С такими черными мыслями Эрнеста довезли до постоялого двора, где обоз устроился на ночлег. Закрывшись в самой дальней комнате возле конюшни, он предался сладким воспоминаниям о былой жизни: "Вернутся ли эти счастливые и беззаботные дни?"
Среди ночи в дверь тихо постучали. На пороге стояла Сидония. Такая нежданная встреча вызвала у него бурю эмоций. Он вскочил, чтобы броситься к ней, но накопившаяся ревность свинцом скатилась в ноги: "Смотри - вот она, источник всех твоих злоключений!"
Сидония как будто читала его мысли.
- Во всем виноват твой слуга! - не дала она ему опомниться. - Это он оклеветал меня перед Богом и людьми!
Упав ему на грудь, она разрыдалась. Он гладил ее волосы, разбросанные по плечам, и чувствовал знакомый запах ее тела. Она ласкала его в ответ. Неудержимое пламя страсти разгоралось с каждой минутой и вскоре целиком поглотило его. Когда огонь желания помутил рассудок, молодая любовница вдруг вырвалась из его объятий. Слабо соображая, Эрнест с удивлением наблюдал за разбросанной в пылу страсти одеждой, которая поднималась с пола и летела ему на колени.
- Одевайся! - скомандовала Сидония, кинув последнюю вещь.
"Когда я успел их снять?!" - проводил он взглядом прилетевшие панталоны.
- Поторапливайся! Нас ждут!
- Кто ждет? - растерянно промямлил он.
Мысли не успевали за событиями.
- Мои люди! Они отвезут нас в Западную Померанию, и мы обвенчаемся.
- Но ни один священник не пойдет против воли моего отца, - начал приходить в себя Эрнест.
- Ты что, не расслышал? У Западной Померании свой герцог! А потом, твой деспотичный отец нажил врагов даже среди духовенства! Давай поторапливайся!
- Но тогда меня отец лишит наследства!
- Но титула-то он тебя лишить не может! А денег у моего отца больше, чем у твоего!
- Тогда я никогда не стану правителем Восточной Померании!
- Каким правителем?! - расхохоталась Сидония. - Ты седьмой наследник! Или ты собрался извести всех своих братьев?
- Я против воли отца не пойду, - тихо произнес он. - Меня ждут в Пруссии.
Чувствуя его нерешительность, Сидония вновь бросилась ему на грудь. Она его умоляла, плакала, угрожала, что наложит руки на себя, а значит, и на их будущего ребенка, но все было без толку.
"Довольно метать бисер перед свиньями! - вскипела она. - Ради кого все эти жертвы и унижения? Ради воли прабабки, которая только на пороге смерти соизволила повидать свою правнучку?! Ради викканского сестринства, которого я в глаза не видела и которое бросило меня на произвол судьбы?! Может, это вообще бредни выжившей из ума старухи! Да гори оно все синим пламенем!"
Злая на весь белый свет и на свою глупость, она выскочила в темный коридор и с размаху налетела лбом на что-то твердое. Свет померк. Душевная буря тут же улеглась. Она уже не чувствовала, как ее обмякшее тело волокли по коридору и запихивали в оконце, смотревшее на конюшню…
Наутро не выспавшийся Эрнест не обнаружил своего нового слуги. Боясь выдать себя расспросами, он молча залез в повозку и погрузился в невеселые мысли о туманном будущем в незнакомом месте. Рассеянно глядя на убегающую вдаль дорогу, он не обратил внимания на всадников, мелькнувших среди деревьев. Люди графа Ван-Борка тайно следовали за обозом, не подозревая, что дочери их господина в нем нет. Из ворот постоялого двора той ночью никто не появлялся, а топоту копыт со стороны конюшни они не придали значения.
Сидония в это время лежала поперек лошади, несшейся в противоположном направлении. В такт аллюру она больно билась грудью о край седла. От боли она начала приходить в себя и застонала. Во рту тут же появился кляп, который со злостью впихнули до самого горла.
- Раз, два, три, четыре! - ассистент ритмично давил на грудину пациентки. - Вдох! - командовал анестезиолог.
За четыре секунды между вдохами он никак не успевал вставить дыхательную трубку. В залитом кровью горле было не различить вход в трахею.
- Есть! - он наконец попал и энергично протолкнул трубку вглубь. - Что со временем?!
- Идет тридцатая минута, как остановилось сердце.
- Погано!
Несмотря на все усилия врачей, восстановить сердечную деятельность не удавалось. Наступал момент, после которого успех возвращения больного к жизни равнялся нулю. С приближением развязки напряжение в реанимационном блоке нарастало. Чувство горечи от неминуемой потери такой еще молодой пациентки наполнило комнату.
Вдруг как по мановению волшебной палочки нервное напряжение спало, и воцарилась спокойная рабочая атмосфера. На кардиомониторе появились хаотичные сокращения сердечной мышцы. Воспрянувший духом анестезиолог скомандовал:
- Приготовиться к дефибрилляции!
Одного электрического разряда хватило, чтобы завести отдохнувшее сердце.
Глава 2. Истоки
Муж пациентки сидел в коридоре и обреченно ждал вердикта врачей. Он со страхом смотрел на приближающегося врача. Выражения лица за маской было не разобрать.
- Мы ее откачали, - устало произнес врач. - Остальное в руках Всевышнего!
Не веря своему счастью, муж больной смотрел на него с глупой улыбкой, по его лицу текли слезы.
- Ничего, ничего! - врач приобнял его одной рукой и повел к жене.
Ника лежала в центре комнаты под яркими лучами операционной лампы, два санитара убирали разбросанные по всему полу пакеты и упаковки от инструментов.
- А почему у нее на глазах липкая лента? - с тревогой спросил мужчина, глядя на тонкие полоски скотча, державшие веки закрытыми.
- Чтобы не повредить роговицу во время реанимации. Если хотите, вы их можете снять, - добавил врач и вышел.
Оттягивая неизбежное, мужчина гладил холодные пальцы жены, которые с каждой минутой становились теплее.
Онемевшее тело понемногу отходило. Сидония чувствовала, как развязанные руки наливаются кровью. Кончики пальцев покалывало, и вместе с вернувшейся чувствительностью появилась боль. Она закусила губу, чтобы не застонать и огляделась. Прямо возле лица была ножка колченогого табурета. На стенах висели охотничьи трофеи. Пахло порохом, кровью и звериной шерстью.
"Охотничий домик! - поняла она. - Похож на отцовский, только попросторней!"
Она приподнялась на локте и задела головой ножку. Табурет чуть сдвинулся и скребанул по полу. Она замерла. Из-за двери донесся голос Отто.
- Оставляю ее на ваше попечение! - наставлял он кого-то. - А я с доброй вестью в замок!
Он сбежал с крыльца и запрыгнул на коня.
- Смотрите не проспите, а то не видать вам вознаграждения за похищенную распутницу! - крикнул он и пришпорил коня.
Два следующих дня пленница провела взаперти, пока на пороге не появилась пожилая знахарка из соседнего графства.
- Давай-ка, детка, я тебя посмотрю, - мягко сказала она. - Ложись на лавку.
Знахарка так высоко закинула длинный подол платья девушки, что накрыла ее с головой.
- Так ты не будешь мне мешать! - объяснила она и начала ощупывать живот.
Быстрые движения старухи становились все медленнее, а вскоре она и вовсе замерла. Почувствовав неладное, Сидония выглянула из-под подола.
- Со мной что-то не так? - с тревогой спросила она.
- Ты в большой беде, сестра! - услышала она тихий ответ.
- Сестра?! Так вы из сестринства? Как там его, виккингского?
- Викканского, - поправила ее знахарка.
- Точно, викканского! Возьмите меня к себе в ученицы!
- Сначала тебя нужно вырвать из лап герцога!
- Так вы нашлите порчу на стражников, и вместе убежим!
- Все не так просто, детка! Их тут целый отряд во главе с десятником! Но ты не отчаивайся, не пройдет и дня, как сестры узнают о твоей беде!
- Хватит здесь шушукаться, - ввалился в охотничий домик стражник.
Пленница судорожно одернула платье и забилась в дальний угол лавки.
- Давай, старая, шевелись! Тебя ждут в замке с ответом!
Снова потянулись одинокие дни заточения. Сидония не ведала о том, что разгневанный сообщением знахарки герцог вышвырнул старуху из замка, а сам поспешил в Волгаст ко двору короля.
"Избавляться от ребенка слишком поздно!" - всю дорогу терзали герцога слова целительницы.
Последняя надежда оставалась на чернокожую ворожею, которую недавно преподнесли в дар Филиппу Джулиусу испанские купцы. Ходили слухи, что ее специально привезли из Нового Света для устрашения врагов короны.
"Надеюсь, мои подарки умилостивят нашего повелителя! Придурок Ван-Борк и не подозревает, что из его доченьки-потаскушки вытравят байстрюка за его же побрякушки!" - хохотнул герцог по поводу неожиданной рифмы.
- Какой изящный стиль! - мурлыкал Филипп, разглядывая ювелирные украшения. - Чувствуется рука золотых дел мастеров Ван-Борков!
- Они самые и есть! - подобострастно кланялся герцог.
- Так зачем, говоришь, тебе моя Чернявка?
- Любовные грешки младшенького моего подчистить!
- Такой же сладострастник, как и ты?! - подмигнул ему король. - Ладно, бери, но ненадолго!
И вот разбуженная среди ночи Сидония уже смотрела на жуткую Чернявку. Голова заморской гостьи была усеяна тонкими черными косичками. Они торчали во все стороны, словно тысячи гадюк, и шевелились при каждом ее движении.
"Настоящая Медуза Горгона!" - похолодело внутри у Сидонии.
Черная ворожея что-то шептала на непонятном языке и пускала клубы резко пахнущего дыма в лицо пленнице.
Страх Сидонии постепенно сменился беззаботностью. Ступка с тлеющей травой под самым носом уже не раздражала. Теперь живые косички горгоны вызывали безудержный смех. Сидония бездумно жевала пятнистые колоски в руках ворожеи. Она видела черную плесень на пшеничных зернах, но не чувствовала ни запаха, ни вкуса, а вскоре и вовсе впала в блаженное забытье.
Оставив Сидонию под присмотром дюжего стражника, ворожея покинула горницу. Как только за ней закрылась дверь, здоровенный детина приблизился к обмякшей девушке и тряхнул за плечи. Она открыла затуманенные глаза.
- Спаси меня! - еле слышно прошептала она.
- Спасти не спасу, а одиночество скрашу! - ухмыльнулся он, подсаживаясь к Сидонии и жарко обнимая ее волосатыми лапищами. - Потерпи, пока гнедая ведьма уедет!
За окном раздался резкий цокот копыт. Стражник отпрянул от Сидонии и обернулся на дверь. Оставшись без опоры, девушка завалилась на бок и ударилась головой о лавку. Боли не было, лишь сильная тряска от проносившейся за стеной кавалькады подбрасывала ее голову в такт топоту копыт.
Следующим утром герцог внимательно слушал наставления Чернявки.
- В ночь, когда на небо взойдет полная луна, твои чаяния сбудутся, - перевел толмач слова чернокнижницы. - Но если ты упустишь эту ведьму, великая беда опустится на твое семейство. Я оставила твоим людям кувшин с варевом и корзину колосков с отворяющей плесенью. Проследи, чтобы пленница все это съела!
Как и предрекала ворожея, разрушительное действие снадобий совпало с полнолунием. Когда Сидония проснулась, в охотничьем домике было светло от лунного света. По бедрам струился горячий и липкий поток.
- Кровь! - она попыталась подняться и тут же завалилась обратно на лавку.
Сил позвать не помощь не было. Она отрешенно глядела в окно. Сквозь темень в глазах пробивались лишь яркие звезды да необычайно огромная луна. Громкие песни и смех стражников, сидевших вокруг костра, уже едва доносились до нее. В ушах стоял слабый, убаюкивающий звон.
А разгулявшимся воякам было не до пленницы. Сегодня на рынке они поживились замечательной медовухой. Пришлый торговец даже не попытался защитить свой хмельной товар.
- А как он хлопал своими наивными голубыми глазами, когда мы потребовали у него разрешение на торговлю! - заливался смехом десятник.
- А как он смешно подпрыгивал, когда мы тыкали пикой ему под ноги! - веселились вместе с ним остальные.
- Давайте допивать остатки!
Кувшин пошел по последнему кругу.
- Хороший был трофей! - икнул десятник и бросил пустой кувшин в костер.
Пьяный балаган понемногу стихал, а вскоре напиток, крепко сдобренный маковым отваром, свалил стражников с ног.
Когда Сидония с трудом разлепила глаза, со стен охотничьего домика куда-то исчезли головы лосей и медведей. Вместо них появились бесчисленные пучки сухих трав и корений. Прямо на нее глядели небесно-голубые глаза, обладатель которых давно поселился в ее девичьем сердце. Их возмужавший хозяин превратился в мудрого бородатого молодца. Его длинные локоны ласкали ее лицо и могли сравниться по красоте с ее собственными. Сидония попыталась что-то сказать, но он приложил пальцы к ее губам:
- Тебе не надо пока разговаривать. Ты еще слишком слаба!
- Что с моим ребенком?
- Мальчик был слишком мал, чтобы жить!
- Мальчик?! - слезы покатились по ее лицу.
Он не мешал ей и молча промокал слезы.
- Как тебя зовут? - сквозь всхлипы спросила она.
- Пэйтр, - он нежно провел пальцами по ее бровям.
- Пэйтр! - с благодарностью повторила она.
- Поспи еще! - он мягко прикрыл ей веки.
Дрожащими пальцами мужчина нежно коснулся век жены. Он еще какое-то время постоял в нерешительности, а потом аккуратно отлепил от них скотч. Ее глаза приоткрылись. Колени мужчины предательски задрожали, и он схватился за операционный стол. Ярко освещенный пол начал уходить из-под ног.
"Только не это!" - взмолился он и с силой зажмурился, пытаясь заслониться от увиденного.
Расширенные зрачки жены не реагировали на слепящий свет операционной лампы.
Кто-то вошел и встал рядом.
- Мне сказали, что ты бывший медработник, - прозвучал мягкий голос.
Муж пациентки встрепенулся, и на убеленного сединами врача посыпались требования:
- Ей нужен щадящий режим искусственного дыхания! Ее легкие в рубцах и не могут растягиваться, как у здорового человека!
- Да, конечно. Мы это учтем, - быстро ответил врач.
Он попытался что-то добавить, но не успел.
- Ее надо как можно скорее переводить на самостоятельное дыхание! - продолжали сыпаться требования.
Доктор замолчал и лишь кивал в ответ. Наконец требования закончились. В боксе повисла напряженная тишина. Врач было открыл рот, как уловил еле слышный шепот:
- Почему ее зрачки не реагируют на свет?!
- Не надо отчаиваться! - заторопился он, как будто боялся, что его снова перебьют. - Виро́нику только что вернули к жизни. Сейчас она находится в глубокой коме, но у нее есть три дня, чтобы выкарабкаться из нее.
- Почему только три?!
- Если мозг выжил, мы это увидим в первые семьдесят два часа.
- А если нет?!
- Не будем торопить события, - врач направился к выходу.
У дверей он обернулся:
- Да, мы поднимаем Виронику в палату интенсивной терапии.
Дверь хлопнула. Черная пелена непомерного горя окружила одинокую пару. Она пыталась затопить островок яркого света от операционной лампы, отнимая последнюю надежду на спасение в этом безжалостном океане жизни.
- Нет! Мир, ты не можешь быть так жесток! Чем мы провинились перед тобой?! - послышался шепот отчаяния.
Их руки слились.
- Родная, если ты меня слышишь, пошевели пальчиками!
Эта мольба повторялась все громче и громче, пока не превратилась в крик.
"Остановись! Твои попытки бесполезны, - пробился сквозь крик голос разума. - Вспомни курс реаниматологии!"
С наступившей тишиной весь ужас случившегося обрушился ледяной лавиной и смыл остатки надежды с крошечного островка света на полу. Все сразу же потеряло смысл. Вся житейская суета с ее ежедневными проблемами показалась никчемной.
- Любимая! Ради чего теперь жить?!
Вироника не отвечала. Ее безжизненные пальцы потеплели. Привычная синюшность ногтей куда-то исчезла.
"Ничего, сейчас ты отдохнешь и обязательно вернешься ко мне! - гладил он ее пальцы. - У нас есть целых три дня!"
Сидония знала, что эти любящие руки теперь всегда будут с ней. Они всегда будут заботиться о ней, что бы ни случилось. И пусть его снадобья ей не помогают, только бы он был рядом. Видеть его, касаться его, чувствовать его заботу - одно это придавало ей силы!
Когда Пэйтр понял, что сам не в силах поставить Сидонию на ноги, он обратился к знахарке, к той самой, что поведала ему о пленнице герцога.
- Плохие знаки, сестра! - вздохнула старуха. - Похоже, тебя опоили неведомым нам запирающим эликсиром и он подавил в тебе не только колдовскую силу, но и силу телесную!
- Что же теперь делать?! - с тревогой спросил Пэйтр.
- Здоровье мы ей вернем. Перед родной природой никакие заморские чары не устоят! А вот вернуть колдовскую силу, боюсь, не сумеем! Хотя есть способ, - она посмотрела на знахаря. - Проводи меня!
- Какой способ? - приподнялась Сидония.
- Время! Время все лечит, сестра! - обернулась старуха.
Знахарка оказалась права. Мало-помалу Сидония начала вставать. За лето она окрепла и теперь каждый день гуляла с Пэйтром по лесу.
- А ты можешь отвести меня к нашей лачуге? - однажды попросила Сидония.
- Конечно, - в его голосе появились нотки грусти.
- Тебе тоже жалко прабабушку?
Он молча кивнул.
Следы пожарища уже успели зарасти. Сидония присела и выпутала из травы уголек.
- Тут везде ее пепел! - прошептала она. - Теперь это прабабушкина полянка!
- И моих родителей тоже! - Пэйтр присел рядом.
- Как - твоих родителей?! - опешила Сидония.
- Я, конечно, не помню, я тогда только родился… - он помолчал и тихо добавил. - Эта лачуга была моим домом.
- Правда?!
- В тот год несметные полчища саранчи уничтожили все посевы в округе, и отчаявшиеся крестьяне обвинили во всем моего отца. Он тоже был знахарем, но многие считали его колдуном. - Пэйтр подвел ее к двум холмикам на краю опушки. - Голодная толпа напала на наш дом! - он прижал к себе Сидонию. - Хорошо, что неподалеку собирала травы твоя прабабушка. Она прибежала на шум и отобрала меня у озверевших крестьян.
- А родители?
- Родителей забили палками.
- Бедненький! - Сидония еще крепче прижалась к нему.
- Твоя прабабушка перебралась из своей землянки сюда и вырастила меня. Она передала мне все свои знания, и теперь настало время доставить их по назначению.
- По назначению?
- Они по праву принадлежат тебе!
После похода на пепелище началось приобщение Сидонии к миру потусторонних сил. С замиранием сердца она слушала своего наставника.