Глава 31. Туман войны развеял ветер
Сегодня Николай Николаевич (младший) пребывал в более благодушном настроении, чем пару дней назад. И даже был готов признать принародно, что "водоплавающие" не даром едят свой хлеб. Особенно эти, с Черного моря, на которых он столь несправедливо, как сейчас выяснилось, злился еще полгода назад. Оказалось, что даже их дикие планы, вроде десанта на Константинополь, могут принести неожиданную, совсем непредусмотренную пользу. Корпуса и огнеприпасы, накопленные в тылу в период вынужденного, пусть и ненавистного ему перехода к обороне, весьма пригодились в настоящее время. Переход к обороне на Западном и Юго-Западном фронтах, казалось, подтвердил предположение работников его штаба, что у германцев и австрийцев просто нет сил для наступления. Несколько месяцев прошли спокойно, а затем на Юго-Западном фронте едва не произошла катастрофа.
"Германцы все-таки решились помочь одновременно своим австрийским и турецким союзникам. Наша разведка сосредоточение войск обнаружила, но как-то случайно эти сведения на стол Главнокомандующего попали в самый последний момент. Если бы не имеющиеся резервы, фронт русской армии был бы легко прорван.
Одиннадцатая германская армия, специально созданная для проведения главного стратегического наступления, включала не менее трех ударных германских корпусов, не считая австрийских частей. Как доносила русская разведка, командовал ею один из лучших полководцев противника, генерал фон Макензен, а части состояли из опытных бойцов, точно усвоивших на французском фронте новые приемы ведения войны. Которые, впрочем, особой новинкой не являлись, будучи лишь адаптацией приемов осадной войны для полевого сражения. Стопудовые снаряды по полевым окопам… Грубо, но действенно, пока не приходится передвигать орудие на новую позицию".
Николай Николаевич нахмурился, припомнив, как ему пришлось растолковывать, что восьми-двенадцатидюймовые орудия не полевые пушки и за полчаса огневую позицию не меняют. "Как удачно сложилось, что он как раз недавно на эту тему побеседовал с генералом Барсуковым. А то многие начальники хотели просто заставить солдат сидеть и ждать, когда германец стрелять перестанет. Глупость или предательство? И где обещанные снаряды, тоже ничего не понятно. Вон, лежит у него на столе бумага, в которой расписано, когда и сколько их поставят. А где сами снаряды – черт не разберет! Отписал племяннику, а тот не нашел ничего лучше, как к министру отослать. Пришлось немного потревожить телеграфистов. После четверти часа переписки добился таки снятия Сухомлинова и утверждения Шуваева на его месте. Генерал опытный, ему в товарищи (заместители) Маниковского выторговал. Но пока они наведут порядок в заказах, придется бороться, чем есть. А значит, и оставшиеся корпуса вместо наступления на оборону кидать. Только не в окопах сидеть и героически под огнем двенадцатидюймовок гибнуть, глядя, как участок фронта в лунный пейзаж превращается, а как японцы под Сандепу – подвижными отрядами. А со снарядами, даст бог, решим".
Наступление, на которое немецко-австрийские союзники делали столь большую ставку, окончилось к середине лета, не принеся им особых выгод. Оборона русских нигде прорвана полностью не была. Наступающие далеко не продвинулись, поскольку за время непрерывной немецкой артподготовки русские войска наскоро сооружали в десятке верст от переднего края, то есть в тылу перемалываемых в пыль укреплений, новую линию обороны. И снова встречали противника огнем. А пока австро-германцы подтягивали орудия, русские либо наносили удары во фланг, либо контратаковали. Но накоротке, не давая времени как следует развернуть артиллерию. Их полевые пушки весьма успешно боролись с семидесятисемимиллиметровками и легкими гаубицами. Не всегда, но когда у них было достаточно снарядов, что к середине лета стало обычным явлением. Тогда же на фронте стало появляться все больше и больше русской тяжелой артиллерии.
В итоге русскую армию удалось отодвинуть на сотню-другую километров на восток, и то не по всей линии фронта. Потери при этом были ощутимые, а туркам это помогло мало. На Кавказе русские снова разгромили их Третью армию и взяли крепость Эрзерум, а потом начали перемалывать прибывающие по частям турецкие подкрепления. Кроме того, в войну вступила Италия. После вступления в войну итальянское командование начало мощное наступление в глубь территории Австрии с целью захватить ряд важнейших городов, и пришлось поспешно перебрасывать австрийские подкрепления на вновь образовавшийся фронт. В довершение неблагоприятных для Центральных Держав событий, в Болгарии под воздействием успехов русских на Черном море произошел переворот. Наследник престола Борис, не желающий вступления своей страны в войну на стороне союзников Турции, к чему толкали царя Фердинанда Первого австрийские и германские посланники, неожиданно собрал своих сторонников и с их помощью сверг отца. Вместо сторонника Германии Радославова премьер-министром стал Стамболийский. Болгария очередной раз объявила о нейтралитете, в то же время в Софию приехали делегации стран Антанты. В случае выступления Болгарии против Османской империи ей гарантировали возвращение Восточной Фракии в состав Болгарского царства. На этом обещания гарантированных территориальных приращений заканчивались. Союзники также заявляли о том, что начнут переговоры с сербским правительством о передаче некоторой части Вардарской Македонии и обязуются вступить в переговоры с греческим и румынским правительствами для урегулирования вопросов об Эгейской Македонии и Южной Добрудже. На этой стадии переговоры замерли, особенно после неудач англо-французов в Галлиполи.
Замерли и фронты, как на западе, так и на востоке. Все застыло в неустойчивом равновесии.
Глава 32. Царьград, отвори ворота!
Под железный звон кольчуги, под железный звон кольчуги,
На коня верхом садясь,
Ярославне в час разлуки, Ярославне в час разлуки,
Говорил, наверно, князь…
Именно эта песня звенела в голове Андрея, когда он прощался с Лизой у ступеней Графской. Причем именно в исполнении Малинина из "Старых песен о главном"…
– Ну, что… Жди нас с победой, жена адмирала! – Хотелось съюморить, но получалось достаточно плоско.
– Да ладно тебе. – Глаза "первой леди Севастополя" явственно повлажнели. – Себя там сбереги, возвращайся целым, а без этого мне и победа не нужна.
– Это уж как получится, солнышко, генералы солдат в бой посылают, а адмиралы – ведут. Могу обещать только без необходимости из боевой рубки в виду неприятеля не высовываться.
– Ну, хоть так. Жду. Люблю. – Руки женщины сплелись на шее Эбергарда, и… Прощальный поцелуй получился таким, что Андрею до жути захотелось плюнуть на всю эту войну и срочно вернуться в свой особняк…
Адмиральский катер устремился к борту на днях вступившей в строй "Императрицы Марии".
Когда подошли к громаде дредноута и поднялись по трапу на палубу, командующего встретил командир корабля Трубецкой:
– Ваше высокопревосходительство, линейный корабль "Императрица Мария" готов сняться с якоря.
– Благодарю, Владимир Владимирович. Снимаемся. Просигнальте на "Память Меркурия" и Первый дивизион: "Сняться с якоря всем вдруг". С "Георгия" и "Синопа" вестей нет?
– Регулярно. Поход проходит нормально.
– Значит, часов через пять нагоним, даст бог.
