- Конечно.
- Эта душа с вами? - Ходерик был Видящим.
- Конечно же я с ним! - возмутился Проповедник.
Слуга и бровью не повел.
- Душам запрещено появляться без разрешения на тренировочных площадках стражей и в зале Совета.
- Да знаю я. Знаю. Не появлюсь, - буркнул старый пеликан и первым поспешил к лестнице, бормоча на ходу: - За идиота он меня, что ли, держит?
Я поднялся на пятый, верхний этаж, прошел высоким коридором, где в солнечном свете золотистыми искрами кружились пылинки. Моя дверь, с широкой поперечной царапиной, которую когда-то оставил Ганс после веселой гулянки, ничуть не изменилась за все то время, что меня не было.
Я прожил в этих комнатах почти пять лет, пока учился у Мириам. За стенкой поселили Кристину, но она довольно быстро перебралась поближе к наставнице. Так что два года в этой части корпуса я был один-одинешенек, пока сюда не определили Шуко и Рози. Их дверь располагалась напротив.
- Разор и запустение. - Проповедник проник сквозь стенку и теперь вертел плешивой головой с некоторой долей неодобрения. - Понимаю, что это твое уютное гнездо, но как насчет того, чтобы обосноваться на постоялом дворе?
- Что-то не хочется.
- Так я и думал.
Я оглядел свою берлогу, состоящую из трех просторных комнат. Слишком давно я здесь не был. На мебели лежал толстый слой пыли, а в спальне, в углу, возле потолка, растянулась паутина. Стол был завален книгами. Еще больше громоздилось вдоль стены. На полу кабинета валялись вьюки с одеждой, сундуки были забиты вещами так, что у некоторых не закрывались крышки. В углу, в корзине для тростей, стояли шпаги и рапиры. Часть из них покрыла ржавчина.
Все это барахло создавало ощущение настоящего хаоса.
- Не пора ли избавиться от хлама? - Проповедник заглянул в кабинет с таким видом, словно это был неубранный свинарник.
- Вещи не мои.
- Львенок не будет в обиде. Раз он съехал со своей прежней квартиры и воспользовался твоей добротой, значит, ему все можно? Сколько я с тобой таскаюсь, столько эта дрянь тут валяется.
- Мне они не мешают. Я бываю в Арденау даже реже, чем он.
- Старьевщик по вам плачет.
Дверца массивного дубового шкафа неслышно приоткрылась. Проповедник этого не заметил. Пугало между тем пнуло дверь ногой, та распахнулась, задела высоченную стопку книг, и они с грохотом обрушились вниз. Старый пеликан, не ожидавший ничего подобного, взвизгнул и подскочил.
- Чертов шутник! Я бы умер, если бы только мог!
Оно повеселилось, осмотрело мои хоромы, и взгляд его выражал жалость.
- Тоже предлагаешь мне переехать на постоялый двор? - хмыкнул я.
- Ты дождешься, что это сделаем мы, а тебя оставим среди шмотья Львенка, - пригрозил Проповедник.
- Будем считать, что я испугался. - Я отдернул ситцевые шторы и, повернув медную ручку, распахнул окно, впуская в комнаты свежий воздух. - Но я не против, если вы наведете порядок, коли вас что-то не устраивает.
С таким же успехом я мог попросить Мириам сварить мне бульона. Проповедник лишь фыркнул да завалился на кровать, а одушевленный расчистил угол возле стола, уселся на пол, вытянув тощие ноги и надвинув соломенную шляпу на одутловатое лицо. Было видно, что здесь ему скучно, оно не ждет ничего интересного и мечтает "убраться в поля", где покойников, убийств и приключений гораздо больше, чем в школе Братства.
Из коридора раздался приглушенный грохот, и я выглянул туда. Дверь напротив оказалась приоткрытой, и из-за нее доносилась приглушенная ругань.
Ругались, что характерно, на цыганском. Я стукнул в косяк, лишь для того, чтобы обозначить свое присутствие, вошел.
- Вот это да! - произнес порядком набравшийся Шуко. - Людвиг, ты последний из всех, кого я ожидал здесь увидеть. Выходит, не зря я уронил эту чертову хрень.
Полный рыцарский доспех лежал на полу. Именно грохот его падения я слышал.
- Проклятущая рана. Из-за нее я стал неловким. - Он помахал правой рукой, которая оказалась забинтованной так, что не было видно даже пальцев.
- Думаю, из-за того, что ты в стельку пьян.
- Людвиг, не неси чушь. Если бы я был в стельку пьян, то спал бы, а не говорил с тобой. Мой старый добрый друг. - Шуко подошел к серванту, на котором стояли две бутылки вина. Одна из них была открыта и опустошена наполовину. - Если бы ты только знал, как я чертовски рад твоему приезду. В этом гнезде лживых шакалов, унылых идиотов и кислых ублюдков поговорить я мог лишь с бокалом.
- Давно ты в Арденау? И что у тебя с рукой?
- Кажется, уже целую вечность. Не помню. Да и какая разница? А с рукой… драка. Веселился в таверне, один тип криво посмотрел. Слово за слово - он, как оказалось, умел держать нож и повредил мне пальцы. А я расписал его рожу бритвой.
Он начал разливать вино по стаканам, насвистывая себе под нос. Шуко так и не смог измениться. И пошел после смерти Рози по пути разрушения. Чересчур много пьет и все время лезет на рожон, словно ищет того, кто мог бы его прикончить. Мой разговор с ним прошлым летом ни к чему не привел.
- Надо полагать, ты достал магистров, и тебя отозвали.
Шуко глянул на меня исподлобья:
- Не скажу, что они были не правы. Людвиг, не будь таким же кислым, как Проповедник. Вокруг и без тебя все хреново. Гертруда слишком заботлива, то и дело проверяет, не залез ли я в петлю. - Он рассмеялся и повернул голову на скрип. - А… это ты. Все еще жив?
По взгляду Пугала было понятно, что оно спрашивает о том же самом. Они с трудом переносили друг друга. Одушевленный до сих пор помнил, как в Солезино Шуко хотел уничтожить его.
- Я вроде тебя не приглашал.
Пугало вышло, с грохотом захлопнув за собой дверь. Цыган хмыкнул, сделал большой глоток.
- Эта тварь, Людвиг, вопиющее зло. Опаснее Тигра Пауля и вряд ли поддается дрессировке.
- Почем тебе знать?
Он пожал плечами:
- Предчувствие. Не призываю тебя его прикончить. Но прогони прочь.
- И что будет дальше? Оно станет добрее?
- Да плевать. Тебя поблизости не будет, и оно хотя бы не перережет тебе горло, пока ты спишь.
- Это давно бы уже случилось. Как видишь, я пока жив.
Вновь пожатие плечами.
- Дело твое. Но хочу, чтобы ты знал. Это я рассказал о нем магистрам.
Я прищурился:
- Не похоже на тебя.
- Трепать языком или лезть в чужие дела? - Он усмехнулся. - Прости, Синеглазый. Причина глупа и банальна. Я был не в форме и ляпнул лишнее. Я действительно виноват.
Его темные глаза стали необычно серьезны. "Не в форме", как видно, означало перебор с вином.
- С этой неприятностью я справлюсь. Но, проклятье, Шуко, ты наворотишь дел, если будешь продолжать в том же духе.
Он сумрачно кивнул:
- Ты был прав тогда, в Риапано. Рози мое пьянство не вернет. За последний год я достаточно натворил глупостей.
- Меня радует, что ты хотя бы задумываешься над проблемой.
Шуко покачал головой:
- Когда просыпаешься с раскалывающейся от боли башкой и начинаешь узнавать о том, что ты говорил, лишь из рассказов других, проблема встает перед тобой во весь рост деревьев Кайзервальда. Сегодня прощание с моими лучшими подружками. - Он кивнул на две бутылки. - Пора найти новую и куда более интересную цель в жизни. Начну с того, что упрошу магистров отправить меня в Золян.
- Тогда уж сразу в Темнолесье или на Волчьи острова.
- Не смейся. Золян достаточно далеко от привычного мира. Восток, дикие места, дикие люди. И как можно меньше воспоминаний о прошлом. Эти стены слишком сильно давят на меня. А там, за работой, у меня не будет времени думать о том, что случилось.
