– Самозарядные пистолеты. Именно этот? "Рокот". Четырнадцать патронов в обойме, мягкая отдача и очень, очень большое останавливающее действие пули. По результатам испытаний – три тысячи выстрелов до первой поломки. А это "орел". Калибр? Девять миллиметров. "Плетка".
Германский промышленник даже как-то растерялся от такого изобилия. Вытерев белоснежным платком выступившую на лбу и висках испарину, он с надеждой поинтересовался:
– Майн гот! Сколько ви сможете поставлять и когда?
– Хороший вопрос. Первая поставка не раньше чем через восемь месяцев, да и то… по пятьсот штук каждой модели в месяц, плюс патроны к ним, по сотне на ствол. Устраивает?
Патенты были забыты: остаток дня стряпчий и Вальтер Грейн увлеченно составляли многостраничный договор, затем утрясали детали, потом переделывали – князь вычеркнул три пункта и добавил пять новых. Когда же все закончилось и гость наконец-то отправился в гостиницу переписывать все набело, Александр достал очередной перечень заявок на привилегии. Газовый и разводной ключ, пружинная рулетка и еще с десяток разных полезных в хозяйстве вещей.
– Как обычно, Вениамин Ильич. Теперь следующее. Вот по этому адресу находится Общество первого антрацито-чугуноплавильного и железоделательного завода Д. А. Пастухова. Проведите предварительные переговоры с его акционерами на предмет продажи. И желательно недорого. Затем… Не знаю, слышали ли вы о некоем Мальцеве Сергее Ивановиче, генерал-майоре в отставке?
– Не тот ли, что из промышленников будет?
– Он самый. Читая старые газеты, я частенько встречал его имя, и неизменно – лестные отзывы о нем. Потом, правда, его все покинули, даже близкие. Так вот, необходимо отыскать сего, несомненно, достойного господина и лично передать ему мое письмо. Вот это.
Повертев в руках тоненький конверт и бережно уложив его в кожаный портфель, Вениамин Ильич осторожно поинтересовался:
– Ваше сиятельство, мне следует знать его содержание?
– Это не тайна. У господина Мальцева когда-то во владении было много заводов и фабрик, наверняка он знает немало толковых управляющих. В письме я прошу порекомендовать мне кого-либо из них, а ежели будет на то его желание, пожаловать самому почетным гостем на открытие моей фабрики. Опять же его связи и опыт будут весьма полезны – если, конечно, он заинтересуется моим посланием. Вам все понятно?
– Не извольте сомневаться, исполню со всем прилежанием!
На следующий день вместе с Луневым и Грейном еще и почтальон заявился, и опять с толстой пачкой писем.
"Этак скоро мешками таскать будет!"
Два раза прочитав окончательный вариант договора и только после этого подписав, Александр привел своего иностранного гостя в предоргазменное состояние: Вальтер получил монопольное право торговать всей продукцией РОК в Германии, Австро-Венгрии и Бельгии. И не монопольное – во всех остальных. Правда, он согласился на маленькое условие в договоре: торговая наценка не могла быть выше десяти процентов от отпускной стоимости изделия плюс накладные расходы.
"Пускай старается, и конкуренты будущие пусть заранее вешаются – я их задавлю научной организацией труда и конвейерным производством. А не получится – диверсии буду устраивать, чтобы жизнь малиной не казалась!"
Разбирая корреспонденцию, первым делом поручик прочитал послание от господина Циммермана.
"Ого! За такую цену?! Не, я уж лучше в другом месте закажу. Завод не консервным, а золотым получается. Так, что дальше?"
Шухов извещал, что стройка движется по плану, даже с небольшим опережением, вот только непредвиденные расходы…
"Ага, Иваныч опять что-то добавил. Ну, ему там на месте виднее, посему ставим подпись – и в сторонку".
