Город прошли, не встречая сопротивления - немцы просто не ожидали, что в Дорогобуж ворвутся русские танки. Мы и сами на могли предположить, что окажемся в городе, уже занятом немцами. Помогло нам то, что мы ворвались со стороны немецкого тыла.
Вырвались из города, а на окраине - позиции немецкие, артиллеристы пушки в нашу сторону разворачивают. Только в условиях жесткого цейтнота сделать это непросто. Пушки ведь в открытых капонирах стоят - таких окопах, укрывающих орудие до половины. В узком капонире не развернешься: надо станины сложить, выкатить пушку, станины разложить в боевое положение, и только после этого можно зарядить и прицелиться. Хлопотно и не быстро! А мы уже здесь! Быстроходен Т-34!
Не дали мы немецкой батарее ни единого шанса! Пушки передавили, прислугу перестреляли из пулемета и - вперед, через поле.
Вот и окопы наши, форма русская. Перемахнули траншеи и ходом - в тыл. Заползли за деревья, встали.
По рации голос майора:
- Все целы?
Отозвались все.
Степанков выбрался из танка, из машин вылезли все экипажи, собрались около майора.
- Повреждений нет?
- Никак нет, товарищ майор!
- Вот это мы попали! Не думал, что город уже под немцем. Ну, ничего, хорошо прошлись. Эх, поддержку бы нам да пехоты немного - отбили бы город. Как-то неожиданно все получилось.
Майор был возбужден и весел.
Подъехал мотоцикл, из коляски вылез подполковник. Майор и мы все вытянулись по стойке "смирно".
- Это ты, Степанков? Мы тебя, понимаешь, с тыла ждем, а ты из города вырвался?
- Приблудили немного, товарищ комполка. Зашли в город с запада, а там - немцы. Вот и пришлось повоевать.
- Повезло вам, майор, - не подбили никого. Техника цела?
- Так точно!
- Я сначала подумал - никак наши прорываются, которых немцы отрезали, чтобы, значит, в окружение не попасть. А оказалось - Степанков. Молодец! От лица службы объявляю благодарность!
- Служу Советскому Союзу!
- Едем в полк - я провожу.
Мы ехали за мотоциклом с полковником. Собственно, "полк" - громко сказано. Почти все танки были распределены по участкам фронта, и сам полк являлся штабом и тыловыми службами - зампотеха с ремонтными службами, складами с ГСМ, продовольствием, вещевой службой, медицинским взводом. Короче, всеми службами, в бою непосредственно не участвующими, но без которых нормальная жизнедеятельность полка невозможна.
Нас оставили в резерве и поставили на довольствие. Воспользовавшись моментом, экипажи получили личное оружие. По сравнению с танковой пушкой автомат или пистолет - оружие несерьезное, но без него нельзя. Охрану танка нести - оно нужно, а в бою без него невозможно. Подобьют танк - чем отстреливаться? Я еще и подсумок с гранатами Ф-1 взял. Сбегал за комбинезоном и шлемом и наконец стал выглядеть, как штатный танкист, а не оборванец.
Два дня, пока не было боев, экипажи осматривали, чистили и смазывали технику.
Утром следующего дня на позиции пехоты обрушился массированный артиллерийский огонь.
- Никак, немцы в атаку пойдут, - обеспокоились мы.
Прошло полчаса, час в томительном ожидании.
Прозвучала команда: "По машинам!" Стрелок-радист включил рацию на прием. Команда "Вперед, делай, как я!" прозвучала для меня неожиданно.
Наши четыре танка вышли из расположения полка и ринулись к передовой.
На нейтральной полосе горели два танка Т-34.
Мы миновали наши траншеи. Я тщательно осматривал в перископ немецкие позиции. Подбить "тридцатьчетверку" из наиболее распространенного у немцев противотанкового орудия РАК-40 почти невозможно, особенно в лоб. Значит, где-то замаскировался зверь пострашней.
Вот она, эта пушка, подбившая наших. Зенитная, 88-миллиметровая, мощная, но не предназначенная для переднего края, потому как высокая - замаскировать ее трудно.
По ларингофону я приказал Андрею:
- Спрячься за наш подбитый танк.
