Оргии как психоделическая практика
В начале 1990-х годов на юго-востоке Каракумов, в поселении Тоголок, был раскопан храм II тысячелетия до н. э. Он принадлежал древним иранцам дозороастрийской эпохи, когда, как полагают, началась запись ведических гимнов, которые до этого столетиями пересказывались устно.
Храм имел размер 60 х 50 метров и очень толстые стены. Центр его занимал крытый дворик, где были обнаружены терки, пестики и кувшины. На стенках сосудов найдены следы галлюциногенного растения эфедры, а на пестиках – следы мака. Надо понимать, что всю эту смесь перетирали и добавляли в какой-то напиток, приготовление которого составляло великую тайну.
Внутри по периметру храма располагались алтари с углублениями для огня и священные места расположения богов – вероятно, там помещались их изваяния. По результатам раскопок можно сделать вывод о том, что если религиозные действа производились с использованием галлюциногена, секрет которого хранился в глубочайшей тайне, то в обыденной жизни на использование средства такого типа был наложен строгий запрет.
Согласно некоторым исследованиям, именно эфедра и мак являлись основными претендентами на компоненты, входящие в сому – священный напиток Ригведы. Хотя при этом не отрицается и возможность приготовления сомы из како- го-то гриба, например мухомора, но, скорее всего, это маловероятно по причине его относительно слабых галлюциногенных свойств.
По мнению ученых, именно эфедра, мед и мак могли использоваться в Элевсинских оргиях. Возможно, они входили в состав элевсинского пива, которое готовили к празднику. По крайней мере, Деметру – Мать-землю, которой посвящались эти мистерии, изображали с колосьями ячменя и головками мака. В пользу того, что во время Элевсинских мистерий нечто подобное принималось участниками, свидетельствует известный скандал в Афинах в 415 году до н. э., когда аристократ
Алкивиад был оштрафован за то, что у него в доме оказался элевсинский напиток, который он употреблял и которым угощал друзей.
Впрочем даже большая доза галлюциногена не окажет воздействия, если человеческое сознание не будет работать должным образом. В некотором смысле галлюциноген является лишь средством, облегчающим восприятие иного мира. Видения наступают, если человек этого активно желает сам и различные образы уже есть в его сознании. Роль галлюциногена состоит лишь в том, что он снимает физиологические запреты сознания видеть иное, не только то, что имеет место в объективном плане. Доза галлюциногена в мистериях, очевидно, была небольшой, но такой, чтобы участник мог проявлять активность, т. е. чтобы он видел то, что ему представляют в мистерии, и был способен к известному участию в действе. При этом видение происходящего было бы иным, чем в обыденной жизни.
Каким же было видение? На этот вопрос ответить сложнее всего, поскольку он относится к сути и содержанию мистерий, тайна которых тщательно оберегалась. Но, с другой стороны, в мистериях на протяжении веков принимали участие многие люди различных сословий. Последний раз античные мистерии проводились в IV веке, при Юлиане. До и после они жестоко преследовались христианской церковью. Так что же, ни один участник мистерий не выдал тайны? Выходит, что так. А может, суть мистерии просто невозможно было передать словами?
Вот что писал тот же Апулей своему другу: "Я бы сказал, если бы было позволено говорить, а ты бы узнал, если бы позволено было слушать. Одинаковой опасности подвергаются и рассказчик и слушатель… Но не буду больше тебя томить. Итак, слушай и верь, что я говорю правду. Я достиг пределов смерти, преступил порог богини и снова вернулся, пройдя все стихии; в полночь я увидел солнце в сверкающем блеске, предстал перед богами подземными и небесными и вблизи поклонился им. Вот я тебе и передал, а ты, хотя и выслушал, остался в полном неведении".
Почти все виденное рассказчиком можно было проделать в рамках театрального действа. Наверное, так оно и было, но Апулей пережил это всерьез, как реальность. Кроме того, писатель, по его словам, "достиг пределов смерти", что кажется невозможным при использовании исключительно театральных средств. Наверняка должно быть некое сильное воздействие на сознание, приводящее к его временному отключению от окружающей действительности. Такое воздействие как раз и может оказать галлюциноген. Иначе говоря, сознание участвующего в мистерии принимало все, что он видел и слышал, за абсолютную реальность, как во время мистерии, так и после нее.
Другой вопрос: почему это не стало известно в деталях во времена гонений на мистерии, когда бывшие мисты, обратившись в иную веру, могли бы поведать кое-что любопытное? И вот здесь некоторые исследователи не без основания выдвигают еще одну версию. Вполне возможно, что основная причина умолчания относительно таинства мистерий кроется не в том, что мисты не хотели выдать тайну, а в том, что они не могли этого сделать, даже если бы хотели.
Все дело здесь в том, что для описания мира иной реальности, в которую попадали мисты при мистериях, не было и до сих пор нет понятийного аппарата некоторых действий. Новизна ощущений и образов не могла быть передана слушателю потому, что для этого просто не была разработана словарная база. Запрет на разглашение мистерий был, скорее всего, запретом на разработку такого словаря, ибо чудо должно оставаться чудом, быть изначально новым для каждого человека. Язык мистерии не должен иметь перевода.
Вот в этом и состоит основная тайна мистерий. Мудрость сводилась к тому, что не все надо стремиться осваивать разумом, хотя он и хочет охватить необъятное. Так, по аналогии, нельзя анализировать свою любовь и любимого человека -• это ослабляет чувства и лишает тайну ее притягательности.
Сегодня о древних мистериях мы иной раз вспоминаем, когда знакомимся с откровениями людей, переживших клиническую смерть, о прохождении темного тоннеля и встрече с неким светлым существом. Или когда читаем о масонских ритуалах – их корни как раз в мистериях. Сюда можно добавить японское понятие кваппо – секретную традицию посвящения в джиу-джитсу: учитель около минуты сначала душил ученика, чтобы его дух отделился от тела, а потом возвращал к жизни. Тем не менее оптимисты все же надеются, что когда-нибудь будет создана новая, возможно полностью измененная с учетом современных реалий, версия мистерий…
К сожалению, человечество отказалось от этого пути, уничтожив замечательную школу самопознания. А произошло это в IV столетии, когда Элевсинские мистерии были запрещены эдиктом христианского императора Феодосия Великого. С той поры душа человека, его Персефона, уже не возвращалась в наш рациональный мир.
С концом Элевсина великая и широкая река партнерства, культа Персефоны и галлюциногенного экстаза, существовавшая несколько веков, ушла в ту сферу, которая предназначена для забытых религий. Триумф христианства означал конец прославления природы и планеты как высших духовных сил. Все заполнилось определенными догмами, социальными моделями, политическими конструкциями… Лишь смутное эхо древних путей звучало в форме таких занятий, как алхимия, герметизм, астрология, мнимое всеведение новоявленных мистов. С закатом минойского Крита и его мистерий человечество шагнуло за водораздел, в мир, более руководимый эго, энергии которого претворялись в монотеизм, патриархат и владычество мужчин. И теперь великие, формирующие общество связи с растениями, связи ушедшего Старого Света будут впредь низводиться до статуса "мистерий" – эзотерических изысканий богатых путешественников, праздных и непраздных умов, археологов, ученых, все еще помнящих о великой эпохе, скрытой от последующих цивилизаций.
Но кто-то, как, например, французский историк Шарль Диль, нет-нет, да и скажет: "Ничто не может сравниться с чувством глубокого благоговения, которое испытывали к Элевсинским мистериям самые серьезные умы древнего мира, философы, государственные мужи, ораторы, историки и поэты. Начиная от Пиндара и до Платона, от Сократа и до Цицерона, все согласно признавали, что мистерии глубоко влияли на души людей".
Историку можно, конечно, верить, но вот испытать былое благоговение уже вряд ли кому-либо удастся.
Духи языческой веры
Боги предков
Язычество древних славянских племен относят к той национальной религии, которая имеет полное право называться истинно народной. Что и естественно, поскольку сама Киевская Русь создавалась как языческое государство, в котором верования предков не подвергались сомнению и почитались повсеместно.
В отличие от великих мировых религий – христианства, ислама, буддизма, не признававших национальных границ, язычество обращалось только к славянам, или только к германцам, или только к кельтам и т. д., воспринимая каждый народ как родовую семейную общность и противопоставляя ее остальному миру. Возможно, поэтому славянский языческий пантеон более домашний. Он удивительно поэтичен, пронизан волшебством и верой в то, что вся окружающая нас природа родственно живая и наполнена чудесами.
Каждое славянское племя молилось своим, особо почитаемым богам, но зачастую они отличались только произношением имен. О религиозных славянских образах в большинстве случаев известно из позднейших христианских поучений против них. Так, говоря о язычниках, митрополит Макарий в XVII веке писал: "Скверные мольбища их: лес, и камни, и реки, и болота, и источники, и горы, и холмы, солнце и месяц, и звезды, и озера. И проще говоря – всему существующему поклонялись яко Богу, и чтили, и жертвы приносили".
Неприятие такого поклонения священником-христиани- ном понять можно, но надо понять и древних славян, которые, обожествляя окружающий мир, объединяли свои разрозненные верования вокруг трех главных явлений в их жизни: охоты, земледелия и домашнего хозяйства. Лес, поле и дом – вот три столпа славянского мироздания, вокруг которых и формировалась вся языческая мифология.
В древние времена лес не только дарил славянам возможность выжить, добыть пропитание, построить прочное жилище, обогреть его огнем, но и наделял их особыми представлениями о своем происхождении. Охотничьи роды и племена верили в то, что их отдаленными предками были дикие животные, обладающие сверхъестественными магическими способностями. Таких животных считали великими божествами и поклонялись их священным изображениям, оберегавшим род.
Понятно, что выполнение общеплеменных ритуальных действий (соборы, события), организация ритуальных действий, святилищ и грандиозных княжеских курганов, соблюдение календарных сроков годичного обрядного цикла, хранение, пополнение мифологических и этических сказаний – все это требовало специального жреческого сословия. Таких людей именовали по-разному: волхвы, чародеи, обла- когонители, ведуны, потворы и др.
Через столетие после крещения Руси волхвы могли в некоторых случаях привлечь на свою сторону целый город для противодействия князю или епископу, как это было в Новгороде. Из этого следует, что греческое христианство застало в 980-е годы на Руси не примитивное деревенское знахарство, а развитую языческую культуру со своей мифологией, сонмом главных божеств, жрецами, собственным языческим летописанием.
На первый план вначале выдвинулся бог Род, которому отводилась роль главы пантеона, демиурга, создателя Вселенной. Далее культ Рода распался на множество более мелких культов, из которых в конце концов самым важным стал культ Перуна – покровителя князя и его дружины, бога войны и сражений, мечущего молнии в своих противников.
Кстати, известный поединок Перуна со змием представляет собой славянский вариант главного индоевропейского мифа о борьбе небесного всадника-богатыря с ползучим гадом. Действительно, изображения всадника, копьем поражающего змия, мы можем встретить в Европе повсюду – этот миф был ассимилирован христианством, приняв вид поединка святого Георгия с драконом. Все это свидетельствует о невероятной живучести древних образов, которые, потеряв свой первоначальный смысл, продолжают жить как важнейшие символы сознания.
Кроме названных богов на определенном этапе становления древней славянской религии важнейшую роль играл Сварог, хозяин неба, покровитель ремесел. Имя его носит общий для индоевропейских народов характер и связано с индийским словом сварга – небо. Со временем культ Сва- рога распался на культы его сыновей – Сварожича, бога огня, и Даждьбога, бога солнца.
Даждьбог, судя по всему, играл важную роль в представлениях древних славян. В "Слове о полку Игореве" – шедевре древнерусской литературы, произведении насквозь языческом по своему содержанию, сохранилось множество мифологических образов, а русские люди названы потомками бога солнца.
Поклонялись восточные славяне также Велесу – богу скота и богатства, Стрибогу – богу ветров и бурь, Хорсу – богу, связанному с солнечным культом. Бог Ярило нес ответственность за прорастание хлебных злаков, Купала отвечал за созревание плодов, Суд ведал человеческими судьбами, Чур охранял межи между полями и всяческие границы.
Были в славянском пантеоне и богини: Макошь – богиня собранного урожая и гаданий, Лада – хранительница домашнего очага и покровительница брака, Леля – богиня весеннего расцвета природы, Денница – олицетворение утренней звезды. Богини Карна и Желя олицетворяли важнейший для язычника похоронный обряд: они отвечали за плач по умершему и огонь погребального костра – крады. Морена была богиней темных сил природы – зимы, холодов, возможно, и смерти.
После упорядочения славянских установлений князь Владимир, мечтавший о создании единой русской государственности, придал языческой религии общественно значимый характер. С этой целью в 980 году он установил единый пантеон, обязательный для почитания всеми его подданными. В него вошли: Перун, Хоре, Даждьбог, Стрибог, Семаргл и Макошь.
Почитали древние славяне и души предков, полагая, что они обитают где-то в среднем небе и, очевидно, содействуют всем небесным явлениям (дождь, туман, снег) на благо оставшимся потомкам. Когда в дни поминовения предков их приглашали на праздничную трапезу, то "деды" представлялись летающими по воздуху.
Испокон веков ритуальной пищей и непременной частью жертвоприношения божествам плодородия являлись каша и хлеб. Существовали специальные виды каши, имевшие только ритуальное назначение: кутья, коливо (из пшеничных зерен). Варилась кутья в горшке и в горшке же или в миске подавалась на праздничный стол или относилась на кладбище в "домовину" при поминовении умерших. Имелись и дома мертвых как места общения с благожелательными предками.
При исполнении некоторых обрядов жители поселка покидали свои семейные хоромины и участвовали в общесельском ритуальном действии. Часть этих обрядов проводилась внутри поселка, а другие устраивались за околицей на холмах, у "кладезей многочестных" или между несколькими поселками ("игрища межю сел"). Были места и длительного бытования древних, общеплеменных святилищ на священных горах.
Диковинные образы преданий
Кроме персонажей высшей мифологии (богов и богинь) славяне населяли свой мир и менее значительными существами: русалками (духами природы, первоначально жившими повсюду: в лесах, лугах, долинах, а не только в воде), лешими, водяными, домовыми, овинниками, банниками и целым сонмом других мелких божков и духов, память о которых уже почти не сохранилась.
Древние славяне свято верили в то, что окружающий мир населен духами, что лесная чаща, водоем, болото или поле являются местом обитания соответствующего сверхъестественного существа. Природный дух, как, собственно, и сама природа, мог быть по отношению к человеку и добрым, и злым – все зависело только от умения правильно вести себя по отношению к природе.
Одним из самых древних образов низшего пантеона славянской мифологии являлся чисто национальный персонаж – леший, или лешак, ляд, лесовик, гаркун и т. д. Он был порожден народной фантазией по аналогии с греческими сатирами, римскими фавнами, немецкими лесными людьми и пр. Это был настоящий хозяин леса – косматый, рогатый, иногда зеленый, дух, обитавший в самых непроходимых чащах, возле болот. Обычно, желая доброй удачи, охотники оставляли лешему на пне первую подстреленную дичь. Считалось, что именно леший заводит человека в гибельные места, заставляет плутать по лесу, но если задобрить его подношениями, он может и вывести заблудившегося путника из чащи.
Как правило, леший представляется в человеческом, хотя и достаточно необычном, облике. Прежде всего, он имеет способность менять свой рост в зависимости от окружающей среды: если это лес – он вытягивается до верхушек самых высоких деревьев, если кустарник – он не выше маленького кустика. В XVIII веке люди утверждали, что верхняя часть его тела – человеческая, но на голове у него козьи рожки, уши и борода, а ниже пояса – козлиное туловище, включая хвост и раздвоенные копытца.
Леший, как и все природные божества (вспомним, например, фавнов, сатиров и прочих сподвижников и слуг бога Вакха), исключительно сластолюбив, он особенно неравнодушен к молодым поселянкам, забредающим в его владения. Рассказы о том, как лешие по взаимному согласию или обманом уводили девушек или молодых женщин в свои жилища, многочисленны. Став женой лешего, женщина обретала исключительную плодовитость.
Леший мог выступать не только в роли мужа, но и в образе любовника. Очарованная им женщина видит его красавцем-мужчиной, часто похожим на отсутствующего или умершего мужа. По ночам леший посещает свою возлюбленную, приносит ей лакомства, которые, если они не съедены до утра, превращаются в лошадиный помет. Если у несчастной рождается ребенок, то сразу после появления на свет он исчезает – его забирает к себе леший.
Другой из наиболее известных духов природы – водяной. В различных местах его называли также водовиком, водяным дедушкой, а до революции – речным барином или даже царем. Эти характеристики прозрачно намекают на особую силу и богатство водяного, но чувствуется и скрытый страх перед ним.
Действительно, во многих рассказах о водяном говорится, что он злобен, хитер и злопамятен. Человека он предпочитает в виде утопленника и поэтому всегда препятствует людям, которые стараются спасти утопающего. Непременным атрибутом внешности водяного является длинная зеленая борода, кроме того, он и сам покрыт волосами. Говорят, что он любит подниматься из воды по ночам в полнолуние, сидеть на прибрежных камнях и расчесывать бороду.
По некоторым русским поверьям, водяные, как и лешие, будучи духами водной стихии, возникли вместе с ней. Однако более распространенной, вероятно после принятия христианства на Руси, стала версия их происхождения от восставших против Бога ангелов. Господь низверг их на землю, где те из них, которые попали на сушу, превратились в леших, а попавшие в воду – в водяных.
Еще одна христианская версия утверждает, что водяные ведут свое происхождение от тех детей, которых в раю стыдливый Адам спрятал от Бога. Но наибольшее распространение получила точка зрения, согласно которой водяные произошли от проклятых людей, "заложных покойников", тела которых нередко сбрасывались в воды озер и омутов.