Впрочем, я могу понять большевиков, потому что их интересы совпадают с интересами России.
- Разве вы большевик? - доктор произнес эту испуганную фразу, словно увидел у Андрея рога.
- Вы знаете об обратном, - возразил Андрей. - Но если немцы сейчас расправятся с частями России поодиночке, это будет ужасно.
- Ужасно… - согласился доктор и тут же спохватился: - Но ведь большевики - это немецкие агенты, Разве вы не слышали? Немцы их привезли в запечатанных вагонах, Как бы ни привезли, - ответил Андрей - но теперь они уже не оппозиция готовая на сделку с кем угодно, лишь бы приблизиться к власти, они правительство России.
Неужели вы думаете, что Ленин захватил власть мя того, чтобы служить немцам?
- А вы такие думаете?
- Ни в коем случае.
- Андрей, вы еще молоды рассуждать, - подвел итог дискуссии доктор. - Вы совершенно не представляете себе коварства тевтонской нации и продажности некоторых наших политиков.
- Ленину нужна власть, и он сейчас торгуется - как лучше ее удержать. И чем он хуже вашей Центральной Рады?
- Как вы только смеете! - возмутился милый доктор. Он сорвал с головы ночной колпак и вытер им пот со лба. - Они все как на подбор милейшие люди, демократы.
Вы же не знаете, а говорите! Я с некоторыми вместе учился.
- И чем же они лучше Ленина? - спросил Андрей, в котором проснулся дух противоречия. - В отличие от Ленина они и пяди родной земли не отдадут тевтонам?
- Андрюша, вы не врач! Вы не знаете, что порой приходится жертвовать органом тела, чтобы спасти жизнь. Вот именно!
- И каким же органом Украины хочет пожертвовать Винниченко?
- Голубович.
- Пускай Голубович? Каким органом? Может головой?
Доктор не стал больше спорить. Он был искренне опечален. Не прощаясь, он ушел к себе в комнату. Заскрипели пружины - доктор плюхнулся на диван.
Андрей стоял у окна. Над домами в сторону Святого Владимира вспыхнуло зарницей небо - Андрей подумал, что там, наверное, стоят пушки защитников Киева. Тут же громыхнуло - нестройно и зло, даже стекла звякнули.
- Это еще что? - сердито крикнул из своей комнаты Вальде.
- Мы отвечаем ударом на удар, - сказал Андрей.
Он вернулся к своему ложу и лег. Может быть, воспользоваться портсигарами? Ведь в самом существовании портсигаров, оставленных перед смертью отчимом, был приказ, предопределенность.
* * *
На следующий день пошел густой мокрый снег, Андрей с доктором добирались до больницы пешком - трамвай не ходил, а извозчиков они не встретили. В городе было очень тихо, так бывает в снегопад, даже шагов не было слышно, Орудия из-за Днепра начали стрелять, когда они добрались до больницы. И хоть они еще не видели разрывов снарядов либо каких-нибудь разрушений, они все же побежали, вломились в подъезд и долго переводили дух на лестнице. А в холодном высоком гулком вестибюле за стеклянной дверью санитарки и выздоравливавшие и смотрели на улицу, будто ждали начала представления.
- Все говорят, что большевики возьмут Киев, - сказала Лидочка.
- Значит, никто не верит в серьезность намерений этого правительства.
- Жаль, что я заболела. Прости.
- Глупо говорите, леди.
- В крайнем случае мы с тобой можем улететь отсюда.
- Странно, но я сегодня тоже думал об этом.
- И не радовался?
- Конечно, нет.
- Я понимаю, что раньше мы с тобой жили как обыкновенные люди. У нас не было особенных способностей, но нам и не грозили особенные опасности. Мы с тобой как будто завладели неразменным рублем. Если он есть, значит, его надо тратить.
- А потратил, - подхватил Андрей, - хочется потратить его еще раз. Иначе пропадает смысл такого сокровища.
Лидочка улыбнулась и положила тонкие пальцы на колено Андрёю.
- Ты помнишь первый раз? - спросила она.
- Я помню, - сказал Андрей, - и понимаю теперь, что спасение, которое нам дарили портсигары, - ложь, обман!
- Почему?
- Не было бы портсигаров, не попали бы мы с тобой во всю эту историю.
- Объясни, Андрюша.
Пальцы Лидочки, исхудавшие за эти две недели, были совсем невесомыми.
- Почему нам достались портсигары? - сказал Андрей. - Потому что мой отчим оказался путешественником во времени. Потому что он мог с помощью портсигара нырнуть в реку времени и плыть в ней, обгоняя воду. Не будь он путешественником во времени, его бы не убили.
