Выслушав несвязный рассказ девушки, Олег задумался. Как и он сам, она попала сюда в бессознательном состоянии. И у них обоих в первые дни оказался отчетливо затуманен рассудок, вероятно, в результате сильного шока. Следовало проверить еще кое-что. Он поскреб подбородок, поднялся со стула, покопался в платяном шкафу и извлек на свет вычищенные и выглаженные брюки.
- Ваши? - спросил он, разворачивая их.
Девушка посмотрела на штаны и кивнула.
- Здоровские штанишки, - грустно сказала она. - Франц подарил. Мы с ним… в общем, он хороший друг. У него водились такие вещи. Сама я в жизни бы на такие не наскребла, с моей-то стипендией в двадцать пять форинтов…
Олег кивнул.
- Понятно. Думаю, в ближайшее время вам носить их не светит. Не принято здесь женщинам в штанах ходить.
Он аккуратно свернул брюки и убрал их в шкаф. Судя по всему, одежда при переносе также оставалась неизменной. Он вернулся обратно на стул, мучительно подыскивая первую фразу для объяснения. Оксана, впрочем, избавила его от колебаний.
- Здесь - это где? - настороженно спросила она. - У вас на даче?
- "Здесь" означает "в другом мире", - вздохнул Олег. - Боюсь, госпожа Шарлот, мы с вами оказались в весьма странном положении. Видите ли…
Пятнадцать минут спустя Оксана все еще смотрела на него с недоверием, но в ее взгляде появилось что-то новое. Выслушав краткое описание новой реальности, она опустила голову и задумалась. Потом передернулась и принялась выбираться из кресла.
- Я хочу увидеть все своими глазами, - твердо заявила она. - То есть… то есть я уже все видела, но я… была не в себе. Хочу посмотреть еще раз.
- Вы на ногах не стоите, - усмехнулся Олег. - Куда вам идти?
- А я не собираюсь идти, - девушка упрямо тряхнула волосами. - Я собираюсь ехать. На повозке, запряженной лошадьми, раз уж машин нету. А еще я есть хочу.
Она принялась развязывать пояс халата, но, спохватившись, быстро запахнулась и принялась оглядываться по сторонам.
- Э-э-э… господин Народный Председатель? - смущенно поинтересовалась она. - А во что мне одеться?
- Горюшко вы мое, - вздохнул Олег. - Я, между прочим, устал, как собака. Я полгорода сегодня исколесил, а Москва, к вашему сведению, хоть и деревня, нашей Моколе по размерам не слишком уступает. Ладно, сейчас позову хозяйку. Пакеты видите? Она служанку за в магазин за одеждой гоняла, авось и одеться поможет: местная женская одежда на нашу как-то слабо похожа. Только…
- Да? - Оксана настороженно повернулась к нему.
Олег поколебался.
- Видите ли, я представил вас хозяевам как свою сестру, поссорившуюся с матерью и ушедшую из дома к жениху, а жениха зарезали на улице. Оттого-то вы и оказались не в себе. Думаю, лучше придерживаться моей легенды во избежание кривотолков. Похоже, здесь мораль куда более строгая, чем у нас, и пребывание мужчины и женщины, не связанных родственными узами, в одном помещении и наедине сильно не приветствуется. Вплоть до визита полиции.
- Понимаю… - Оксана задумалась. - Хорошо, учту. Можно теперь…
- И, как следствие, - продолжил Олег, - нам как родственникам неплохо бы оставить в стороне формальности наподобие "господина Народного Председателя" и обращения на "вы". Тем паче, что я здесь никакой не Нарпред. Кроме того, - он криво усмехнулся, - когда красивая молодая девушка вроде вас обращается ко мне таким образом, я чувствую себя безнадежным стариком. Короче, я предлагаю перейти на "ты" и обращаться по именам. Я Олег, ты Оксана.
Девушка изумленно посмотрела на него, потом медленно кивнула.
- Хорошо… Олег, - скованно произнесла она. - Я… постараюсь не сбиваться.
- Вот и ладушки, - одобрительно кивнул он. - Умница. Отчество и фамилию мы тебе оставим старые, иначе наверняка проговоришься по-первости. Но если станут спрашивать, почему фамилии и отчества разные, скажешь, что сводная сестра. Понятно?
Оксана снова кивнула.
- Ладно, сестричка, - усмехнулся Олег. - Вон твоя новая одежда в свертках, разбирайся пока. А я пойду посмотрю, кого тебе на помощь позвать. Жена хозяина обычно где-то рядом болтается.
1 сентября 1905 г. Москва. Большой Гнездниковский переулок
- Похоже, он остался сильно недоволен.
Филер, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. Он переминался с ноги на ногу, избегая взгляда начальства. Медников сверлил его тяжелым взглядом.
- Когда ехали от Тубарева в Промышленное училище, он ругался словами, половину которых даже я не знаю, - пояснил Чумашкин. - Что-то насчет зажравшихся и закосневших в своем тупоумии академиков… а дальше про сожительство в извращенной форме. По матушке и батюшке крыл, проще говоря, с применением незнакомых слов.
- Неудивительно, - Медников, казалось, слегка расслабился. - С яйцеголовыми общаться - себе дороже. Дальше.
- В Промышленном, похоже, ему тоже своего добиться не удалось. Однако вышел он оттуда не один, а в сопровождении ученика, опознанного позже преподавателями как Ивана Кузьменко, пятнадцати лет, ученика шестого года обучения. Мальчишка - тот еще оболтус, постоянно учителям пакостит, хотя и не по злобе, а, скорее, от врожденной живости. Все Училище ждет не дождется, когда он закончит учебу. Исключить, однако, побаиваются, поскольку дальше определенной черты мальчишка никогда не заходит, а протекцию пареньку оказывает некий Вагранов, друг его матери, доцент университета, вздорный человек, однако с авторитетом и большими связями в научных кругах. С ним связываться - больно много вони.
- Так, - Медников кивнул. - Понятно. И куда же твой подопечный направился в сопровождении Кузьменко? Впрочем, сам могу догадаться - к тому самому Вагранову.
- Точно так, ваше превосходительство, - подтвердил штабс-капитан. - Пробыл у него Кислицын около получаса, вышел спокойный и задумчивый, уже без мальчика. О результатах встречи ничего не сказал, только сев в коляску, произнес одну фразу: "Фифти-фифти", что значит…
- "Пятьдесят на пятьдесят" по-английски, - кивнул Медников. - Значит, у дома ты его высадил и уехал?
- Так точно, - согласился филер. - Поскольку согласно приказанию его превосходительства Зубатова наружное наблюдение за Кислицыным более не устанавливается, о его дальнейших действиях ничего сказать не могу.
- Понятно, - Медников опустил голову на руки и погрузился в тяжелое молчание. Потом снова поднял взгляд на подчиненного и покачал головой.
- Сергей - человек умный и проницательный, но иногда, пожалуй, чересчур доверчивый. За то поплатился в девятьсот третьем, за то может поплатиться и сейчас. Не нравится мне наш субъект, ох, не нравится. Ты-то сам как Кислицына оцениваешь? Не работает ли на кого из… не знаю даже, из революционеров или совсем наоборот? Что с благонадежностью?
- Не могу знать, - вздохнул Чумашкин. - Он… ему как-то хочется верить, даже если полную чушь несет. Еще он любопытный, как молодой щенок. Давеча на "Манометре" куда только нос не совал! С инженером тамошним, Овчинниковым, за пять минут спелись, словно с детства друг друга знают. Инженеры обычно невесть что о себе воображают, с чиновниками сквозь зубы разговаривают, но Овчинников Кислицына явно зауважал, хотя тот очевидным образом в механике разбирается, как я в балете. На политические темы если и говорит, то в основном слушает. Сегодня меня, пока по городу колесили, об истории дома Романовых да о нынешнем императорском дворе выспрашивал. А с меня какой спрос - я же не профессор истории и не министр двора! Ну, рассказал я ему, что знал, так он головой покачал, пробормотал под нос что-то насчет того, что следовало ожидать и что могло выйти и похуже, и замолчал.
- Ясно, - Медников кивнул. - Все-таки жаль, что наружку за ним пустить нельзя. То, что ты ему в гиды приставлен, хорошо, но круглые сутки ты с ним проводить не можешь. Ну ладно. В конце концов, кроме странных россказней, за ним ничего криминального пока не водится. Води его по городу, докладывай Сергею и отдельно - мне. Смотри только, обаяние - опасная вещь. Боюсь, очарует он тебя, как и Зубатова.
- Не извольте беспокоиться, Евстратий Павлович, - буркнул филер. - Не первый день на работе. Дело знаем.
- Смотри! - погрозил ему пальцем заведующий филерским отделением. - Ты человек проверенный, надежный, на тебя полагаюсь. На сегодня свободен, только пройди сейчас в архив и проверь, нет ли на Вагранова там дела. Заодно проверь также… э-э, инженера…
- Овчинникова, - подсказал Чумашкин.
- Во-во, Овчинникова. В памяти у меня по ним ничего не отложилось, но береженого бог бережет. Все, иди.
Штабс-капитан кивнул, щелкнул каблуками, развернулся и пошел к двери, чеканя шаг. Военная повадка в сочетании с официальным чиновничьим сюртуком выглядела до того нелепой, что Медников невольно усмехнулся. Чумашкин служил у него уже год, но все никак не мог до конца отделаться от старых строевых привычек. Наверное, все еще тоскует по прежнему мундиру… Ничего, привыкнет. И все же загадочная личность - Кислицын Олег Захарович. Загадочная и, благодаря своему странному обаянию, потенциально опасная. Интеллигент хренов… Хорошо, что остается под присмотром надежного человека.
Дверь за Чумашкиным мягко закрылась, и Медников выбросил Кислицына из головы. Через насколько минут предстояла вечерняя поверка, и он сосредоточился, вспоминая детали сегодняшних заданий своим многочисленным подчиненным.
1 сентября 1905 г. Москва
Трактир на Поварской, куда их привез извозчик, и в самом деле оказался весьма приличным заведением. Чистые столы, покрытые скатертями, сосредоточенная тишина, интеллигентная публика и - чудо из чудес в Москве - электрическое освещение. Официант - половой? - выложил на стол меню и, подобострастно согнувшись, дожидался, пока посетитель сделает заказ. Пробежав глазами цены, Олег мысленно поежился - за приличность заведения приходилось платить. А ведь еще и чаевые! Деньги у него пока имелись, но все же следовало присмотреть местечко поближе к дому и не такое дорогое.
Пока Оксана жадно насыщалась, закусывая жареных рябчиков пирожками с визигой и запивая куриным бульоном с зеленым луком, Олег, задумчиво жуя, осматривался по сторонам. В вечернее, но не слишком позднее время трактир - а может, и ресторан - казался заполненным примерно наполовину. Две барышни в сопровождении чопорной тетки сосредоточенно ужинали, опустил глаза в тарелку. Возможно, девицы и были симпатичными, но густые вуали, скрывавшие их лица, не давали возможности определиться толком. Впрочем, всякий интерес проходил после первого же взгляда на сопровождающую брылястую мегеру. Та не носила вуали, и угрожающая мина на ее физиономии, казалось, могла отвадить от подопечных девиц не то что случайного ухажера, но и роту пьяных солдат.
Неподалеку сидели, негромко переговариваясь, трое мужчин в форменных инженерских тужурках. Кажется, знаки на одежде принадлежали местному горному ведомству, точное название которого напрочь вылетело у Олега из головы, но он бы не поручился. Сама идея наряжать в форму гражданское население, пусть и на государственной службе, до сих пор казалась ему странной. Ну ладно - на службе. Но за ее пределами? У него в голове всплыла давешняя сцена на Тверском бульваре: два мальчугана в форме гимназистов немногим младше Вани Кузьменко стояли, понурив головы, а высокий сухопарый дед - тоже в какой-то форме - сурово распекал их. На расстоянии Олег толком не разобрал, за что, но, кажется, речь шла о недостаточно начищенных пуговицах в частности и неподобающем поведении на улице в целом. Впрочем, горные инженеры вели себя вполне пристойно, пуговицы на их тужурках блестели начищенной медью, и вряд ли кто-то смог бы придраться к ним по этим пунктам.
Еще в зале присутствовали: представительная дама с мужем (ясно видно, что именно муж состоит при даме, а не наоборот); седобородый дядька ужасно интеллигентного вида, с бородкой, усами и в пенсне; группа мужчин явно купеческого вида и в заметном подпитии, один из которых носил кумачовую косоворотку; один офицер неопределенного для Олега рода войск; два жандарма в голубых мундирах, сидящие в углу явно наособицу, и тому подобная разношерстная публика среднего достатка.
Доев куриный суп и закусив полюбившимися пирожками с визигой, Олег вытер рот салфеткой и задумался. Визит к Вагранову теперь представлялся ему совсем в ином свете. Он корил себя за несдержанность за язык. Марсианин, надо же! Наткнуться на умного понимающего человека - и тут же выставить себе невменяемым идиотом! Если доцент отошьет его, останется, вероятно, единственный выход - ехать в главную столицу и искать поддержки уже там. Авось столичные умники окажутся не такими недоверчивыми и согласятся хотя бы немного подумать над его идеями. Нет, разумеется, худа без добра - путешествие по местной железной дороге должно стать полезным опытом. Но Олег чувствовал, что его мозги явно перегружены деталями незнакомого доселе мира, и еще сильнее их напрягать явно не стоило. Опять же, в Москве он может плести чушь о "Департаменте технического надзора", но пройдет ли такой номер в Санкт-Петербурге? Да и выбираться из-под надежного крылышка Зубатова раньше времени не хотелось. Само по себе удивительно, как такой неглупый и интеллигентный мужик мог оказаться на высокой должности в тайной полиции. Но окажется еще более удивительным, если другие сотрудники Охранки окажутся похожими на него. Исключения, знаете ли, потому и исключения, что крайне редки. Тот же заведующий наружным наблюдением Медников уже куда ближе к образцовому служаке-общаку, чем его прямой начальник. Удалось бы мне сразу найти общий язык с Евстратием свет Павловичем, да еще не подвергшимся благотворному зубатовскому влиянию? Ох, сомневаюсь… Нет, мне страшно повезло, что в новом мире я сразу же натолкнулся на Зубатова. Страшно повезло… повезло ли? Так, а ведь мы опять возвращаемся к основному вопросу: как, собственно говоря, и с какой целью я сюда попал? Может, я все же схлопотал инфаркт и теперь просто брежу на смертном одре? Н-да… Забавный получается бред. Если действительно так, то как приду в себя, сразу переквалифицируюсь из Нарпредов в писатели-фантасты.
Олег сосредоточился и попытался восстановить в памяти всю цепочку событий за последние три недели, с момента осознания себя у загородного трактира. Иногда в дурном сне такое усилие заставляло его вынырнуть на поверхность, в реальность, осознать, что окружающее нереально. Но нет, нелогичных перескоков с пятого на десятое в памяти не задержалось, и всплыть на поверхность бреда тоже не удавалось. Оставалось смириться с тем, что если его окружают сон и бред, то на редкость реальные, не уступающие логичностью настоящему миру. В таком можно либо жить, либо умереть. Умирать не хотелось. Следовательно, до обретения полной ясности придется барахтаться. Авось из сливок да собьется хоть какое-то масло в качестве опоры для ног…
Движение в зале отвлекло его от мрачных мыслей. Ольга по-прежнему сосредоточенно жевала, хотя уже и не с таким увлечением, потихоньку озираясь по сторонам. Возле входной двери стояли, озираясь, двое мужчин, к ним спешил официант. Один, в форменной куртке, показался Олегу знакомым. Когда тот сделал шаг вперед и лампа осветила его лицо, Олег с уверенностью опознал в нем инженера Овчинникова с завода "Манометр". Второго он не знал.
