Заглушив двигатель и оставив автомат в салоне, выбираюсь из УАЗа и, состроив на физиономии самое миролюбивое выражение и даже слегка выставив вперед пустые ладони, неторопливым шагом отхожу на пару шагов в сторону и останавливаюсь. Жду указаний. От кого? Да хотя бы от тех двух прапоров, что сейчас меня разглядывают. Не сказать чтоб сильно здоровые: шкафоподобные плечи отсутствуют, да и квадратных суперменских челюстей не наблюдаю, но… Очень уж спокойные хлопцы; на вид, я бы даже сказал, несколько преувеличенно неагрессивные. Вот только автоматы уж больно толково держат, да и стоят грамотно, вдвоем контролируя и меня, и наш УАЗ, и при этом ни друг другу линию огня не перекрывают, ни в сектор обстрела из бойниц нашего боевого "пепелаца" не попадают. Профи. Скорее всего – из "подсолнухов", стоящей тут же неподалеку бригады "летучих мышей". Спецназ Главного разведуправления. Серьезные парни. Очень напоминают мне моего армейского инструктора – прапорщика Комарова. Тот тоже внешне на Джонни Рэмбо совершенно похож не был, но, думается, случись необходимость – сожрал бы он того Джонни на ужин сырым, без соли и перца.
Из караульного помещения мне навстречу выходит молодой старший лейтенант с небрежно закинутым на плечо автоматом. Расслабленно ведет себя паренек, расслабленно. Хотя, если б меня два "семьдесят вторых" и вот такая парочка волкодавов из спецназа ГРУ прикрывали, я, наверное, тоже особо не напрягался бы.
– Здравия желаю, – вполне доброжелательно кивает мне старлей и вопросительно смотрит, явно ожидая, что я представлюсь и расскажу, чего, собственно, приперся и что мне нужно. Ну, не буду заставлять ждать парня, он при исполнении и дел у него наверняка хватает. Чего ж резину тянуть?
– Прапорщик Грошев, подмосковный ОМОН. Доставил объект "Парацельс", прошу доложить генералу Лаптеву.
Судя по тому, что старлей галопом умчался в караулку, явно докладывать о нашем прибытии, а один из прапоров буквально через минуту уже дал мне отмашку в направлении открывающихся внутренних ворот тамбура, дающих въехать на территорию базы, проезжай, мол, – нас тут ждали. Пустячок, а приятно!
За Скуратовичем приехали минут через пять. Рядом с нашим УАЗом притормозила не первой свежести "Нива" модного некогда цвета "баклажан", и из нее прямо-таки выкатился этакий круглый и лохматый юноша неопределенных лет, где-то между двадцатью и неполными сорока, в мятом лабораторном халате, на нагрудном кармане которого красовалось пятно от потекшей шариковой ручки. Глаза – красные от недосыпания, на кончике носа непонятным образом висят очки в тонкой оправе, на голове – натуральное воронье гнездо. В общем, понятно, откуда у генерала ассоциация с Нимнулом выплыла. Внешне, конечно, с мультяшным персонажем общего мало, но все равно с первого же взгляда видно – классический "безумный ученый". Буров выбрался наружу, выпуская профессора, я открыл "собачник" и достал его сумку. Лохматый, гад такой, даже попрощаться толком не дал – налетел на бедного Игоря Ивановича, как канзасский торнадо, ухватил под локоть и с ходу затараторил что-то на своем ученом тарабарском наречии. Вирусолог, прежде чем исчезнуть в салоне "Нивы", только и успел что обернуться и, словно извиняясь за столь нетактичное поведение коллеги, слегка пожать плечами и махнуть нам рукой. Я улыбнулся и помахал в ответ. Всё, основная поставленная задача выполнена: объект "Парацельс" по месту назначения доставлен. Теперь нужно доложить руководству об исполнении и можно будет заняться второстепенной. Значит, пора звонить Бате. Вжикнув "молнией", я потянул из мародерки "Иридиум". Хорошая все-таки штука – спутниковая связь. Вот сейчас, если б не эта "трубка", было бы геморроя: найди мощный передатчик, настрой на нашу частоту, выйди на связь… А тут – знай жми на кнопки. И, в отличие от связи мобильной, плевать на то, работают ли ретрансляторы и есть ли они вообще. Жаль только, что ненадолго вся эта лафа, ох, ненадолго! Но, думаю, и тогда выкрутимся. Вон отец мой срочную службу еще в начале семидесятых оттарабанил на какой-то малюсенькой "точке" в глухой тайге, от которой до ближайшего человеческого жилья чуть ли не две сотни километров было. На какой-то дико секретной по тем временам передвижной передающей станции. Та, по его словам, свой собственный сигнал могла словить трижды, пока он вокруг земного шара крутился. Трижды! Думаю, что сейчас и помощнее найдутся. Главное – найти и сберечь специалистов, что с ними работать умеют.