Башнеру:
- Заряжай фугасным, после выстрела - еще один.
И опять Андрею:
- Сейчас выезжаешь из-за танка и сразу останавливаешься.
Танк выполз из-за подбитого Т-34, встал. Я с максимально возможной быстротой наводил пушку по зенитке. Вот она, в прицеле. Причем немцы тоже увидели нас. Ствол их пушки начал поворачиваться в нашу сторону. Теперь все решают секунды - кто быстрее.
Я навел перекрестье прицела на пушку, надавил спуск. Звякнула выброшенная гильза, почти сразу же клацнул затвор. Тут же закричал Виктор:
- Готово! - Я подправил маховичками прицел.
Первый снаряд попал удачно. Пушка стояла на месте, но обслуга была убита или рассеяна. По крайней мере, в прицеле рядом с пушкой были видны лежащие на земле тела.
Я выстрелил еще раз и с удовлетворением увидел, что пушка перевернулась. Нет ли еще одной?
Поворачивая башню, я осмотрел поле боя. Вроде не видать. Тогда почему еще один наш танк горит? Оказывается, немцы ударили ему в борт из противотанковой пушки, и я ее увидел. Теперь артиллеристы, дружно ухватившись за станины, разворачивали эту пушку по направлению к нам.
- Андрей, пушку видишь?
- Вижу, командир.
- Тогда вперед, дуй прямо на нее. В лоб они нас не возьмут, только борт не подставляй. И дави, дави ее, гадину! Сергей, ну-ка, на весь диск - по пушке!
Надо отметить, что броневой щит у немецкой пушки РАК-40 низкий, пушечный расчет от огня толком не прикрывает. Двоих из обслуги пулеметчик зацепил - упали. А мы уже рядом. Гусеницы громыхают, пулемет огонь изрыгает. Не выдержали немцы, бросились от пушки врассыпную. Навалился танк на пушку, сильно тряхнуло, под днищем раздался скрежет металла. Все, раздавили.
- Андрей, поворачивай налево и давай вдоль траншеи. Сергей, не спи - из пулемета их, гадов!
Андрей вел танк рядом, а временами - и над траншеей, пропуская ее между гусеницами. Сергей стрелял по убегавшим гитлеровцам. Укрыться им было негде, траншея из защитницы превратилась в смертельную ловушку.
В моторном отсеке сильно хлопнуло, потянуло горелым.
- Горим! Командир, горим! - запаниковал Виктор.
- Андрей, на полном ходу поворачивай к нашим. Поднажми!
Танк развернулся влево и понесся к нашим позициям - оставаться в горящем танке на немецких позициях вовсе не хотелось. Сколько возможно, надо проехать - хотя бы до подбитых танков. Тогда уже можно покидать машину, если раньше не сгорим.
Дым наполнял танк, в горле першило. Я откинул люк. Стало немного легче. Внезапно сильно тряхнуло, и танк встал.
- Командир, из машины! - закричал Андрей.
Захватив автомат, я поспешно вывалился из башни и скатился на землю.
Выбраться удалось всем.
- Нас что, из пушки?
- Не, наверное, связку гранат на моторный отсек забросили.
- Ползем к нашим.
До наших окопов было недалеко. Мы не добрались метров восемьдесят-сто. Наши пехотинцы пытались прикрыть нас пулеметным огнем, а немцы - добить. С их стороны стреляли автоматчики и пулеметчик. Нас немного прикрывал корпус танка и еще дым. Танк уже горел, пуская в небо черный дым и распространяя запах горелой резины, масла, краски и железа.
- Отползаем! В боеукладке еще снарядов полно!
Мы поползли к нашим окопам. И едва свалились в траншеи, как сзади сильно грохнуло. С танка сорвало башню, вверх взметнулось пламя.
- Эх, сухпаек сгорел, надо было съесть, такое добро пропало! - сожалел Сергей.
- Скажи спасибо, что живые все выбрались, а ты - о жратве.
Бой стих. Бойцы начали приходить в себя. Но передышка была недолгой. Налетели "Юнкерсы-87", и началась жестокая бомбежка. Бомбили передовую, бомбили тылы. Мы вжимались в дно траншеи, земля колыхалась под ногами. Летела пыль, противно пахло тротилом.
Как долго продолжался этот кромешный ад, сказать затруднительно. Но все когда-нибудь кончается, закончилась и эта бомбежка. Самолеты улетели.
Но не успели бойцы прийти в себя, как сзади, в тылах, послышалась ожесточенная стрельба, потом раздался истошный крик:
- Немцы сзади, обходят!
Как по команде, все поднялись из окопов и бросились в тыл. А навстречу - цепь гитлеровской пехоты. Мы стреляли, у кого винтовки были - кололи штыками. Прорвались! Только выходили группами, и экипаж мой при прорыве рассеялся.
Когда мы добрались до оврага, заросшего кустарником, рядом со мной был лишь стрелок-радист Сергей и два незнакомых пехотинца.
- А где остальные? Где Андрей и Виктор?
Сергей оглянулся:
- Не знаю, когда прорывались, они были рядом.
Вот черт! Командир называется! Сначала танк потерял, теперь два члена экипажа неизвестно куда делись… Отбились, погибли?
Мы стали пробираться вперед. Из оружия у меня был ППШ с неполным диском, у Сергея - наган с двумя патронами в барабане, да еще две винтовки - у пехотинцев. Негусто. Бой с немцами нам не выдержать - стрелять нечем будет.
Шли скрываясь, осторожно. Должны же где-то рядом быть наши части, второй эшелон обороны.
Вошли в какое-то село. На единственной улице пусто. Оружие на взводе, пальцы на спусковых крючках.
В переулочке шум. Глянул - двое мужиков бандитского вида угрожающе наставили ножи на пожилого мужчину и молодую женщину. У ног мужчины стоял дерматиновый чемодан, женщина прижимала к себе узел. Крепко прижимала, аж пальцы побелели. Понятно, шпана беженцев грабит.
- Стоять!
Грабители от нас рванули, да разве от пули убежишь? Дал я очередь из ППШ по мародерам, оба так и завалились. Вот падаль - решили воспользоваться тяжелым временем, чтобы последнее у людей отобрать.
Мы подошли ближе. Пожилого от волнения ноги не держали - на чемодан присел. Женщина благодарить стала:
- Спасибо вам, родненькие!
- Что же вы, барышня, с узлами по улицам бродите? Опасно! Такие вот прирежут ни за понюх табаку.
- Да мы не местные. Коня у нас убили, вот мы повозку и бросили.
- Беженцы?
Женщина как-то неуверенно кивнула, а пожилой мужчина спросил:
- Кто командир?
- Ну - я, - ответил я и выступил вперед.
- Подойдите ко мне - у меня к вам разговор государственной важности.
Не иначе, от страха рассудок помутился у мужика. Однако чего не подойти? Я подошел. Пожилой мужчина встал:
- Я - старший кассир Вяземского банка, Петраков моя фамилия. В чемодане - ценности, а не одежда. Прошу проводить меня к вашему командованию.
- Нет командования, уважаемый. Мы сами только что из боя, через немцев прорывались.
- Тогда прошу проводить нас до первой воинской части, - твердо заявил Петраков.
- Покажи! - приказал я, кивая головой на чемодан.
Кассир положил чемодан на землю и чуть приоткрыл крышку. Несколько золотых слитков, на которых я успел прочитать выдавленное: "СССР, 999, 99" - ну да, проба. И еще - цифры веса. В чемодане были еще бумажные деньги, но это сейчас - мусор. Напечатать такие бумажки для государства - плевое дело. А вот золото - это серьезно. На него за границей можно металл купить, пушки, продовольствие.
Петраков закрыл чемодан, защелкнул замки.
Так вот что хотели забрать у него грабители! Не подавились бы таким жирным куском!
- А где же охрана ваша?
- Не дали, - вздохнул кассир. - Нас несколько групп пошло. Побоялся управляющий все ценности вместе отправить. Двое из охраны на грузовике деньги и документы сопровождали, а остальное поделили на три группы. В банке ведь всего четверо охранников было.
М-да, чего уж теперь об охране вспоминать. Думаю, мы потеряли еще большие ценности при отступлении. При той стремительности, с которой откатывались на восток наши войска, не все банки успевали эвакуироваться. А музеи с бесценными картинами? А склады, набитые продовольствием и прочим добром? Я мысленно подивился мужеству этой странной пары. Могли ведь, спасая самих себя, зарыть в лесу чемодан и узел. Нет же, волокли на себе, смертельно рискуя.
