Пикированием это, конечно, назвать было нельзя, но атаковали "алмазные" гидросамолеты не с горизонтального полета, а под углом градусов в двадцать к горизонту.
Внутрь "укрепления" попало около двух третей зажигательных бомб, но и этого хватило, чтобы понять: за двадцать минут бомбардировки внутри уже не могло оставаться ничего живого.
– Ну что, поедем, полюбуемся. – Эбергард первым направился к авто.
Издали "форт" действительно выглядел как филиал ада на Земле, но когда подъехали поближе и заглянули за бруствер, то обнаружили, что на площади приблизительно в гектар сиротливо пылают восемь "луж" огня. Не внушало… Хоть "лужи" были и приличного размера…
– Но копоти много, – мрачно бросил Плансон.
– Да уж… Подобные бомбы оружие – скорее психологическое… Дмитрий Борисович, – повернулся Андрей к флагарту, – попробуйте на эти зажигалки хотя бы свистульки какие-нибудь пристроить, чтобы выли в полете как-то по-особенному. На предмет того, чтобы наши визави, османские батарейцы, уже заранее морально готовились к огненному подарку.
Колечицкому до жути хотелось объяснить адмиралу, что у него и с артиллерийскими вопросами проблем предостаточно, но когда у тебя на погоне один просвет, а у оппонента аж три орла, особо не поспоришь.
– Есть, ваше высокопревосходительство!
Эбергард по выражению лица своего главного артиллериста понял, что сморозил полную чушь, что на предмет "свистулек" следовало договариваться с "летунами", но не отменять же свой приказ! Не поймут-с… Но категоричность стоит убрать:
– В первую очередь, Дмитрий Борисович, занимайтесь, конечно, артиллерией флота. Но именно вам я хочу поручить общение с авиацией по этому вопросу.
– Будет исполнено, ваше высокопревосходительство! – боднул воздух головой старший лейтенант.
– Благодарю! Можете идти! Константин Антонович, – обернулся адмирал к Плансону, – не возражаешь, если я тебя на сегодняшний вечер покину? Моя благоверная уже, наверное, забыла, как выглядит ее муж.
– О чем речь! Когда тебя ждать на эскадре?
– Завтра к подъему флага буду на Графской. Если что, конечно, – вызывайте в любое время дня и ночи.
– Надеюсь, что никакого "если что" не произойдет, а вот для Елизаветы Сергеевны я уже почти стал главным врагом семьи, – улыбнулся начштаба. – Еще недельку домой не придешь, так она и меня больше вообще никогда на порог не пустит. Пару дней можешь смело отдыхать. И передавай мой поклон своей очаровательной супруге.
Обнимать любимую, даже если не виделся с ней всего несколько дней (да даже, если несколько часов или минут) – непередаваемое блаженство. Так и хочется просто "растереть" по своему телу эту нежную и хрупкую плоть, нырнуть в нее и не выныривать никогда…
– Ну что, мой адмирал, – поинтересовалась Елизавета, как только прервался первый поцелуй, – как сплавали?
– Моряки не "плавают", а "ходят", – не преминул заметить командующий Черноморским флотом своей жене. – Жена адмирала таких гаффов допускать не должна.
– Ну да, ну да, – она должна лишь терпеливо ждать на берегу… – Ужинать будешь?
– А чем угощаешь?
– Гречей с тушеной свининой.
– Пойдет!
– Ты что, совсем дурак?
Слово "дурак" прозвучало в данный момент и в данном контексте совсем не обидно.
– Разумеется, запекли индейку. Оранжерей у нас не имеется, так что просто кислой капусты натушили. Я что, по-твоему, не знаю, что муженек домой вот-вот пожалует?..
– Все, все, родная, – потчуй своего благоверного тем, что приготовила, а потом пошли уже спать ложиться.
– Как тут тебя, соблазнить во время моего отсутствия не пробовали? – попытался пошутить за ужином Андрей.
– Будешь смеяться, мой адмирал, – приняла шутливый тон мужа Елизавета, – пробовали.
– Не понял… – набычился Эбергард.
– А тут и понимать нечего. Только не начинай Отелло из себя разыгрывать. Не я ему нужна, а ты. Хотя "подъехать" собирался именно через меня. Какой шикарный гарнитур из рубинов он пытался мне всучить, чтобы только побеседовать с тобой! – Лиза лукаво посмотрела на мужа.
– И что ты?
– Ответила, что в дела своего супруга не вмешиваюсь. Тип премерзкий. Даже внешне: такое впечатление… Ну, я не знаю – "выплюннотости"… Скользкий, гладкий, улыбка гадкая. А ведь он меня пытался ею "очаровать". Ничего, что я максимально ограничила время нашего общения и послала его вон? Вежливо послала. Вот его визитка, – жена подала адмиралу картонный прямоугольник.
– "Попугайцев Михаил Исаакович"… Кто это? И что за фамилия отвратительная? Какого дьявола ему от меня надо?.. Извини!
Андрей встал из-за стола и, дожевывая кусок индюшатины, направился в кабинет.
– Соедините с ротмистром Автамоновым! Немедленно!
Начальник контрразведки отреагировал именно "немедленно":
– Здравия желаю вашему высокопревосходительству!
– К моей жене вчера приходил некто Попугайцев.
– Мы в курсе, ваше высокопревосходительство.
– Да оставьте вы титулование! Кто это такой и что ему может быть нужно от меня?
– Он давно у нас в разработке. Тип подозрительный, но пока брать его не за что. Следим. Занимается игрой на бирже.
– А если я вас попрошу избавить от его внимания меня и мою семью?
– Ваше высокопревосходительство…
– Я же просил!..
– Простите! Но я бы вас тоже очень попросил все-таки принять этого Попугайцева…
– Что-о-о?
– В присутствии нашего офицера. За ширмой, конечно.
– Черт с вами. Завтра в десять.
… – Здравия желаю вашему высокопревосходительству! – В девять часов утра в кабинет командующего флотом шагнул достаточно возрастной поручик. – Поручик Леонидов. Честь имею!
Офицер контрразведки выглядел… Никак. То есть описать его внешность, в случае чего, было бы серьезной проблемой: среднего роста, лицо… никакое. Усы и борода отсутствуют…
– Здравствуйте, поручик, – адмирал пожал руку офицера. – Распоряжайтесь, пока у нас есть время.
– Если не возражаете, ваше высокопревосходительство…
Андрей кивнул, что не возражает.
Контрразведчик, поймав согласие адмирала, хищно задвигался по кабинету: "Здесь что?", "А это куда?", "Что за дверь?"…
В конце концов решил разместиться за дверью, ведущей в спальню.
– Ваше высокопревосходительство, – в непонятно уже какой раз повторил поручик, – умоляю вас не сорваться до того момента, когда я сочту нужным появиться. До тех пор постарайтесь быть максимально… если не любезным, то терпимым. Это очень важно!..
Попугайцев действительно выглядел мерзко: он как будто реально стремился соответствовать своей фамилии – был плешив, но хохолок из нескольких десятков волосинок над голой кожей головы сохранил. В обрамлении "волосиков" вокруг черепа.
Кожа на лице была как будто натянута с затылка упирающимся в позвоночник "палачом" – иного слова не подберешь. Скулы торчат, улыбка готова проглотить собственные уши, морда красная… А выражение этой морды просто обещает все, что даже просто невозможно – вплоть до "жены и дочери на ваше ложе…".
– Что вам угодно, сударь?
– Ваше высокопревосходительство, – залебезил вошедший, – прошу прощения, но при входе в ваш дом меня обыскали и отобрали все, что я нес с собой. В том числе и небольшой презент для вашего высокопревосходительства…
– Что вам угодно, сударь? – с каменным лицом повторил Эбергард. – Я согласен выделить на беседу с вами четверть часа, но ни секундой более.
– Все понимаю, ваше высокопревосходительство, – государственные дела. Соблаговолите ознакомиться. – Визитер протянул адмиралу листок бумаги, на котором плясали корявые буквы:
АНДРЕЙ ДАРАГОЙ ПОМОГИ МИШЕ ОН ХОРОШИЙ. БОГУ ЗА ТЕБЯ ПОМАЛЮСЬ. ДА.
ГРЕГОРИЙ.
– Что это значит? – Эбергард сам понял, что задал дурацкий вопрос, но слова уже сорвались с его губ.
– Сам Григорий Ефимыч ходатайствует за меня. И, честно говоря, без его рекомендации я не посмел бы тревожить ваше высокопревосходительство.
Андрей сел в кресло, но гостю присесть не предложил – нефиг. Записка от Распутина сделала Попугайцева еще более неприятной личностью в глазах адмирала.
– В третий раз повторяю: что вам угодно?
– Видите ли, ваше высокопревосходительство, – проситель явно удивился, что ходатайство возжигателя царских лампад не произвело ожидаемого действия на командующего Черноморским флотом, – я играю на бирже. А в военное время ставки там могут стремительно взлетать и падать в зависимости от событий на фронтах и флотах. И своевременное владение информацией об этих событиях дает совершенно фантастические возможности в финансовом плане. Так что подобная информация будет щедро, чрезвычайно щедро вознаграждена.
Андрей сразу понял, чего добивается этот мерзкий мужчинка, но решил прикинуться дурачком и заставить его самолично озвучить просьбу.
– Еще раз, господин Попугайцев: какую информацию вы рассчитываете получить от меня?
– О планируемых операциях флота, – удивленно посмотрел биржевик на адмирала. – И эти сведенья, ваше высокопревосходительство, смею вас уверить, будут очень щедро оплачены.
– Вы с ума сошли? – Андрей просто удивлялся своему долготерпению. Если бы не поручик за дверью, то наглец давно бы закувыркался по полу. Весьма вероятно, что со сломанной челюстью. – Вы просите, чтобы я делился с вами оперативными планами флота?
– Клянусь честью, ваше высокопревосходительство, сведенья эти будут использованы исключительно в коммерческих целях!
– Честью он клянется, урод! – возмущение Эбергарда требовало немедленного выхода. Желательно, в виде пинания ногами совершенно обнаглевшего и зарвавшегося "финансиста", но контрразведка просила потерпеть…
– И какие, позвольте полюбопытствовать, сведенья вас могут интересовать?
– О! Самые разные, – расплылся в улыбке Попугайцев. – Например, нам известно, что планируется десантная операция на берега Босфора…
– Да что вы говорите! И откуда у финансиста такая информация?
– Ваше высокопревосходительство… – Визитер даже не пытался изобразить стеснение. – Ну, вы же взрослый человек и должны понимать, что, кроме вашего штаба, есть еще и Ставка, где тоже имеются наши люди…
– Так что вам нужно конкретно?
– Дата десантной операции. Хотя бы приблизительно. Вы представляете, как можно будет сыграть на турецких, германских, австрийских и российских акциях, если своевременно узнать о времени вашей атаки на Босфор? Это же совершенно непредставимые деньги! И вы, разумеется, получите весьма солидную премию.
– Сколько? – Андрей решил, что имеет смысл разговорить визитера.
– Только за приблизительную дату начала десантной операции – двадцать тысяч рублей… Ладно – двадцать пять.
– Что-то не особо много вы предлагаете.
– Так это только за один раз. За приблизительную дату. – Биржевой маклер подумал, что ему удалось-таки подцепить на крючок адмирала. – Но вы ведь еще и соотносите свои действия с Николаем Николаевичем Юденичем. Сведенья о действиях Кавказской армии будут оплачиваться отдельно. Информация о вводе в строй "Императрицы Марии" – тоже.
– И откуда вы возьмете столько денег? Глядя на вас, не скажешь, что ворочаете миллионами, – Эбергард иронически посмотрел на раздухарившегося просителя.
– Неужели вы могли подумать, что я один обладаю такими возможностями, ваше высокопревосходительство? Я представитель компании финансистов…
– И кто еще входит в эту компанию?
– Этого я вам сказать не могу. Не имею права…
– Скажешь, гнида… – Даже сам Эбергард не услышал и не заметил того момента, когда в кабинете появился Леонидов.
– Я не понимаю… – Попугайцев попытался изобразить удивленное негодование…
– Поймешь. – Поручик скупо хлестанул коммерсанта по физиономии. Удар выглядел совершенно неэффектным, но биржевика весьма качественно приложило о стену.
– Поручик, – прикрикнул Андрей, поняв психологию действий контрразведчика, – попрошу не пачкать кровью обстановку моего кабинета. У себя там можете ему хоть кишки на шомпол наматывать, но не в моем доме.
– Прошу прощения, ваше высокопревосходительство. – Легкая улыбка Леонидова дала понять адмиралу, что он понял и оценил… Еще один удар в правый бок заставил Попугайцева схватиться за печень и завыть.
"Правильно, – подумал Эбергард, – молодец поручик – совершенно никаких эмоций не выказывает, пусть эта тварь почувствует себя просто куском мяса, который равнодушно разделают на антрекоты, – за счастье сочтет возможность выговориться…"
Леонидов тем временем распахнул дверь в кабинет и призывно махнул кому-то рукой, затянутой в перчатку.
Нарисовались двое в штатском и проворно сгребли ошалевшего "пациента" под руки. Тот, слегка придя в себя после совершенно неожиданного контакта организма с кулаками поручика, пытался оглядываться на адмирала, все еще надеясь, что произошло какое-то недоразумение…
– Ваше высокопревосходительство! – донесся жалобный голос из-за поворота коридора. – Как же так?! Ведь сам Григорий Ефимыч…
– Премного благодарен, ваше высокопревосходительство, – щелкнул каблуками Леонидов. – Очень жаль, что вы не сочли возможным притвориться согласным на его предложения – открывались великолепные возможности поставить противнику дезинформацию.
– Вы не забыли, поручик, что мне еще и флотом надлежит командовать? И это занятие, смею вас уверить, занимает немало времени. Так что участвовать в ваших играх "плаща и кинжала" мне категорически некогда.
– Прекрасно понимаю, ваше высокопревосходительство. – Это словосочетание уже здорово било Андрея по ушам, но не предложишь же поручику или тому же самому Попугайцеву общаться "без чинов"?
– Надеюсь, что если контрразведка на допросах этого человека выяснит что-то важное для флота, то мой штаб будет извещен?
– Можете не сомневаться, ваше высокопревосходительство! Разрешите идти?
– Ступайте! Всего доброго!
– Честь имею! – Леонидов развернулся на каблуках и покинул кабинет Эбергарда.
Андрей даже не успел собрать мысли в кучу после столь насыщенного событиями и эмоциями вечера, как затрезвонил телефонный аппарат.
– Слушаю.
– Андрей Августович, это Плансон, – представление было совсем не лишним, ибо узнать человека по телефону в те времена являлось возможным далеко не всегда.
– Слушаю, Константин Антонович!
– Юденич начал!
– Что "начал"? – откровенно "сту́пил" Андрей.
– Штурм Эрзерума!..
