Хрен там! У начальства совсем другая точка зрения, и батальон ещё двое суток держал оборону на заводе и обеспечивал прикрытие переправы с Карантинного на правый берег. Затем их вывели из боя, поселив в трехэтажном здании школы на углу Гоголя и Декабристов. В тот день состоялся парад войск в честь освобождения города и годовщины Октября. Вечером состоялось "торжественное заседание", если его так можно назвать, в здании Херсонского Совета. Желтов, уроженец этих мест, по просьбе секретаря Николаевского обкома партии товарища Бутырина Сергея Ивановича, комиссара партизанского соединения области, пригласили отличившихся солдат, матросов и командиров на встречу с местными жителями. До этого тоже много говорили о зверствах немцев на оккупированной территории. Земли тут богатые, поэтому понаехали сюда немцы-колонисты, и стали устанавливать собственные порядки. В перерывах между выступлениями награждали солдат и офицеров, затем застолье. Дмитрий вышел из здания Совета и пошёл к себе. По дороге к нему подошла, укутанная в какое-то огромное пальто, женская фигура:
- У вас поесть не найдётся, товарищ командир?
С собой ничего не было, но до дома, где разместился батальон, каких-то несколько шагов.
- Пойдём, покормлю.
Она, молча, двинулась за ним, шаркая сваливающейся обувью.
- Пропусти, со мной! - сказал он часовому.
Подскочил дежурный по батальону, но Дима отмахнулся от него:
- Происшествий нет?
- Нет, часть людей на митингах, остальные отдыхают.
- Кешу ко мне позови!
Прошли в его комнату. Он, включив свет, рассмотрел обноски, в которые была завёрнута женщина.
- Снимай, и положи за дверью.
- Украдут!
- Они здесь никому не нужны. Умывальник справа в конце коридора, сейчас кушать будешь.
Прибыл Андрушко.
- Там от ужина что-нибудь осталось? Покормить человека надо. И с собой что-нибудь дать.
Вошла "гостья", после того, как умылась, она оказалась молодой и красивой девушкой, точнее, женщиной: грудь у неё была большая, а в районе сосков расплывались мокрые пятна. Кеша принёс теплую картошку, хлеб, консервы, горячий чайник. "Гостья" молча и быстро орудовала ложкой. Было видно, что очень голодна.
- Благодарствуйте, товарищ командир. Денег у меня нет! - сказала женщина, и попыталась начать раздеваться.
- Дура, что-ли? Ребёнок где?
- Фриц? Дома, в подвале, холера его забери! - злобно сказала она. Это было немного неожиданно для Дмитрия, и он переспросил в чём дело.
- Немец ссильничал, потом, несколько раз, полицаи, вот и понесла. - разревелась гостья.
- Зовут тебя как?
- Вероника.
- Кеша! Найди Веронике шинельку и ватник. И вещмешок дай.
- Товарищ командир, а закурить не будет?
- Найдем! На, кури. - та жадно раскурила папироску, рассказывая о житье-бытье в оккупированном Херсоне. Дом сгорел, живёт в погребе с ребёнком и матерью. Стала проситься в батальон, так как местные её шпыняют, называя "овчаркой", хотя немцам она не служила.
- Не возьмут тебя, ты - кормящая мать. Сходи в райсовет, и получи карточки на себя и ребёнка. Ты - местная?
- Местная.
- И на работу устройся. Город надо восстанавливать, рабочие руки нужны. А солдат из тебя никакой. Нет у нас в батальоне женских должностей.
Все пять дней, пока батальон стоял в Херсоне, Вероника приходила вечером на камбуз, и уносила домой остатки матросского ужина. Показала рабочие карточки, отмылась, стала напоминать женщину. Помогала Кеше, коку Рахмонову и наряду убираться на камбузе, чистить картошку, но очистки заботливо укладывала в сумку, и уносила домой.
Фронт и флотилия удостоились "отметки" в приказе Верховного, был упомянут и отдельный разведбат ДВФ. За освобождение Херсона Дмитрий получил Красное Знамя. А Колчин и Сагалаев звезды Героев. Камков продолжал наступать на Николаев, и, получив от 51-й армии дивизию, начал движение на Кривой Рог. Затем, Малиновский, правильно рассудив, что немцы в этих условиях форсировать Днепр не станут, снял полностью армию Ивана Шепетова с позиций, и ввёл её в прорыв, усилив её 1-й танковой армией Катукова. Основным направлением удара стала узловая станция Знаменка. 2-я гвардейская наступала от Днепропетровска и Запорожья, стремясь разрубить 11-й армейский корпус Карла Штреккера пополам, и уничтожить его. А флотилия усиленно тралила Бугский лиман, готовясь к высадке десанта в Николаев, где находились крупнейшие доки в СССР. Флотилия действовала вместе с Черноморским флотом, готовилось три десанта: от ЧФ, от ДВФ и от 18-й десантной армии. Самое активное участие приняло командование вновь сформированной Одесской военно-морской базы. Взаимодействие с Черноморским флотом было отработано ещё в 42-м году. Значительно пополнили парк десантной техники. Большую ценность представляли из себя цехи и доки МорЗавода, крупнейший в СССР элеватор, склады броневого листа, которые немцы ещё не успели вывезти, так как мосты через Ингул и Южный Буг в Трихатах были уничтожены во время летнего наступления. Подготовка осложнялась холодной погодой и шугой, идущей по реке, и забивавшей кингстоны мелкосидящих катеров. Часть катеров и монитор "Железняков" в Херсоне срочно обшивали буковым лесом, что повышало прочность бортов и позволяло работать в небольшом льду. Но, мотористам приходилось совсем несладко: каждые полчаса или чаще чистить лед, налипший на сетки кингстона. В лимане обнаружили много неконтактных мин. Траление производилось, в основном, ночью. Но, немцы забросали ими только главный фарватер, поэтому корабли Дунайской флотилии проходили довольно свободно. Как только 18-я и 51-я армии перерезали последнюю железную дорогу в Новом Буге, дали команду на высадку: отдельный батальон Дмитрия высаживался на МорЗаводе, отдельный 384 батальон морской пехоты должен был скрытно захватить элеватор в порту, и разминировать его. Посадку производили в Широкой балке. До траверза Лупарёво, отряд лейтенанта Ольшанского тащили на буксире катера флотилии, там отдали буксир, и отряд перешёл на весла. Погода - мерзейшая: туман, из которого сыпется не то изморозь, не то дождь, шуга. Отряду предстояло пройти на веслах 6 миль против течения, тихо, чтобы не насторожить противника. Незаметно проникнуть в охраняемое здание элеватора, разминировать его, и, "продержаться до подхода основных сил" - обычная формулировка для десанта. В состав отряда передали сапёров и две группы разведки из третьей роты. Батальон Матвеева высаживался выше по течению в 3 милях в ковш Морзавода, двумя волнами на бронекатерах, у них скорость больше, но весь батальон они взять не могут. По данным разведки заминирован, пока, только док, точнее его ворота, идёт завоз взрывчатки в цеха, которые не успели взорвать в 41-м. Батальон начинает движение по сигналу группы Ольшанского. К ним на усиление готовятся два батальона 14-й гвардейской дивизии.
Вернулись бронекатера от группы Ольшанского, батальон погрузился и смешанной группой выдвинулся к Лупарёво, легли в дрейф в ожидании сигнала. Туман становился всё гуще. Катера начали обледеневать. В 04.15 Ольшанский подтвердил высадку, через час, дал сигнал, что можно начинать движение. Полный ход дать не удалось, получилось чуть больше 15-ти узлов, минус течение! На траверзе Галициново услышали взрыв, а через некоторое время звуки разгоравшегося боя. Лоцман на лидирующем катере дал полный, несмотря на туман, остальные катера прибавили тоже, ориентируясь по кильватерной струе. Впереди песчаный мыс и небольшая отмель: нужно попасть посередине. Ход 20 узлов, при видимости менее кабельтова. Неожиданно справа показался мыс с краном! Проскочили! Дмитрий скомандовал высаживаться на достроечную стенку и в малый док. А из ковша выскочил "шнелльбот", и бронекатера вступили с ним в огненную дуэль. Завершив циркуляцию, высадили десант в полуковше у пятого цеха. Пришлось карабкаться по высокой причальной стенке! Темп высадки потерян, выгрузить боеприпасы невозможно. Наконец, лидирующий катер подал сигнал ревуном, что нашёл подходящую площадку. А на реке крутилось уже три немецких катера, тявкая 20-миллиметровыми орудиями. Дмитрий недовольно сморщился, видя, как мажут наводчики 1124-х. Наконец, накрытие, немец увалился на циркуляцию, и вышел из боя, скрывшись в тумане, два других последовали за ним. Закончили высадку, но десант уже ведёт бой с охраной завода. Но, минёры работают, как в цехах, так и на доке. Третья рота ворвалась в первый цех, он самый большой. Там режут металл, гнут его и подготавливают для установки заклёпок. Кругом ящики со взрывчаткой, мешки с ней и противопехотные мины. В основном не снаряжённые, но, наверняка есть и установленные. Сапёры начали разгадку этого ребуса, а бойцы роты выносят мешки со "Шпренгкорпер 88", сбрасывая их в реку. Через час услышали сильную перестрелку из орудий ниже по течению. Начали подходить бронекатера, два из них дымилось, но пожар был уже потушен. Шесть катеров Дмитрий не отпустил, а оставил прикрывать десант. На весь батальон 20 противотанковых ружей. Два из них уже потеряно. Территория завода захвачена, плацдарм расширен до ближайших домов. Появились добровольные помощники: таскать тяжёлые мешки со взрывчаткой. На танкоопасных направлениях уложили немецкие ящики с толом, и создали несколько управляемых полей. Теперь дело за 14-й дивизией, и за немцами. У Дмитрия отличный НП на самом краю достроечной стенки: просто дот! Да ещё и отделанный толстенной бронёй. В 08.40 немцы провели первую атаку, очухались от неожиданности. Они ударили от станции Судостроителй: до роты пехоты, поддержанной тремя новыми "четвёрками". Смогли дойти до стрелки и там остались. Противник недооценил численность десанта. Затем справа, от Кульбакино, заговорили немецкие 150мм орудия, но корректировщиков быстро засекли и уничтожили, поэтому плотного огня у немцев не получилось. Немцы пытались бить по цехам, где, как они думали, лежали запасы тола и гранатфюллюнга, и они пытались сдетонировать взрывчатку. А третьей волны десанта не было! Горшков передал, что третья волна в тумане вылетела на мель, снимают, по готовности пойдёт наверх. Сначала 14-я дивизия высадилась в порту у элеватора: от группы Ольшанского, за сутки боёв, осталось 6 человек. У Димы чуть лучше: триста сорок семь. Чуть больше трети батальона. Его погрузили на катер, с тремя ранениями, и доставили в Херсон. Сделали уколы, и он потерял сознание. Очнувшись, прочёл письмо мамы: я все сделаю, написала письмо в Краснодар. Месяц валялся в госпитале. Ранения были сквозными, только один осколок от кумулятивного 88-мм снаряда застрял между рёбрами. Ими пробили башню у достроечной стенки. Николаев взят, но Дима потерял много крови. Весь НП батальона был уничтожен противником. Броня полной защиты не даёт. Несколько последних дней в госпиталь приходила Вероника:
- Товарищ комбат! Возьмите меня в батальон!
Он улыбался и отказывал. Выписка состоялась за день до Нового Года. Получил свою форму: выстиранную и поглаженную, забрал справку, на выходе его ждала Вероника.
- Мама приглашает, товарищ майор. Мы крышу починили, у нас новоселье. И, вообще, Вы нам жизнь спасли. Пойдемте, тем более, что Вас никто не встречает.
Чуть прихрамывая, прошёл два квартала: старый, ещё дореволюционной постройки, "одесский" дворик, с очень шумными соседями. Вывешенное бельё и куча криков, с "одесским" выговором. Собрались все! Довольно долго ждали какую-то тётю Стёпу, у которой никак не закипало какое-то блюдо. Вероника села рядом с ним, с каменным лицом. Постепенно самогон и две бутылки водки разговорили всех. Посыпались взаимные претензии, характерные для жителей маленьких городков. Вероника активно огрызалась от претензий. Затем объявили танцы, и о грудь Дмитрия, украшенную шестью орденами и Золотой звездой, стали тереться весьма солидные бюсты энного размера. Было видно, что Нику это бесит и не устраивает, в конце концов, она сказала, что это её гость, и что он много сделал для их семьи. Дамы хищно улыбнулись, и праздник закончился.
- Тебе это надо? - спросил Дмитрий?
Вероника зарделась и ответила: Нет, я этого очень боюсь!
- Ну, а какой смысл был отвоёвывать меня?
- Не знаю, просто захотелось, чтобы Вы на час, на миг, на день, были бы моим. Вы уйдёте, я не смогу Вас удержать, но это останется со мной.
А Фрица, в тот день, она впервые назвала Федором.
Её мама предусмотрительно ушла ночевать к соседке, от Ники пахло молоком и уютом. Утром Дима проснулся, посмотрел на разметавшиеся по подушке длинные волосы Вероники, аккуратно снял её руку с себя, и встал. Кровать предательски заскрипела. Тут же проснулась Ника:
- Вы куда?
