- А что, мало? - удивился тот. - Если ты, барин, все выполнишь, ноги целовать станем. Да только пустое все. Из хозяина лишней копейки не выдавишь. Да еще и расписками для своего магазина жалование выдает в нарушение всех законов. А казаками нас пугать не надо. Мы и так пуганые.
- Казаки вас не тронут! - Олег возвысил голос, надеясь, что ротмистр и в самом деле окажется умным дядькой. - Господа! Теперь мне ясны ваши требования. Я передам их вашему начальству. И не просто передам - заставлю пойти вам навстречу. На сегодня все. Вы можете не возвращаться на работу, объявляется внеочередной выходной. Теперь - разойтись.
Он поставил рупор на помост и спрыгнул на землю. Бородач смотрел на него с непонятным выражением. Олег подошел к нему и оглядел с ног до головы. Да уж, мелькнуло в голове, такого я бы ни ударом в челюсть, ни подножкой не свалил.
- Меня зовут Олегом, - сообщил он. - Пойдем, что ли, пообщаемся в спокойной обстановке. Что ты там про хозяйские расписки для магазина говорил? Да, и скажи людям, чтобы в самом деле расходились по домам. А то, не ровен час, кто-то снова из револьвера стрельнет, и тогда казаки точно не выдержат.
Бородач хмыкнул, отвернулся и что-то шепнул на ухо одному из товарищей. Тот кивнул и нырнул в толпу.
- Твоя правда, барин, - прогудел он. - Побаловали, и хватит. Не боись, сейчас разбредутся. И с "котами" мы разберемся в свой черед, у меня самого на них давно руки чешутся. И сегодня-то они на пустом месте бучу начали, а остальные уж за компанию присоединились. Но вот скажи мне, барин, почему я тебе верю? Впервые в жизни вижу, а верю? Много я говорунов повидал, и с начальством не раз схватывался, но ты какой-то не такой.
- Да уж такой я, внушающий, - усмехнулся Олег. - Тебя звать-то как? Не волнуйся, хозяину не выдам.
- Хозяину? - презрительно прищурился бородач. - Не боюсь я хозяина. За мной правда, а бог завсегда за правду стоит. Мишкой меня кличут. Мишкой Ухватовым.
- Вот и здорово, - одобрил Олег. - Ну что, Михаил, пошли, присядем в тенечке. Потолковать надо по душам, прежде чем я к хозяину вашему пойду. Слушай, а у вас здесь рабочие казармы где? Проводи - хочу посмотреть, как люди живут.
Вокруг медленно рассасывалась толпа.
До хозяйского кабинета Олег добрался только через час. Пройдя через контору в сопровождении Крупецкого, он забарабанил в толстую обитую гранитолем дверь. Вопреки ожиданиям та распахнулась немедленно.
- Что вы себе позволяете! - с места в карьер взвизгнул невысокий растрепанный человечек. - Как вы смеете самоуправствовать на территории моего завода!
- Вы управляющий? - холодно спросил его Олег. - Починков Семен Гаврилович?
- Да, я управляющий! - снова взвизгнул человечек. - А вот кто вы такой, что смеете отдавать приказы моим рабочим?
- Вы сначала научитесь мимо своих рабочих спокойно проезжать так, чтобы вам средство передвижения не курочили, - парировал Олег. - Посторонитесь, пожалуйста, вы дорогу загораживаете.
Управляющий поперхнулся, беспомощно взглянул на Крупецкого, с удовольствием наблюдающего за сценой, и молча сдвинулся в сторону. Олег прошел мимо него, брезгливо осматриваясь. В отличие от конторы Гакенталя, заваленной чертежами и моделями и выдававшей искреннее влечение человека к своему делу, здесь явно пахло махровой канцелярщиной и равнодушием. Сиротские деревянные лавки, грубый колченогий стол, массивный железный шкаф, на грязных окнах - ни занавесочки.
Олег с размаху плюхнулся на стул и иронически посмотрел на багрового хозяина помещения.
- Присаживайтесь, раз уж так получилось, - иронически пригласил он. - В ногах правды нет. Да присаживайтесь же! - добавил он металла в голос.
Несчастный Починков молча повиновался.
- Господин Ковригин, разумеется, не почтил присутствием свои владения, - не то спросил, не то констатировал Олег. Ухватов проинформировал его, что, лишившись повозки, управляющий смог добежать до конторы, а владелец мануфактуры, ехавший следом, развернул коней и сбежал восвояси. Видимо, он и настоял на присылке казаков. Жаль. Давить авторитетом мелкую сошку без толку, но все же лучше, чем ничего. Ну что же, входим в роль Народного Председателя…
Следующие четверть часа он изо всех сил старался убедить незадачливого управляющего в том, что день у того не задался с самого утра и просвета не предвидится до вечера. Среди вмененных тому грехов числились глупость, непредусмотрительность, неумение отдавать приказы, напрасное нервирование рабочих, если не намеренное провоцирование на бунт, а за компанию - еще и подворовывание у хозяина. Последний выстрел наугад попал в цель так основательно, что Олег испугался, что придется везти собеседника в больницу: тот решил изобразить своим лицом грядущий в скором времени постоянный снежный покров и начал судорожно хватать ртом воздух. С опозданием Олег сообразил, что Охранное отделение, видимо, пользовалось в его глазах авторитетом немногим меньшим, чем местный бог, а уж бояться ему явно было чего. В чем Олег, впрочем, и не сомневался.
По окончании распекания управляющий окончательно скис и лишь молча кивал, заранее признавая свою вину. Олег мысленно расслабился. Как хорошо, что "чиновник для особых поручений" звучит много внушительнее "мальчика на побегушках", каковой должность на деле и являлась! Вот теперь можно и к делу приступить. В конце концов, не бунты же успокаивать он сюда ехал!
- Надеюсь, вы сделаете выводы из ситуации, - внушительно сказал он. - Думаю, сейчас Охранное отделение закроет глаза на вашу некомпетентность в надежде, что в будущем вы исправитесь. Полагаю, вы и сами уже догадались, что сегодняшний рабочий день следует оплатить в полном объеме, зачинщиков вы выискивать не станете, а в самом ближайшем времени придется серьезно задуматься над требованиями рабочих. Над теми, разумеется, которые являются более-менее разумными. Разумеется, чернь нужно держать в жесткой узде… - на мгновение он задумался, не является ли слово "чернь" неподходящим, но махнул рукой, - …но и перегибать палку не следует. Я бы порекомендовал начать с пересмотра системы штрафов и некоторого увеличения заработной платы. Опять же, почему в казармах народ вперемешку спит - бабы, мужики, малолетки, все вперемешку? Почему не разделены по комнатам? Исправить в самое ближайшее время. Да, и услышу еще раз, что жалование людям платят не деньгами, а суррогатами - оштрафую по самое не могу. Все понятно?
Починков покорно кивнул.
- Кроме того, у меня к вам еще одно дело, - сказал Олег сурово. - Государственного значения дело, должен заметить. Императорского! Мне потребуется плотная ткань, не пропускающая воздух. Скажем, пропитанная каучуком. Кроме того, нужна и просто цельнокаучуковая материя. Надеюсь, вы знакомы с процессом вулканизации резины?..
Когда пролетка отъехала от ворот мануфактуры метров на сто пятьдесят, Крупецкий, наконец, не выдержал и зареготал во все горло.
- Ну вы, пан Кислицын, сильны! - сквозь смех пробурчал он. - Вам бы генерал-губернатором служить. Эк вы шельму распекли!
Олег хмыкнул. Он прокручивал в уме последние события и чем дальше, тем больше боялся возвращаться в город. Положительно, у Зубатова есть все причины, чтобы просто вышвырнуть его на улицу без выходного пособия. Так нагло прикрываться Охранным отделением! Да уж…
- И толпу вы как-то очень удачно успокоили, - посерьезнел филер. - Видел я раньше такие сборища. Уже не первый год без стрельбы не обходится.
Олег махнул рукой.
