- А потом вы решили меня шлепнуть, - усмехнулся Олег. - Думаете, я забыл? С чего бы вдруг вам своими руками разрушать намечающуюся идиллию?
- Обстоятельства диктовали, - Шварцман пожал плечами. - Я же говорю - Хранители. Я видел, что ты под их влиянием и что мне здесь уже ничего не светит. Всего лишь попытка выжать из ситуации хоть что-то. Со временем ты меня поймешь. Если доживешь, конечно.
Он снова отхлебнул из бокала.
- Вопрос в том, мой мальчик, чего ты хочешь от меня сейчас. Слабо верится, что ты внезапно прислал за мной самолет, только чтобы поплакаться в жилетку. Для того у тебя мой тезка есть. Я тебе для чего-то нужен. И?..
- Я предлагаю сделку, - Олег дотянулся до своего бокала и тоже отхлебнул из него, не спуская глаз с бывшего начальника Канцелярии. - Мне нужна ваша голова. Проблема в том, что я мало что знаю о людях, играющих первую скрипку в закулисных играх. Тут даже досье Канцелярии не поможет - не вносят в них такие детали. А вы прекрасно разбираетесь в наших джунглях. Вы знаете людей, вы в курсе отношений. Вы представляете, на каких струнах надо играть, за какие ниточки тянуть. Я предлагаю вам встать под мою руку. В обмен вы получаете все, что запросите - в разумных пределах, разумеется. И никаких официальных должностей. Я предлагаю вам не власть - скорее, позицию неофициального консультанта по вопросам придворных интриг. Но вы получите возможность вести собственную игру, не слишком самостоятельную, но игру. Я же знаю, для вас хуже всего - безделье в глуши. Ну и, сверх того, деньги, спецпаек, машина, санатории и так далее, сами придумаете, если потребуется. Что скажете?
- Видишь ли, Олег, - Шварцман вздохнул, - ты прав. Практически во всем прав. Главная проблема именно в том, что ты для всех чужой. Поднять нового человека со дна на вершины власти так, чтобы его не возненавидели все вокруг - даже при моем активном содействии в былые времена ушло бы лет десять. И то врагов бы он себе нажил кучу. Что уж говорить про тебя… Знаешь, я не уверен, что мне хочется играть за заведомых неудачников.
- И вы ничего не можете предложить? - в упор спросил его Народный Председатель. - Совсем ничего? Вы, мастер интриги, переживший всех врагов? Начальник Канцелярии в течение двух десятилетий?
- Бывший начальник Канцелярии, - ворчливо поправил собеседник. - А ныне - пустое место. Твоими стараниями, Олег, если не забыл. Могу, конечно, предложить. Эксперты Хранителей - ты сам таким был, запамятовал уже? Триста пятьдесят семь человек даже за вычетом тебя - вполне приличный кадровый резерв. Как мне думается, именно в таком качестве Хранители их и подбирали.
- Эксперты - первое, за что я попытался ухватиться, - досадливо скривился Народный Председатель. - В первую же неделю дал Канцелярии задание всех под опеку взять. Хренушки. Исчезли все до одного, как сквозь землю провалились, и в Моколе, и в других городах. Пропали подчистую и все документы, с ними связанные: ни фотографий, ни адресов, даже лиц никто вспомнить толком не мог, чтобы фотороботы составить. И в квартирах, где жили, пусто.
- Вот как? - озадаченно прищурился Шварцман. - Ну что же, хорошо ребята операцию по прикрытию провели, грамотно. Если вспомнить, как оперативный отдел на пару со всей СОД много лет ни одного Хранителя зацепить так и не смогли, можно даже и не искать. Без толку. Ну ладно, вот тебе другой вариант. Арестовать каждого энного чиновника за саботаж, устроить десяток показательных процессов, половину фигурантов - к стенке, среди них в первую очередь тех, кто слишком большим влиянием обладает. Обязательно вычистить Общественные дела сверху донизу. На промышленных предприятиях ужесточить дисциплинарные меры, за десятиминутное опоздание - срок, увольнения запретить, отпуска отменить. Все в таком духе. В свое время помогло. Но я ведь тебя знаю, ты на такое не пойдешь. Так ведь?
- Вы совершенно правы, Павел Семенович, - вежливо откликнулся Олег. - Времена не те. Как вы точно заметили - в свое время помогло. Сейчас куда эффективнее роботизированную линию внедрить, чем рабочих от зари до зари заставлять вкалывать. Да и народ не поймет и резко обидится. Тут уже лагеря придется не под десятиминутников расширять, а разворачивать на полную катушку и половину населения туда загнать. А здесь уже сахарцы обидятся. Они в ночных кошмарах видят, как мы на старую дорожку возвращаемся, про экспорт народной справедливости снова речь заводим… Мы из-за бугра треть продовольствия ввозим, забыли? Перекроют нам поставки - сразу голод начнется. Стал бы иначе Треморов выборы осенью устраивать! Нет, нужны другие пути. И быстро. Иначе наше народное хозяйство в самом ближайшем будущем обрушится нам на голову…
- Ладно, предположим, - Шварцман пожал плечами. - Ну, а сам-то ты что делать предполагаешь? Наверняка что-то в голове держишь?
- Не знаю, Павел Семенович, - Олег отвел взгляд. - Знаю только, что на нашей территории черноземов - половина от мировых. А зерна производим в пять раз меньше Сахары, в которой основные сельскохозяйственные земли - бывшие леса и лесостепи, чуть ли не голый подзол. Можно долго перечислять, почему у нас постоянные неурожаи и потери зерновых, да только по большому счету причина одна - работать никто не хочет. Как заставить? Либо надсмотрщики и лагеря, либо…
- Ну-ну? - подбодрил его Шварцман.
- Либо материальная стимуляция. Чем лучше работаешь, тем больше получаешь.
- И что? - усмехнулся бывший начальник Канцелярии. - Ну, получил у тебя пахарь в два раза больше трудодней, а дальше-то? В сельской лавке все равно пусто. Даже если деньгами выдашь, что он с бумажками делать станет? В городе магазины тоже не лучше. И потом, ты слово "инфляция" слышал?
- Слышал, - горько усмехнулся Олег. - Я много чего в последнее время слышал. Значит, остается третий путь. Личная собственность.
Шварцман с интересом посмотрел на него.
- Частников разводить предлагаешь? - осведомился он. - Принципы народной справедливости попирать? Кулаков на шею трудовому народу сажать? Плохо кончишь, парень, помяни мое слово.
- Как я кончу, уже моя проблема, - Народный Председатель жестко прищурился. - Но мне нужна ваша помощь. В первую очередь - чтобы всю бумажную сволочь к ногтю взять. Дармоедов развелось по ведомствам да учреждениям - спасу нет, и все от нечего делать в игры играют. У меня, вы сами знаете, опыта нет, чтобы с ними справиться, а набираться его времени уже не осталось. Вы же в этом деле ас. Что скажете?
- Что скажу… - Шварцман снова принялся разглядывать бокал. - Видишь ли, Олег, я уже не мальчик…
- Короче, что вы получите, так? - оборвал его Кислицын. - Павел Семенович, я же сказал - называйте свою цену. Я догадываюсь, что она велика - я вас выбросил из номенклатуры, из самых верхних ее слоев, когда вы уже почитали, что добились верховной власти. Вряд ли оно добавило вам любви ко мне. В то же время в основном здесь вина Хранителей, не моя. Да и меня вы сами нашли и продвигали. Так что нелюбовь ваша ко мне не слишком личная и не слишком острая. Значит, мы с вами можем снова работать вместе. И, разумеется, вы получите все, что потребуете. Но взамен я потребую лояльности, полной и безоговорочной. Не надейтесь, что я забуду осеннюю пулю - шрам на плече у меня до сих пор к дождю ноет. Вздумаете играть против меня - сотру в порошок, на сей раз окончательно и бесповоротно, - он перевел дух. - В общем, я карты раскрыл. Ваша очередь.
Шварцман с интересом разглядывал его.
- А ты не изменился, - заметил он с иронией. - Как и раньше, весь нараспашку. Думаешь, прямота лучше окольных дорожек? Ошибаешься, парень, ох, ошибаешься! Если хочешь на самом деле чего-то добиться, учись дипломатии. Первый совет, так сказать.
- Первый?
- И, надеюсь, не последний, - усмехнулся бывший начальник Канцелярии. - Я тебе помогу. Помнишь, как-то раз я заметил, что ты очень похож на меня в свое время? Считай, что у меня ностальгия. Да и засиделся я в… в вынужденном отпуске. Предложение твое принимаю, тем более что приморская дача мне до смерти надоела. Однако пообещай мне кое-что.
- Э-э-э… да?
- В один прекрасный день ты наверняка узнаешь обо мне что-нибудь, за что тебе захочется… хм, стереть меня в порошок, если твоими словами выражаться. Из самых верных и надежных источников узнаешь, таких, что сомнений у тебя не возникнет. Обещай, что прежде, чем принять решение, ты меня выслушаешь и поверишь мне, если останется хоть малейшая возможность.
- Не понимаю. Если мне сообщат, что вы в очередной раз подсылаете убийц…
- Ты вызовешь меня и выслушаешь мои объяснения. И поверишь мне, а не надежным источникам.
Олег задумался.
- Здесь есть свой резон, - признал он наконец. - Вас наверняка постараются оклеветать. Хорошо. Обещаю, что никогда не стану действовать против вас сгоряча, не взвесив все обстоятельства и не выслушав вас. Достаточно?
- Не совсем. Впрочем, лучше, чем ничего, - Шварцман отхлебнул из своего бокала. - М-м-м… я уже и забыл, каково кьянти на вкус! Ну, а теперь выкладывай, что именно у тебя на уме. Подумаем, можно ли выполнить, и если можно, то как.
- Ну что же, Павел Семенович, - невесело улыбнулся ему Олег. - Рад, что мы снова работаем вместе. Если скажу, что в первую очередь мы займемся министерством сельскотоварного производства, не испугаетесь? Наш обожаемый Смитсон Иван Васильевич с самых выборов сидит у меня в печенках. Зимой у меня другого выхода не осталось, кроме как его выпустить и на место вернуть, но я поклялся себе, что задавлю его при первой же возможности. Ну что, не боязно?
Бывший начальник Канцелярии задумчиво посмотрел на него.
- Ну ты и наглец, Олег мой Захарович, - наконец откликнулся он. - Я бы на твоем месте не рискнул. Уж очень хорошо он сидит, с налету не сковырнешь. С им даже я всерьез связываться не рисковал. Но ты всегда был нахалом, с самого первого дня. За то мне и полюбился. Ну, - он слегка приподнял бокал, - за начало!
- За начало, - эхом откликнулся Олег, пригубливая вино и нажимая кнопку интеркома. - Франц, Бирон появился? Позови его, пожалуйста, - он отпустил кнопку и в упор уставился на бывшего начальника Канцелярии. - Ну, а теперь, Павел Семенович, настало время вам услышать слова, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не должны произноситься за пределами моего кабинета. В течение последнего месяца мы с Павлом прорабатываем совершенно секретный план под условным названием "Ночной танцор". И именно здесь нам очень нужна ваша помощь…
22 августа 1583 г. Москва
Стук в дверь разбудил Олега спозаранку - небо еще только чуть начало светлеть. От оконных рам ощутимо несло свежестью. Олег поежился под теплым одеялом. Устроившийся в ногах хозяйский кот, накануне просочившийся в комнату, потянулся и сладко зевнул.
- Кто там? - глухо спросил Олег. - Что случилось?
- Прислали за вами, вашбродь, - донесся из-за двери сиплый голос Степана. - Извозчик ждут-с.
- Куда ждут? - не понял Олег. - Ночь же еще!
- Утро уже, вашбродь, - сообщил Степан. - Светает вовсю. Так что передать? Что не едете никуда?
- Ох… - простонал Олег. - Еду, еду…
Он отбросил одеяло - кот соскочил с кровати и недовольно уставился на беспокойного человека зелеными глазами - и встал босыми ногами на холодный деревянный пол. Зябко поежился - воздух в комнате обволакивал холодным влажным саваном. По старой привычке Олег спал голым, о чем сейчас пожалел. Быстро одевшись, он намылил подбородок и наспех побрился купленной накануне опасной бритвой. Получалось плохо, но что делать?
Во дворе Степан колол дрова, ловко тюкая колуном.
- Покушать не желаете, вашбродь? - осведомился он. - А то баба сейчас быстренько соорудит что-нибудь…
- Нет, спасибо, - Олег покачал головой. - Рано еще. Желудок не проснулся. Перехвачу потом по дороге.
Степан озадаченно посмотрел на него.
- Перехватите?.. - он встряхнул головой. - То-ись кушать не станете? Ладно, скажу бабе, чтобы к вашему приходу пирогов напекла. Она у меня пироги пекёт вку-усные! - Он причмокнул. - Вас когда взад ожидать, вашбродь?
- Не знаю, Степан. Ну, бывай.
Олег с трудом распахнул просевшую калитку и вышел на улицу к ожидающему извозчику. Вчерашний знакомый, Крупецкий, сидел, нахохлившись.
- Ласкави рана, - хмуро поприветствовал он подопечного. - Как пан вчера провел день?
- Хорошо провел, - Олег плюхнулся рядом с ним на потертое кожаное сиденье. Извозчик причмокнул и хлестнул лошадей вожжами. Пролетка сдвинулась с места и затарахтела по пыльной дороге. - Улицы, правда, грязноваты, и пьяных много валяется. Скажите, а что пьяных в вытрезвитель не забирают - по жизни так, или же просто руки не доходят?
- Кто хочет, тот пьет, - буркнул провожатый. - Никто силком не тянет. И валяться тоже никто не запрещает. Шинки на каждом углу понатыканы - пей не хочу, а не хочешь - и не пей.
Скаламбурив таким образом, Крупецкий демонстративно отвернулся. Олег почесал в затылке. Правильно ли я его понял, что он меня не понял, а вытрезвителей здесь не имеется? В Сахаре, говорят, тоже вытрезвители отсутствуют, но там полиция пьяных чуть ли не по домам развозит…
Извозчик петлял по узким немощеным улицам, проехал мимо большого краснокирпичного здания с чугунными воротами, в которое втягивался поток бедно одетых людей. Некоторые злобно зыркали на пролетку и проходили мимо, опустив глаза. Так. Кажется, если здесь и в самом деле буржуйское общество, как следует из газет, классовая борьба в самом разгаре. Что-то мне оно напоминает. Ну да, натуральный сон пропагандиста перед политзанятием на тему Первого восстания. Угнетенные рабочие впервые осознают себя как организованную силу и предпринимают неудачные попытки борьбы за свои права, а молодые народовольцы исподволь куют свой характер, что-нибудь в таком духе. Газеты, которых Олег начитался в клинике, и некоторые вчерашние наблюдения наталкивают именно на такие ассоциации. Нет, нужно срочно входить в курс дела, а не то… Что - не то? Ты, дружок, сначала со своим статусом разберись. Все, не Народный ты более Председатель, а пустое место с неясным будущим. Смирись с тем, что от тебя сейчас мало что зависит. У нас тебя бы давно закатали в спецучреждение за высокими стенами, для выяснения и исследования, повесили бы гриф с тремя нулями, и вышел бы ты на волю только вперед ногами. Да и то вряд ли - трупы секретных зэков наверняка сжигают. Или нет? Вернусь - надо выяснить… Вернусь? Оптимист, однако.
Пролетку тряхнуло особенно сильно, и Олег распахнул глаза. Оказывается, он задремал. Пролетка катила по широкой по местным меркам улице, вымощенной брусчаткой, между двух- и трехэтажных каменных домов. По узким деревянным тротуарам сновали люди, первые этажи занимали лавки с широкими стеклянными витринами. Пролетка миновала несколько полотняных навесов, под которыми стояли столики и сидели выпивающие и закусывающие, несмотря на ранний час, посетители. Улица постепенно расширялась, впереди замаячило открытое пространство.
- Тверская улица, - буркнул Крупецкий. - Почти приехали. Вон, впереди Тверская площадь.
Пролетка выкатила на большую площадь. По левую сторону возвышался четырехэтажный каменный дом желтого цвета длиной в полтора десятка окон, с большим входом посередине, окруженный невысокой каменной изгородью. Из покатой крыши тут и там торчали печные трубы. Дом загибался буквой П, его крылья уходили в переулки.