- Это не играло роли, - возразила Лидочка. - Люди, которые убили Сергея Серафимовича, не подозревали, что у него есть портсигар. Они считали твоего отчима богачом.
- Но откуда у него было это богатство?
- Мы ведем пустой спор, - сказала Лидочка. - Что было, чего не было… а нас ведь интересует только наша жизнь. Правда? У нас с тобой есть способность, которую Бог не дал другим людям, - нам дозволено обгонять время.
На том беседу пришлось прервать, потому что прибежал доктор Вальде и сказал, что красных много, они наступают от Дарницы и с севера это настоящие полки, присланные из Москвы, Они били из тяжелых орудий, и некоторые снаряды разорвались в центре, один попал в церковь Скорбящей, а осколками другого - повредило Аскольдову могилу. Правительство Рады готово пожертвовать всем - только бы уговорить немцев перейти в наступление и занять Киев.
После ухода доктора Лидочка спросила Андрея:
- И что мы решили, повелитель?
- Пока мы вдвоем, ничего не страшно, - опрометчиво заявил Андрей.
- Все наоборот, - возразила умница Лида. - Пока я одна, я почти смелая. А когда с тобой - боюсь за тебя куда больше, чем за себя.
* * *
Через три дня стало еще хуже. Артиллерия красных расстреливала город днем и ночью. У красных была тяжелая артиллерия и даже бронепоезда, они подвезли их с севера, у них было вдосталь снарядов, и они выполняли задачу, поставленную Лениным, - любой ценой взять Киев до того, как украинская делегация в Брест-Литовске успеет подписать мир. Любой ценой, От этого зависит судьба России и мировой революции.
В городе начались пожары. На глазах у Андрея снаряд попал в четырехэтажный дом и разворотил стену. Из дома вывалился рояль и застрял в пробоине толстыми ножками.
Непонятно было, за что он держался.
Вечером на Софийскую площадь выехала батарея трехдюймовок и развернулась к востоку. Из подъезда соседнего дома выбежал старик военного вида в новенькой бекеше и принялся громко ругать артиллеристов, потому что они подвергают смертельной опасности женщин и детей, живущих в этих домах.
- Большевики возьмут вас в вилку! - кричал он. - А угодят в нас!
Украинские артиллеристы мрачно молчали и не глядели на кричавшего старика, а офицер стал оправдываться и говорить что-то о военной необходимости. Потом, когда Андрей снова выглянул из окна, обнаружилось, что орудия так и стоят посреди площади, но прислуги вокруг нет.
Двадцать второго в город с оркестром вошла армия Семена Петлюры. Андрей с Вальде как раз возвращались домой, и на Софийской площади перед двумя шеренгами кое-как одетого войска и эскадроном вильных казаков выступал военный министр, который бежал от большевиков у Гребенки и теперь, как положено демагогу, отыгрывался словесно за свое бегство перед разделившим его участь войском и немногочисленными зеваками: по улицам в те дни ходили только по большой надобности - снаряды ложились все гуще.
Военный министр показался Андрею мелким, никаким, человеком, который все время норовил подняться на цыпочки и взять в руки саблю. Над его головой холодный снежный ветер трепал жовто-блакитное знамя, которое держал могучий веселый стрелец, возвышавшийся на голову над военным министром.
- Показуха, - проворчал доктор Вальде. Он очень устал - видно было, что шагает из последних сил. За последние три дня больницу буквально захлестнул поток раненых, с которыми уже не справлялись большие госпитали. Вальде и старику Горовцу приходилось и оперировать, и перевязывать, а вчера Вальде даже провел ампутацию, чего, как подозревал Берестов, ему в жизни делать не приходилось.
Петлюра изъяснялся на украинском языке, но его армия не всегда этот язык понимала. Солдаты переминались с ноги на ногу, переговаривались - все тоже устали и замерзли.
Андрей с доктором не стали ждать окончания парада, а поднялись к себе на третий этаж. Доктор залез в комод в поисках свежего белья, Андрей растопил печь, чтобы согреть воды. Постучал сосед - ухоженный и наманикюренный адвокат Жолткевич он интересовался новостями, так как не выходил из дома уже два дня.
Жолткевич остался пить чай, достал с полки атлас Маркса и, открыв страницу, где была Киевская губерния, стал показывать направления движения войск. Получалось, что немцы могут успеть на помощь Раде, если они уже начали двигаться из Волыни, а австрийцы - из Галиции, Он уверенно называл населенные пункты и города возил пальцем по листу атласа - спасители неотвратимо надвигались на Киев.