– Львов, – коротко отозвался "Иридиум" голосом Бати.
– Тащ полковник, это Грошев, докладываю…
Закончив разговор и убрав спутниковый телефон, я подошел к вышедшему из караулки старшему по КПП.
– Слушай, товарищ старший лейтенант, не окажешь небольшое содействие?
– Да не вопрос, – приосанился тот. – В чем проблема?
– Подскажи, будь другом, с кем у вас тут можно по поводу окружающей "оперативной обстакановки" переговорить? А то, понимаешь, "сами мы не местные", здешними раскладами не владеем, а они, судя по… – я мотнул головой в сторону танков, – уже имеются. Не хотелось бы по незнанию косяк упороть и в проблемы влететь на ровном месте. Да и просто интересно было бы у вас тут осмотреться. Нам самим нежданно счастье привалило – аж целый город на десять примерно тысяч душ населения. Теперь вот голову ломаем, что с этим подарком судьбы делать и как все не про… Ну ты понимаешь.
– Десять тысяч? Ничего себе! У нас тут чуть больше двух – и мы уже не знаем, как размещаться, своими силами новые дома строить начали, – сочувственно качает головой тот.
– Не, нам проще, – отмахиваюсь я. – Это у вас тут всего несколько учебных корпусов да пара-тройка казарм… Остальное – стрельбища, тактические поля да танковые директрисы.
– Ну, прямо уж так и пара-тройка… – с деланой обидой тянет старлей. – Поболе будет. И не только казармы, но и гостиницы имеются.
– Пусть так, – с готовностью соглашаюсь я, – но у нас-то там не армейский учебный центр, пусть и большой, а вполне нормальный город: пяти-, девяти- и даже шестнадцатиэтажные дома имеются, ну и всякое прочее, включая детские сады, больничку, пожарную часть и милицейский околоток.
– Везет…
– Это если с одной стороны поглядеть. А с другой – у вас тут периметр изначально закрытый и куча строительной техники как раз по профилю, для оборонительных сооружений. Оставалось только забор укрепить слегка и фантазию проявить. А у нас – город. Обычный, без бетонных заборов вокруг…
– И чего делаете?
– Укрепляемся помаленьку, окна на нижних этажах замуровываем, между домами стены ставим.
Тут я скорее желаемое за действительное выдаю, строительство только сегодня начаться должно было… Да и ладно! Сам же говорил: "Слегка не приврать…"
– Нелегко придется, – сочувственно качает головой подошедший к нам грушный прапорщик. – И голодных ртов полно, и работы немерено. А главное – нужно еще кого-то сагитировать ту работу выполнять. Добровольно кирпич таскать да раствор месить не каждый манагер пойдет. Среди них же чуть не половина – профессиональные пустомели и бездельники.
– Это да, – киваю я, – может, и не настолько все страшно, но проблема такая имеется. Что делать… будем агитировать.
– Что касается "обстакановки", – продолжает прапор, – это тебе лучше к нашему старшему, подполковнику Пантелееву. Он у нас тут вроде начальника разведки. Только его нет сейчас – на выезде, только к вечеру вернется.
– Начальник разведки – и сам на выезде?
– Пантелеев у нас – тренер играющий, – ухмыляется в ответ грушник.