- Особняк генерал-губернатора, - пояснил Крупецкий, заметив, что Олег с интересом рассматривает здание.
- Понятно… - ошарашенно кивнул Олег. - А там что? Театр? - Он указал на длинное приземистое двухэтажное здание по другую сторону площади. По центру здание украшали шесть толстых белых колонн, накрытых треугольным портиком. Над крышей гордо торчала граненая башня, в верхней части опоясанная круговой галереей и венчаемая длинным шпилем. Возле здания стояла странная конструкция, запряженная парой массивных желто-белых лошадей.
- Да, тот еще театр! - ухмыльнулся его спутник. - Тверская полицейская часть, а также пожарное депо. Вон же пожарная повозка стоит.
- Понятненько… - снова пробормотал Олег. - Ну и дела!
Особняк генерал-губернатора? Полицейско-пожарная часть? Дома - так он теперь называл родной мир - в подобного рода строениях наместники Народного Председателя могли располагаться только в самых захудалых областях. Он вспомнил внушительное десятиэтажное здание резиденции мокольского наместника, потом помпезную двадцатиэтажную башню своей собственной Резиденции, окруженную площадью, раз в пять превосходящей Тверскую размерами, и ему стало почти плохо.
Куда я попал, граждане? В какое захолустье? Ведь Москва, судя по тому, что я узнал, столица, пусть "вторая", но столица! Чтобы в столице высшее должностное лицо обитало в убогом домишке с печным отоплением, даже без нормальной котельной? Да что же у них, каменный век, что ли?..
- Да, в провинции такого не увидишь, - покровительственно заметил Крупецкий, неправильно истолковав проступившие на лице Олега чувства. - Вот, помнится, лет десять назад, в девяносто шестом, к коронационным торжествам, его так украсили, любо-дорого посмотреть. Вы бы, пан, тогда его увидели - ахнули бы.
- Не сомневаюсь, - пробормотал Олег.
Из мрачных мыслей он вынырнул, только когда пролетка, миновав еще одно официально выглядящее здание, повернула налево, в переулок, и остановилась у невысокого кирпичного флигеля. На противоположной стороне дороги за высоким каменным забором шелестел чахлый сад, окружающий какой-то особняк.
- Приехали, - сообщил Крупецкий, соскакивая на брусчатку и бросая монету извозчику. - Охранное отделение.
Олег последовал за спутником. Табличка на здании отсутствовала, деревянная дверь стояла гостеприимно приоткрытой. Крупецкий жестом пригласил пройти в дверь.
На третьем этаже обнаружилась небольшая приемная с ростовым портретом бородатого человека в военной форме. Его Императорское Величество Николай Второй, вспомнил Олег табличку с подписью в давешнем кабаке. За темным дубовым столом сидел и строчил по бумаге, высунув язык от усердия, какой-то молодой человек. Крупецкий кивнул Олегу на стул и прошел во вторую дверь. Впрочем, почти сразу же он появился снова.
- Проше пана, - он указал на дверь. - Господин Зубатов ожидают. Мне же позвольте откланяться - дела.
Коротко кивнув, он вышел. Олег, поколебавшись и бросив на молодого человека вопросительный взгляд - тот все еще самозабвенно строчил пером, изредка макая его в чернильницу - и прошел через внутреннюю дверь.
- Доброе утро, Олег Захарович, - завидев его, Зубатов коротко и сухо кивнул. - Присаживайтесь. Как спалось на новом месте?
- Бывало и лучше, - откликнулся Олег, усаживаясь. А ведь выправка-то у мужика военная, отметил он про себя, хоть и ходит в штатском. И портретик императора еще больше, чем в приемной - дядька, видать, убежденный императрист… нет, монархист. Или карьерист, что более вероятно. - Скажите, Сергей… э-э-э, Михайлович…
- Васильевич, - поправил тот, усмехнувшись краем рта.
- Прошу прощения, Сергей Васильевич, - Олег виновато пожал плечами. - Как всегда, с памятью на имена у меня паршиво. Постараюсь больше не ошибаться. Так вот, не боитесь с такой охраной жить?
- С охраной? - брови Зубатова удивленно поползли вверх.