Я опять был духом и парил над своим мёртвым телом. Но теперь я не боялся остаться мёртвым, так как знал силу магии моей демоницы и верил, что она обязательно вернёт меня к жизни. Кроме того, это была только третья попытка меня убить, а я знал, что по-настоящему смертельной будет - четвёртая.
На этот раз я недолго был духом. Уже на следующий день я заметил, что тело моё непозволительно расслабилось, и кровь тонкой струйкой вытекает поверх бинтов, которыми замотала меня Александра. Что же будет, когда вся кровь вытечет? Пришлось, несмотря на боль, залезать обратно в своё тело и приводить его в порядок. Так, то вылетая из тела, то возвращаясь обратно, я пролежал около месяца.
Через месяц я встал. Но тут на меня обрушилась новая напасть. Александра принесла бумагу, в которой было нарисовано лицо, похожее на моё. Она сказала, что не может больше меня защищать, так как меня все ищут и, если найдут у неё дома, то им с сыном будет очень плохо.
Я понял, что мне надо куда-то уйти, но я не знал, куда.
- Лучше бы у меня был не муж, а собака! - с чувством сказала она.
Это - выход. Я молча вышел из дома и превратился в собаку. Это было здорово. Я шёл по улице и не боялся, что меня узнают так называемые "стражи порядка", которые, как сказала Александра, на меня охотятся. Но всё оказалось совсем не так просто, на одной из улиц я почувствовал близкую опасность и со всех ног бросился в ближайшую подворотню, сзади раздался гром - меня опять хотели продырявить. Из-за забора я услышал разочарованные мысли моих преследователей.
- Какая огромная и бродячая.
- Такая может быть очень опасна, надо её подстеречь.
Жизнь собак в городе, как оказалось, тоже подчинялась неведомым мне законам и, не зная которых я опять оказался на грани гибели. Моя надежда была опять только на Александру - единственное существо, которое было добрым ко мне. Выскользнув с другой стороны подворотни, я отправился обратно и улёгся у знакомой двери на лестничной площадке. Я не ошибся в своих надеждах. Александра пустила меня в квартиру, накормила и обращалась очень ласково.
С тех пор потекла спокойная счастливая жизнь. Александра очень полюбила меня и часто заставляла спать с ней в постели. Сын сразу узнал меня в образе собаки. К году он уже обладал двойным, а, может и тройным видением, присущим настоящим людям. Увидев, как я люблю ребёнка и забочусь о нём, Александра спокойно уходила на работу, оставляя на меня сына. Для того чтобы на улице на меня не нападали чужие демоны, Александра купила мне собачьи амулеты: ошейник и поводок, и объяснила, что пока мой сын держит меня за поводок, чужие демоны не имеют права меня обижать. Я не возражал. А ещё мне дали собачье имя - Рекс.
Когда сын подрос, я стал обучать его всему, что знал сам. Он оказался прекрасным учеником и скоро знал о четырёх истинах не менее меня самого.
Каждое лето мы уезжали в деревню к сестре Маше. Иногда нас отвозила сама Александра, а иногда - тётя Валя. Валя, как и её дочка Любочка, прекрасно понимали, что я не настоящая собака, но никому об этом не рассказывали.
Гуляя в лесу, мы тренировались в превращениях. Мой сын научился превращаться в кошку, похожую на ту, что жила у тёти Маши. А у Любочки, кроме курицы, так ничего и не получалось.
Из письма Александры своей сестре Маше.
Здравствуй, Машенька. Почти год тебе не писала. Тут многое произошло. Во многом, конечно, я сама виновата. Как вернулись из деревни, мой Рашка стал меня здорово раздражать. Здоровый мужик, а ничего не делает. Да ещё он начал гулять по ночам неведомо куда. В общем, решила я, что пора ему устраиваться на работу. Тем более что он уже не только хорошо научился говорить, но и читать, и писать. Так одним несчастным утром я отправила его искать работу. Лучше бы я этого не делала!!! Он вернулся на следующий день, простреленный в двух местах.