Оглядевшись, новоприбывшие, встреченные приветственными возгласами, направились к группе горных инженеров. Хотя за их столом уже не оставалось места, двое инженеров быстро придвинули второй стол, приставив его торцом. Затем вся компания погрузилась в тихий неспешный разговор.
Олег снова взглянул на Оксану. Та, видимо, уже насытилась, но продолжала жевать - как видно, впрок. Девушка ответила ему вопросительным взглядом. Он улыбнулся ей быстрой ободряющей улыбкой, коротко бросил "Я сейчас", поднялся из-за столика и решительно подошел к инженерам.
- Добрый вечер, Степан Васильевич, - негромко произнес он. - Добрый вечер, господа.
Компания с недоумением воззрилась на него. Потом Овчинников просиял.
- Добрый, добрый вечер, Олег Захарович! - он вскочил из-за стола и с энтузиазмом потряс Олегу руку. - Господа, позвольте представить вам господина Кислицына, старшего инспектора Департамента технического надзора. Федор Федорович, давеча я вам о нем рассказывал. Весьма любознательный и нетрадиционно мыслящий человек. Второго дня совсем загонял меня по заводу, - он гордо ухмыльнулся, словно гордясь успехами собственного ребенка, - все закоулки облазил.
- Боюсь, не все, - улыбнулся в ответ Олег. - Немало, думаю, осталось. Вы ведь господин Гакенталь, владелец "Манометра"? - обратился он к человеку, которого Овчинников назвал Федором Федоровичем. - Весьма впечатлен вашим заводом.
- Спасибо, - сухо кивнул Гакенталь. - Весьма признателен за высокую оценку. Степан мне про вас рассказывал. С его слов можно подумать, что вы, хоть и чиновник, в технике разбираетесь не хуже его самого.
Олег рассмеялся.
- Боюсь, и здесь тоже преувеличение. В технике я полный профан. Гуманитарное образование, знаете ли, не способствует пониманию всяческих железок. Научно-популярные статьи в "Технологии сегодня" - мой предел.
- Где, простите? - осведомился один из инженеров.
- Э-э-э… - Олег снова проклял себя за слишком быстрый язык. - Выходила у нас в Каменске одно время такая газета пару раз в месяц. Ничего особенного. Федор Федорович, у меня к вам просьба. Не могли бы вы назначить мне в ближайшие дни деловую встречу? На заводе или в ином месте по вашему выбору?
- Сложный вопрос, - задумчиво потер подбородок Гакенталь. - Видите ли, третьего числа, в понедельник, я уезжаю в Тверь. Пробуду там не менее трех дней, значит, раньше следующей субботы встретиться не удастся. Впрочем, завтра суббота, так что я более-менее свободен. Ожидаю вас в конторе. В какое примерно время?
- Часов в одиннадцать утра, - прикинул Олег. - Нормально?
- Согласен, - кивнул владелец завода. - А что вы хотели обсудить?
- Ну… скажем, я хотел бы поговорить с вами о двигателях внутреннего сгорания. Знаю, у вас несколько иной профиль - паропроводная арматура, измерительные приборы и тому подобное, но где паровая машина, там и бензиновый двигатель, не так ли?
- Совсем не так, - покачал головой Гакенталь. - По бензиновым двигателям я бы рекомендовал вам обратиться в экипажные мастерские Фрезе в Петербурге. Он самый крупный и, вероятно, после смерти Евгения Александровича Яковлева единственный в России специалист по ним. Впрочем, не советую тратить время на подобные устройства.
- Почему? - удивился Олег. - Вы полагаете их неперспективными?
- Видите ли, господин Кислицын, бензиновые и нефтяные двигатели вряд ли когда-то выйдут из разряда игрушек для богатых. Паровая турбина, которая в скором времени вытеснит паровую машину, дает куда больше преимуществ.
- Например? - Олег прищелкнул пальцами. - Не возражаете, кстати, если я присяду?
- Да, разумеется, - спохватился Гакенталь. - Будьте любезны, садитесь. Да простится мне мое любопытство, но ваша спутница за тем столом не заскучает, если мы углубимся в технические материи?