Генеральный штаб
Когда перед ним одна за другой легли радиограммы из ставки командующего Центральным военным округом, заместитель начальника Генерального штаба впервые за день расправил плечи. А уже через несколько минут во все уголки России полетели радио- и телефонограммы.
"Всем! Всем! Всем! В связи с болезнью Председателя Совета Народных Комиссаров товарища Ульянова (Ленина) В.И., и в соответствии со статьёй 56 Конституции России, обязанности Председателя Совета Народных Комиссаров исполняет зам. пред. Совнаркома товарищ Сталин И. В., вплоть до решения Съезда Советов по данному вопросу…"
"…О кадровых назначениях в руководстве Наркомата государственной безопасности и Всероссийской чрезвычайной комиссии по делам государственной безопасности… В связи с гибелью наркома НГБ и председателя ВЧК товарища Дзержинского назначить исполняющим обязанности наркома НГБ и председателя ВЧК товарища Ежова Н. И…"
"…О кадровых перестановках в руководстве Наркомата обороны и Генерального штаба… Отстраняется от занимаемой должности нарком обороны товарищ Троцкий Л. Д. Исполняющим обязанности наркома обороны назначается генерал армии Абрамов Г. В…
…Отстраняется от занимаемой должности начальник Генерального штаба генерал-полковник Тухачевский М. Н. Исполняющим обязанности начальника Генерального штаба назначается генерал-лейтенант Бонч-Бруевич М. Д…"
Кабинет Ежова
Дискуссия между Ежовым и Тухачевским была в самом разгаре, когда в кабинет вошёл адъютант. Он положил бланки телефонограмм на стол перед начальником, сам встал в стороне на случай возможных указаний. Ежов прочитал, потом перебросил бланки Тухачевскому.
- Вот вам мои последние аргументы! - И продолжил с досадой в голосе: – Эх, Михал Николаевич, Михал Николаевич… а ведь маршалом могли стать! - и адъютанту: – Вызывай конвой!
Штаб Слащёва
Ежов, Слащёв и Абрамова склонились над картой Петрограда, которой мало было столешницы: края чуть обвисали.
- Очаги сопротивления находятся здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. - Слащёв отмечал красными фишками места на карте. - Правда, везде пока только митингуют, а вот тут, - Слащёв поставил рядом с одной из фишек ещё одну, - уже стреляют.
- Здание НГБ? - уточнил Ежов.
- Точно так! Прикажете ввести в дело войска?
- Не прикажу, - отрицательно покачал головой Ежов. - Войска исключительно для блокады. Туда уже отправился Бокий. В его распоряжение поступает весь лояльный нам спецназ, а это трёхкратное превосходство над людьми Лациса – справятся; дело семейное и решать его будем по-семейному!
- Как скажете, - коротко кивнул Слащёв.
В кабинет стремительно вошёл председатель Петроградского Совета и Первый секретарь ЦК РКП Киров.
- Здравствуйте, товарищи! - произнёс он, направляясь к столу.
- Ты как здесь? - спросил Ежов, пожимая Кирову руку.
- С неба свалился, - без улыбки ответил Киров. И тут же пояснил: – Как ЭТО началось, я сразу на аэродром.
- Что в Москве? - спросил Ежов и добавил: – Про Феликса и Машу с Мишей мы знаем.
- А связи разве нет? - удивился Киров. - Я, честно говоря, от вас новости узнать рассчитывал.
- Связи нет уже несколько часов, - вздохнул Ежов. - Телефон молчит, а в эфире сплошные помехи, видно, глушат друг друга.
- Ясно. - Киров взглядом обвёл присутствующих. - Худо в Москве, товарищи. Можно сказать, паршиво! Троцкий и компания прямо с начала утреннего заседания съезда Советов попытались провести резолюцию о передаче им всей полноты власти в стране. Когда не вышло – покинули зал заседаний. Сразу после этого пошёл слух, что в город входят латышские стрелки в помощь московским гэбистам, которые выступили на стороне Троцкого со товарищи. - Киров сокрушённо покачал головой. - А я ведь, как и многие, до конца верил, что леваки (наши и эсеровские) не только не выступят с оружием против своих, но и объединиться-то не сумеют! Э, да что там говорить…
- Кто в Москве противостоит мятежникам? - спросил Ежов.
- Александрович с отрядами милиции.
- А войска? - поинтересовался Слащёв.
- Гарнизон Кремля – однозначно за нас. Про остальных мне ничего неизвестно. Да. Кремль. Как раз перед моим отъездом было принято решение о переносе съезда на территорию Кремля.
- Логично, - одобрил Ежов. - Это, я думаю, позволит продержаться до подхода основных сил. Абрамов, не сомневаюсь, уже идёт к Москве!
- Я тоже так думаю, - кивнул Киров. - А нам надо очистить от мятежников столицу. Доложите обстановку, - попросил он Слащёва.
Тот повторил всё, что недавно доложил Ежову и Абрамовой.
- Митингуют, говорите… - задумчиво произнёс Киров, глядя на фишки на карте. - Вот и славно, а мы к ним своих агитаторов направим, и немедля! Товарищ Слащёв, у вас в штабе найдётся свободное помещение?
- Найдётся, - не совсем понимая, куда клонит Киров, осторожно ответил генерал.
- Отлично! Я, товарищи, хочу разместить свой штаб – и по линии Совета, и по партийной линии – прямо здесь, чтобы оперативно реагировать на изменения в обстановке. Куда идти, товарищ Слащёв?
Генерал вызвал адъютанта и отдал соответствующие распоряжения. Когда Киров и адъютант покинули комнату, Слащёв, Абрамова и Ежов вернулись к карте.
- Вот что меня сейчас беспокоит больше всего. - Слащёв приподнял свесившийся верхний край карты.
- Кронштадт? - спросил Ежов.
- Да…
Ежов кивнул, а Абрамова нахмурилась. Кронштадт, ещё утром передавший воззвание Центробалта за подписью Дыбенко, содержащее призыв поддержать мятежников, молчал. Летом окружённая фортами морская крепость была неприступна.
- Какими силами располагает Кронштадт? - спросил Ежов.
- Помимо гарнизонов фортов ещё только комендантский полк, - сказал Слащёв.
- Добавьте сюда курсантов Морского учебного центра, и всех, кто по той или иной причине оказался на берегу, - вот вам ещё полк! - поправил его Ежов.
- Принимается! - кивнул Слащёв.
- А корабли?
- Почти весь флот сейчас или в море, или на других базах, - доложил Слащёв. - В Кронштадте остались, в основном, те корабли, что стоят на консервации. На ходу несколько эсминцев и крейсер "Аврора", которые находятся на боевом дежурстве.
Зазвонил телефон. Слащёв снял рубку. Выслушав начало доклада, потянул провод к столу, и, изредка бросая в трубку короткие фразы, стал расставлять на карте фишки зелёного цвета. Ежов и Абрамова с тревогой следили за его действиями. Вскоре зелёные фишки со всех сторон окружили центр города. Беспокойство возросло после того, как Слащёв отдал приказ: "Развести мосты!". Кончив говорить, генерал поставил аппарат прямо на карту и опёрся руками на стол.
- Что это? - спросила Абрамова, показывая на зелёные фишки.
- Колонны демонстрантов, - ответил Слащёв. - Идут под лозунгами "Долой соглашателей!" и "Да здравствует Пролетарская революция!"
- Сколько их? - спросил Ежов.
- По приблизительным подсчётам, тысяч тридцать.
- Надо сообщить Кирову, - сказала Абрамова.
- Ему доложат, - кивнул Слащёв. - Что делать будем?
- Ничего, - пожал плечами Ежов. - Те, кто не сможет пройти в центр города, пусть митингуют у мостов.
- А кто сможет?
- А тех, кто сможет, - ответила Слащёву Абрамова, - надо аккуратненько выводить на Марсово поле. Там места много, там и будем гасить пожар.
- Хороший план, - одобрил Слащёв. - На чердаках зданий по периметру площади следует установить пулемёты, а ещё… - генерал осёкся под тяжёлым взглядом Абрамовой.
- Может, мне тебе кой-чего прищемить? - задумчиво спросила Ольга. - Чтобы всякая хренотень в голову не лезла?
Слащёв от растерянности только и вымолвил:
- Однако! - и посмотрел на Ежова, ища у него поддержки, но тот лишь развёл руками.
- Ладно, генерал, не обижайся. Насчёт прищемить я пошутила, - примирительным тоном произнесла Ольга. - Но стрелять в народ и думать забудь!
- Да я, собственно, и не думал, - начал Слащёв. - Имелось в виду…
Телефон зазвонил вновь, и что у генерала "имелось в виду", так и осталось невыясненным.
Слащёв выслушал сообщение молча, шумно выдохнул и положил трубку на аппарат медленно и осторожно, словно была она из хрусталя.
- Что ещё? - забеспокоился Ежов.
- Звонили из Зимнего. К Дворцовому мосту подошёл эсминец. Требуют свести мост.
- Едем! - Ежов кинулся к двери, Ольга за ним.
Возле Дворцового моста
Воспарившая над Невой чайка раскрыла клюв от удивления. Вот те нате! То, что творилось по обе стороны Дворцового моста, вполне могло служить иллюстрацией к учебнику "Новейшей истории России", когда бы речь шла о годе 1917, но для года 1920…
Так что там увидела наша чайка?
Стрелка Васильевского острова радушно предоставила себя демонстрантам и почти вся скрылась под колышущимися знамёнами и транспарантами. По другую сторону Невы Дворцовая и Адмиралтейская набережные предпочли военных, которые многократно уступали демонстрантам по численности, но, понятное дело, значительно превосходили их организованностью и дисциплиной. Дворцовому мосту всё это, очевидно, сильно не нравилось. Иначе зачем бы он отгородился от супротивников поднятыми "ладонями" разводного пролёта? Он бы так и дальше стоял, ему было нетрудно, но такую позицию не одобрил недавно подошедший из Кронштадта эсминец "Справедливый", который настоятельно советовал мосту: "Ты ладошки-то опусти, опусти!"
Именно это и видела глупая птица чайка. Давайте оставим её в покое, спустимся с небес на землю и посмотрим на события глазами полковника Абрамовой.
ОЛЬГА
Ёшкин каравай! Эти черти полосатые, что снуют по палубе и надстройкам эсминца, вполне могут порушить поддерживаемое разведёнными пролётами Дворцового моста равновесие, ибо невесть что думают, неизвестно кому подчиняются, а главное, ни хрена не хотят слушать! Всё это я узнаю от осипшего морского офицера в чине капитана 3 ранга, который от имени Главного морского штаба пытается с помощью рупора вести переговоры с мятежниками – а кто они ещё? - прямо с плавучей пристани, что возле Адмиралтейства.
- Какие последние флотские новости? - интересуюсь, значит.
- Из Гельсингфорса передали…
- Из Хельсинки, - поправляю я.
- Ну да. Никак не могу привыкнуть. Из Хельсинки передали, что на всех базах флота ситуация находится под контролем, за исключением крепости Кронштадт.
- А там что?
Моряк жмёт плечами.
- По тем сведениям, которыми мы располагаем, большая часть личного состава осталась верна присяге, но и у Дыбенко немало сторонников.
Объяснил, значит. Ни черта они толком не знают в своём штабе!
Подбегает матрос и передаёт офицеру бумагу. Тот читает и хватается за рупор, но я его придерживаю.
- Позвольте полюбопытствовать?
Офицер неохотно – плевать я хотела на его охоту! - тянет бумагу. Ого! Воззвание Центробалта, переданное из Хельсинки, в котором говорится о смещении Дыбенко с поста председателя Центробалта и содержится призыв ко всем морякам прекратить бузу. Офицер тянется за бумагой, но я ловко прячу руку с листом за спину, а другой рукой хватаюсь за рупор.
- Позвольте! Я должен донести содержание воззвания до команды эсминца, - слабо сопротивляется моряк.
- Да вы посмотрите на себя, - улыбаюсь мягко, почти по-матерински. - Какой из вас теперь доносчик? Совсем голос потеряли. Вы тут пока отдохните, а с матросиками я сама поговорю!
Недолго морячок сопротивлялся, и я, вооружившись помимо воззвания ещё и рупором, направляюсь к мосту. Дохожу до поднятого пролёта. Отсюда палуба корабля ближе, чем с берега. Можно не сильно напрягать связки.
- Я комендант Петропавловской крепости полковник Абрамова! У меня дело к вашему командиру.
С палубы долетает:
- Смотри, баба в форме!.. Какая баба – Ведьма это! Зови старшого!
А я, кажется, и вправду популярна. Приятно, Ёшкин каравай! А главное, для дела пользительно.
Вскоре на бак (нос корабля) выходит морячок, в том же прикиде, как и у остальных, но с рупором в руке.
- Чего надо? - Вот хамло!
- Да вот, с командиром поговорить хочу.
- Недосуг ему, барышня, со мной говори!
Улыбается гадливо, остальные гогочут – скоты! Не иначе и этим в "недосуге" суки мерещатся. Ясно. Командир арестован – хорошо, если не убит. Офицеры, похоже, тоже вне игры.
- По чьему приказу прибыли?
- По приказу председателя Центробалта товарища Дыбенко! И вот что, барышня, устали мы вести переговоры – или опускайте мост, или открываем огонь!
- Из этой пукалки, что ли? - киваю на носовое орудие.
- Ничё! - злиться моряк. - Тебе четырёх дюймов с лихвой хватит. Жахнет так, что мама не горюй!
- А у меня, - я мотнула головой куда-то назад, надеюсь, что в сторону Петропавловской крепости, - в готовности орудий числом поболе вашего, да и калибром покрупнее, это как?
Моряк хмурится.
- Через мост не достанет.
- Гаубица достанет, - заверяю я. - Один залп моих "малюток" – и ваше корыто начнёт пузыри пускать.
- Ты вот что, - уверенности в голосе моряка поубавилось, но ещё хорохорится, - ты нас не пужай – пужаные!
- Так разве ж я вас пугаю? - Голос мой звучит теперь ласково и успокаивающе. - Я ж к вам со всей душой. Вот воззвание от Центробалта принесла. - Зачитываю воззвание. - Так что, братья-матросы, Дыбенко вам больше не указ, и значит, пришла вам пора вертаться на базу!
На баке спорят. Потом "старшой" кричит в рупор:
- Может ты эту бумагу сама написала, откеда нам про то знать? Чем докажешь, что бумага подлинная?
Рядом со мной останавливается посыльный матрос, докладывает:
- "Аврора" вошла в Неву!
Фууу! Ну наконец-то!
- Доказательство у вас за кормой. Смотрите, не обделайтесь!
Казалось, крейсер сейчас протаранит эсминец, но обошлось, застопорил в кабельтове. С мостика "Авроры" прошла команда:
- На "Справедливом"! Кончай бузу. Флаг спустить, пушки, пулемёты зачехлить, штормтрап с правого борта подать!
На этом поход эсминца "Справедливый" на Петроград, можно смело сказать, завершён.
Ставка и.о. наркома обороны Абрамова
Штабной поезд простучал колёсами на выходных стрелках, указывающих на Петроград. На этот раз без него. Абрамов остался на перроне. В поезде укатил Сталин, которого ждала столица. Негоже граду стольному во времена смутные без хозяина пребывать, пусть и временного.
М-да… Скажи ему кто тогда, сто лет вперёд (хотя уже и меньше), что он своими руками откроет перед Сталиным дверь в кабинет верховной власти… Да что там "тогда"! Скажи кто об этом ещё год назад – получил бы жёсткую отповедь.
"Но тогда было тогда, а теперь…"
- Товарищ генерал армии, Военный совет по вашему приказанию собран!
Абрамов кивнул и направился к выходу с перрона.
* * *
- Здравствуйте, товарищи! Прошу садиться. - Абрамов прошёл к своему месту, оглядел членов Военного совета. - А где Крыленко?
Подошёл начальник контрразведки, доложил негромко, только для него:
- Комиссар армии Крыленко полчаса назад пытался выехать в войска. Согласно вашему приказу мы эту попытку пресекли. В настоящий момент товарищ комиссар пытается организовать митинг в комендантском полку.
- И как успехи?
Половник пожал плечами.
- Приказа препятствовать не было. Поэтому все свободные от службы собраны в указанном Крыленко месте. Слушают…
- Добро! - кивнул Абрамов. - Пойдём и мы послушаем! Товарищи, - обратился командующий к членам Военного совета, - прошу меня извинить, но вам придётся подождать ещё некоторое время.
Вышел в сопровождении контрразведчика. По дороге к ним присоединился взвод личной охраны командующего.
Митинг проходил тихо. Связки рвал один Крыленко. При виде Абрамова прошла команда "Становись!". К импровизированной трибуне, где одиноко стоял набычившийся Крыленко, командующий прошёл сквозь строй замерших по стойке смирно солдат и офицеров. Поднялся к комиссару. Встал рядом. Негромко спросил:
- Что с тобой, Николай Васильевич? Вроде не дурак, а пытаешься комендантский полк совратить. Или это от безысходности? Ладно, молчи… - Абрамов обратился к полку: – Товарищи! Час назад получено постановление съезда Советов, которым он подтвердил полномочия товарища Сталина. Троцкий, Тухачевский, и все, кто их поддерживает, объявлены мятежниками!.. Разойтись! - Абрамов повернулся к Крыленко. - Сдай оружие, бывший товарищ…