Как я потом сообразила по разговорам соседок об ограблении магазина, он "устроился" на работу к бандитам. Они его использовали, а затем пристрелили.
Теперь его ищут и стражи порядка, и бандиты. Если найдут, - нам будет очень плохо. Я прошла всю лестницу в поисках следов крови на пути Рашки к дому, но ничего не нашла.
Целый месяц я выхаживала его. А затем серьёзно с ним поговорила. Он всё понял и ушёл.
Порою, я очень о нём скучаю, думаю, как он там? Где он? Почему-то мне кажется, что он жив и устроен - тогда я счастлива. А порой опять накатывает отчаяние. Я бы, наверное, совсем сошла с ума, но тут у нас появился Рекс. Представляешь, прекрасная взрослая умная собака, которая любит нас с сыном. Я её полюбила просто безумно! Порою мне бывает стыдно, что я люблю пса больше, чем моего бедного непутёвого Рашку. Но, тем не менее, - это так.
Скоро я обнаружила, что Рекс прекрасно умеет ухаживать за детьми. А тут ещё Валечка приезжала, посмотрела на него и сказала:
- Очень умный пёс. Ты вполне можешь не отдавать сына в ясли, а оставлять его на Рекса. Я вижу, что он специально обучен для ухода за детьми.
И я поверила. И не раскаиваюсь.
Мой сын не расстаётся с собакой. Вместе гуляют, вместе играют, и никогда им не скучно!
Летом, надеюсь, приедем все втроём, и ты тоже познакомишься с нашим замечательным Рексом.
Пиши, целую!
Твоя Александра.
Из записок Радека Рексовича о своем детстве Я думаю, что мало у кого из людей было такое счастливое детство, как у меня. Мало того, что мои родители любили меня, но ещё отец мой всегда был спутником всех моих детских игр. А возможностей для игр у него было гораздо больше, чем у других людей. Ведь он был "изменяющийся" - тот, кто может менять свой облик. Обычно он жил в облике собаки Рекса, и даже мама не знала, что он - это он. Зимой мы гуляли по улицам и подворотням нашего города либо сидели дома, и он рассказывал мне о своей родной земле и о магии числа четыре. Летом же - мы целые дни проводили в лесу с соседской девочкой Любой, которая также была "изменяющейся" - она могла превращаться в большую курицу, но мечтала когда-нибудь стать орлицей. Я несколько лет завидовал ей, так как сам ни в кого не умел превращаться, а потом я как-то полюбил кота тёти Маши, целое лето играл с ним. В конце того лета я без особых усилий сумел превратиться в кота. Удивительно, в образе кота я сумел приобрести и достаточно острые когти, чтобы без труда лазить по деревьям. Теперь уже Люба мне завидовала, а отец смеялся, успокаивал её и говорил, что он тоже не умеет лазить по деревьям. Да, я забыл сказать, что все мы трое использовали между собой только мысленную речь, в которой очень трудно скрыть любые оттенки наших детских чувств. Так что в первые годы ссоры возникали то и дело, и отец с трудом мирил нас. Он всегда говорил, что это результат приверженности числу два, что мы ссоримся только потому, что нас, детей, двое. А когда он с нами, то нас становится трое - и ссориться уже труднее. А вот когда приезжала Любина мама тётя Валя, - нас становилось четверо, - вот тогда наступало настоящее блаженство. Любина мама не умела изменяться, но зато была доброй и умела мысленно говорить. В её присутствии Люба сразу переставала мне завидовать. Тогда мы гуляли все четверо по лесу, демонстрировали ей наши детские успехи, порой, заигравшись, убегали, а тётя Валя всё расспрашивала отца о его далёкой родине. Он для неё был полнейшей загадкой. Она говорила, что может с первого взгляда определить, из какой страны приехал тот или иной человек, но "определить" моего отца она так и не смогла.
Тётя Валя научила нас всех тому, что даже мой папа не умел делать, - она научила нас играть в прятки. Вы думаете, что ж в этом такого? Все дети играют в прятки. Да, все дети умеют, а мы с Любой и мой папа - не умели, так как слишком легко по мыслям находили спрятавшегося. И весь смысл игры - пропадал. Тётя Валя показала нам, как поставить защиту своим мыслям, оказалось - это очень просто, достаточно мысленно "посадить себя в кастрюлю и накрыть сверху крышкой". Тогда ни сам ничего не слышишь, ни тебя никто не слышат, и можно играть в прятки. А ещё можно мысленно провертеть в стенке кастрюли маленькую дырочку, - тогда сам слышишь, а тебя по-прежнему никто не слышит.
Однажды папа услышал, как пастух играет на рожке. Это ему так понравилось, что мне пришлось идти к пастуху и узнавать, где можно достать рожок. Оказывается, пастух делал его сам, так что и для нас он сделал такой же. Теперь папа иногда уединялся на какой-нибудь полянке и, уже в человеческом виде, пытался разучивать на рожке некоторые мелодии.
Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Я помню своё последнее лето детства. Мне уже исполнилось семь лет, осенью - в школу. Погода была дождливая, Любочки не было. Она закончила уже пятый класс, и её отправили со всем классом на сельхозработы. Мама была грустной и молчаливой - у неё болела голова. Мы с папой ушли в наш любимый лес. Было сыро и холодно, и папа сказал, что надо развести костёр. Я не знал, как разводить костёр без спичек, и папа показал мне, как мысленно тянуться к невидимому солнцу и, словно лупой, фокусировать его лучи в нужной точке. Мне это очень понравилось. Мы с ним тренировались, наверное, целую неделю, пока у меня немного стало получаться.
А потом в дождливый серый день мы опять оказались в городе. Я думал, что завтра мама поведёт меня в школу, но она меня не повела, - она совсем заболела, и я остался дома, чтобы ухаживать за ней. К нам ходили врачи и осматривали маму, звонили с работы, беспокоились о каком-то отчёте. Мама кратко отвечала и опять лежала безучастная, только просила менять тряпку с холодной водой у себя на голове. Так прошёл сентябрь, а в октябре опять пришёл врач и предложил маме лечь в больницу на операцию. Он говорил, что операция маме обязательно поможет, но мы-то с отцом видели его мысли. Врач был уверен, что мама скоро умрёт, и ему было очень интересно узнать, какая болезнь угнездилась в её голове.
26 - 22 лет дкс (Ра и Радек против Упыга)
Старая, полустёртая фотография - это наш нелепый старинный дом на краю города. Слева, на третьем этаже, - мой балкон, за ним - пожарная лестница, по которой, трепеща от собственной смелости, я много раз тайно ночами спускался во двор дома… Я люблю ночь, её тени и запахи… Это, наверное, у меня от отца…
Но вернёмся в тот грустный день, когда умирала моя мама, а я в отчаянии не знал, что делать. Папа тоже был рядом …, наконец, он решился!
Он опять принял человеческий облик и подошёл к маме. Маме было так плохо, что она даже не удивилась:
- А Рашка? - только и сказала она, и опять закрыла глаза.
- Разрешишь ли помочь тебе? - спросил папа.
- Делайте, что хотите, - ответила мама.
И мы стали делать, что хотим, а именно, папа попросил меня сесть рядом с ним и мамой и взяться за руки. Потом он сказал:
- Я буду кое-что делать, а ты, сынок, ничего не делай, а только как бы поддерживай меня, давай мне силы.
Так мы соединились, - и вдруг я почувствовал, как при соединении возникло новое существо: не папа и сын, а папасын. Это новое существо было вчетверо сильнее, чем каждый из нас по отдельности.
- Всё так, - мысленно согласился папа, но это существо, к сожалению, порождено магией числа два, ведь нас же двое, а поэтому ничего хорошего ждать не приходится. Сейчас я понимаю, как он был прав… Но тогда я ему не поверил, я был в эйфории от собственного могущества.