Письмо от Греве было самое толстое, напоминая небольшой производственный роман. Его автор явно торопился и только поэтому успел написать всего двадцать три странички – зато мелким, бисерным почерком. Имена и фамилии мастеровых и учеников, перечень их умений, ведомости по зарплате, списки уже установленного и освоенного оборудования, графики, графики, графики. На отдельном листке был длинный перечень того, что уже сломали и починили, немного поменьше – что починят в самое короткое время, и короткая приписка с просьбой переслать еще денег – на оплату внеурочных работ. Самым интересным было последнее письмо, от его дорогой тетушки Татьяны Львовны. Вот только прочитать его не удалось – кто-то робко постучал в дверь его апартаментов. Посетовав в душе на несвоевременное отсутствие денщика, Александр самолично пошел встречать очередного гостя.
– Вы? Что-то случилось?!?
– Добрый вечер, Александр Яковлевич. Могу я войти?
– Прошу.
Сослуживец князя корнет Дымков мялся и все никак не мог начать разговор, поэтому Александр решил ему немного помочь – налил коньяка (сам-то он ни "Мартель", ни "Бурбон" уже и видеть не мог, до того надоели), усадил в кресло и поинтересовался:
– Итак, Игорь Владиславович, я слушаю вас.
– Я… я хотел бы… конечно, ежели это возможно…
– ?! Нельзя ли еще раз? Признаться, я не совсем понял.
Корнет набрался духу и быстро выпалил:
– Могу ли я посещать ваши занятия?
– Да бога ради, буду только рад. Позвольте осведомиться, что заставило вас так резко поменять свое мнение?
Дымков порозовел, но все же ответил, достаточно честно, хотя и несколько сумбурно:
– Тогда… Вы понимаете? Так по-глупому! Уже на излечении мне много раз говорили… И матушка плакала. Я ведь сразу понял, чем вы занимаетесь с унтером, вы не подумайте…
Юноша окончательно смутился и замолчал, нервно сжимая и разжимая кисти рук. А поручик в это же время усиленно вспоминал всю учебную программу Первого Павловского военного училища. Вспомнил. По всему получалось, что везде усердно изучали уже устаревшую тактику: атаку шеренгами поротно, стрельбу залпами и вразнобой (на дальность в полторы версты!), стоя и лежа. Ну и штыковой бой, конечно, потому как сие есть любимая фишка русского генералитета. Зачем принимать на вооружение надежное, удобное и скорострельное оружие? Этак ведь и патронов не напасешься. Лучше по старинке – прикладом бей, штыком коли! Как двигаться и действовать под внезапным неприятельским огнем – до этого все офицеры доходили сами, если выживали.
"Собственно, и не должны учить. Потому как не доросло современное военное дело до таких высот. Подумаешь, потери! Страна большая, еще нарожают".
– Извините, Игорь Владиславович, задумался.
– Для вас – просто Игорь!
– Благодарю. Ну что же! Для занятий необходимы две вещи: одежда, которую не жалко запачкать, и патроны к винтовке с револьвером. Второе вы получите в нашей оружейке у каптенармуса, а с первым… уж как-нибудь сами. Как будете готовы, милости прошу, начнем безотлагательно.
Судя по скорости, с которой корнет Дымков отправился на поиски перечисленного, все будет готово уже к завтрашнему утру.
"Ну-ну. Вот Гриша-то удивится новому ученичку. Интересно, гонять его так же будет, как меня когда-то?"
Тетушкино письмо Александр распечатывал с определенным трепетом и опаской – что там ему уготовила родственница? Татьяна Львовна изволила сильно гневаться на своего непутевого племянника – за неприлично долгое отсутствие вестей. Но уже на третьей странице сменила гнев на милость. Поздравляя с наградами и очередным чином (интересно, как узнала?), тетя настойчиво приглашала посетить ее имение, потому как сильно соскучилась, да и у двоюродной сестры Анны помолвка намечается. А между строк очень отчетливо читалось: вот только попробуй не приехать, обормот!
"Н-да, задачка…"
Глава 30
Кукаррреку!..