Я приподнял чемодан - тяжеленный.
- Сергей, поди сюда! Будешь чемодан нести. Отвечаешь головой.
- Вот еще, почему я?
- Потому что чемодан тяжелый. Попробуй!
- Тогда пусть он его бросит, коли нести невмочь.
- Разговорчики!
Я подозвал пехотинца:
- А ты узел понесешь. Как звать-то?
- Меня?
- Нет, моего кобеля!
- Николай.
- Вот что, Николай! Вручаю тебе узел и назначаю ответственным за его сохранность.
- Слушаюсь.
Солдат взял узел из рук женщины.
- Слушай мою команду, - сказал я. - Впереди иду я, вы - в двадцати шагах сзади. Замыкает колонну он. - Я показал пальцем на второго пехотинца. - Всем все ясно?
- А если немцы? - спросил Николай.
- Тогда мы отбиваться будем, а Петраков с женщиной возьмут чемодан, узел и попытаются уйти.
Мы прошли село, вышли на дорогу. Куда она ведет? Главное - на восток. И мы двинулись по ней. Дорога пустынна, и мы далеко видны - не спрячешься.
Впереди виделся лесок, сулящий укрытие от самолетов и недоброго глаза.
Мы не дошли до него метров пятьдесят. Дорогу впереди нас взбила пулеметная очередь. Мы застыли на месте. Что можно сделать на открытом месте против пулемета?
Из-за деревьев вышел боец:
- Оружие на землю, руки поднять.
Положив оружие, мы подняли руки.
Вышел командир в фуражке с синим околышем и пистолетом в руке:
- Кто такие?
- А ты кто?
- Командир заградотряда. Имею право стрелять трусов и паникеров. Где ваша часть?
- Разбита, разбомблена.
- А вещички прихватить не забыли?
Подошел кассир:
- Товарищ командир, прошу посмотреть.
- Чего я не видел в твоем барахле?
- И все-таки я настаиваю.
Энкавэдэшник с недоверием подошел. Петраков отщелкнул крышку чемодана.
- Мы не беженцы. Я из Вяземского банка, эвакуируем ценности. Эти люди меня от бандитов спасли. Ценности надо доставить в Москву.
Лейтенант немного растерялся. Он ожидал чего угодно, но только не этого. У моих бойцов от увиденного глаза на лоб полезли.
- Хорошо, - решил лейтенант. - Ты и женщина - вместе с чемоданом и узлом - со мной пойдете. А ты, сержант, вместе с бойцами, возвращаешься в свою часть.
- Так нет же ее…
- Скажи спасибо - я добрый сегодня. Тебя шлепнуть надо на месте за то, что с поля боя сбежал.
Меня перекосило от злобы. Его бы, такого чистенького и правильного, - да на передовую. И пулемет бы с его бойцами там пригодился.
Лейтенант же, покачиваясь с пятки на носок, продолжал:
- Бери оружие и возвращайся. А попадешься мне еще раз - рука не дрогнет в расход тебя пустить.
Мы подобрали свое оружие.
- Товарищ лейтенант, хоть патронов дай.
Лейтенант махнул рукой. Подбежал боец с винтовкой.
- Отдай им свои обоймы и забери чемодан. Сержант, свободен.
Мы пошли назад, к селу. А ведь и расстрелять могли по законам военного времени. И ничего не докажешь.
В селе зашли в одну избу, другую, выпросили поесть. Сердобольные крестьяне дали нам полбулки хлеба, пару луковиц и вилок капусты. Видно, совсем худо было у людей с едой. Поблагодарив жителей, мы подкрепились за селом, посидели.
- Чего делать будем? - оглядел я своих бойцов.
Все угнетенно молчали. Идти вперед - остались ли там наши части или на немцев нарвемся? И назад невозможно вернуться - заградотряд НКВД стоит. Куда ни кинь - всюду клин. Воевать хорошо, когда сзади крепкий тыл, а сбоку - твои товарищи. Нет ничего хуже неизвестности.
- Значит, идем вперед, - решительно сказал я. - Если немцы там, примем бой, даже если он будет последним. Назад возвращаться нельзя, расстреляют и опозорят.
Все молча поднялись.
Через час-полтора хода мы услышали стрельбу. Стало быть, не все убиты, жив еще кто-то, сопротивляется.
На опушке небольшого леса - рощице даже - залегли бойцы. Мы присоединились к ним, предупредив, что сзади стоит заградотряд. Удивились бойцы: все слышали о нем впервые.
Немцы пока не предпринимали активных действий, постреливали вяло, лишь обозначая свое присутствие.
Начала сгущаться темнота.
Меня нашел лейтенант в пропыленной форме.
- Лейтенант Иванищев, - козырнул офицер. - Мне передали - пополнение к нам пробилось.
- Сержант Колесников. Ну, если четверых можно считать пополнением, то так оно и есть.
- Танкисты?
- Двое из экипажа.
- Видел я, как ваши танки горели. И еще… - Лейтенант замолчал. - Бойцы передали - за нами заградотряд стоит.
- Ага, нарвались мы.
- Что за зверь такой?
- Бойцы НКВД, расстреливают бегущих с поля боя.
- Что-то новенькое. А вас что же - отпустили?
- Мы чемодан с золотом из банка помогли доставить. Видно, пожалели за заслуги, послали на передовую кровью позор смывать. Но пообещали шлепнуть по законам военного времени, если еще раз увидят.
Лейтенант огорчился:
- Впереди немцы, сзади - заслон из своих. Лучше бы патронов подкинули. Если немцы завтра в атаку пойдут, одну атаку еще сможем отбить, но на том - все, патронов на один бой. Тут, со мной, всего три десятка бойцов, да и те - рядовые. Вот что, сержант, ты берешь под свою команду половину бойцов и обороняешь левую часть леска, а я за правую отвечаю. Ну и общее руководство.
- Так точно, слушаюсь.
- Брось, не на плацу. Боюсь, поляжем мы все здесь. Даже к своим отойти нельзя.
Мы заснули в отрытых окопах - мелковатых, вырытых впопыхах.
Утром немцы пошли в атаку. Обычно они сразу, издалека, начинают стрелять из автоматов. Огонь неприцельный, но на психику действует сильно.
На этот раз гитлеровцы бежали без стрельбы, и, может, поэтому мы не сразу их заметили. А когда подняли тревогу, они уже были рядом, в ста метрах.
Мы открыли огонь. Бойцы тщательно выцеливали фигуры немецких пехотинцев, я же вел огонь из ППШ короткими - по два-три выстрела - очередями, экономя патроны. И только тогда гитлеровцы начали стрелять. Немецкая цепь на глазах редела. Не выдержали немцы нашего отпора, побежали назад.
У меня затвор автомата клацнул вхолостую. Сгоряча я передернул его, нажал на спуск - то же самое.
Отсоединил магазин - он был пуст. И другие бойцы с разочарованием заглядывали в пустые подсумки. Похоже, если фашисты пойдут в атаку снова, отражать ее будет уже нечем.
Настроение у всех было хуже некуда. У меня в пистолете восемь патронов, столько же в запасной обойме. А у бойцов в магазинах к винтовкам - один-два-три патрона.
За нами, за рощей, послышалась стрельба, рев моторов. Первой мыслью было - немцы обошли! И в роще не укроешься: ее за четверть часа пройти из конца в конец можно и деревья редкие.
Слева, за опушкой, показались танки с десантом на броне. Я, как увидел, прямо от сердца отлегло: наши танки - легкие БТ и средние Т-34. Ура! Поживем тогда еще!
Танки с ходу прогромыхали к немецким позициям, десант спрыгнул перед самыми окопами. Началась интенсивная перестрелка, пули залетали и сюда.
Танки легко прорвали неукрепленную оборону немцев и покатили дальше. Конечно, чего им укрепляться - ставить доты, траншеи рыть? Они рвались к Москве и не собирались здесь застревать надолго. Только вот не учли, что им не Франция тут, а бескрайний Советский Союз. Земля немереная, да люди упорные, которые за нее постоять могут.
Прибежал лейтенант Иванищев: