Самого "скандалиста и карьериста" особо не держали, но Горшков и Октябрьский поставили ему задачу забрать всех, кто имеет отношение к флоту и соответствующий опыт. К флоту имели отношение все: формировал батальон Бархоткин. В итоге "штабного сражения" потеряли восемьдесят человек, оставшихся служить на 3-м Украинском. Батальон перебазировался в Таврию, в Железный Порт, и с сентября приступил к разведке подступов к Очакову. Положили цветы и поставили водку на могилу Александра Сергеевича, которому посмертно, но, все же, дали Героя. Пять человек, оставшихся в живых от того самого первого разведвзода флотилии, распили наркомовские на его могиле и дали трехпатронный залп. Чем немедленно вызвали артобстрел Первомайского: 18,3 артиллерийских кабельтова отделяет их от ближайшего немецкого орудия. Немцы и румыны минировали подступы к Очакову, минировали вход в Березанский лиман. Есть сведения, что Березань тоже минирован и проход между ним и берегом. Периодически мины появляются и в других местах. Немцы продолжают минирование с воздуха. Доложил обстановку: "Противник успел подготовить противодесантную оборону. Ускоренными темпами строят аэродром севернее Очакова. Насытили местность 88 миллиметровками. Крепость и аэродром надёжно защищены от ударов с воздуха. Большое количество орудий не даёт возможности вести траление."
Операцию признали невозможной, потому, что флот пока не получил должного количества боеприпасов, чтобы "снести" Очаков. Тогда Дмитрий предложил разместить в Покровке 152мм орудия, прикрыв их батареями МЗА и КЗА, плюс, пока погода позволяет, переместить сюда один из истребительных полков для прикрытия батареи.
- У немцев нет орудий, способных достать эту батарею. Мы можем вести беспокоящий огонь, как по крепости, так и по аэродрому.
- Шестидюймовых снарядов у нас хватает.
Ночью на Первомайку доставили дальномер, отъюстировали его, замаскировали. На следующую ночь привезли тяжеленные бронесегменты, снятые с Северного форта, которыми три ночи укрывали дальномер. Обстреливали и бомбили форт часто. Сегменты не сильно помогли, дальномер, всё-таки, повредили немцы, но он позволил нормально пристреляться и, в последствие, использовали таблицы, полученные с его помощью. Первый налёт дивизион МЛ-20 совершил утром 22 сентября. Флот прислал три тральщика, работу которых должна была прикрыть артиллерия. На глазах у немцев они начали тралить подходы к Кинбурнской косе. Немцы начали пристрелку. Последовала пристрелка со стороны нашего дивизиона. Через залп перешли на поражение. Батарея была подавлена, больше открывать огонь они не решились. Тральцы пробежались между Кинбурном и Березанью, вытралили несколько мин и расстреляли их. Отошли. Немцы, со второй батареи, открыли огонь по Первомайке и получили сразу точный ответ по своим позициям, так как привязка уже была. Батарея замолчала. Дима доложился командующим флотом и флотилией.
- Давай сюда!
"Давай сюда!" - это в Севастополь! Пришлось трястись на полуторке до аэродрома, потом лететь в Херсонес. Оттуда в штаб флота. Намечалась операция, поэтому он взял с собой Соню Красовскую, которая обычно находилась в штабе или на КП руководителя операции. С апреля месяца, сразу после свадьбы, Дмитрий стал ещё более официально относиться к ней: подвыпив на свадьбе, она расплакалась с Финой, и сообщила той, что для неё существует единственный мужчина, который её привлекает, и это муж Десфины. Фина, естественно, почти сразу сообщила об этом Диме, тот фыркнул, но, решил про себя, что надо быть настороже: может подставить. Впрочем, Соня поняла, что болтнула лишку, и тоже заняла такую же позицию: строго официально, сухо и выдержано. Обоих это устроило. Со временем, это вошло в привычку. Полёт на малой высоте над тёплым морем в условиях начинающейся осени: это нечто! В Херсонесе Соня вышла из самолёта совершенно зелёной, её шатало. Благо, что машина, присланная командующим, пришла с небольшим опозданием. Отказавшись от кабины, она залезла в кузов. Там её проветрило, она раскраснелась, повеселела. Подъехали "Г"-образному двухэтажному зданию штаба, с трехэтажной башенкой, на Матросском бульваре, машину пропустили во двор, оттуда по ступенькам поднялись в приёмную командующего флота. Вдруг, Соня как заверещит:
- Дядя Степан! - и кинулась на шею какому-то лётчику, который оказался генерал-майором Красовским, командующим 2-й воздушной армией, которая недавно прибыла на Южный фланг фронта для усиления. Шуму было довольно много, среагировал даже Филипп Сергеевич, вышедший из кабинета на шум. Дмитрий доложился, а генерал-майор представил свою племянницу командующему. Октябрьский сказал Матвееву пройти в кабинет.
- Шуму-то, шуму сколько! Откуда она взялась в штабе?
- Начальник радиостанции моего батальона, товарищ комфлота, прибыла со мной, будет обеспечивать связь со штабом флота.
- А справится? На вид, вроде, кукла! - недоверчиво спросил вице-адмирал.
- Она с начала войны в разведке АВФ, ещё раньше меня начала служить здесь. Всегда её в этом качестве используем. Никогда не подводила.
Горшков тут же подтвердил, что это так.
- Ладно, как знаете. Вам виднее. И так! Задача: провести дивизион бронекатеров проектов 1124 и 1125, и монитор "Железняков" в устье Днепра. Задача очень непростая, товарищи. Эти скорлупки по морю ходить не могут, мореходность у них "0". Однажды "Железнякову" повезло, и он добрался до Азова. Второй раз может и не получиться. Пока погода стоит нормальная, Сергей Георгиевич, давай, переводи его сюда, и свои скорлупки тоже. Ставь на станцию размагничивания все. И начинай готовить базу! Теперь ты, майор!
- Я - старший лейтенант, товарищ комфлота.
- Не понял? - Филипп Сергеевич недоумённо посмотрел на Дмитрия, - Я сам, лично подписывал!
- Не объявляли, и приказа в штабе нет, товарищ вице-адмирал.
- Как так?
- Мир не без добрых людей, Филипп Сергеевич.
- Касатонов! - рявкнул командующий.
Вбежал молодой порученец, замер и вытянулся.
- Где-то полтора-два месяца назад был приказ о присвоении звания майор старшему лейтенанту Матвееву. Найди, и копию ко мне!
- Есть! - порученец крутнулся и выскочил из кабинета.
- Так вот, майор, коли получилось один раз протралить, надо создать видимость у немцев, что мы готовимся высаживаться в Очаков, а самим подготовить позицию для ещё одного дивизиона, но уже не нашего, а 18-й армии. Есть ещё два места, где немец может прищучить наши корабли: мыс Станислав и Кизомыс. По нашим прикидкам, наиболее удобное место для дивизиона находится на южном берегу озера Аджиголь.
- Там же сплошное болото и дорог нет!
- Ну, есть такое дело, но вот тут вот - старые кошары и небольшая возвышенность. Посмотри это место и если надо - привлеки сапёров. Камков выделит, он согласен. Вслед за дивизионом, начнём протаскивать туда десантные средства Дунайской флотилии. На тебе: визуальная и артиллерийская разведка северного берега Днепровского залива. И поторапливайтесь! До ледостава Херсон должен быть наш!
- Здесь же обычно не замерзает!
- Шуга идёт такая, что мама не горюй, Дмитрий Васильевич. - сказал Горшков.
- Но, основная задача: проход бронекатеров, эта задача должна быть выполнена как можно быстрее, до начала штормов! Понял, майор!
- Так точно! Разрешите идти?
- Идите! Копию приказа забери!
Касатонов заканчивал печатать, затем забежал в кабинет к комфлота, выскочил оттуда, поставил печать, зафиксировал в журнале и попросил Дмитрия расписаться.
- Поздравляю, товарищ майор!
- Спасибо, товарищ капитан 3 ранга.
- И, извините, товарищ майор, у нас не принято в полевой форме приходить в штаб.
- Спасибо, товарищ капитан 3 ранга береговой службы, я непременно учту это положение! Соня! Перенеси станцию в штаб флотилии!
- Есть!
Смерив худосочного кап-три презрительным взглядом, Сонечка гордо продефилировала мимо него и вышла из приёмной командующего. Штабу флотилии выделили три комнатушки на первом этаже. Дождавшись Горшкова, определили место для Сони. Тут же выяснилось, что с первого этажа связь с батальоном неустойчивая. Ей пришлось тащить станцию в башенку, туда же протащили телефон для связи с обоими штабами. Решив организационные вопросы здесь, Дмитрий вылетел из Херсонеса в Каланчак, где находился штаб 18-й десантной армии. Генерал Камков, кавалерист до мозга костей, как нельзя лучше подходил на должность командующего десантной армией. "Всё своё ношу с собой!" - основной принцип кавалерии и десанта. Принял он Матвеева радушно, тем более, что в момент подготовки десанта через Сиваш они много раз встречались. Уточнили задачи, удалось разжиться приличными машинами в батальон, так как Малиновский зажилил всю транспортную роту отдельного батальона и передал ее в 18-ю армию. Теперь Камков "прикомандировал" роту обратно к батальону. Таким образом, батальон стал вновь полнокровным. Проблема заключалась в том, что Черноморский флот и Дунайская флотилия получали исключительно отечественную автотехнику, а лендлизовские машины шли в первую очередь к сухопутчикам. Ссылаясь на приказ Верховного, Малиновскому и удалось "оттяпать" транспортную роту, в которой почти весь личный состав был с сухопутным ВУС. Пересев с "полуторки" на полюбившийся "Додж", Дима почувствовал себя человеком! Загрузили приданных сапёров и поехали в Памятное. Дороги избитые, плохие, добирались долго. Как сюда тяжёлые орудия тащить? В сельсовете сразу сказали, что в Аджигольских хуторах почти никого не осталось: активно сотрудничали с немцами и ушли с ними. Немцы в полицию набирали не русских, а украинцев. Всё мужское население хуторов служило в полиции. Осталось несколько семей, но ни одного мужчины. Через день подошли трактора батальона, и начали укреплять дорогу. Ещё через пять дней начали подходить орудия и личный состав второго дивизиона артиллерийского полка РВГК. Вместо более-менее лёгких МЛ-20, пришли тяжеленные Б-4 510-го полка. 18 штук пришлось протаскивать по солончаку. Наконец, их установили, Дмитрий выехал в Виноградное вместе с корректировщиками дивизиона. Провели стрельбу по мысу Станислав, затем пристрелялись по Кизомысу. Доложили о готовности, и Дима выехал на Кинбурнскую косу. Оттуда ночью в шлюпке в Первомайский. На следующую ночь назначили выход из Железного порта, где уже стоял дивизион и "Железняков". Ближе не подойти, негде укрыться. Дивизиону предстояло преодолеть 87 миль. А у "Железнякова" парадный ход: 8,3 узла! Остальные катера, переоборудованные двумя двигателями Паккард по 1200 сил, могли дать до 20 узлов, но грохот будет стоять такой, что "мама-не-горюй". У "Железнякова" машины тоже довольно громкие. А погода, как на зло: ни ветерка, полный штиль, хорошо, что новолуние и ночь тёмная! Горшков не выдержал и сам прилетел в Таврию, добрался до Первомайки. Сидит в каземате, подзуживает. "Железняков" вышел за четыре часа до заката, чтобы подобраться поближе. У немцев есть довольно мощный прожектор и три "ночника" Ю-88 на аэродроме. Ночью, они, периодически, не каждую ночь, взлетают: патрулируют акваторию, производят минные постановки. У нас есть шестёрка МиГ-3 с летчиками-ночниками ВВС флота. Всё что есть! Пока тихо! Слышно, как у Горшкова тикают часы, где он такой будильник достал?
- Союзники подарили! - недовольно буркнул он. - Швейцарские, хронометр.
Вышли покурить из каземата. Небо звёздное, немцы сидят спокойно, изредка стреляют ракетами, проверяя, не высаживаем ли мы десант.
- Хоть бы туман, что-ли! - сказал адмирал, разглядывая вражеский берег.
- Тогда они вообще не доберутся! - резюмировал Дмитрий.
- Эт-точно! - усмехнулся Сергей Георгиевич. Из батальона передали по телефону, что монитор на траверзе Тендры.
- Час сорок ходу!
- Это: если напрямую, напрямую он не пойдёт, будет к косе прижиматься.
И точно! Передали, что сделал поворот, следует курсом 30 градусов к Кинбурнской косе. Затем командир монитора кап-лей Харченко доложил, что следует курсом 300 градусов вдоль косы самым малым ходом, с промером глубин ручными лотами. Они обогнули косу, и пошли к Первомайскому. Ещё через час, оставив остров слева, они прошли Первомайский. С кабельтова монитор смотрелся большим стогом сена: весь был увешан ветками, мачта завалена, легкий булькающий звук выхлопа двигателей. Как тень, он проскользнул в залив. А к Кинбурну уже бежали 14 катеров. Шли тем же фарватером, Харченко передал все свои обсервации.
- Похоже, что "Юнкерс" готовится взлетать! - передал Мальцев, выскочивший из каземата.
- В укрытие! "Тарань", я - "Бекас"! Цель 4, заградительным, беглым, огонь!
Где-то далеко на востоке полыхнуло огнём, над головами пропели шестидюймовые снаряды, нанося удар по аэродрому и его ВПП. У немцев зажегся прожектор.
- "Тарань", цель 2, три! Огонь!
- "Тарань", ближе ноль-ноль-один, повторить!
Прожектор погас. Через полчаса мимо острова на самом малом ходу проскочили катера. У Станислава стрелять не пришлось, а вот у Рыбачьего разгорелся артиллерийский бой: "Железняков" был обнаружен воздушной разведкой немцев. "Рама" пыталась корректировать огонь немецких батарей, но, они были подавлены артиллеристами 510 полка.