"Скотина пернатая. Когда уже тебя в суп определят! Дождешься, снайперку на тебе испытаю…"
Все надежды подольше поваляться в постели пошли прахом после истошного вопля "будильника на общественных началах". Пришлось вставать и проверять, все ли собрано в дорогу. Это в такую-то рань!
Когда поручик уезжал из Олькуша, его провожал почти весь второй взвод. Кто-то прогуливался неподалеку, делая вид, что он просто дышит воздухом, кто-то просто стоял. Александру такое было в диковинку, даже как-то неуютно стало.
– Дык это, командир, попривыкли уже все, что с тобой это… надежно. Вот! Денежки лопатой гребем… гребли. Щас-то потише стало, раз пять всего стрелялись с несунами за месяц… Шой-то я не туда. Вы того, берегите себя!
Григорий, как всегда, подрабатывал гонцом-представителем от солдатского "обчества".
– Ты меня прямо на войну провожаешь, Гриша. Ах да! Едва не забыл – ты корнета Дымкова гоняй, не жалея, с ним все уговорено. И еще раз напомню: без меня на охоту не ходить. Ну, счастливо оставаться!
Чтобы не скучать два дня в дороге, Александр основательно запасся всевозможными газетами и журналами, скупив у лоточника даже старые выпуски. Проснувшись на следующий день и оперативно решив вопросы гигиены и завтрака (стараясь при этом не обращать внимания на взгляды почтенной публики, удивленной тем, что он всюду таскался с новеньким дорожным кофром), князь начал осваивать печатное слово. Первый раз он удивился, когда взял в руки журнал с знакомым названием "Вокруг света". Второй раз, когда в этом самом журнале ему попалась пятистраничная статья про Аляску. Автор этой самой статьи, буквально захлебываясь слюной от удовольствия, красочно описывал красоты дикой природы и населяющих эту природу зверей, а заодно мужество американских первопроходцев, несущих туда свет цивилизации, вопреки дикости местных аборигенов. Самое же интересное было в конце текста: там было сказано, что срок аренды этой российской земли истекает только через двадцать пять лет, ежели только ее не продлят, как в прошлый раз.
"Офигеть и не встать! Аляску, оказывается, не продали, а на время уступили. И не в первый раз. Вот это новость так новость!"
Александр очень сильно пожалел, что так и не добрался до архивных подшивок с газетами. Придется озаботиться. В остальных газетах обсасывали только две интересные новости: Парижскую выставку и очередной виток "войны пошлин" между Российской империей и Вторым рейхом.
"Вот интересно, кому эта возня дороже обходится? Мы им зажимаем продовольствие, они нам – промышленные товары, типа анилиновых красителей. Выигрывают от всего этого Франция и Англия. И почему я не удивлен?"
В мировую столицу моды (Париж пока на втором месте, но уже активно суетится по этому вопросу), а по совместительству – главный город двуединой монархии поезд прибыл в полдень. Суета железнодорожных служащих, радостные возгласы встречающих-провожающих, и над всем этим – тонкий запах цветов. Интересный город.
Большой чемодан с одеждой и некоторыми специфическими предметами, типа кожаной сбруи или париков, поручик доверил подскочившему носильщику, а дорожный кофр потащил сам. Выпускать из рук миллион (с хвостиком) рублей как-то не хотелось. Перед самой поездкой Александр навестил тайник и откопал свою последнюю добычу (кстати, по лощинке явно кто-то бродил, но следы были старые), добавил три килограмма золотых червонцев, как-то незаметно поднакопившихся за последние два года, и… подумав, оставил золото в оружейном сундуке, запихав (скорее, утрамбовав) остальное в крепкую сумку-кофр. Подумал еще – и добавил сверху весь левый доход за последние два месяца. Лепота! Дойдя до привокзальной площади, носильщик коротко кивнул головой куда-то в пространство, и тут же с громким цоканьем подков по булыжной мостовой подкатил фиакр.
– Куда доставить господина?
– В хороший отель вези, голубчик.
– Будет исполнено.
Вена отличалась от Санкт-Петербурга, и явно в лучшую сторону. Больше старых и красивых зданий, ярче и сочнее краски, меньше сырости и пронизывающего ветра. А сколько модниц на улицах!
"Наши все равно красивее будут. О! Надо Соне что-нибудь в подарок прикупить, а то искусает".
"Водитель" кобылы, а точнее, мерина, привез своего пассажира прямиком к маленькому отелю под названием "Парижский двор".
"Это что, целая сеть таких отелей, что ли?"
Цены впечатляли, да. Как и сервис: кофр попытались отобрать, а получив отпор, едва ли не на руках занесли дорогого гостя в его апартаменты. Через минуту принесли поднос с разнообразными фруктами и закусками. Маленький кабинет (и такой оказался в номере) приятно удивил небольшой коллекцией вин и ликеров (и коньяк – куда же без него), а на каминной полке обнаружилась шкатулка с дорогими сигарами. Интерьер тоже соответствовал: лепнина на потолке, позолота, шелковые драпировки и дорогая мебель, серебряные подсвечники… Вспомнив, как он лежал в лазарете Павловского училища и сравнив, князь фыркнул и закашлялся.
"Деньги не могут сделать счастливыми, это верно. Но кое-какой комфорт они обеспечивают, и это тоже верно".
Портье в ответ на вопрос о том, куда князь может сдать на хранение очень большую сумму денег, тут же предложил на выбор сразу три варианта: воспользоваться сейфом в номере, передать на ответственное хранение в блиндированное (то есть бронированное) хранилище самого отеля и воспользоваться услугами расположенных рядом банков.
– Благодарю, меня устроит сейф в номере.
– Всегда рад услужить господину!
Выспался он еще в поезде, время было далеко не позднее, а потому, переложив из чемодана в кофр парик и усы, Александр переоделся в самый лучший костюм и отправился "погулять". На улице перед отелем было аж три свободных экипажа, но где находится отделение Русско-Азиатского банка, знал только один. Доехали, немного постояли и – поехали обратно. Недалеко, буквально пару домов.
– Стой!
Поблагодарив в душе архитектора, построившего такое удобное, просторное и аж двухэтажное кафе под вывеской "Демель", а особенно за то, что тот предусмотрел наличие туалетов на заднем дворе, князь "прихорошился" и отправился сдавать свою ношу.
– Чего изволит господин?
– Перевод на крупную сумму. Управляющий?
– Сей момент, прошу за мной.
"Они что, свои кабинеты под копирку делают? Там портрет висел – и здесь висит, там книжный шкаф на пять книг – и здесь столько же, даже цвет мебели совпадает".
– Что угодно господину?
– Гельмут Тодт к вашим услугам. Мне необходимо провести платеж, то есть перевод некоторой суммы на один из ваших счетов. В других банках такая комиссия… Ну, вы меня понимаете, да?
– Несомненно. Однако должен предупредить, что за такую услугу мы берем один процент от суммы перевода. Конечно, если вы не клиент нашего банка.
– Не имею такой чести. Так это возможно?
– Разумеется, господин Тодт. Кофе, коньяк, быть может, сигару? Ну, тогда приступим, пожалуй. Некоторые формальности: необходимы ваши документы и реквизиты получателя.
– Минуту.
Клиент огладил свои хоть и седые, но все еще пышные усы и неторопливо достал записную книжку в дорогом переплете с позолотой. Развернул, полистал, подслеповато щурясь, и наконец обрадованно крякнул:
– Есть! Князь Агренев, Александр Яковлевич. Счет за номером 8893308-бис, отделение в Санкт-Петербурге.
– Благодарю, последнее не нужно. Итак, сумма перевода?
– Один миллион пятьдесят пять тысяч кредитными билетами Российской империи. Прошу…
Управляющий стал немного любезнее – хорошему клиенту он всегда был рад. Пересчитывал деньги такой же профессионал, как и в прошлый раз, поэтому все быстро закончилось – как раз и бумаги успели оформить.
– Прошу. Мы всегда рады видеть вас у себя, господин Тодт. Всего наилучшего.
Выйдя на крыльцо, Александр довольно потянулся.
"Так, с этим делом все, пора двигаться дальше. Ух, как рукам легко и свободно! Деньги упадут на счет для лицензионных отчислений, и пусть только попробуют доказать, что я их получил не заслуженно. Вернее, пусть сначала попробуют узнать состояние моего счета, во что уже верится с трудом, а только потом…"
Поужинав в отеле и переложив в кофр добрую половину чемодана, поручик отправился совершать вечерний моцион. В неприметном закутке он немного сменил имидж с помощью рыжего парика и усов, после чего всего за два часа, следуя при этом неспешным шагом, успел: снять на три месяца более-менее хорошую квартиру с меблировкой, где оставил (наконец-то!!!) сумку; полюбоваться на вывески дюжины банков; от всей души послать далеко и надолго пяток проституток. Вечерняя прогулка навеяла такой голод, что ужин пришлось повторить. Разумеется, культурная программа была бы неполной без посещения рабочих окраин, поэтому уже на следующее утро Александр прикупил недорогой и неброской одежды "под лавочника", переоделся на квартире и отправился побродить по Хильфенштрассе и Мариенхаймштрассе – как ему намекнули в отеле, именно там можно было изучить все особенности и достопримечательности венских трущоб.
"Нищета – она везде нищета. А также грязь, старая одежда и голодные взгляды. И запах. Хоть сейчас противогаз изобретай".
Он заходил в понравившиеся забегаловки и, расплачиваясь за мелкий заказ, как бы и не специально "светил" крупную банкноту. Уже ближе к вечеру, выйдя из очередной… в этот раз пивной, Александр сразу почувствовал слежку. "Вели" его до крайности коряво (и едва не забегая вперед) три молодых парня, от силы лет по семнадцать-девятнадцать. Люмпены, так сказать, труженики подворотен, работники ножа и, скорее всего, кастета, топор нынче уже не в моде. Поводив их немного по людным местам, поручик демонстративно "огляделся", после чего "испугался" и резвым шагом нырнул в тихую подворотню. Первый же парень, вылетевший на приличной скорости из-за угла, получил хороший тычок в солнечное сплетение, очень чувствительный и болезненный, потому как стволом "раст-гассера". Его друзья, немного отставшие от спринтера, резко погрустнели, увидев, к чему же они так настойчиво стремились: их товарищ самозабвенно блевал в позе гордого льва (на четвереньках то есть), а за ним стояла и радостно улыбалась несостоявшаяся жертва ограбления с револьвером в руке. Попытка ретироваться, увы, не удалась.
– Куда! Только попробуйте сдернуть – подстрелю!
Парни уныло переглянулись, но рисковать не стали и шагнули обратно. Сразу ведь видно – этот пальнет не раздумывая.
– Взяли своего и туда. Ну!
Ствол револьвера качнулся в сторону немаленькой ниши. Пройдя за ними и присев поудобнее на выступ стены, Александр немного помолчал и покрутил оружием – для создания доверительной и дружелюбной обстановки. Потом опять улыбнулся, достал из кармана тоненькую пачку кредитных билетов, по сотне гульденов каждый, слегка ее развернул на манер веера и начал неспешно обмахиваться.
– Жарковатый сегодня денек, а?
Тот, что справа, облизнул пересохшие губы и, покосившись на так и не пришедшего в себя бегуна, решил проявить инициативу:
– Господин, отпустите нас, а?
– Не сразу. Теперь ты ответь на мой вопрос. Для чего за мной шли?
– Да мы по своим делам торопились, нам с вами по пути было просто.
Клац!
– Не ври мне, не люблю.
Грабители застыли, а тот, что лежал на земле, и вовсе как умер. Поглядев по сторонам, собеседник князя глубоко вздохнул, сгорбился и опять ответил за всех:
– Сами ведь все знаете, господин хороший, куда и зачем.
– В первый раз промышляете или нет? Постоянно?
– Когда как.
– Молодца, правильный ответ. Нравится мой веер? Хочешь – твоим будет?
– Ага!