Загрохотали цепи, и якоря, оторвавшись от дна Северной бухты, заскользили к клюзам. Черноморский флот двинулся к берегам Босфора, чтобы если и не поставить точку в этой войне, то хотя бы прежирнющую запятую…
Броненосцы Новицкого и Путятина, вместе с авиатранспортами и почти всеми эсминцами Колчака ушли к Одессе – конвоировать транспорты с десантом первого эшелона. С ними же ушла и партия траления: три тральщика специальной постройки, переделанные в тральщики миноносцы типа "Пернов" и несколько мобилизованных для этой цели гражданских судов. Как ни странно, но именно незначительное количество этих небольших, слабых и невзрачных корабликов беспокоило командующего больше всего: линейные силы и крейсера почти наверняка обеспечат своими калибрами огневую поддержку высаживающемуся десанту. Эсминцы оберегут транспортные суда от атак из-под воды, если, конечно, у противника имеются на Черном море еще подводные лодки. Почти два десятка аэропланов вполне достаточно для разведки и корректировки стрельбы… Но вот если у турок окажутся в нужном месте достаточно плотные минные заграждения, прикрытые серьезным количеством стволов с берега, – тральщиков может оказаться недостаточно. Оставалось надеяться, что предыдущий обстрел Босфора был не зря и османы уделят особое внимание именно европейскому берегу. Так что есть неплохой шанс, что особая Черноморская дивизия полковника Свечина, которую сейчас конвоировал почти весь флот, сможет стать тем самым наконечником копья, которое пронзит сердце Османской империи. Что русские солдаты захватят плацдарм на Анатолийском побережье и с него можно будет уже развивать наступление на Константинополь.
"Императрица Мария", самый мощный и совершенный корабль российского флота, уверенно раздвигала форштевнем волны Черного моря. Ничто не могло остановить в этих водах уверенный напор гиганта. Только сверхудачное попадание торпеды с подводной лодки, каковых здесь не водилось. К тому же Первый дивизион, которым командовал теперь Черкасов, бдительно следил за окружающей флагмана флота акваторией. Да и шла маневренная группа, на всякий случай, противолодочным зигзагом.
– Такими темпами, Андрей Августович, "Георгий" с "Синопом" доберутся до Турции раньше нас, – попытался испортить настроение командующему Плансон.
– Очень сомневаюсь. А даже если и так? Ничего принципиального – все равно необходимо будет ждать армаду из Одессы – без авиации и тральщиков начинать не будем.
– Дождемся утра, там посмотрим, кто и когда окажется в намеченном планом месте, – миролюбиво предложил начальник штаба.
Утро, как известно, вечера мудренее. Первая маневренная группа Эбергарда встретила рассвет в двадцати милях севернее Шиле. С норда подходили "Синоп" и "Георгий Победоносец", которых все-таки обогнали ночью.
Новицкий радировал, что будет через три часа, Колчак с миноносцами ожидался чуть раньше…
– Так долго мы ждать не будем, – напряженно выдавил сквозь зубы Андрей. – Передайте на "Николая" и "Александра", чтобы выслали по три аэроплана. С зажигательными бомбами.
– Почему именно с зажигательными? – удивился Плансон.
– А у них дым черный и обильный, не помните? Хоть какой-то ориентир при стрельбе будет. Особенно, если турки полевые батареи подтянули.
– Согласен. Ну что, пока ожидаем авиацию и тральщики, есть время спокойно позавтракать.
– Полностью с тобой согласен. Пусть матросы и офицеры подкрепятся основательно (так и хотелось добавить классическую фразу Евгения Леонова из "Джентльменов удачи": "Ракета до обеда на Землю не вернется!"…) Да и нам подзаправиться невредно.
Нормально закончить утреннюю трапезу не удалось, кофе адмиралам подавали уже на мостик в связи с докладом: "Аэропланы прошли к берегу".
От "взгляда из-под небес" сейчас зависело многое. В первую очередь, работа "пахарей моря" – тральщиков. Именно они должны были расчистить путь десантным судам к месту высадки, а "Георгию Победоносцу" и "Синопу" с их одиннадцатидюймовыми мортирами – возможность подойти поближе к берегу.
– Идет первая тройка, ваше высокопревосходительство, – Трубецкой вытянул руку в направлении северо-запада.
На фоне неба действительно виднелись три "комара", с каждой секундой все более напоминавшие "мух".
– Владимир Владимирович, я вас очень прошу отставить титулование в бою, – слегка раздраженно бросил Эбергард командиру "Марии". – В современной войне важны зачастую секунды. Так что не тратьте их на слова, не несущие важной информации.
– Еще тройка! – Кетлинский услышал выговор командующего своему коллеге и лишним текстом перегружать информацию не стал.
– Передайте первой тройке, что она может начать бомбометание по фортам Эльмас и Рива-Калеси. Второй – пока только разведка района высадки.
– Подозреваю, что на должном уровне нам разведку произвести не дадут – у турок тоже аэропланы имеются, – мрачно молвил Плансон.
– На войне, как на войне, Константин Антонович. Пусть хоть из револьверов отстреливаются, но дадут необходимую информацию… Алярм! Приготовиться к открытию огня! Подойти на сорок кабельтовых к линии побережья!
Дредноут повернул согласно приказу адмирала и стал приближаться к берегу Анатолии. Орудийные башни, которые Андрей прозвал про себя "Горынычами" (по числу стволов-голов), разворачивались в сторону предполагаемого места нахождения вражеских батарей. Но огня пока не открывали – был нужен ориентир на берегу…
– Есть! – азартно выкрикнул сигнальщик. – Есть дым! Еще!!
Действительно, в складках гор "помазало" черным. Ну что же – хоть какой-то ориентир есть, дело за мощью двенадцатидюймовых снарядов…
– Открывайте огонь! – Эбергард оперся об ограждение мостика и напряженно стал вглядываться в "берег турецкий", хотя чего там вглядываться? – Ни одна пушка "Императрицы Марии" еще не выстрелила.
Наконец промычал ревун и вторая башня грохнула выстрелом. Все, кто находился на мостике, тут же вскинули к глазам бинокли.
– Чуток недобросили, – с сожалением молвил Трубецкой, увидев, как разрыв вспух у подножия холма, на котором располагалось турецкое укрепление.
– А вы чего хотели? Чтобы первый же пристрелочный выстрел дал накрытие? – весело посмотрел на командира дредноута командующий. – Думаю, что еще два-три пристрелочных выстрела, и можно будет переходить на залповый огонь. Ваш старший артиллерист справится…
Выстрел – снова недолет.
Выстрел – небольшой перелет.
– Залповый огонь!
Башни "Марии" стали равномерно изрыгать смерть. Залп – по одному выстрелу из каждой башни, потом еще по одному, потом еще… А теперь уже и первую пушку перезарядили: залп!
В результате непрерывная "огневая струя" накрыла укрепление Эльмас так, что турецкие артиллеристы просто не имели возможности открыть ответный огонь. Пусть далеко не каждый русский фугасный снаряд, весом почти полтонны и содержавший почти шестьдесят килограммов тротила, падал на территорию форта – для того, чтобы прекратить его существование, оказалось достаточно пяти. Плюс несколько близких разрывов…
Позже приблизительно то же самое сотворили с Рива-Калеси…
– С аэропланов передали, что в районе Шиле полевая батарея. Шесть орудий.
– С моря, вероятно, не просматривается, раз Черкасов молчит, – насупился Эбергард. – Где тральщики?
– Номерные на подходе. Идут самым полным, ваше высокопревосходительство. С ними Шестой дивизион, – тут же отозвался Кетлинский. – Уже видны дымы. А где-то через час подойдут Новицкий с князем Путятиным.
– А вот этого не надо. Пусть берут курс к румелийскому берегу и размолотят там батареи мыса Узуньяр, если османы успели их восстановить. Могут прихватить "Алмаз" с его аэропланами. Третий и Четвертый дивизионы – тоже. А также "Альбатроса" и "Баклана" – остальные тральщики и Колчак пусть следуют сюда. С транспортами.
Тральщики так и не зацепили ни одной мины на путях предполагаемого следования транспортов с десантом, что, надо сказать, не особо удивляло. Не было у турок ни реальных средств для новых минных постановок, ни реальных возможностей. Не зря уже несколько месяцев русские эсминцы патрулировали данный и прилегающие районы, прозрачно намекая: "Только суньтесь в НАШЕ море!"