Ну да. Спецназ ГРУ – это вам не мотопехота, где большинство подполковников-полковников уже такой "штабной грудью" обрастают, что на пятый этаж по лестнице в один прием подняться не могут. А в ГРУ – вроде как в нашем милицейском ОМСН, где тоже званием-то, может, уже и полковник, а по должности – старший опер, ну максимум старший опер по особым… В общем – как рядовой боец, с автоматом сам рысачишь, без скидки на погоны и выслугу лет. Скорее наоборот: как с наиболее подготовленного – требуют куда больше, чем с молодых-зеленых.
– Хотя бы примерно во сколько будет, не в курсе?
Мой собеседник в ответ только руками развел. Все верно, ему-то откуда знать?
– Какие идеи? – интересуется Буров.
– Думаю сначала до АЗС возле Солнечногорска прокатиться. "Пламя" от нас теперь никуда не денется, а вот армейцы могут и укатить. Не смертельно, конечно, но раз уж взялись за сбор информации… Как мой отец говорит: "Делай все хорошо – фигово само получится". Там с народом поболтаем – назад вернемся. Впустите нас назад-то? – вопросительно смотрю я на старлея.
– Впустим, – не стал жеманничать он. – Только для того, чтоб на территорию попасть, зарегистрироваться нужно будет и гостевую времянку получить. Без нее – до первого внутреннего патруля.
– С регистрацией возни много? – вступает в разговор высунувшийся в окно УАЗа практичный Солоха.
– Нет, за пару-тройку минут можно управиться, – успокаивает его прапорщик-спецназовец.
– И чего тогда ждем? – В голосе нашего хохла вдруг прорезались начальственные нотки. – Поехали уже. Пока туда, пока назад, а там, глядишь, и начальство здешнее как раз вернется…
– Ладно, парни, тогда мы не прощаемся, – киваю я старлею и обоим прапорам, усаживаясь в машину.
Старший лейтенант желает нам счастливого пути и идет в караульное помещение открывать ворота, а тот прапорщик, что болтал с нами, шутливо козыряет двумя пальцами.
АЗС на Ленинградском шоссе – учебный центр "Пламя",
29 марта, четверг, день – вечер
Армейцы с автозаправки уехать не успели, но, судя по всему, когда наш УАЗ подъехал – как раз собирались. Но тут объявились мы. Подкатили к БМП, выбрались, представились, познакомились с "аборигенами". Оказалось – офицеры и контрактники доблестной Четвертой гвардейской танковой Кантемировской ордена Ленина Краснознаменной дивизии. К желанию обменяться информацией кантемировцы отнеслись с полным пониманием. Военные – они на самом деле вовсе не такие тупезни, какими их зачастую (и совершенно необоснованно) считают гражданские. Они даже если не знают старую фразу: "Кто владеет информацией – тот владеет миром", – и не в курсе, кто именно ее произнес, то интуитивно с такой постановкой вопроса согласны. И то верно: на кой вот этому, заросшему длинной, но редкой рыжеватой щетиной старшине-контрактнику знать того же самого миллиардера Ротшильда? Он ему что, близкий родственник? Специально для него в Боевом уставе, который, кстати, далеко не самые глупые люди в свое время сочиняли, то же самое прописано, пусть и слегка другими словами. Ага, то самое: "Разведка ведется непрерывно…" Что, скажете, есть большая разница? Вот и я говорю – те же яйца, только в профиль. По словам командовавшего тут майора – они на этой заправке со второго дня стояли. Сначала просто порядок поддерживали, бензином всех заливали и изредка подбредающих из Солнечногорска мертвяков отстреливали. Потом еще и оружие раздавали. Сперва службу несли, так сказать, смешанным составом, позже, когда бо́льшая часть срочников, подобно нашим таманцам, рванула по домам, остались одни офицеры и контрактники. А вчера в обед, когда стало окончательно ясно, что из Москвы выбираются уже не тысячи и даже не сотни, а считаные единицы, они получили приказ ждать еще сутки, потом сворачиваться и возвращаться в ППД дивизии под Наро-Фоминск.
– Что, вообще прорвавшихся не было? – хмуро интересуется у рыжего "контраса" Солоха.
– Сегодня с самого утра – четыре машины всего, – отмахивается тот в ответ.