- А по мне, так лучше большевики, чем немцы, - вдруг заявил Вальде. - Они хоть русские люди. Я патриот, господа.
Сказав так, Вальде заморгал глазами, вглядываясь в лица собеседников, будто ждал отчаянного сопротивления. Но никто не нападал на Вальде. Все занялись чаем, даже Жолткевич отодвинул атлас. И лишь через несколько минут адвокат сказал:
- Мне тоже хочется верить в лучший исход. Я никогда в жизни не видел, как убивают человека. Даже в суде я боролся за то, чтобы людей не убивали. Но я боюсь большевиков именно потому, что они не русские люди.
- Только ради бога, Николай Богданович, без антисемитских заявлений! - воскликнул доктор.
- Я не имею ввиду еврейский вопрос, - возразил адвокат. - Меня беспокоит то, что большевики заменили идею национальную, идею религиозную, идею здравомыслия, наконец, на идею классовую. Вам приходилось сталкиваться с их учением?
- Ну постольку-поскольку… - неуверенно сказал Вальде.
- Нет, вы никогда не задумывались над этим! Опасность большевиков заключается в том, что им плевать на вас как на человека, личность. Им плевать на русских и китайцев. Им нужно разделить мир на своих и чужих. Свои - это их банда. Чужие - все человечество. Они будут вам говорить, что любят трудящихся и крестьян, что призваны освободить их от капиталистов. Но знаете, как они намерены это сделать?
Убив всех капиталистов и их детей и их родственников, а заодно тех рабочих и крестьян, которые не поддерживают светлую большевистскую идею.
- Но это уже было, - сказал Андрей. - Любое фанатичное религиозное движение тоже делит мир на истинно верующих и еретиков.
- Не совсем так - ответил адвокат. - Ведь противостоящие, скажем, мусульманам еретики в самом деле исповедуют другую религию и сознают свое противостояние исламу. У большевиков же враг выдуманный - это эксплуататоры, в число которых отлично можно включить и меня, и вас, и доктора. Враги большевиков и не подозревают подчас, что они враги. Им не хочется участвовать ни в каких политических играх. Это ничего не значит! Мы все равно уже отмечены проклятием.
- Но у них высокая цель - благополучие всех трудящихся, - сказал Андрей, уже зная, каким будет возражение.
- Кончится война, и большевики в первую очередь возьмутся за трудящихся - ведь кто-то должен служить новому классу. И поверьте мне - большевики будут купаться в роскоши с куда большим наслаждением, чем капиталисты и империалисты!
- Это называется - перераспределение богатства, - мрачно заявил Вальде. Пока адвокат с Андреем говорили о большевиках, он достал из буфета графин, наполовину наполненный водкой, в которой покоились полоски лимонной кожуры. Рюмки были тонкие звучащие, нарезные, а вот закусить было нечем, При виде графинчика Жолткевич ахнул и убежал к себе - возвратился через пять минут с двумя тарелочками, на которых была нарезанная колбаса и соленые огурчики. Так что соседи устроили пир, который продолжался до тех пор, пока очередной снаряд не грохнул так близко, что дом вздрогнул и стекла чуть было не вылетели.
Андрей был голоден, но старался беречь небогатую закуску, так что водка ударила в голову. Ему стало почти весело, а его собеседники казались такими милыми и умными людьми.
- А если бы у вас была возможность, - спросил он у адвоката, - уехать отсюда?
- Уехал бы немедленно! В Австралию, в Канаду, в Швейцарию - в то место, где не стреляют и даже не подозревают, что там можно стрелять.
- А если бы вам предложили убежать… в будущее. Вы бы согласились?
Адвокат воспринял вопрос серьезно.
- Наверное, да, - сказал он наконец, - я стараюсь верить в здравый смысл.
- И сколько лет понадобится России, чтобы вернуться к здравому смыслу?
Андрей хотел получить ответ на этот вопрос, потому что сам ответа не знал.
- Ну что ж, у нас есть исторические прецеденты, молодой человек, - сказал адвокат.
Доктор Вальде разлил по рюмкам остатки водки и дунул в горлышко графина. Графин отозвался тихим глухим свистом и как будто вызвал новый взрыв - чуть ли не на площади, Опять зазвенели стекла.
- Я предлагаю не заниматься глупыми разговорами, а спуститься в подвал. Туда по крайней мере не залетят осколки, - произнес Вальде.
Но так как никто на его слова не отреагировал, доктор выпил водку и принялся рассматривать дольку разрезанного огурца.
- К историческим прецедентам я отношу, - сказал адвокат, - схожие ситуации.
Смутное время. Вы помните, сколько продолжалось Смутное время?
- Лет пять-шесть?
- Приблизительно. Вальде, у тебя нет больше водки?
- Прости, не запасся.
- Вот и дурак. Следующий пример - Великая французская революция. Террор завершился за три-четыре года.
- Но потом начались наполеоновские войны. Они загубили куда больше людей, чем десять терроров, - вмешался Вальде.
- Дело не в абсолютных цифрах, доктор! дело в том, что наступил порядок, логическая связь времен и событий. Если ты адвокат, ты можешь заниматься своей практикой и не бояться, что тебя вытащат на Гревскую площадь, потому что ты слишком богат или твой папа был графом. Так что я прогнозирую - эпоха сумасшествия в нашей стране завершится через пять или шесть лет, и тогда наступит порядок.
- Значит, в двадцать первом году?
- Да. И Россия восстанет из пепла.
- Под водительством большевиков?
- Да хоть черта пузатого!
- Никогда ничего не кончится, - мрачно заявил доктор. - Мы, к сожалению, дожили до апокалипсиса. И грядут времена страшные, и пока большевики не перебьют друг друга, они будут питаться нашей кровью.
Доктор поднял вверх толстый указательный палец.
С улицы донесся крик.
Андрей кинулся к окну. Форточка была приоткрыта, и потому сцена, происходившая внизу, была и видна, и слышна. Три вильных казака на сытых лошадях кружили вокруг парочки - молодой человек был в шинели коммерческого либо торгового училища, а девица казалась гимназисткой. Один из казаков поднял нагайку, наехал на девушку и взмахнул рукой - резко, словно рубил. Нагайка сбила шапочку - шапочка покатилась по мокрому снегу, девушка схватилась за голову. Она вскрикивала: Помогите! Казак снова полоснул ее нагайкой:
- Молчать, сука!
Студент попытался защитить девушку, но движения его были неуверенными - он был слишком напуган, чтобы быть настоящим защитником.
Второй казак, не вынимая сапога из стремени, ударил ёго носком, студент покачнулся и схватился за подругу, казак разозлился всерьез и выхватил шашку.
Андрей пытался открыть окно, Окно было заклеено на зиму - две рамы. Тогда он распахнул кулаком форточку и закричал:
- Эй, вы! А ну прекратите!
Но пока он возился с форточкой, он опоздал: сверкающее под светом одинокого фонаря лезвие шашки опустилось на плечо студента, тот упал и был неподвижен.
Второй казак поднял голову и стал смотреть по окнам - где горит свет, - откуда кричали. Увидел и стал поднимать карабин.
- Уйди, уйди! - закричал Вальде, оттаскивая Андрея от окна.
Адвокат кинулся тушить свет, но Андрей вырвался и выскочил на лестницу. В одной рубашке, без тужурки, он ринулся вниз по пустой неосвещенной лестнице.
Когда он выбежал из подъезда, все еще не соображая, что безоружен и никому не страшен, все оказалось кошмарным сном - казаки скакали прочь, уже растворившись во тьме Больше никого на площади не было, Студент лежал на боку, спрятав лицо в снег, но рука его была откинута назад, и шинель и тужурка расстегнуты и распахнуты - Андрей догадался, что, уезжая, казак успел вытащить бумажник.
Вокруг студента было много крови, так много, что она не смогла впитаться в снег, а образовала темное болотце вокруг его тела.
Девушка пропала, будто ее и не было.
Дверь подъезда хлопнула, вышел дворник - Андрей уже знал его.
- Это вы сверху кричали? - спросил он. И не дождавшись ответа, продолжал: - Я у окна стоял, смотрел. Вы их пугнули, господин студент, чес-слово пугнули. Мало ли кто кричит, а если кричит, может, право какое имеет.
Дворник рассмеялся. Он был в пиджаке, но без шинели и без шапки.
- А девушка? - спросил Андрей.
- Утикла. И шапку свою взяла. Видишь - шапки нет, взяла. Вот они, бабы, какие.
Андрей понял, что дворник осуждает девушку за то, что не осталась у тела студента.
- Надо куда-то сообщить? - спросил Андрей.
- Телефон не работает. Я завтра скажу в околотке. Только теперь столько мертвяков, что их просто в ямы кидают.
Адвокат уже ушел, доктор Вальде начал было читать заготовленную лекцию об опасности мальчишеского поведения во время войны, но потом махнул рукой.
Утром, когда они шли в больницу, студента на площади уже не было.