- Ну, да, что вы, товарищ капитан. Вы такой занятый командир и хотите потратить свое время еще т на то, чтобы меня, какого-то там лейтенанта медицинской службы, свозить в Рдейский монастырь…
- Слушайте, товарищ лейтенант, ничего такого не выдумывайте. Мне действительно нужно посетить Рдейский монастырь, посмотреть, как там расположились бойцы полувзвода младшего лейтенанта Добродеева. Я выезжаю туда через тридцать минут и будут вас ждать прямо у этих дверей, чтобы забрать вас с собой. Так, что до встречи, лейтенант.
Все это время Жора Бове стоял рядом и с громадным удивлением вслушивался в разговор капитана и лейтенанта. Он никак не мог поверить своим ушам, но в ответах и поведении лейтенанта Соломиной чувствовалась какая-то непонятная власть над капитаном Любимовым…. словно они были мужем и женой.
Раздосадованный непонятным капризничаньем Дарьи, капитан Любимов быстро поднялся в свою комнату, бывшую когда-то номером дома колхозника и расположенную на третьем этаже здания райисполкома. Один угол комнаты был заставлен рациями "Север", но все они, если судить по их внешнему состоянию, явно находились в нерабочем состоянии. Он быстренько из десяти выбрал две более или менее приличные рации "Север", которые, хотя бы внешне были в презентабельном состоянии. Затем он отвинтил у этих раций задние крышки и достал из кармана двое часов, которые были чуть больше наручных часов, но гораздо меньше будильника. Артур внимательно осмотрел оба устройства, пощелкал на нем какими-то тумблерами, в комнате начали то появляться, то исчезать чужие голоса радиоэфира. С последним щелчком голоса исчезли, но слышался постоянный фон радиоэфира.
Затем Любимов одно из этих устройств начал приспособлять к кронштейнам внутри корпусов каждой рации. Когда работа по укреплению устройств на кронштейнах была завершена, задние крышки раций капитан привинтил обратно по месту. Одним верньером он включал рацию, другим верньером менял радиоволны приема. Одним словом, обе рации сохраняли непрезентабельный, но теперь находились в рабочем состоянии.
Через тридцать минут капитан Любимов подошел к своему мотоциклу, завел его и через минуту уже подъезжал к первому подъезду здания райисполкома. Лейтенант медицинской службы Соломина уже пару минут стояла у подъезда. Она нетерпеливо пританцовывала, капитан позволил себе опоздать на минуту. А за эту минуту его следовало бы наказать. Но посмотрев на окна здания райисполкома, она увидела в них десятки любопытных лиц. Штабисты и разведчики стояли у окон и внимательно наблюдали, неторопливо обмениваясь между собой мнениями, за первым свиданием командира своей штрафной роты.
2
Мотоцикл "Л-500" мощно один за другим брал крутые пригорки дороги республиканского значения Холм - старая Русса каждый раз, довольно урча при очередном взлете. Была вторая половина летнего дня, солнце не так уж припекало, как, скажем, в десять - двенадцать часов дня.
Любимов и Соломина минут двадцать назад покинули Холм и сейчас ехали по шоссе, наслаждаясь летом, дорогой и тем, что они были вдвоем. Все это время они были одни, сейчас никто не мог их побеспокоить, но за это время они так и не произнесли ни одного друг другу слова. Лейтенант медицинской службы Дарья Соломина сидела к коляске, на ее коленях лежали две сумки санинструктора, а она на каждом дорожном ухабе судорожно уворачивалась от приклада МГ34, который, будучи закреплен на коляске специальной турелью, постоянно торчал перед самым ее носиком. Да и этот ее чудак за рулем мотоцикла не мог догадаться и хоть чего-нибудь мягкого подстелить на сиденье коляски, дорога вся в канавах и ухабах, ей приходится все время ворочаться и искать более удобное положение для сидения на этом жестком сиденье.
А капитан Любимов был безгранично счастлив, сейчас в его жизни наступил момент, о котором он так мечтал. Когда рядом с ним один на один оказалась девчонка с ярко голубыми глазами и такими красивыми…, она была рядом с ним. В любую минуту он мог протянуть руку и коснуться этой прекрасной женщины.
Мощеное булыжником шоссе неторопливо убегало под колеса мотоцикла, который, то клевал носом, то опасно кренился влево или вправо, но упорно продвигался вперед. Вскоре нужно было сворачивать с дороги, в семи километрах от шоссе на берегу Рдейского озера находился Рдейский монастырь, окруженный непроходимыми трясинами. Лесная монастырская дорога, по сравнению с шоссе Холм - Старая Русса, временами была похожа на дорогу, но порой совершенно ее не напоминала. Мотоцикл "Л-500" продемонстрировал свой отличный бойцовский характер и через какие-то полчаса остановился перед полуразрушенным зданием Успенского собора монастыря.
Выключив зажигание, Артур взглянул на Дарью и ахнул, под ее правым глазом наливался настоящий синяк. Девчонка слегка всхлипнула и, посмотрев на капитана, вдруг сказала:
- Артур, на меня нужно было бы иногда посматривать, а ты только в свою дорогу уставился, глаз от нее не отрывал, словно меня рядом с тобой и не было. Вот из-за твоего недогляда этот проклятый немец, - в этот момент Дарья Соломина кивнула на МГ-34, - и наградил меня синяком. Первое время очень больно было…
Артур не выдержал, обнял Дарью и нежно ее поцеловал в подбитый глаз, втягивая в себя боль от него и его синюю окраску. В этот момент за спиной капитана послышался приглушенный кашель, это был рядовой, в недавнем прошлом подполковник и командир бригады специального назначения, Андрей Снегирев, который сейчас командовал третьим отделением третьего взвода младшего лейтенанта Добродеева. С громадным сожалением капитан Любимов оторвался от глаз Дарьи, с удовольствием заметив, что на ее лице не осталось и намека на синяк под глазом, повернулся лицом к Андрею Снегиреву и подал руку для рукопожатия.
- Как дела, командир отделения? Уж очень мне понравилась эта лесная тишина и пение птичек, внутри у меня такое ощущение, что нас наблюдают и вокруг нас происходят какое-то движение.
- Так точно, товарищ капитан! Вы абсолютно правы, с момента нашего появления в этом монастыре что-то вокруг нас происходит. Пока я не могу разобраться, что именно, но оба наших грузовики отправил на шоссе. По такой дороге мы пешком быстрее оторвемся от противника, если он только появится, разумеется, и доберемся до своих грузовиков. Зря вы, товарищ капитан, эту девчонку с собой взяли, не место ей сейчас здесь с нами.
- Это не моя девчонка, командир отделения! Это лейтенант медицинской службы и фельдшер Дарья Соломина. Прошу любить и жаловать! А сейчас она должна осмотреть на выявление вшивости бойцов твоего отделения и только после этого я могут отвезти ее обратно в город. Товарищ лейтенант, - сказал Артур, обращаясь к Дарье, - принимайтесь за работу, а я тут с Андреем немного о делах побалакаю.
Любимов подошел к мотоциклу и из коляски вытащил одну из раций " "Север" и передал ее Снегиреву.
- Это тебе! Думаю, еще не забыл, как она работает, включается и выключается. Вторую я оставил у себя. В случае чего позову тебя на помощь, если по дороге что-либо произойдет. Пока я к тебе ехал, то эти семь километров внимательно изучал местность. Только в одном месте немцы засаду могли бы учудить, а в других местах после же первых выстрелов, им о своей судьбе нужно будет думать. А теперь в нескольких словах расскажи о том, что ты успел узнать о младшем лейтенанте Добродееве и его первом отделении?-
- Артур, иногда мне кажется, что во многих ротных делах ты слишком предостерегаешься и не спешишь принимать решения, ожидая или подтверждения информации, или какой-либо другой возможности для прояснения спорной ситуации. Но в этом случае ты не прав, Добродеев совершенно не тот человек, за которого себя выдает. Пока мне не удалось выяснить, кто же он. Мои возможности ограничены, я, как осужденный военным трибуналом, не имею права покидать расположения роты, а Добродеев в расположении роты ничем подозрительным не занимается. Да, и свое первое отделение во главу всего взвода ставит и кормит их лучше, новые шинельки и галифе вовремя выдает. Но вот однажды я видел очень подозрительную картину. Он разговаривал со своим мордоворотом Семеном, у которого весь ум в мускулатуру ушел, и что-то ему передал…
- Подожди Андрей с рассказом, давай с тобой проведем один небольшой опыт, я в твоем сознании буду показывать кое-какие предметы, а ты мне подтвердишь, какой именно он передал Семену.
- Ты, телепат что ли? Ну, да ладно, давай демонстрируй.
Артур Любимов очень осторожно вошел в сознание Снегирева, чуть-чуть подкорректировал состояние его здоровья и начал быстро демонстрировать вещи военного предназначения. На третьей минуте демонстрации Андрей Снегирев вскричал:
- Вот этот предмет!
Минуту Любимов помолчал, предметом, только что узнанный командиром отделения, была ультракоротковолновая полицейская рация двадцать первого века. Зачем такая рация помогла понадобиться младшему лейтенанту Добродееву, а главное, где эту рацию он мог найти в 1942 году, обо всем этом можно было бы только догадываться. Опять-таки недостаток информации не позволил капитану Любимову прийти к какому-либо определенному выводу и по этой информации, он тяжело вздохнул и виновато посмотрел на рядового Снегирева.
Лейтенант Дарья Соломина еще продолжала осмотр бойцов отделения Снегирева, когда капитан Любимов начал собираться в обратную дорогу. Он тщательно проверил мотоцикл и осмотрел МГ-34, мотоцикл был в хорошем техническом состоянии, имел три четверти бензина в топливном баке. Пулемет также был в нормальном состоянии и имел ленту в двести пятьдесят патронов. Алексей Снегирев стоял рядом, курил папиросу "Беломорканал". В какой-то момент он хмыкнул и, вприпрыжку, помчался в одноэтажное деревянное здание монастыря, в котором разместилось его отделение. Вскоре Снегирев вернулся, в одной руке он держал винтовку АВС-36, в другой несколько обойм к винтовке, в которых вмещалось до пятнадцати патронов.
Молча, Снегирев снайперскую винтовку Симонова протянул капитану и сказал:
- Мой подарок. Очень надеюсь, что он тебе сегодня не потребуется. Дарья завершила осмотр и вскоре выйдет после разговора с красноармейцами.
Действительно, скоро снова открылась дверь временной казармы и на улице появилась девушка с группой бойцов. Она вся раскраснелась и все время о чем-то переговаривались с молодыми бойцами. Некоторые бойцы предлагали лейтенанту медицинской службы задержаться немного и поужинать вместе с ними. Но решительно выступил вперед командир отделения Алексей Снегирев и объяснил своим бойцам, что дорога тяжелая и дальняя, поэтому капитану и лейтенанту нужно уже сейчас отправляться в дорогу.
Перед отправлением в путь Артур коротко рассказал и показал Дарье, как управляться с пулеметом МГ-34. Он также сказал, что когда он закричит, то она должна нажать курок пулемета и стрелять по кустарнику, который будет спереди и от них слева.
Но четвертый километр монастырской дороги оказался свободным от каких-либо вражеских засад, хотя ощущение, что за ними наблюдают, не оставляло Артура ни на секунду. Но перед самым выездом на шоссе Старая - Русса - Холм внезапно как-то испуганно и по-женски протяжно закричала Дарья, а затем длинной очередью зацокал МГ-34. Артур поднял голову и увидел, как на землю валились три человеческие фигуры со шмайсерами в руках. Причем, все трое немцев свалились в дорожный кювет, а его мотоцикл прямо по их трупам выскочил на шоссе и по мощенке из булыжника рванул в сторону Холма.
Но опять-таки на шоссе никто не выскакивал и не стрелял им вслед.
Дарья продолжала еще немного подвывать от пережитого страха и прижимать к себе приклад пулемета, но она уже прекратила плакать и стрелять из пулемета. Любимов начал подумывать о том, что эти три немца с автоматами ему приснились, что ничего подобного с ними не случалось. Но взглянув на переднее колесо мотоцикла, он увидел, что оно в человеческой крови, а голенища его сапог в каплях крови, то он понял, что все случившееся с ними произошло на деле. И тогда Артур впервые очень сильно испугался за Дарью.
3
До въезда в Холм капитан Любимов притормозил мотоцикл, осторожно съехал с шоссе в придорожный ельничек, также осторожно взял на руки Дарью и начал ее целовать. Сначала одним только касанием губ он высушил все слезинки на лице своей девчонки, пару раз чмокнул в носик, а тем коснулся ее губ и мир исчез для них обоих. Дарья прекратила всхлипывать, всем своим телом прижалась к парню и, положив обе руки ему на плечи, отдалась поцелуям. А Артуру очень хотелось бесконечно целовать это синеглазую девчонку и одновременно видеть ее лицо. Но это было неисполнимое желание и тогда он, также как и Дарья, полностью отдался поцелуям. Своим первым и настоящим поцелуям с девчонкой, которая тебя, как и ты ее, любит.
Воротник гимнастерки лейтенанта медицинской службы каким-то волшебным образом оказался расстегнут, словно приглашал продолжить путешествие знакомства и познания с изумительным девичьим телом. Но только Артур принялся расцеловывать девичье ушко, чтобы затем перейти к Дарьиной шее, как в лесу послышался треск валежника. Дарья не обратила ни малейшего внимания на этот треск, она была горожанкой и леса не знала и не понимала, но сейчас она была созданием по имени любовь, и в такой момент для нее ничего кроме любви, не существовало. Она только сердито надула кубки и заворчала, как недовольная кошка, когда Артур оторвал свои губы от ее восхитительной шеи и, подняв голову, начал осматривать вокруг и прислушиваться ко всему, что происходило в лесу.
Затем капитан осторожно усадил девчонку в коляску мотоцикла и пальцем показал ей на пулемет, а сам нагнулся и из пространства между коляской и мотоциклом достал снайперскую винтовку Симонова. Когда он выпрямился с винтовкой в руках, то Дарья уже припала к прикладу пулемета, тревожно всматриваясь в лесные заросли и тени. Проверив винтовку и сняв ее с предохранителя, Артур углубился в изучение схемы мысленного сканирования. Чуть более десяти белых точек, которыми обозначались разумные существа в таких схемах, быстро двигались от города. Если судить по скорости передвижения белых точек, то разумные существа шли пешком и шли они примерно метров триста в глубине леса. От места, где капитан целовался с лейтенантом, до того места, где шла немецкая группа, было всего сто пятьдесят метров.
Нагнувшись к самому девичьему ушку, на одном только дыхании Артур прошептал Дарье:
- Мы здесь не одни! Какая-то непонятная группа движется в нашем направлении от города, но она идет глубже лесом. Дай бог, чтобы мы разошлись, но на всякий случай я чуть выдвинусь вперед и там залягу со снайперской винтовкой. Если возникнет стрельба, то прикрой меня из пулемета, ты из него хорошо стреляешь, но если я буду долго задерживаться, то садись на место водителя, заводи мотоцикл и уезжай отсюда.
После этих слов, полусогнувшись и припадая к земле, Артур Любимов пробежал метров пятьдесят вперед и пропал с глаз Дарьи в тени лесных зарослей. Вскоре в тишине леса начали прослушиваться осторожные шаги, едва слышные переговоры нескольких человек. По теневому краю дальней поляны начали проскальзывать люди, одетые в униформу РККА и с советским оружием в руках. Но в какой момент на свету заходящего солнца оказался громадный и звероподобного вида сержант красноармеец, на плече которого висел ППШ. Тут же командир группы сделал сержанту замечание:
- Ты, Дирк, никак не научишься тихо ходить по русскому лесу. Сколько бы мы раз не были бы в лесу, то каждый раз тебя тянет на приключения. Если сейчас нас русские обнаружат, то тебя одного я оставлю прикрывать наш отход.
Вскоре группа красноармейцев, почему-то разговаривающих между собой на немецком языке, канула в дремучих глубинах леса.
Капитан Любимов вернулся к мотоциклу минут через пять после прохождения этой странной группы, он достал рацию и по ней связался с Алексеем Снегиревым, чтобы предупредить об этой подозрительной группе немцев в красноармейской форме. Связь была отличной, рядовой Снегирев выслушал информации и уточнил:
- Товарищ капитан, вы хотите, чтобы мы перехватили бы эту группу, или хотите, чтобы мы были осторожнее и ничего не предпринимали по этому поводу?
Немного подумав, капитан Любимов ответил:
- Похоже, я сделал глупость, оставив одно отделение в этом монастыре. Сидя там, вы ничего не разведаете и ничего не узнаете. Эту группу пропустить и в бой с ней не вступать. Но постарайтесь каким-либо образом наладить вокруг монастыря наблюдение, чтобы разобраться в том хаосе, что творится вокруг Холма. По-моему, нас вскоре отсюда попросят. Пока, утром мы свяжемся с тобой.
Командир, разведвзвода, ефрейтор Бове, не находил себе места. Он метался по расположению роты, отчаянно посматривал на часы и все вглядывался в сторону шоссе на Старую Руссу. За весь день в Холм со стороны Старой Руссы прибыли только два армейских грузовика и больше никого не было. Возвращение капитана из Рдейского монастыря по каким-то причинам задерживалось. Рота только что поужинала, а капитана с лейтенантом все не было и не было. Но вот послышался довольный мотоциклетный рев мотора и на городскую площадь влетел мотоцикл с двумя седоками.
Лейтенант Соломина выскочила из коляски мотоцикла и тут же стремительно скрылась в дверях здания райисполкома, видимо, не хотела, чтобы еще кто-либо видел, как она прогуливалась с командиром роты. А капитан Любимов степенно подошел к Жоре Бове и поинтересовался, произошли какие-либо события в роте за время его трехчасового отсутствия. Ефрейтор Бове в привычной для него манере невозмутимо пожал плечами и сказал, что ничего серьезно не случилось, разве что командир 523-го полка 188 стрелковой дивизии 27-й армии Северо-Западного фронта хотел бы с ним встретиться. Его разведчики, которые давно вернулись в расположение роты, сумели установить, что в их районе проходит стык двух фронтов Северо-Западного и Западного и что здесь с немцами дерутся четыре наших армии - 22-я, 27-я, 34-я и 11-я, которые по численности и не армии в общем, а можно сказать, дивизии. Немцы, как и говорил лейтенант НКВД Немчинов, некоторое время молчали, но сейчас начали активничать разведывательными и диверсионными группами, что говорит о том, что они готовят новое наступление.
Так, разговаривая, они поднялись на второй этаж здания райисполкома и вошли в кабинет начальника штаба Молокова, в кабинете которого было много народа и так сильно накурено, хоть топор вешай. Но на это обстоятельство Любимов промолчал, хотя и скривил губами, сам-то он не курил, но из-за этого не должны были страдать другие командиры роты. Все встали и поприветствовали входящего в кабинет командира роты. Получилось это как-то само собой, на душе Любимова стало приятно, он в ответ козырнул мужикам и прошел к Алексею Молокову. Тот извинился и прервал разговор с лейтенантом Худяковым, командиром второго взвода и, поднявшись из-за стола, отрапортовал, что штаб определился с местом дальней дисклокации роты в селе Лосиная Голова и что завтра туда уйдут второй и третий взводы.