Итак, мы вдруг сделались маленькими-маленькими и мысленно юркнули в мамины мозги. Ну вот, - сказал папа, - всё понятно, знакомая чёрная петля.
- Можно её снять?
- Нет, подожди, - папа остановил мою попытку распутать чёрную удавку на маминой голове. Смотри, от неё тянется чёрная нитка куда-то вниз. Если мы попробуем снять эту петлю, то не долго проживём, нитка тянется в центр агрессии, мама тут же нас убьёт. Придётся сначала крепко привязать её к кровати.
Мы привязали маму к кровати за руки и за ноги, а затем опять соединились. Вот папа начал распутывать чёрную нить, и мама забилась. Лопнула верёвка на одной из ног, и мама попыталась достать папу ногой. Если бы она не была так слаба, то у неё бы получилось, а так папа успел увернуться. Вот лопнула вторая верёвка, но тут папа, наконец, снял петлю, мама расслабленно затихла, и, кажется, сразу уснула.
- Ну, сынок, главную работу мы сделали, но петли эти ещё не вся причина маминой болезни. Смотри, - вот здесь у мамы отёк мозга, от которого и идёт основная боль. А отёк у неё потому, что этот участок мозга отгорожен как бы загородкой от остального. А вот и шрамик на голове, теперь понятно, как эту загородку делали… Придётся теперь ломать эту загородку, а это ой как не просто!
- А откуда это всё у нашей мамы?
- Когда-то она, видно, попала к колдуну, и тот её так заколдовал.
- А зачем загородка?
- Чтобы мама что-то помнила, а что-то нет, а может, чтобы иногда помнила, а иногда, по приказу колдуна, - забывала. А петли, - чтобы она слушалась колдуна, и даже его любила.
Мы целую ночь ломали загородку, - она была длинная-предлинная. В конце-концов - я заснул, а папа не спал и лечил маму до самого утра.
Утром мы встали поздно. Мама сама встала и ушла на работу. Днём звонил врач, я ему сказал по телефону, что мама выздоровела и ушла на работу. По его мыслям я видел, что он очень огорчился, ведь он так и не сумел поставить ей правильный диагноз. Если бы он знал, чем выздоровление мамы ему грозит в ближайшем будущем, то он бы огорчился значительно сильнее…
Из неоконченного письма Александры своей сестре Маше.
Машутка здравствуй! У меня двойная радость. Во-первых, - я выздоровела, а во-вторых, ты не представляешь, - вернулся Рашка.
Как же долго я терпела свою болезнь, наверное, года два. Под конец уже и вставать не могла. А однажды вечером, вдруг пришёл Рашка. И, быть может, от радости встречи, вдруг всё у меня прошло. Я как бы заново родилась.
Хожу по улице и восхищаюсь бликами солнца на окнах, последними желтыми листьями на клёнах. Почему раньше я этого не видела?
А на работе,… я сама себя пугаюсь. Всегда я очень любила свою работу, своего милого Семёна Андреевича, и директора Фёдора Яковлевича. А сейчас,… сейчас всё ушло. На работе я хожу какая-то равнодушная. Мне даже смешно, как Семён Андреевич трясётся со своим режимом секретности. Ну, какие у нас могут быть секреты?! Ведь у нас не военный объект, а обычный центральный банк, где учитывают деньги и переводят их со счёта на счёт. В этом, собственно, и состоит моя работа. Я сижу за компьютером и слежу за базой данных со счетами нашего банка и некоторых с ним связанных. Только сейчас всё это мне совсем неинтересно. И милые мои начальники почему-то кажутся серыми и скучными…
Закончив работу, бегу к моим любимым: сыну и Рашке.
Да, а ещё Рекс пропал, я очень о нём беспокоюсь. Но сын и Рашка в один голос твердят, что Рекс забегает домой днём, когда меня нет, а на ночь опять убегает. Может, он влюбился и у него по ночам свидания.