Следующий ход был за "пенсионерами" Черноморского флота – "Георгий Победоносец" и "Синоп" приблизились к берегу на десять кабельтовых и в восемь одиннадцатидюймовых стволов принялись разносить в пыль вражескую полевую батарею, местоположение которой летающие лодки с "Императора Александра" также отметили черными дымами зажигательных бомб.
Мортиры, снятые с керченских батарей и установленные на броненосцы, исправно отправляли смерть и разрушение на турецкий берег. Сорока минут обстрела хватило для того, чтобы вся полевая артиллерия, предназначенная для отражения высадки русского десанта, перестала существовать…
…Полковник Пирумов снова почувствовал легкий приступ "морской болезни". Пришлось поспешно покинуть каюту и подняться на палубу. На свежем воздухе стало полегче. Легкий ветерок обвевал лицо, палуба, казалось, раскачивается не столь резко, как пол каюты.
– Не спится, Илья Фомич? – стоящий у борта Гаршин повернулся. – Слышу, вроде шаги знакомые…
– Не спится, Павел Петрович, – подтвердил Пирумов. – Вам тоже?
– Виной тому отвратное состояние нашего снабжения. Вспомните, как мы брали Трапезунд и Эрзерум, думая, как бы сберечь последние патроны. А сейчас? Почти ничего не изменилось.
– Знаете, – подойдя к фальшборту, Пирумов слегка приподнял голову, разглядывая светлеющее в восточном направлении небо. – Разговаривал я тут недавно со своим старым другом, полковником Кузьминым. Он сейчас в инспекторах ГАУ служит, у генерала Маниковского. Так вот, со снарядами интересный казус получается. Они посчитали, и выяснилось, что всего истрачено не более трети запаса, с учетом поступления с заводов. С патронами почти так же… – Он помолчал, глядя на идущие рядом корабли охранения. – Так что сейчас разбираются, кто у нас такой умный, из-за чего снаряды не поступали.
– Прав был, видимо, генералиссимус Суворов, – усмехнулся Гаршин, – любого интенданта после года службы можно смело вешать без суда и следствия.
– Похоже, хотя не пойму, зачем им снаряды-то нужны, – кивнул Пирумов и тут же вскинул руку. – Началось?
Солнце в это мгновение выскочило из-за горизонта и одновременно откуда-то спереди донесся отдаленный звук, похожий на отзвук залпа главного калибра.
– Да, линкоры открыли огонь.
– Пойду вниз, к своим, готовиться.
Хотя на гребнях турецкого берега и возвышались укрепления, издали казавшиеся неприступными, но даже издали видны были недостатки в их размещении, запустение и отсутствие защитников. Сражение за Дарданеллы обескровило турецкие армии, дислоцированные в Проливах, целых два корпуса, усиленные и набранные из самых боеспособных частей, недавно перебросили на западную границу, к Эдирне, против мобилизующейся болгарской армии. Кавказская армия давила с востока, уничтожая посланные ранее подкрепления и угрожая безопасности центральных провинций со стороны Малой Азии…
Высадка началась по плану. Передовой отряд, батальон кубанских пластунов, "выпрыгнул" из транспорта в считанные минуты. Дозоры турок даже не успели предупредить стоящую в поселке роту о десанте и легли прямо на пляже, даже не выстрелив ни разу в сбегающих по трапам вылезшего на берег носом судна. А потом… Потом началось то, о чем так переживал опытный полковник. Одно дело – тренировки в спокойной обстановке и другое – реальный бой. Пока пластуны добивали роту турок и продвигались вперед, первый батальон бакинцев начал погрузку в шлюпки. Вдоль борта судна сбросили грузовую сеть и по ней, медленно, словно забыв все тренировки, под аккомпанемент ругани фельдфебелей солдаты спускались в качающиеся на волне плавсредства. Приклады винтовок то и дело застревали в ячейках сети, вызывая дополнительные задержки.