Глава 28. Эрзерум
Генерал Юденич пребывал в том состоянии, которое обычно вызывало у подчиненных желание оказаться где-нибудь подальше от начальства. Победой под Сарыкамышем Кавказ был надежно и надолго защищен от вражеского нашествия. Кавказская армия смогла получить заслуженный отдых и приступить к своему устройству. Но поступившие из Ставки распоряжения требовали наступления, причем сразу по нескольким направлениям, что при выделенных силах и снабжении было очень рискованно. Конечно, флот сделал все, чтобы затруднить доставку грузов и пополнений турецким войскам по морю, но сушу перекрыть он не мог, и турки, пусть и с трудом, но восстанавливали свою армию. А у его войск не хватало патронов и снарядов, орудий и пулеметов. Дошло до того, что добровольческие армянские дружины пришлось вооружать трофейными турецкими винтовками.
Но указания Ставки просто так не проигнорируешь, пусть даже это не прямой приказ, а просьба. Поэтому надо решать и решать быстро…
В столовой штаба армии собрались начальники отделов и управлений: Калитин, Воробьев, Вадин и остальные… Генерал Юденич обедал, иногда перекидываясь словами, совершенно не относящимся к предстоящему совещанию. Как только все закончили обедать, командующий Кавказской армией молча поднялся из-за стола и, встав напротив висящей на стене карты района боевых действий, открыл совещание:
– Ну, господа, к делу.
Все насторожились и, по-видимому, приготовились к длительному обсуждению. Ходили всяческие слухи о дальнейших планах Ставки, десантах в Трабзоне, Самсуне и даже Константинополе, о возможном наступлении на Австро-Венгрию и передаче части войск с Кавказа на Юго-Западный фронт. Так что морально присутствовавшие были готовы услышать любое неожиданное известие, но услышанное превосходило все самые невероятные предположения.
– Получено указание Ставки начать одновременно два наступления – для освобождения Батума и в направлении на Эрзерум.
Гробовое молчание. Очевидно, такого не ждал никто. Наконец генерал Калитин зашевелился и стал резко просить об отсрочке, указывая на неготовность, отсутствие достаточного количества сил и запасов, трудности снабжения войск в горной, лишенной нормальных дорог местности.
К его словам присоединился генерал Вадин. Их поддержали еще несколько человек. Только генерал Воробьев не произнес ни слова, демонстрируя выдержку и спокойствие.
– Хорошо, господа, откладываю начало операции на неделю. К этому сроку подготовить все.
Что и говорить, – отсрочка знаменитая, от такого решения командующего у многих стало нехорошо на душе. Начальники осмелели и стали настаивать еще более.
Юденич тряс головою:
– Нет, нет, нельзя, имеем сведения – из Константинополя и с Сиваса идут подкрепления; ни одного дня больше.
Генерал Вадин встал и разрешился докладом. Начиналось так: "Я, по опыту Порт-Артура, по опыту действий под крепостями…" – и многословно продолжил под одобрительные реплики некоторых начальников. Он стоял несколько сзади и не видел лица генерала Юденича. Но сидящие приготовились к "грозе", ибо видели своего командующего "с фронта". А на этом лице рисовалось нетерпение, столь знакомое подчиненным. Николай Николаевич даже пальцами правой руки забарабанил по столу.
– Ну, думаю, хватит сейчас, – не удержавшись, шепотом заметил полковник Квинитадзе.
– У нас тоже есть опыт боевых действий, – прервал доклад Юденич и потом резко добавил: – Будете воевать – отлично, не будете – обойдемся без вас.
Наступило молчание. Просьбы об отсрочке сразу прекратились.
…Русские войска перешли в наступление неожиданно для турок, предполагавших, что известные им затруднения со снабжением не позволят гяурам начать атаковать ранее лета. К этому сроку Третья турецкая армия должна была получить многочисленные подкрепления из состава Первой и Второй Константинопольских и Четвертой Сирийской армий. Пока же большая часть подкреплений маршевыми колоннами, таща за собой обозы, пылила по дорогам от ближайших станций и отдаленных гарнизонов, неторопливо приближаясь к линии фронта. Весьма неторопливо.