- Мне пора!
- Не уходите! Вам же отпуск положен по ранению, я знаю!
- Его ещё получить надо! И надо съездить в Краснодар и в Пермь. Сын у меня в Краснодаре, чуть старше твоего.
- И жена?
- Жены нет, убили её.
- Везите сюда, Дмитрий Васильевич. Где один, там и второму место найдётся.
Он посмотрел на жалобное лицо Вероники, понимал, что она хочет, чтобы он остался и навсегда. Она красива, у неё красивое тело, что её и подвело, красивые темные волосы, выразительные глаза, готовые в данный момент разреветься. Всем в этом страшном мире войны хочется хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне.
- Я подумаю, обещаю, а там, как получится.
Захныкал Федор, Вероника накинула длинную ночную рубашку на себя, показав всю себя: темный треугольник волос, красивые ровные бёдра, большую набухшую грудь, и пошла кормить сына. Дмитрий тоже оделся.
- Чаю попейте, подождите, я сейчас поставлю! - она выскочила на кухню вместе с ребёнком, довольно долго гремела керосинкой. - Сейчас-сейчас!
Ей не хотелось, чтобы он уходил, она понимала, что это может быть навсегда, и хотела оттянуть расставание. Дмитрий развязал вещмешок, достал оттуда буханку хлеба и банку тушенки, полученные в госпитале при выписке, положил на стол. Вошла Вероника, по щекам у неё текли слёзы. Дмитрий уже был в черной шинели.
- Ну, куда ж Вы, не позавтракав!
Дмитрий поцеловал её, тронул за щёку присосавшегося малыша.
- Я подумаю о твоём предложении, а сейчас мне надо идти! Я должен был быть ещё вчера в штабе флотилии.
- Подождите, сейчас, я провожу! - она положила сына в кроватку, накинула ватник на плечи и одела сапоги. Спустились по скрипучей лестничке во двор.
- О господи! Почту, полевую почту не записала!
Дмитрий написал номер полевой почты на снегу, лежавшем на подоконнике соседской квартиры. Ника повисла у него на шее и тихо всхлипывала. Ещё раз поцеловав ее, Дмитрий отстранил Нику, повернулся и пошел через двор на улицу. Из соседних окошек высунулись лица вчерашних кумушек-соседок.
- До свидания, товарищ майор!
Дмитрий свернул на улицу и пошёл в сторону порта. Ему требовался комендант, чтобы узнать: где находится штаб флотилии. Комендант сказал, что в Николаеве, а у причала катер, вышедший из ремонта, идёт туда. Комендант выписал требование, и по радиостанции задержал катер. Дмитрий спустился к причалу, там, с работающими двигателями, стоял бронекатер "БКТ-26". На причале - швартовная команда. Он аккуратно перенёс левую ногу через леера, и прошёл в рубку.
- А где Антонов? - спросил он молодого незнакомого лейтенанта, передавая ему предписание.
- Я за него, нет больше Антонова. - и он показал свежезакрашенную заплату в рубке. - мы только с ремонта, в Николаеве катер получил 56 попаданий. Месяц ремонтировались. Лейтенант Кравцов. - представился он.
- Вот и я месяц ремонтировался, после Николаева.
Рявкнул ревун, давая отход, отданы концы, а на деревянном трапе от комендатуры появилась Ника, отчаянно махавшая рукой. Она немного не успела. Катер выписал циркуляцию, круто накренившись на борт, справа скрежетнула кремальера, и рубку протиснулся "мех", старший лейтенант Бородин, обтирая руки ветошью.
- Здравия желаю, товарищ майор! С возвращением!
- Здорово, Николаич! Живой?
- А что нам будет! Вот командира убило! И двенадцать человек из команды. Еле-еле дочапали. Алексей! Сбавь обороты! Я же просил не газовать пока!
Мимо проплывал Карантинный остров. Дмитрий услышал, как Кравцов спросил у "меха", кто такой майор. "Большой начальник! Это - начальник разведки флотилии, Герой Советского Союза майор Матвеев, слыхал?" Лейтенант взглянул на улыбнувшегося Дмитрия.
- Я только из училища, товарищ майор.
- Ну, видишь, как повезло, только из училища, и сразу командир корабля!
- Корабль! 4-го ранга! Больше корыто напоминает!
- Эх, молодо-зелено, Николаич! Им бы всем линкоры водить! А тут - речной танк подсунули!