Смирнов тоже отвернулся к окну, Коля Кузин просто откинулся на спинку заднего сиденья и прикрыл глаза, чуть ли не баюкая свой автомат у себя на коленях. Он срочку служил в десантных войсках, которые на Украине называют аэромобильными, и теперь, слушая эту старую группу, снова вспоминал свое армейское прошлое и романтику юности.
Милицейский уазик торчал посреди развилки двух дорог, одна из которых вела на мост, торчащий над впадающей в Севастопольскую бухту речкой Черная, как прыщ на носу. Еще одна машина стояла на участке Лабораторного шоссе прямо над Советской балкой, откуда та просматривалась как на ладони – какие-то выкрашенные в мышино-серый цвет металлические контейнеры и такого же цвета ворота, ведущие в штольни. Ярко-красный пожарный щит со всем необходимым инвентарем, выделяющийся на фоне белой скалы, сразу же бросался в глаза и проигрывал в броскости только трем пожарным машинам, стоявшим под навесом.
Третью машину Смирнов послал в дозор в сам Инкерман – прошерстить городок. Пока никто на связь не выходил, значит, все спокойно, непредвиденных ситуаций нет…
– Вэ Вэ, как слышишь меня? Прием! – неожиданно затрещала рация.
– Тьфу ты! – раздосадованно хлопнул ладонью по колену Смирнов и протянул руку. – Ну только подумалось, что все спокойно, как на тебе! Смирнов на связи. Что там у вас?
– Товарищ полковник? – переспросил Серега Парков, услышав голос начальника вместо вызываемого Вэ Вэ. – Мы тут патрулировали по Инкерману и свернули к карьеру.
– Ну и чего вас туда занесло? Это ведь в стороне от жилых кварталов!
Огромный карьер, где еще со времен Византийской империи добывался белоснежный камень, располагался на возвышенности восточнее самого города, с которой открывался отличный вид на бухту. Но чтобы подъехать к нему, нужно было попетлять по ухабам, ощутить, так сказать, все прелести крымских горных дорог, выехав к остаткам крепости Каламита – форпосту средневекового княжества Феодоро. На дне карьера, окруженного почти со всех сторон отвесными пятидесятиметровыми стенами, образовались два озера – одно с непривычной ярко-голубой водой, второе же – мутное, беловатое от инкерманской пыли. Среди всего прочего росли деревья вперемешку с густым кустарником, и проходила дорога к современным каменоломням. Поэтому Сергея Сергеевича и удивил тот факт, что парни так далеко заехали.
– Ну мы к самому карьеру не успели доехать. Так… на пути к нему.
– Так и говори. И что там у вас?
– Да вот, мертвецов обнаружили…
– Эка невидаль! – хмыкнул Смирнов в ответ на эти слова. – Этих мертвецов сейчас в городе пруд пруди… и искать не надо – сами сбегаются.
– Да вы не поняли! Я не про зомби. Тут людей расстреляли и возле дороги, ведущей к карьеру, выбросили.
Образовалась короткая пауза.
– Оп-па! И какие будут твои предложения?
– Ну как минимум все осмотреть и доложить командованию, – с готовностью ответил лейтенант.
– А их точно убили? – негромко спросил Коля Кузин, приоткрыв сначала один глаз, а потом второй и выходя из состояния полудремы.
Сергей Сергеевич обернулся к парню, согласно кивнул и повторил вопрос, но уже в рацию:
– А ты уверен, что их именно убили? Что они до того, как окончательно умерли, не пытались кого-нибудь укусить? А то вдруг там зомбаков упокоили, а мы панику сейчас на весь город поднимем.
– Я первым делом так и подумал, но потом кое-что заметил…
– И что ты там такого заметил? – Смирнов переложил рацию в левую руку, а правой потер переносицу.
– Да ведь глаза, товарищ полковник, – сквозь стандартные помехи послышался голос Паркова. – У зомбей-то они белесые… ну сами видели, а у моих мертвяков – самые обыкновенные. Слизистые, конечно, подсохли малость, да пятна трупные появились у тех, кто дольше валяется, но все равно с зомбаками их не спутаешь. На них ни видимых укусов, ни крови, только от ран на голове – стреляли-то сразу в голову, чтобы трупы не зомбанулись.
– Понятно. Ценное наблюдение. Молодец, Парков! Объявляю благодарность, – по старой привычке закончил фразу полковник. – А кто конкретно убит? Пол, возраст?
– А вот это-то самое "веселое"… – Голос Паркова слегка упал, что было слышно даже через рацию. – Там и взрослые, и дети… восемь трупов! При этом, судя по внешнему виду, самым свежим от силы несколько часов, а есть такие, что уже пару дней валяются – вонь такая, что хоть святых выноси, несмотря на то, что все произошло на свежем воздухе. Эти молодчики, видно, здесь облюбовали место для расправ, сволочи. Хорошо хоть зомбаки не добрались сюда, иначе не один морф на этих трупах откормился бы…
– Вот же ж паскуды! Это кто ж тут такое устраивает? И как их таких земля носит?! – дал волю эмоциям полковник.
– Ну ничего… – пробурчал на заднем сиденье Коля. – Сегодня носит, а завтра принимает.
– И еще… – поспешил добавить Парков, – среди трупов преобладает мужской пол.
– В смысле? – переспросил Смирнов.
– В том плане, что убитые – это мужчины, мальчики и женщины в почтенном возрасте. Молодых девчонок и девочек нет.
– А вот это уже интересно…
– Да, я тоже так подумал. Конечно, это может быть чистой случайностью, но уж очень бросается в глаза… Тем более что с трупами были выброшены личные вещи – шмотки там всякие ненужные, и среди них я заметил девчачий рюкзак и косметичку. Косметичка-то могла принадлежать и убитой женщине… А вот рюкзак… Так что Сергей Сергеевич, тут что-то не то творится.
– Шеф, дайте мне рацию, пожалуйста! – попросил Коля, подавшись немного вперед и протянув руку.
– Держи, мамлей!
– Здоров, Парков. Это Кузин. У тебя мобила с собой?
– Здоров, Колян! Так связь глючит… Я ею уже и не пользуюсь.
– Ты на вопрос-то ответь.
– Ну с собой…
– А фотокамера там есть? Вроде у тебя крутая была мобилка? Ты ею еще хвастался постоянно…
– Да ничего я не хвастался! Есть камера – целых один и три мегапикселя! – все же похвастался Серега.
– Так вот, возьми свой телефон и отфоткай трупы, чтобы потом на базе предоставить вещдоки.
– Хорошо. Сфоткаю, – ответил Серега. – Ладно, слезай с уха. Отбой.
– Отбой. – Младший лейтенант отпустил кнопку вызова и отдал рацию полковнику.
– Молодец, Кузин, – похвалил начальник. – Сообразил.
– Шеф, так что делать будем?
– Володин, давай вызывай опять Паркова. Скажи, что как сфотографирует все, пусть сюда выдвигается. Будем думать.
12.30. Инкерман. Севастополь
Глеб Рыбин, майор милиции, бывший начальник отдела уголовного розыска Нахимовского РО УМВД города Севастополя
То ли бывший, то ли действующий, но майор – Рыбин сидел за директорским столом, вальяжно развалившись в кресле, положив руки на подлокотники. Он бы и ноги на стол закинул, но тогда ему не удалось бы лицезреть выражение морды лица собеседника. Сейчас он чувствовал себя как рыба в воде и абсолютно соответствовал своей фамилии. Он размышлял.
Конечно, предложение Москвина выглядело более чем заманчивым, но и риск был велик. Не хотелось заваривать кашу, которой можно подавиться. Но с другой стороны – кто сейчас заступится за бывшего угонщика? Сейчас каждый сам за себя.
– Так говоришь, герыч они раздобыли?
Рыбин, отдавший службе в Министерстве внутренних дел треть своей жизни, прекрасно понимал, что с началом анархии людские пороки возьмут еще большую силу над слабым человеческим сознанием. Пребывая в постоянном стрессе и напряжении, люди попытаются этот стресс чем-то заглушить – алкоголем ли, наркотиками ли… А учитывая, что поставки наркотиков с Ближнего Востока прекратятся, пока, во всяком случае, стоимость их резко возрастет. Поэтому героин даже в малом количестве был просто находкой. И ради такой находки, для того чтобы завалить бывшего угонщика, целая очередь могла выстроиться. Хотя следить-то за всем этим тоже особо не хотелось.
– Да, – закивал Виталик. – И курева с бухлом полно – они склады недавно подчистили. А еще… – Москвин внезапно замолчал, но, заметив заинтересованный вопросительный взгляд собеседника, все же решил после некоторой паузы продолжить: – А еще они выезжающих из города тормозили и грабили. Девок к себе угоняли, а всех остальных – в расход.
– Ух ты! – недобро улыбнулся Рыбин. – Толя Большой прямо растет на глазах… Уже мокрушником заделался. А не дофига ли везения на одного человека?
– Вот и я о том же, Глеб Николаевич…
– Понимаешь, Виталик… Удача, она такая штука – переменчивая, поэтому злоупотреблять ею тоже не нужно.
– Это да… – с готовностью поддакнул Москвин.
– А герыч у них откуда?
– Да он барыгу на излете подловил, а когда того обшмонали, нашли пакет.
Рыбин потер непонятно с чего зачесавшийся левый глаз.
– Москвин, так ты что хочешь, чтобы мои парни твоего кореша замочили, а ты бы весь его скарб заграбастал? – снова осклабился майор, наблюдая за реакцией собеседника, считывая внимательным глазом даже мельчайшие изменения в мимике сидящего напротив мужчины, некогда обладавшего определенной властью и потерявшего ее в один миг.
– Нет-нет… Что вы, Глеб Николаевич! – распахнул глаза Виталий, всем своим видом подчеркивая искренность своих слов. – Я предлагаю все по-честному разделить… Я уезжать из города надумал, мне для этого нужны машина, бензин и… оружие.
– Тебе? Оружие?! – неподдельно развеселился Глеб и раскатисто захохотал, чем еще больше смутил и так поникшего Москвина. – Ты им хоть пользоваться умеешь, чтобы яйца себе не прострелить, Чак Норрис недоделанный?
– Немного… – пожал плечами Виталик. – Ну так что? По рукам?
– Надо подумать… – Майор выпрямил спину, расправив крепкие плечи, оперся локтями о столешницу и протарабанил пальцами правой руки по левой, сложенной в кулак. – Мне нужна предоплата. Мало ли как все обернется…
– Но у меня ничего нет… – Москвин немного испугался перспективе навсегда остаться в банде Толи Большого на птичьих правах.
– Так мы можем договориться по старой дружбе… – Майор прищурился и уставился прямо в глаза замолчавшему Виталику. Тот лишь несколько секунд продержался под прямым взглядом собеседника, потом быстро опустил глаза, полностью сдав свои позиции. Рыбин на сто процентов взял контроль над ситуацией, заняв место первой скрипки в этой партии.
– Ну да… – промямлил бывший помощник мэра.
Рыбин несколько раз довольно хмыкнул и постучал пальцами по столешнице.
– Так что за девка с тобой?
Москвин сразу же понял, к чему был задан этот вопрос. И в одно мгновение принял единственное правильное для себя решение. Может, он и трусоват, но дураком его назвать было очень сложно.
– Да так… – неопределенно пожал плечами. – Знакомая старая, вот прибилась ко мне…
Глеб положил подбородок на кулак и сощурился:
– То есть ее слова, что ты ее жених, не более чем бабский треп?
– Ну да… – согласно кивнул Виталик. Он говорил абсолютную правду – потому как жениться на Катерине никогда не обещал. А то, что она могла там себе нафантазировать, – это исключительно ее проблемы. К тому же официально она еще была замужем…
– Понятно.
– Глеб, – Москвин впервые за эту встречу назвал Рыбина только по имени, без отчества. И майор на это мгновенно отреагировал вскинутой бровью. – Толя говорил, что ты живым товаром торгуешь?
Рыбин снова откинулся на кресло.
– А что еще Большой говорил?
– Да так… Ну так торгуешь?
– Ну… есть такое дело… А что, Большой решил мне составить конкуренцию в этом вопросе?
– Да я не о том. Я о гарантиях…
Глеб прекрасно понимал, к чему клонит Москвин, но специально не говорил ни слова, чтобы тот сам предложил очевидное, давал ему возможность почувствовать себя ведущим.
– Ну-у-у?
– Ну так, может, Катерину возьмешь в качестве аванса? – наконец открыл, как ему казалось, свои карты Виталик. Только вот вся эта ситуация напоминала игру профана с профессиональным шулером, который все телодвижения оппонента с легкостью просчитывал на два шага вперед.
– И на кой мне эта тупая овца?
– Она красивая… – Москвин даже улыбнулся непроизвольно.
Конечно, Катюша умом не блистала, но при ее внешности этот недостаток быстро терял значимость. И девушка умело этим пользовалась.
– Красивая… – подтвердил очевидный факт Рыбин, потому как спорить с этим было бы сложно и глупо. – Только дура набитая.
– Ты сможешь ее продать. Она красивая. С ней ведь не в шахматы играть и не кроссворды разгадывать. Почистишь ей перышки – будет товар что надо. А уж в койке что вытворяет – попробуй!
– Я и до этого не горел желанием пихать в кого попало, а после такой характеристики вообще расхотелось, а вот про аванс – это ты хорошо заметил.
– Глеб! – Дверь в кабинет резко открылась, за ней возникла фигура Юрки.
– Стучаться не учили?! – рявкнул майор.
– Глеб, но это…
– Вышел отсюда! Вышел и зашел нормально.
– Глеб, но я… – Юрка растерянно стоял в проеме, не зная, что делать.
– Вышел!
Иванюк послушно вышел, закрыв за собой дверь. Затем, не торопясь, стукнул три раза и только после разрешающего: "Да!" – вошел в кабинет.
– Глеб, там это… Пацаны мусоровозку заметили.
– Чего? – не понял майор.
– Я говорю, что по Инкерману менты трутся.
– А эти что тут забыли? Из какого района?
– Не знаю. Но точно не наши – либо с Летчиков, либо из Балаклавы, либо центровые. Короче, я посчитал нужным тебе сообщить.
– Ладно, – уже спокойно ответил Глеб. – Свободен.
– Ну так что, по рукам? – переспросил Москвин, который сидел молча, пока местные разговаривали.
– По рукам! Так где там твой кореш-беспредельщик поселился?
19.00. Cевастополь. Инкерманский завод марочных вин
Катя Рогова
После предательства Виталика Катю без особых церемоний запихнули в комнату, где и так находилось три девушки. Те лишь устало глянули на новенькую и не сдвинулись с места. Ни мебели, ни кроватей в этой темной, с одним маленьким окошком практически под самым потолком комнате не было. Да и само помещение напоминало какой-то небольшой склад или каморку.
Катя сначала кричала, колотила кулачками в дверь, требовала, чтобы ее выпустили, но ни одна живая душа не отозвалась на ее крики. Так продолжалось несколько часов, пока одна из девушек не подошла и не залепила Катерине мощную оплеуху, от которой та, подвернув ногу и сломав каблук, свалилась на пол.
– Задолбала орать! – зло прошипела блондинка в ответ на Катины крики. – Заткнись уже!
Катя, не понимая, что с ней происходит, разразилась еще большим ревом, плавно перешедшим во всхлипывания. Ей было страшно, больно, обидно…
Блондинка больше к Кате не подходила – сидела в уголке на груде каких-то тряпок, как и остальные местные обитательницы.
Когда истерика закончилась, Катерина попыталась узнать, где она и что с ней будет дальше. Ответов на ее вопросы не было – блондинка просто игнорировала зареванную девушку, а две другие и вовсе были словно не в себе.
Вечером принесли еду – непонятную липкую субстанцию и жирную вонючую тушенку. Катя поковырялась ложкой в коричневатой каше и есть не стала – только сморщила нос и отвернулась, отодвинув тарелку в сторону.
Блондинка же, глядя на протест новенькой, хмыкнула, скривила губы и зачерпнула кашу ложкой, с удовольствием поглощая такую неприглядную на вид пищу. Девушка уже поняла, что выбраться из этой конуры и повысить свой социальный статус можно лишь одним способом – захомутав кого-нибудь из охранников или же самого начальника. Прошлой ночью ее позвали для ублажения шефа, но теперь все лавры могли достаться этой пришлой, потому как, несмотря на свою спесь и размазанную по лицу косметику, новенькая была довольно симпатичной. Блондинка не спеша ужинала, с интересом поглядывая поверх ложки на сидящую Катю. Две другие девушки тоже не гнушались пищей.
– Чего не ешь? – наконец поинтересовалась у новенькой.
– Не хочу! – зло буркнула сквозь зубы Катя.
– Зря. Если ты думаешь, что тебе тут суши привезут или пиццу закажут, то ты ошибаешься.
– Ничего я не думаю…
– Оно и заметно…
– Ты чего ко мне прицепилась? Самая умная, что ли?
– А ты, я смотрю, не только дура, но и борзая? Попустись немного, девочка! Или ты решила, что раз ты вся такая приблатненная, то здесь все будут перед тобой на цирлах бегать и в задницу дуть? Ха! Нас здесь всех ценят лишь за одно – и это далеко не ум или сообразительность. Так что захлопни пасть и научись говорить вежливо, иначе рискуешь проснуться с располосованным личиком. Поняла?
Катя еле сдержала готовые сорваться с губ ругательства в адрес наглой блондинки и отвернула голову. Та же, поняв, что одержала безоговорочную победу, лишь усмехнулась презрительно.
Вечером к девушкам пришли – блондинку снова повели к главному. А всех остальных оставили там же – спать практически на голом полу.
Катя не знала, куда себя деть. Пробовала разговорить двух других девушек, но те упорно молчали, будто в рот воды набрали… Запертые в небольшой комнате без каких-либо удобств, с туалетом в виде железного ведра, от которого исходил специфический запах, они проторчали здесь до следующего утра.
31 марта
11.00. Северная сторона, Севастополь
Иван Корниенко (Шамиль), прапорщик ВВ
– Мужики, на сборы пятнадцать минут! – Шамиль как раз подошел к курилке, где на лавочке сидели его сослуживцы. С одними он был знаком уже года три, а с другими еще и по Павлоградской учебке – так что все друг другу были как родные.
Недавняя гибель командира больно ударила по боевому духу отряда. Рябошеев был тем, кто сплотил их вокруг себя, тем, кто своими правильными приказами не дал погибнуть ни им, ни их близким, ни другим гражданским, которые прибились к группе или были позже спасены.
А еще он был хорошим парнем. Веселым, надежным… Одним словом – своим.
– Как там мать Лехи? – кивнул Серега Самсонов, понуро опустивший голову на руки.
– Еле привели в себя… – махнул рукой Иван, прикуривая сигарету от протянутой ему Гошей зажигалки. – Спасибо.
– Мужики, выпить хочется… – тихо проговорил Самсонов, проведя рукой по светлому ежику стриженых волос. – Хреново-то как на душе. Надоело все! Достало!!! Почему мы должны рвать задницы ради них? Почему должны подставлять свои головы под пули, если это совсем не ценится? Или они думают, что мне в кайф лазить по каким-то развалинам, рискуя нарваться на ораву зомбаков? Или быть смятым, как Леха, или валяться без башки, как Миха? А они в это время будут качать права или обкуриваться травой, трахать студенток и откровенно держать нас за последних лохов?
– Серега, успокойся…
– Шамиль, да я спокоен! Я спокоен как удав. Но меня все это достало! Когда в четвертом году на майдане стояли – какого… черта спрашивается.
– Ну сам знаешь, тогда приказ был…