Работы много. А сегодня в конце рабочего дня случилось и вовсе что-то странное. Вдруг, звонит мой рабочий телефон и там кто-то говорит:
- Фиалка-356 переведи два с 8-го на 5-ый.
И я, как будто всё понимая, открываю на компьютере счёт 87695, а он с паролем, я откуда-то этот пароль знаю, и перевожу два миллиарда на счёт 55387, который тоже запаролен, и который я тоже умею открывать. Только сделав все эти странные действия, я вдруг очнулась, позвонила директору и всё ему рассказала, правда постеснялась сказать, что я знала пароли. Сказала, что их мне также сообщили по телефону. Фёдор Яковлевич был просто потрясён. Он тоже открыл все эти счета, и стал радостно кричать в трубку, что я спасла его репутацию, что он наконец-то напал на след каких-то мошенников. Сейчас же, - кричит, - переведу эти деньги обратно на наш счёт и обрадую Семёна Андреевича, а то он тоже переживал…
Ну, мне было не до того. Рабочий день окончился, и я поспешила домой…
Радек Рексович, продолжение рассказа о последних днях своего детства
Так настали последние, счастливые дни моего детства. Мама была опять здоровая и весёлая. А папа, ещё будучи Рексом, привык спать с мамой, и теперь тоже не боялся спать вместе с нею. Мама мне рассказывала, что давным-давно она очень обидела папу, и что с тех пор папа боялся спать с нею в одной кровати. Но теперь они спали вместе и были очень счастливы.
Меня так и не отдали в школу, так как занятия уже начались, и было уже слишком поздно меня устраивать. Целый день я опять проводил с отцом, а вечером отца у меня захватывала мама. Она всё никак не могла наговориться со своим Рашкой.
Всё кончилось в один из вечеров, когда мама рассказала о странном случае у себя на работе и написала об этом в письме к тёте Маше. Мама рассказала всё это как шутку, но папа всерьёз забеспокоился.
В три часа ночи вдруг зазвонил телефон. Звонил директор, просил срочно приехать на работу, - он её ждёт в своём кабинете. Мама начала собираться, но отец попросил немного подождать. Мы опять взялись с ним за руки и в момент перенеслись в кабинет маминого директора. Директор сидел в своём кресле совершенно мёртвый, а рядом наш милый Семён Андреевич убирал свой пистолет.
- Тебе нельзя туда ехать. Твой директор уже мёртв. - сказал папа.
- Что за чушь. Я только что с ним говорила. Как он мог умереть так быстро.
- Его убил Семён Андреевич, - ответил папа.
- Я не верю твоим выдумкам, - сердито сказала мама, - и всё равно пойду!
- Ну хорошо, - сказал папа, - позвони ещё раз директору и спроси у него что-нибудь, если он ответит - поезжай.
Мама позвонила,… долго-долго, но никто не взял трубку.
- Всё равно я поеду, - сказала мама.
- Хорошо, - сказал папа, - но сначала сделаем маленький проверочный фокус. Давай мы с Радеком возьмёмся за руки, а ты потуши свет и смотри в окно, что будет.
- Ладно, - ответила мама, - только недолго.
- Сынок! Давай попробуем вместе сделать мысленно куклу, похожую на маму, пусть она выйдет из подъезда вместо нашей мамы, - сказал мне папа.
Так мы с папой создали что-то вроде маминого призрака, и призрак этот бесшумно вышел из дверей дома (на самом деле он просочился сквозь дверь).
- Смотри, - сказала мама, - там женщина, вроде меня.
- Ну вот, - ответил папа, - смотри, что с этой женщиной сейчас будет.
Действительно, наш призрак не прошёл и десятка шагов, как в него начали стрелять из-за ближайшего забора. Мы с папой положили призрак на землю, как будто он умер. А мама в ужасе закричала:
- Там женщину убили!
- Вот так было бы и с тобою, если бы я тебя отпустил, - сказал папа.
- Это что, твои бандиты? - спросила мама.
- Нет, это бандиты Семёна Андреевича, но им тоже сейчас не поздоровится.