Днем с Первомайского не выбраться, Горшков достал припасённый армянский коньяк, пара бутылок водки нашлась в загашниках у главстаршины Мальцева. Отметили удачную проводку, Горшков долго смешил всех занятными морскими байками. Затем отдохнули, и, как стемнело, перебрались на косу. Три километра по песку и ракушечнику до развалин Покровского, там стояли машины, и на аэродром.
- Снимай разведчиков отсюда, их заменят артиллеристы. Займись островами в устье, их надо очистить от немцев, от Кизомыса до Янтарного. Задача ясна? - спросил он, прощаясь.
Дмитрий откозырял. Через четыре дня пришло сообщение, что 29 сентября у него родился сын. Назвали Сашкой. Дмитрий отказывался "проставляться":
- Ребята! Он уже большой! Смотрите, как поздно письмо пришло. Ему уже две недели! Съезжу, привезу его в батальон, и обмоем! Каждую пяточку! Десфина тоже не посторонняя в батальоне!
- Хорошо, командир, уговорил! Обмоем вживую!
Через пару дней, ночью, ему постучали в дверь хаты, где он квартировался. Вошла Соня:
- Товарищ майор, разрешите обратиться?
- Да, что у тебя?
- Вот, меня переводят.
- Ну, хорошо! Куда?
- В полк связи ЧээФ. Разрешите, я пройду?
- Проходи! А, в чём дело?
- Я не хочу туда ехать!
- Кто приказ подписал?
- Вице-адмирал Октябрьский.
- Не понял? Младшего сержанта морской пехоты переводят по личному приказу командующего? Охренеть!
- Да. И сегодня мой дядя приезжал, просил не отказываться и сказал, что Октябрьский подходил к нему и посватался.
- Хм - усмехнулся Дмитрий, - так я же не задерживаю, Соня!
- Вот это и плохо! Задержите меня, товарищ майор! Понимаете, сердце моё давно отдано другому человеку, а он - женат…
- Садись, Соня. Знаю я эту притчу. Давай на чистоту! Мне Десфина всё рассказала.
- Я знаю. Знаю, что у вас ребёнок, знаю, что вы её любите. Знаю, что у меня никаких шансов. Нужно было быть смелее и настойчивее, а я ждала, когда всё само собой решится.
- До того, как я познакомился с Финой, я видел тебя пару раз во взводе, и ты открыто демонстрировала, что я тебе не нравлюсь. Было?
- Ну, не могу же я кинуться на шею первому же встречному! Хоть он и понравился, внешне. А когда узнала Вас, то было уже поздно. Разрешите мне остаться у Вас, сегодня, завтра я уеду.
Дмитрий отрицательно покачал головой.
- В тебе говорит обида, злость на то, что произошло, а это не лучшие советники, Соня. И потом, как я смогу посмотреть в глаза Фине? Да и остальным… Перевод я подпишу, давай!
Она резко подала бумагу, Дмитрий подписал, и она выскочила из хаты, даже не закрыв дверь.
Ещё через полмесяца потребовалось доставить в Севастополь секретные бумажки: журналы наблюдений и операций в устье Днепра. Можно было лететь самолётом, но в этом случае Феодосия была бы недоступной. Доложив Горшкову ситуацию на участке фронта, в том числе, что его задача по очистке островов устья выполнена, Дмитрий попросил разрешения съездить домой.
- На денёк, Сергей Георгиевич! Туда - обратно! Жену и ребёнка заберу, и в батальон.
- Ну, давай, счастливчик! Первого быть в батальоне!
- Без вопросов!
Выписали командировочное и пропуск на 7 человек, и рванули! Ехать туда почти сутки. Кравченко, водитель, успел расспросить других "баллонов": как лучше ехать. Решили кружным, через Судак, там дорога получше. Рассмотрели место подрыва, которое сделал лейтенант Иванов в 41-м. Теперь там мост. Несколько раз придиралась "комендатура", но документы были в порядке. Заскрипели тормоза возле дома, окна горят, и уже есть электричество! Неожиданно дверь оказалась открытой! Дмитрий зашёл в дом, а там не сильно трезвые лётчики сидят, выпивают и зовут за стол, присоединиться.
- А, где хозяйка?
- Не знаем, никого не было. Ключи и предписание получили в комендатуре. Присаживайтесь! Вы откуда? Мы - с 1-го Украинского, за новыми самолётами! Давайте, мужики, а сами вы: откуда?
- Дунайская флотилия. Где комендатура? - спросил Дмитрий, разглядев, что в комнате стоит детская кровать.
- В Феодосии, Айвазовского, 7. На горке.
Они рванули в комендатуру. Помощник коменданта сообщил Дмитрию только то, что домом давно пользовались, потом был перерыв, а недавно на него опять была подана заявка как на свободный.