Вино в наших бокалах закончилось, и он налил еще, отставив пустую бутылку в сторону.
- Ты не сможешь убежать от прошлого, Шуко. К сожалению, ни у кого это не получилось.
- Скажи то, чего я не знаю! - махнул он рукой. - Сперва я считал, что в смерти Рози виноват Пауль. Ему нельзя было разделять нас. Затем винил себя… До сих пор виню. Мне не следовало отпускать ее с ним и идти с тобой в ту больницу.
- Зачем вы втроем приехали в Солезино, Шуко?
Цыган посмотрел задумчиво, и я добавил:
- Точнее, вчетвером. Кристина ведь тоже там была?
- Да, была. Уехала сразу после землетрясения, до того как началась эпидемия юстирского пота.
- Вы ходили к зданию Ордена?
Он удивился вопросу:
- Я? На кой черт? У нас с Рози дел было невпроворот. Ходила Кристина. Сказала, что ей следует представить отчет магистрам, поэтому тем же вечером уехала.
Угу. И, судя по имеющимся у меня сведениям, среди развалин она нашла клинок работы темного мастера, принадлежавший кому-то из законников.
- Кристина уехала, приехала Гертруда.
- А она там ради чего появилась? - нахмурился я.
- Забыл письмо, которое она просила тебе передать? Была. В Соврено. Это лиг сорок от столицы. Твоя ведьма примчалась к нам, когда появились первые заболевшие. Рози ей написала, нам требовалась помощь, так как в городе стало появляться слишком много темных душ, а Гертруда оказалась ближайшим стражем. Но пробыла она с нами всего два дня. Ее вызвали в Арденау, а тебя направили к нам.
Примерно это я и предполагал. Гертруду призвали для того, чтобы предложить должность магистра Братства. И теперь я, кажется, знаю, почему она так быстро согласилась.
Шуко тем временем взял вторую бутылку.
- "Барбареско", - прочитал он на этикетке. - Виноградники недалеко от Солезино… Этот проклятый город продолжает преследовать нас даже здесь.
Я знал это вино. Красное, терпкое и пряное. Его делали из лучшего винограда Каварзере. Он рос на склонах Мраморных холмов, за старой дорогой императора Нерула. Сейчас "Барбареско" стало большой редкостью. Со времен эпидемии вина в этой стране больше не делают.
- Думаю, на сегодня вполне достаточно.
- Ерунда, - махнул он рукой. - Это последняя бутылка. Завтра я иду к нашим великим руководителям и прошу пинком отправить меня в Золян. Уверен, они не откажут.
Я не стал настаивать. Понимал, что не смогу его переубедить, к тому же Шуко взрослый человек и сам знает, что делать. Вино, которое он налил в мой стакан, оказалось не красным, а бордовым, почти синим. Я сделал первый глоток, ощущая терпкий аромат на языке.
- Эти сукины дети создавали превосходное пойло, пока не передохли, - оценил Шуко.
- Где ты добыл бутылку?
Он поморщился:
- Можно сказать, что это подарок. Еще одна причина, чтобы свалить отсюда.
Страж увидел, что я не понимаю:
- Вчера узнал то, чего не стоило бы знать. Кое-кто из наших братьев гораздо грязнее на руку, чем можно было предположить. Не спрашивай. Даже вспоминать не хочу. Мне до смерти надоела ложь. Нас с детства убеждали, что быть здесь - это честь. Что наша работа важна, что мы единственный щит, закрывающий обычных людей от тьмы, которая ходит рядом с нами. Но на самом деле мы ничуть не лучше Ордена. Ты думал об этом?
Я задержал вино во рту, ощущая, как по языку расползается солнечное тепло одного из лучших виноградников мира, затем ответил:
- Думал. Ты прав. Мы ничуть не лучше законников. Преследуем свои цели, лжем, темним, убиваем и ищем выгоду. Все слова о том, какие замечательные мы и как плохи другие, хороши, когда тебе пятнадцать. Взрослая жизнь обычно расставляет все по местам. Для учеников Ордена мы всегда остаемся преступниками. И ровно наоборот - в школе не забывают повторять, насколько опасны законники для нас. Но по сути своей это не мешает стражам отправлять темные души туда, где им самое место.
- Возможно, ты и прав…
Шуко кашлянул в кулак и продолжил:
- Черт с ними со всеми. В мире полно темных душ, а с тем, кто лучше или хуже, пускай разбираются другие.
Внезапно его скрутил сильный кашель.
- Ты в порядке? - спросил я.
Цыган махнул рукой, мол, ерунда, не переживай, и, захрипев, с грохотом рухнул со стула на пол. Я бросился к нему, перевернул его на спину и увидел на губах бледно-желтую пену.
Я схватил его голову, чтобы он не разбил себе затылок из-за внезапного припадка.
- Все… нормально… пройдет. Сейчас… пройдет, - сквозь хрипы сказал он мне и попытался улыбнуться.
Меньше чем через минуту он был уже мертв.
Было душно, несмотря на распахнутые окна и дверь.
Долговязый Павел сидел на корточках перед Шуко, положив длинные руки на колени, и внимательно, точно ящерица, изучал тело. Гипнотизировал его взглядом, словно в любой миг ожидая, что цыган вскочит, рассмеется и скажет, что это всего лишь розыгрыш.
Он поднял взгляд, лишь когда пришла Мириам. Стремительная и резкая, она взметнула широкими юбками воздух, точно ветер, ворвавшийся в окно, едва не врезалась в меня, и я увидел, что в ее льдистых глазах таится тревога.
Мы не встречались с прошлого лета, и я был неприятно поражен тем, как изменилась моя учительница. Она выглядела уставшей, появились новые морщинки, губы стали тоньше, а щеки более впалыми. Между тем у нее все еще была волевая осанка и напор, который мог уничтожить даже горы. Возможно, если бы я не знал, что ее изнутри поедает болезнь, и магистр медленно, но верно проигрывает с ней битву, то не заметил бы никаких изменений.
- Я рада видеть тебя живым, - негромко произнесла она.
Сразу же за ней пришел Стёнен. Он был необъятно-толстым, с огромным выпирающим животом, складчатым затылком, покрытым рыжим пушком, с закрученными песочными усами и бородой. Передвигался он с трудом, опираясь на внушительную трость из черного дерева, все время отдувался, потел и сопел.
- Что произошло? - спросил он.
- Яд, вне всякого сомнения, - произнес Павел, встав резко, точно внутри него распрямилась пружина.
- Сомневаюсь. - Мириам заметила, что на столе стоят два стакана. - Ведь ты же пил, Людвиг?
- Да.
В следующее мгновение она оказалась слишком близко ко мне, чтобы я успел отстраниться, бесцеремонно взяла стальными, точно когти дракона, пальцами за подбородок:
- И как ты себя чувствуешь?
Я мягко убрал ее руку:
- Не планирую умирать, если ты об этом.
- Но он мертв. А ты нет. - Взгляд Павла мне не понравился. Так смотрит ящерица на еду. - Было бы неплохо получить логичное объяснение, почему ты жив, ван Нормайенн. Если, конечно, ты действительно пил вино.
- Я нечувствителен к большинству ядов.
Это было так. Благодаря тому, что со мной сделала София. Второй раз это меня спасает. Сначала пойло старг, теперь отравленное вино.
- Я говорил о логичном объяснении.
- Иного, прости, у меня нет.
- И как же ты приобрел столь полезные свойства?
- Гертруда помогла.
Стёнен усмехнулся в усы:
- Хорошо дружить с колдуньей. Это яд, Павел. Можешь не сомневаться. Даже название тебе скажу. - Он указал тростью на бледное лицо Шуко. - Желтые губы признак туманной ягоды. Хорошая отрава, хоть и действует не сразу.
Павел взял со стола бутылку и вылил ее содержимое в окно.
- Ненавижу отравителей. С новым днем рождения, ван Нормайенн.
- Нет повода для радости. У кого-то его уже не будет.
- Довольствуйся малым. Ты жив. Цыган превращался в залитую алкоголем свинью, и вино в конце концов его убило. Пускай и несколько иначе, чем я рассчитывал.
Я шагнул к нему, но Мириам положила ладонь мне на плечо, останавливая. На тот случай, если я не понял намека, она сжала пальцы, вцепившись в меня, точно гриф в кусок мяса.
Ну да. Она права.
Стёнен хмыкнул в усы:
- Не обращай внимания на Павла, ван Нормайенн. Он как змея, редко испытывает привязанности. Если, конечно, дело не касается его учеников.
Павел скривился:
- Пора уже успокоиться. Калеб не получит Тильду.
Стёнен, который являлся бывшим учителем Калеба, философски пожал плечами:
- Это решит совет.
Мириам тихо фыркнула:
- Вы как подростки. До сих пор грызетесь из-за красивых глаз, которые все равно вам не принадлежат. Совет поддержит Павла. Это всем понятно. Давайте оставим эту ерунду и обратимся к более серьезным делам. Кто принес вино, Людвиг?
- Шуко. Ему подарил кто-то из стражей.
Магистры переглянулись.
- Он сказал, чей это подарок? - Толстяк тяжело оперся на трость.
- Нет.
- И причину не назвал? Должен быть повод для дара.
- Не назвал.
Собственно говоря, я и не врал. Шуко не сказал мне ничего конкретного.
Стёнен задумчиво кивнул и вынес решение:
- Никакого яда не было. Страж умер. Сами придумайте почему. Так как болезни к нам не липнут, пусть он свернет шею на лестнице из-за того, что много выпил. Не смотри на меня так, Людвиг.
- Ты хочешь сделать его пьяницей.
- Он и был им, - жестко ответил Павел. - Нам не нужны слухи. Не тогда, когда в школе двое законников. К тому же убийство одного из нас может напугать учеников. Случайная, глупая, вне всякого сомнения, очень печальная смерть, а не убийство. Я согласен со Стёненом. Мириам?
- Это разумно.
- Решено. - Толстяк отлип от стены. - Как только законники уедут, начнем расследование. Счастливо оставаться.
Он протиснулся в дверной проем и ушел, предоставив нам разбираться с проблемой, которая перестала его волновать.
Мириам взглянула в окно:
- Мне тоже пора. Людвиг, окажи мне услугу, сходи к башне Сов, дождись Эрика и приведи его, пожалуйста, в зал Стрел.
- Сейчас?
- Да. Прибыла делегация из Ордена. Гертруды нет, я не могу, а тебе он доверяет. Павел?
- С телом разберусь, - хмуро ответил тот и, когда моя учительница вышла, сказал мне:
- Хуже нет, когда замешаны свои. Впрочем, чего удивляться. На моей памяти страж убивал стража трижды. Но для убийства нужна веская причина. И я бы очень хотел ее знать. - Он вновь склонился над телом. - Иди, ван Нормайенн, иди. У тебя полно дел. Печалиться о мертвых будешь, когда станешь старым и ни на что негодным. А пока займись чем-нибудь полезным.
- Займусь. - Я не спешил уходить, так как меня интересовало еще кое-что. - Как Бент?
Павел удивился моему вопросу и ответил несколько грубо:
- Рука у него не отросла, если ты об этом. Я оставил его с братом в Лезерберге.
- А Тильда?
- Здесь. Хотя я бы предпочел, чтобы она была подальше, пока совет решает ее судьбу. Скажу, что ты передавал ей привет. - Следующие слова он произнес, когда я уже собирался выходить: - Знаешь, ван Нормайенн… Давно собирался тебе сказать, да все случая не представлялось. Я хотел взять тебя в ученики после твоего выпуска.
- Действительно, дело более чем прошлое. Надо думать, Мириам тебя опередила.
Магистр скривился:
- Ей было тяжело удержаться. По сути говоря, ты ни черта не был нужен нашей королеве и стал ее учеником лишь потому, что ей показалось смешным насолить мне.
Я остался равнодушен к полученной информации.
- Немного не понимаю, к чему мне эта новость. Если ты считаешь, что я не знаю, как порой Мириам относится к людям, которых она учит, то ошибаешься. Я знаю ее гораздо лучше многих.
Он пожал костлявыми плечами: