Бывший комитетчик выехал из двора, и на широком участке шоссе БМВ ринулся на обгон. Павловский резко затормозил, упал вправо, открыл правую дверь (хорошо, что не закрыл на центральный замок) и рванулся наружу, успев прихватить пистолет. Уже падая на землю, услышал длинную автоматную очередь. Павловский отполз от машины и направил пистолет на БМВ. Фонари не работали, так что ему повезло. Нападавшие, скорее всего, не видели его манёвра. Из остановившейся метрах в десяти машины вышли трое. У одного АКС-74У, двое держали пистолеты. Троица приближалась к его машине, держа оружие наготове. Павловский взял на прицел автоматчика. Силы явно неравные, и он понимает, что шансов выйти живым из перестрелки немного, но решил использовать те, что есть, до конца. Он задержал дыхание, указательный палец начал давить на спусковой крючок.
Из-за поворота вынырнули два патрульных "Москвича" с включёнными сине-красными маячками. Бандиты рванулись к своей машине, но прежде автоматчик выпустил длинную очередь по милицейским машинам и запрыгнул в БМВ. Похоже, прежде чем вылезти из машины, он сменил магазин. Экипаж первого "Москвича" изрешетило пулями. Автомобиль перевернулся на бок и встал, загородив проезд второму, который в него и въехал. Экипаж второго "Москвича" выскочил из машины и открыл огонь по удаляющемуся БМВ.
Всё ещё лёжа, Владимир Сергеевич убрал пистолет в штурмовую кобуру, предварительно включив предохранитель, и стал подниматься.
– Лежать. Мордой вниз. Руки за голову, – тонким голосом проорал молоденький сержант, направив автомат на Павловского.
Подъехал "уазик" местного отделения и ещё несколько машин. Павловского подняли, поставили в раскорячку около расстрелянной "Вольво" и обшмонали. Отобрали пистолет.
– Ребята, это сейчас в меня стреляли.
– Разберёмся, – процедил мужчина в штатском и приказал милиционерам, – грузите.
На бывшего комитетчика надели наручники и запихнули в "уазик".
Глава 6
Утром Семёна выписали. Профессор был очень удивлён скоростью и процессом заживления ран. Шубин и сам удивился, хотя попытался объяснить профессору этот факт приёмом настойки, которую принёс Ли. Но Сергей Сергеевич, скорее всего, не поверил. Но факт, как говориться, налицо. Профессор попытался уговорить Семёна остаться на обследование, чтобы выяснить причину феномена, но тот отказался, сославшись на неотложные дела, большую загрузку на работе, на прочую ерунду, какую только смог выдумать. Сергей Сергеевич был вынужден уступить.
Сам Семён уверен в том, что раны так быстро и необычно затянулись благодаря странному сну, а именно тому фрагменту, когда в раны проник необычный ветерок. Другого объяснения он не находил, но ведь не станешь же говорить об этом профессору медицины. Откуда такая уверенность, хрен его знает, просто уверен и всё.
Из больницы Семён решил поехать на работу. Этот день по графику его, и надо узнать, кто дежурил за него и нужно ли выходить вместо ребят и когда. На работе поговорил со старшим дежурной смены. Решили, что Шубин выйдет на работу через три дня. Менять никого не надо: ребята захотели взять деньгами. Семёна это вполне устраивало.
Приехав домой, принял душ, перекусил бутербродом с колбасой, купленной по дороге, и завалился на диван. Спустя некоторое время мысли обратились к Светлане. Вчера вечером она снова пришла в больницу, где они проболтали в холле часа полтора. Он был на седьмом небе (а может и выше) от счастья, чего с ним раньше не происходило.
Семёну до боли в печёнках захотелось увидеть новую знакомую. "Ещё не хватало влюбиться, как мальчишке", – подумал он, и решил: "А что в этом плохого? Это просто замечательно!" Вскочил с дивана и бросился в прихожую. Там стал шарить по карманам куртки, разыскивая визитку, которую вчера дала Света. Наконец нашёл. Вытащив карточку из кармана, заметил, как оттуда выпал скомканный клочок бумаги. Адрес Пака. Вот чёрт. Пребывая в состоянии влюблённости, Семён совсем забыл, что кореец настоятельно просил его зайти, как только выйдет из больницы. Шубин немного поколебался между сильным желанием увидеть Свету и не менее сильным – встретиться с Ли. Но, в конце концов, как нормальный мужчина, решил позвонить девушке и вместе провести вечер, а корейцу позвонит завтра.
В трубке раздался приятный женский голос:
– Здравствуйте. Рекламное агентство "Роза ветров". Слушаю вас.
– Добрый день. Я хотел бы поговорить с Серебряковой Светланой.
– Одну минуту. – В трубке зазвучала музыка, и через десяток секунд Шубин услышал знакомый голос:
– Слушаю вас.
Шубин молчал.
– Алло. Говорите.
– Здравствуй. – Наконец выговорил он и почувствовал, что опять краснеет. – Это я, Семён.
– Привет. – Девушка явно обрадовалась звонку. – Как дела. Ты откуда звонишь?
– Из дома. Меня сегодня выписали, и я хотел бы отпраздновать это вместе с тобой.
– С удовольствием. Я сегодня пораньше отпрошусь.
– Где и когда тебя встретить.
– Не нужно. Тебе сейчас вредно много ходить. Ты лучше расскажи, как к тебе доехать.
Такого поворота Семён не ожидал. Это просто великолепно.
– Не волнуйся, – сказал он. – Я в прекрасной форме, как никогда. Так что встречу тебя около работы, и мы направимся ко мне и отпразднуем. Как до тебя добраться.
Шубин записал, что продиктовала Светлана.
– Ну хорошо, давай часов в шесть. С тебя – шампанское, с меня – торт.
– Договорились. До встречи. – Он чуть было не сказал "милая", но вовремя спохватился.
– До встречи.
Виктор Сергеевич Шкурко, он же Матрос, сидел в гостиной пятикомнатной квартире на Ленинском проспекте. Матрос – крепкий тридцатилетний мужчина среднего роста, с бесцветными близко посаженными глазами и тёмными, коротко стриженными волосами. Восемь лет прослужил в отдельном батальоне спецназначения морской пехоты на Тихоокеанском флоте, три года срочную и пять лет прапорщиком. Решив, что в наше время можно сделать большие деньги, если у тебя крепкие кулаки, стальные нервы, если умеешь, не задумываясь убивать, он послал подальше службу во флоте с её грошовым жалованием, которое регулярно задерживалось, и подал рапорт с просьбой уволить его из рядов Вооружённых Сил. Сколотив небольшую группу, занялся грабежами и разбоями. Каждую акцию он хорошо продумывал, чтобы исключить малейшие проколы. Постепенно число боевиков выросло до сотни душ. Занялся для прикрытия легальным бизнесом и начал теснить конкурентов.
И вот сейчас сидел в своей гостиной, тупо глядя в экран телевизора, где по видику крутилась порнуха, и размышлял.
Из-за гибели двух спецов все бригадиры поставлены на уши. Погибшие – одни из лучших его людей. Он их направил, чтобы взять деньги с какого-то корейца за право преподавать каратэ на территории, которую Шкурко считал своей. До этого он уже посылал к нему пятерых боевиков за данью, но строптивый азиат заявил, что уже платит, кому надо. Тогда бойцы Матроса решили применить силу, но кореец их хорошо поломал. Как выяснилось, бой был долгим, и корейцу тоже здорово досталось. А двое погибших спецов – прекрасные бойцы. Каждый из них меньше, чем за минуту сделал бы тех пятерых, поломанных корейцем. Деньги они с азиата получили. Но кто их уничтожил вместе с машиной и с деньгами? На этот вопрос Матрос мучительно пытался найти ответ, и именно с этой целью его бригадиры ставили на уши весь город, проводя расследование.
Проанализировав собранную информацию, он пришёл к выводу, что, скорее всего, бомбу в машину заложили люди Седого. Но где и когда – неизвестно. Много нестыковок. Поскольку самого Седого достать нелегко, он приказал одному из своих бригадиров ликвидировать начальника его службы безопасности – Павловского.
Но по счастливой случайности тому удалось уцелеть. При этом один из боевиков, выделенных для ликвидации, тяжело ранен.
Павловского отпустили только утром, вернув оружие и лицензию на право его ношения. Что касается покушения, он не питал ни каких иллюзий. Это люди Матроса. И если им не удалось уничтожить его сейчас, то произойдёт следующее покушение, потом ещё, пока его не уберут. Нужно срочно принимать ответные меры.
Он поймал частника и поехал в офис. По дороге позвонил по сотовому своим людям, чтобы со стоянки у отдела милиции забрали его машину, и оттащили в автосервис. Её, наверное, ещё можно привести в порядок. Хотя вряд ли. Проще купить новую.
Шубин шёл под руку со Светой по Никольской улице в сторону станции "Лубянка". Девушка весело болтала о чём-то, а Семён её слушал, иногда поддакивая или вставляя какую-нибудь реплику. На девушке тот же плащ, что в день их своеобразного знакомства. Прекрасные каштановые волосы тяжёлым водопадом струились к плечам и доходили до середины спины. Он счастлив, что находится в обществе прекрасной женщины. Кажется, действительно по уши влюбился.
У выхода с Никольской улицы на Лубянскую площадь Семён взял такси. Они сели вдвоём на заднее сидение жёлтой в шашечках "Волги", у которой на крыше красовалось пирамидальное сооружение с рекламой водки "Кремлёвская". Шубин назвал адрес, и "Волга" влилась в полноводную реку автомобилей.
Глава 7
В десять вечера во дворе дома на юге Москвы в тёмно-синем "Гранд Чероки" двое спортивного вида молодых парней потягивали пиво. Во дворе пусто, только изредка пройдёт возвращающийся домой работяга.
– Он там щас тёлку трахает, а мы вместо того, чтобы в кабак завалиться, как лохи торчим здесь уже полтора часа, – недовольно пробурчал водитель, – Брал бы свою тачку, и ехал бы на ней. Хрен его знает, сколько здесь торчать.
– Не ворчи, Витёк, он сказал, часа на два, так что нам ещё полчаса осталось, а там и в кабак можно.
– Полчаса, – усмехнулся Витёк, – в прошлый раз он тоже сказал, что на пару часов, так мы с Серёгой его до утра прождали. Так что, Лёха, забудь про кабак. Опять здесь всю ночь проторчим.
– О, гляди, – Лёха указал за лобовое стекло.
К машине приближалась женщина в коротком тёмном плаще. Так как уже темно, а фонари во дворе не горят, то разглядеть возраст женщины невозможно, но, судя по походке, скорее всего, ей ещё очень далеко до пенсионного возраста. И фигурка неплохая. У водителя загорелись глаза. Как только женщина поравнялась с машиной, Витёк открыл дверь и обратился к ней:
– Привет, подруга. Чего мёрзнешь? Давай к нам. Согреешься и музыку послушаешь?
Женщина обернулась, и Витёк увидел лицо молоденькой девчушки лет шестнадцати. Взгляд Витька приклеился к её ногам. Девушка подошла ближе и пискляво сказала:
– Двадцать баксов.
– Какие проблемы, – Витёк открыл заднюю дверь. – Залазь.
– Деньги вперёд, – девушка не двигалась с места.
Витёк, хмыкнув, достал из кармана двадцатку. Девчонка схватила деньги и юркнула в заднюю дверь джипа. Там она сняла колготки с трусиками и легла на сиденье, забросив одну ногу на спинку. Витёк вышел из машины и, подойдя к задней двери, стал, пыхтя, расстёгивать штаны. Завершив необходимые манипуляции, он навалился на девицу и стал усиленно двигать тазом, как будто хотел втереть её в сидение. Лёха всё внимание сосредоточил на процессе, происходящим на заднем сидении джипа, и с нетерпением ждал своей очереди. Девчонка сладострастно повизгивала.
Обе правые двери джипа распахнулись. Удар по сонной артерии отправил Лёху в забытьё, в лоб водиле упёрся ствол пистолета, удлинённый пэбээсом. Девушку отключили тычком в шею. Витёк медленно посмотрел вверх. На него уставилось лицо в чёрной шерстяной маске с прорезями для глаз и рта. В следующее мгновение он почувствовал, как к гениталиям прикоснулось что-то холодное и острое.
– Если не хочешь остаться без яиц, говори, где Золото, – тихо и невыразительно спросила маска.
– К… как… какое золото? – пролепетал бледный, как смерть, Витёк.
– Васька Золотухин, – вновь произнесла маска, и в то же время холодная, навевающая на боевика животный ужас, сталь сильнее надавила на мужские принадлежности.
– Этот подъезд, четвёртый этаж, квартира семьдесят четыре, – скороговоркой выпалил Витёк.
– Код?
– Семьдесят четыре, тринадцать.
Отправив в забытьё Витька, двое из нападавших вытащили из-под него проститутку, связали ей руки, засунули в рот кляп и бросили в багажник. Затем каждому боевику воткнули в основание черепа тонкий стилет и, закрыв двери джипа, направились к подъезду девятиэтажки.
Один из нападавших набрал на кодовом замке шифр. Раздался щелчок, и три тёмные фигуры вошли в подъезд.
В это время Васька Золотухин, один из бригадиров Матроса по кличке Золото, занимался сексом с одной из подружек на её квартире. Он так остервенело двигал задницей, что казалось вот-вот проткнёт свою подругу насквозь или, в лучшем случае, что-нибудь ей там испортит. Но подруга лишь охала да стонала и покрепче прижимала к себе Ваську.
Они так увлеклись процессом, что не заметили, как в комнату вошли три чёрные, молчаливые фигуры. Вошедшие бесшумно встали около кровати: двое справа и один слева и наставили на занимающуюся любовью пару пистолеты.
Они одновременно дошли до пика, и Васька, утробно замычав, лёг на подругу всем телом, в то время как та, издав особенно протяжный стон, и изо всех сил прижавшись к Золоту, также обмякла и закрыла глаза от удовольствия.
Обессиленный Васька откинулся на другую сторону кровати и увидел две тени и направленные на него стволы с глушителями. Сфинктеры расслабились, и под задницей Васьки стало образовываться тёплое, быстро увеличивающееся в размерах, пятно.
– Не двигаться. Тихо, – сказала одна из фигур.
Женщина, услышав, незнакомый голос, распахнула глаза и, вскрикнув, прикрыла рот ладошкой.
– Держи, – тот, что справа, бросил Ваське на грудь шприц с прозрачной жидкостью. – Сделай ей укол.
– Что… э… это?
– Снотворное.
– Нет. Я не буду, – взвизгнула женщина, но короткий удар по шее прервал крик.
– Делай укол, – тихо повторила фигура.
Дрожащими руками Васька воткнул шприц в руку девушки и ввёл препарат.
– А теперь залепи себе рот, – ему протянули полоску пластыря. Золото сделал и это.
– Перевернись на живот.
Дрожа от страха, Васька лёг на живот. Он неоднократно убивал, избивал, пытал других людей. Он ощущал себя полновластным хозяином над их судьбами. Это придавало ощущение безнаказанности и вселяло чувство гордости, что он такой крутой, и все его боятся. И вот теперь он сам оказался в роли жертвы, чего даже представить себе не мог…
– Руки за спину, – голоса спокойные, лишённые всяких эмоций. Ваське казалось, что это роботы.
Бригадир положил руки за спину, на запястьях защёлкнулись наручники. Затем его грубо стащили на пол и прислонили к стене, разведя ноги как можно шире, используя для этого чувствительные пинки по ногам. Один из гостей наклонился к пленнику и аккуратно вырезал вокруг рта отверстие, так чтобы тот смог разговаривать, но не смог кричать. Ваську трясло.
– Нам нужно знать, кто такой Матрос, где он живёт, где бывает, его друзья, знакомые, родственники, всё. Выбирай: или рассказываешь добровольно, или ты всё равно всё расскажешь, но с очень плохими для тебя последствиями.
– Но… ведь если… М-м-матрос уз-з-знает, что я… на него н-н-навёл, он с м-м-меня… кожу с ж-ж-живого снимет, – прошептал сквозь дырку в пластыре Золото.
– Обязательно. Но это потом, и если узнает. А мы здесь и сейчас. Ты про пентонал слышал?
Васька замотал головой. Человек в маске вытащил из кармана куртки пластиковую коробочку, извлёк из неё ещё один шприц, и, пристально глядя в глаза Ваське, продолжил:
– Это – пентонал, в народе называется "сывороткой правды". Раз не желаешь говорить по доброй воле… – человек кивнул своим товарищам, и те быстро зафиксировали Ваську, чтоб не дёргался и пять кубиков препарата медленно вошли в вену.
Как только появились признаки действия препарата, старший стал задавать вопросы. Васька выложил всё, что знал. В группировке Шкурко введена строгая конспирация. Бригады делились на три звена. В каждом звене по пять-семь групп. Боевики групп в лицо знали только членов своей группы и командира. Командиры групп знали в лицо звеньевого, но не знали друг друга. Звеньевые тоже никогда не видели в лицо друг друга, но знали своего бригадира. Бригадиры, за небольшим исключением, тоже не знали друг друга, и на сходке с Матросом все были в масках. Но Васька Золотухин случайно увидел Матроса без маски, а потом какое-то время трясся, что его уберут. По слухам, Матрос убрал всех корешей, с кем начинал и кто знал его в лицо. Но видно этот инцидент прошёл незамеченным, и Васька остался жить. Сейчас под воздействием пентонала он сделал более-менее сносный словесный портрет Матроса. Это уже кое-что.
Также Васька рассказал, что в ближайший понедельник в загородном доме Матроса состоится внеплановая сходка. Будут все бригадиры.
Узнав, что нужно, незваные гости выключили диктофон, лёгким тычком в шею вырубили Ваську. Сняв с него наручники и отлепив пластырь, положили Ваську на кровать рядом с подругой. Выстрел изуродовал Золоту лицо.
Негромкая, медленная музыка наполняла комнату. Семён танцевал со Светой, глядя ей в глаза. Она смотрела на него добрым, мягким взглядом прекрасных глаз. Возникло ощущение, что девушка ласкает его глазами.
Шубин ближе привлёк девушку, так что ощутил каждую выпуклость упругого тела. Света не сделала попытки отстраниться, а прикоснулась губами к его губам. Жаркая волна ударила мужчине в голову, и он потерял счёт времени. Взяв девушку на руки, Семён отнёс её в спальню и положил на кровать. И там, в более комфортной обстановке, у него была самая лучшая ночь в жизни.
Глава 8
Семён проснулся около девяти утра. Уже светло, за окном моросит мелкий дождь. Света спит, положив голову ему на грудь, касаясь животом его живота, и красивые каштановые волосы осыпают живот, грудь и плечи мужчины. Суббота. Торопиться некуда, на работу только через два дня, не считая сегодняшний, и у Светланы впереди два выходных. Он тихо поцеловал девушку в макушку и ласково погладил её по голове. Девушка зашевелилась и открыла глаза.
– С добрым утром, милая. Как спалось?
– Великолепно, – Светлана, приподнялась, и так как её губы снова оказались на уровне его, Шубин немедленно в них впился. Почувствовал, что снова возбуждается. Боевой жезл принял твёрдую и непреклонную позицию. Света села сверху, и они продолжили прерванное недолгим сном занятие.
– Ты самая прекрасная женщина на Земле, – погладил Семён девушку по щеке, когда они обессиленные лежали друг у друга в объятиях. – Да что там на земле – во всей Вселенной.
– Я люблю тебя, Сёмка, – тихо произнесла девушка и поцеловала его ладонь, – мне никогда не было так хорошо.