- Кажется, я начинаю привыкать, - хмыкнул он. - Случалось раньше…
Он поперхнулся. Внезапно мир каруселью закружился вокруг и потемнел. Он отчаянно пытался вздохнуть, но дыхание перехватил непреодолимый спазм. Он попытался ухватиться за дверцу пролетки, но промахнулся. На мгновение ему показалось, что рука прошла сквозь дерево… и тут все кончилось. Он откинулся на спинку, жадно глотая воздух. Встревоженный Крупецкий склонился к нему.
- Пан Кислицын! - потормошил он Олега за плечо. - Пан Кислицын!..
- Все… в порядке, - выдохнул Олег, закрывая глаза. - Просто голова закружилась. Кажется, я начинаю привыкать и к этому…
В порыве холодного осеннего ветра над пролеткой закружились первые снежинки.
17 сентября 1905 г. Покровская психиатрическая клиника
- Ба! Сколько лет, сколько зим!
Болотов поднялся навстречу стремительно вошедшему в кабинет Вагранову. Старые друзья заключили друг друга в объятия. Потом Вагранов отстранился, критически оглядел доктора и хмыкнул:
- Да, время летит, дружище, и мы явно не молодеем. Сколько лет не виделись? Три года? Четыре?
- Скорее, четыре, - Болотов почесал подбородок. - Ну да, после ужина в "Разгуляе" в девятьсот первом. Ты, кажется, тогда только-только из Самары вернулся и добивался восстановления в должности в своем университете.
- Было дело, - согласился ученый. - Ну, Миша, рассказывай, как жизнь идет… Смотрю, воскресенье, а ты все в своей клинике?
…За окном уже совсем стемнело. Ходики в коридоре пробили восемь. Уютно светила керосиновая лампа на столе, бросая сквозь зеленый абажур пятна на тарелочку с бутербродами, исходил паром маленький самовар. Внезапно Вагранов встрепенулся.
- Знаешь, Миша, хочу спросить тебя об одном человеке. Ты его должен знать.
- Да? - сонно отозвался владелец клиники. - Что за человек?
- Ну… - доцент явно колебался. - Его зовут Кислицын Олег За…
Он осекся, не договорив. Болотов встрепенулся и обратил на него острый, словно бритва, взгляд.
- Откуда ты о нем знаешь? - резко спросил он.
- Ого! - усмехнулся Вагранов. - Ты, похоже, очень даже хорошо его помнишь. Что так встревожился?
Болотов осел назад в глубину своего кресла и нахмурился.
- Сначала объясни, почему спрашиваешь, - сумрачно проговорил он.
- Да как тебе сказать, - Вагранов покрутил в руках пустой стакан с прилипшими ко дну чаинками, пощелкал ногтем по серебряной ложечке. - Понимаешь, я тут с ним некоторое время дело имею. Удивительные вещи человек рассказывает. Не стану вдаваться в подробности, они узкоспециальные, но в других условиях я бы решил, что он - гений. Разумеется, если то, что он рассказывает, окажется правдой. Но он… - Доцент вздохнул. - Не знаю даже, как объяснить. Не стану объяснять, о чем речь - все равно не твоя тема, не поймешь толком. Не суть. Странно, что вроде бы очень специфическими концепциями он владеет, очень нетривиальными, неочевидными, а на простейших конкретных вопросах плывет, как пьяный студент на экзамене. Видел бы ты, как он удивился, когда узнал, что каучук из сока гевеи добывают - дерево такое, в Бразилии растет. Он, видите ли, полагал, что его синтезируют из чего-то там. Удивиться-то удивился, но от своей идеи использовать серу в качестве наполнителя и не подумал отказаться. Обозвал процесс обработки вулканизацией. Откуда термин взялся - не говорит, только плечами пожимает. Где учился - не сознается. Я пытался выяснить, откуда он столько всего знает, но он в ответ только лепечет о научно-популярных журналах, что читал в детстве. Выдает великолепные идеи из области химии, но при том не имеет ни малейшего представления ни об одном ученом, даже о самых выдающихся.
- Так, - кивнул психиатр. - Что-то еще?
- Ну… - Вагранов опять замялся. - Проговорился вот, что с Зубатовым дело имеет. Ну, с тем самым, из Охранки. Сам понимаешь, для меня небезопасно…
- А! - Болотов отхлебнул чаю. - Ты все носишься со своими идеями о несправедливости общества, о его переустройстве, да?
- Да уже не ношусь, - хмыкнул доцент. - Насмотрелся я на некоторых… "товарищей". Не по пути мне с ними. Но сам посуди, ведь нельзя же…
- Стоп! - Болотов помахал рукой в воздухе. - Женя, мы сейчас не о политике разговариваем, ведь верно? Давай в нее не углубляться. Что там еще у тебя насчет Кислицына?
- Ну, все, по большому счету. Человек он вроде неплохой, увлекается сам и умеет людей за собой увлечь. Рассказывает интересно… дружелюбный и какой-то… свой, что ли. Хочется ему верить безоговорочно, какую бы глупость он ни ляпнул. Не знаю, как словами выразить… ну, ты у нас душевед, тебе виднее. Шутит иногда. Да так шутит, что не поймешь - может, и всерьез говорит? Брякнул вот как-то раз, что марсианин или что-то в таком роде. А так вот подумаешь, и непонятно становится - может, и в самом деле марсианин? Прилетел в герметичном цилиндре, как у Уэллса, и теперь ходит тут, высматривает, как бы кровушки нашей пипеткой попить… - Вагранов невесело хмыкнул.
- Понятно, - вздохнул доктор. - А меня-то ты почему расспрашиваешь?
- Он сам тебя упомянул, - пояснил Вагранов. - В том духе, что можно с тобой о нем поговорить.
- Так-так, - покивал Болотов. - Но видишь ли, Женя, тут проблема имеется. Врачебная тайна называется. Я не имею права о нем разговаривать, разве что он лично мне разрешит.
- Черт возьми! - тихо ругнулся доцент. - Что, совсем никак не можешь? Я же говорю - он сам на тебя сослался.
- Я рядом не сидел, - отрицательно качнул головой собеседник.
- Жаль, - Вагранов словно потух. - Я-то надеялся…
- И все-таки - почему ты так живо им интересуешься? - Болотов аккуратно снял пенсне и положил его на стол, потирая усталые глаза пальцами. - Нет, я понимаю, что персона он загадочная, но все же - почему ты не можешь принять его таким, какой он есть? Он не сумасшедший, я тебе как специалист заявляю. Со странностями, да, но мало ли какие у людей странности? Некоторые даже марки коллекционируют.
- Туше, - улыбнулся Вагранов. - Только я их уже не коллекционирую, забросил. Понимаешь, Миша, поначалу все казалось чем-то вроде… ну, если не шутки, то интеллектуальных посиделок. Собраться приятной компанией, потрепаться о том о сем… С ним рядом какой-то прилив энергии ощущаешь, так и хочется чем-то полезным заняться. Но сейчас пришла пора выбирать - действительно ли его идеи стоят того, чтобы в денежные дела влезать, или же он чокнутый, от которого лучше держаться подальше? У меня небольшой капиталец от родителей еще сохранился, и банкротом становиться совсем не хочется. Тем более - других за собой тянуть.
- А у вас с ним и в самом деле серьезные дела закручиваются, - медленно проговорил Болотов. - Когда он у меня лежал, он о наших деньгах ни малейшего представления не имел.
- Да он и сейчас в денежных вопросах как ребенок, - хмыкнул доцент. - Постой! Ты сказал - когда у тебя лежал? Он что, все-таки сумасшедший?
- Проговорился… - с досадой произнес доктор. - Черт! Теперь ты невесть что о нем возомнишь. Ладно, твоя взяла. Придется кое-что рассказать. Началась история месяца полтора назад… Ну да, точно помню - пятого августа неожиданно заявляется ко мне Зубатов. Не вздрагивай так сильно. У меня с ним тоже кое-какие контакты имеются. Просил он меня пару раз освидетельствовать бандитов, изображавших из себя сначала идейных борцов, а потом, когда не удалось, сумасшедших. Хороший человек Зубатов, душевный, хоть и жандарм. Ну да не о том речь. Заявляется он ко мне и выводит из коляски странно одетого человека, того самого Кислицына. И просит - мол, не осмотрите ли по старому знакомству господина, вроде бы и не пьян, а чепуху всякую несет. Я согласился - почему бы и нет? Находился Кислицын явно в сильном шоке: пульс как у загнанной лошади, зрачки расширены во всю радужку, мышцы напряжены, ровно у больного столбняком, пару раз на несколько минут сознание терял, нашатырем в чувство приводили… Ну, не стану мучить тебя деталями. Главное, что повторял непрестанно: "Я Народный Председатель, вызовите Бирона".
Болотов отпил глоток изрядно остывшего чая.
- Зубатов предложил мне оставить его на время, а расходы компенсировать за счет Охранного отделения. Я согласился - почему бы и нет? Потом, когда Кислицын пришел в чувство, я несколько раз с ним разговаривал. Он нес все ту же чушь про Народного Председателя, правда, уже куда более осмысленно. Поначалу я полагал, что имею дело с типичным случаем ложной памяти - науке такие случаи хорошо известны - но потом переменил мнение. Понимаешь, сумасшедшие, конструируя в голове картину мира, обязательно противоречат себе, много и по-крупному. Кислицын же… Он не допустил ни одного противоречия, как я ни донимал его каверзными вопросами в течение двух недель. Язык, на котором он временами говорил - никогда такого языка не слышал. И обследования не показали ни малейших признаков сумасшествия, только последствия шока, не более. Можно бы подумать, что он просто прикидывается. Изобрел себе историю - и развлекается. Но почему-то мне так не кажется. Я думаю, он искренне верил в то, что говорил.
- А что за Народный Председатель? - поинтересовался Вагранов.
- А… Он утверждал, что является главой большого государства, называющегося Ростания. Народный Председатель там - название высшего государственного поста. Что-то типа нашего Императора или североамериканского президента. Пожалуй, последнее, поскольку должность выборная. Поначалу я решил, что у него мания величия, но понял, что вряд ли. Кислицын абсолютно адекватен.
- Видел бы ты, как он приказы отдает, - усмехнулся Вагранов. - Ни малейшей тени сомнения в том, что их выполнят. Получается у него совершенно без задней мысли, потом спохватывается и извиняется. Может, все-таки мания?
- Скорее, он все же настоящий Народный Председатель с Марса, - грустно сказал Болотов. - Видишь ли, есть еще кое-что, что не укладывается в схему сумасшествия.
- Например?
- Например, покрой и материал его одежды, в которой его сюда привезли. Я не портной, а то бы рассказал тебе, что и как не так. Видно, что пиджак, но покрой… странный, мягко говоря. Материя совершенно невероятная, от утюга блестеть начинает, словно плавится. Хорошо, Зиночка вовремя сообразила и не стала гладить. Потом, штука, которую он электронными часами называет. Я ее недолго видел, Зубатов с собой забрал, но она же чудо из чудес! Представь - под маленьким стеклышком сами по себе циферки меняются, время показывают. Причем секунды там слегка короче наших.
- Наших? - поднял бровь Вагранов. - Миш, так ты всерьез веришь, что он марсианин?
- Знаешь, Женя, я не имею ни малейшего понятия, во что верить, - вздохнул психиатр. - Временами мне кажется, что я сам сошел с ума. Вот и стараюсь поменьше думать о всей истории. Тут и еще кое-что…
Он заколебался, потом махнул рукой.
- Раз уж начал… Примерно три недели назад, чуть меньше, меня срочно вызвали из дома по телефону к нему на квартиру. Недавно провел к себе домой провод - чудо как удобно, надо обязательно и в клинику провести. Судя по голосу, он находился в панике. У него на квартире я обнаружил молодую женщину, которая демонстрировала ровно те же симптомы, что и он в первый день. Сильный шок, периодические потери сознания, раскоординация движений, напряженные мускулы, попытки говорить на странном языке… Я помог по возможности, хотя лучшим средством для нее было просто лежать и отдыхать. Он представил ее как свою сводную сестру, но тут уж я стреляный воробей. Врал он, и врал неумело. Впрочем, какое-то время я подозревал, что он сам в обморок хлопнется, так его трясло от нервного напряжения.
Вагранов с интересом посмотрел на него.
- Звали девицу, случайно, не Оксаной? - осведомился он.