М-да, по сравнению с теми многокилометровыми хвостами едва ползущих пробок, что мы видели всего несколько дней назад на Варшавке и Ярославке, – даже не капля в море. Вообще ничто.
– А это, кстати, ваша работа? – Я указываю глазами на слегка покачиваемое теплым весенним ветерком тело на фонарном столбе.
– Не совсем, – слегка морщится майор, теребя мочку уха. – Совместное, можно сказать, творчество. Вешали мы, а вот взяли эту суку "партизаны"…
– Кто? – удивленно переспрашиваю я.
– Да есть тут команда одна. Кто такие – непонятно. Сами только отшучиваются: партизаны, мол, народные мстители. Экипированы, конечно, серьезно. И снаряга новая, деловая, и оружие – как с выставки, все в рельсах, оптика-коллиматоры-целеуказатели – все дела, и машины – хана всему, хоть в джип-шоу на них… Но не из наших, да и не из ваших, пожалуй. И к Большому Брату, думаю, никакого отношения не имеют.
– С чего решил? – История про "народных мстителей" меня заинтересовала.
– Да девчонок у них в группе много. Как минимум четыре, причем две – совсем на вид соплюхи, школьницы. Но стреляют – дай дорогу! Они тут с нашим руководством что-то вроде джентльменского соглашения заключили: мы им автоматы и патронов подогнали, а они несколько дней по Солнечногорску круги наматывали, мертвецов отстреливали да людей, в домах заблокированных, выводили. Через нас несколько десятков ими спасенных прошло, почти все про них рассказывали. А потом они это дерьмо, – майор сплюнул на грязный асфальт, искоса зыркнув на повешенного, – притащили. Таких шакалов там целая стайка сбилась, мать их за ногу. Беспределили по полной программе, несколько человек застрелили просто так – развлекались. Женщин насиловали и убивали. Короче, та еще погань…
– А про "подвиги" – то их откуда узнали? Свидетели?
– Да сам, гаденыш, раскололся. Сначала под дурака косить пытался, но когда наш Абрек, – майор кивнул на рыжего контрактника, – свой трофейный "ухорез" достал – лопнул до самой задницы и запел, как канарейка.
– Так вы ему что, на самом деле, что ли, яйца отчекрыжили?.. – изумленно тянет Тимур.
– Не, брезгливый я, об такое дерьмище мараться, – скривился названный Абреком "контрас". – Так, попугал немного, пару раз по брюху ширкнул, только кожу и рассек, чтоб кровь пошла… А он тут же и обделался. "Герой", сука… Только против баб да безоружных воевать горазды были, твари.
С обсуждения повешенного бандита и поймавших его "партизан", которые, как я понял со слов майора, подались в то самое "Пламя", из которого мы только что приехали (интересные все же ребятишки, надо бы попробовать найти их да пообщаться), перешли к вопросам практическим и более приземленным. Я взял у майора часто́ты, на которых можно будет установить связь со штабом дивизии в Наре, и клятвенно пообещал передать их своему командованию. Хотя, думается мне, наши отцы-командиры давно уже и без нас состыковались. Впрочем, это нам не так уж важно. Наше дело маленькое – наладить контакты на своем уровне, а дальше: "Пусть лошадь думает, у нее голова большая". Мы же свое дело сделали честно.
В общем, проболтали мы с кантемировцами не меньше часа. Потом из железной утробы БМП высунулась чумазая физиономия мехвода, который позвал майора и протянул ему подключенный к ТПУ шлемофон.
– Простите, парни, – с ходу взял быка за рога тот, вернув "говорящую шапку" и подойдя к нам, – но нам пора. Не обессудьте…
– Да ладно, чего уж там, – понимающе хмыкнул я, – сами погоны носим, всё понимаем. Удачи!
Вполне по-дружески распрощавшись с нами, гвардейцы забрались под броню, и бэха, рыкнув движком и плюнув солярным выхлопом, зашлепала траками по асфальту в сторону Кольцевой, быстро набирая скорость.
– Все, орлы, гвардия отчалила, пора и нам честь знать. Пока до "Пламени" доберемся, пока все их бумажки оформим, глядишь – и "играющий тренер" Пантелеев со своего выезда вернется.
Пантелеева нам все-таки пришлось подождать, пусть и совсем недолго. Руливший на КПП старлей как раз успел вписать наши данные в толстый прошитый журнал с пронумерованными страницами и вручить нам по временному пропуску – явно в типографии отпечатанному небольшому листочку плохонькой сероватой бумаги. Приглядевшись к мелкому, почти неразличимому тексту в правом нижнем углу, я выяснил, что отпечатаны эти "мандаты" типографией Министерства обороны Союза Советских Социалистических Республик еще в семьдесят девятом году тиражом аж в один миллион экземпляров. Да уж, крепка была Совецка власть! А я ведь говорил, что в армейских закромах, если хорошенько поискать, еще и не такое найти можно. Один мой старый друг, служивший еще при Союзе в Закавказье, в теплой беседе под пивко поведал о штабелях хранящихся на тамошних складах казачьих шашек и кавалерийских седел. И знаете, несмотря на некоторую степень алкогольного опьянения как рассказчика, так и слушателя, я ему почему-то безоговорочно поверил. Во-первых, друг – из тех людей, что в склонности к пустопорожнему трепу не замечены, а во-вторых… А во-вторых, наглядное подтверждение я сейчас в руках держу: расходный, копеечный бланк, что почти тридцать лет назад отпечатан был и вполне себе в обращении до сих пор.
Едва выйдя из караулки, мы услышали пока еще совсем тихое, но уже вполне отчетливое завывание доброй пары десятков двигателей. Звук, знакомый до боли по кавказским командировкам – идет большая колонна.
– Вот и Пантелеев возвращается, – мотнул головой в направлении ворот спецназовский прапор. – Вы УАЗ свой чуть к забору подвиньте, а как колонна пройдет – в хвост пристраивайтесь. Они на склады пойдут сейчас, там плац здоровенный, как встанут – грузовики, думаю, под разгрузку пойдут, а наши все на броне останутся. Вот возле бэтров Пантелеева и ловите. Здоровенный такой мужик, тебя, конечно, пониже, но в плечах как бы не шире. И бритый наголо, как Котовский. В крайнем случае у любого с брони спросите – покажут.
Поблагодарив прапорщика за совет, мы рассаживаемся в машине, а когда длинная вереница из полутора десятков зеленых армейских тентованных "Уралов" и КамАЗов, сопровождаемых пятью бронетранспортерами-"восьмидесятками", неспешно закатывает через ворота и уходит куда-то вглубь территории учебного центра – едем следом.
Сразу поговорить с подполковником, которого я и без чьих-то подсказок моментально узнал по описанию, нам не удалось. Он, похоже, на головном БТРе ехал, и к тому моменту, как мы вслед за замыкающим бронетранспортером на плац перед складами выкатили и из припаркованного УАЗа вылезли, его уже перехватил какой-то парень, с которым Пантелеев сейчас оживленно и, по лицам видно, вполне дружески беседовал. Не мешать же людям – невежливо это… Собеседник подполковника, кстати, меня тоже заинтересовал. На вид – ничего в данных обстоятельствах и в этом месте необычного: высокий, худощавый, но крепкий, широкоплечий, с короткой стрижкой, одет в новенькую "горку". Среди бойцов в "Пламени" сейчас таких – двенадцать на дюжину. Зато вот автомат его… Насколько мне отсюда видно, изначально это был обычный АКМ, но вот сейчас… Как-то сразу сами собой вспомнились "народные мстители", про которых кантемировский майор рассказывал, – столько на тот автомат было понакручено и понавешано. Нет, не подумайте плохого, это я в хорошем смысле. Так сказать, в приступе белой зависти. Сам уже давно на такой обвес для автомата слюни пускаю, да только уж очень дорого – не по карману было. Короче, что-то мне подсказывает, что это один из тех самых "партизан", не исключено даже, что их старший.
– Стой, руки вверх, стрелять буду! – раздается вдруг у меня за спиной. – Борисяныч, глазам своим не верю, ты ли это?
– Оба-на, – оборачиваюсь я на голос. – Митяй! А твоя светлость тут какими судьбами?
После крепкого рукопожатия мы обнялись, похлопывая друг друга по плечам.