Глава 13 Костыль из золота
Так, парни, все, что вы сейчас увидели, придумано не мной. Много лет назад, (это для меня много лет, а для вас и непонятно когда, много, мало или еще вовсе не произошло) на подобном корабле сложилась похожая ситуация. И именно так на нем лежал пистолет у входа в крюйт-камеру. И они выстояли, выиграли свой бой с многократно превосходящим их противником. Адмиралы, офицеры самых могущественных тогда флотов отказывались поверить в случившееся. Уж кому как не им было знать, что такое невозможно. И пытались объяснить невероятно благоприятным стечением обстоятельств, еще чем-то.
Да какая теперь разница, почему это произошло. Разве главное в этом? Главное в том, что пистолет лежал у входа в крюйт-камеру.
И еще, на могиле офицера, командующего этим кораблем, высечено – 'Потомству в пример'. А я, как не крути, тоже вроде бы как один из его потомков.
Но как ко всему этому отнесетесь вы?
Нет, взгляда отводить не стал как будто бы никто.
К пистолету подошел Фред, взял его в руки, внимательно осмотрел состояние кремней, затем положил на место и прикрыл снятым с себя камзолом. Разумно, пистолет не намочит водой. Затем подошел ко мне и встал рядом. А я продолжал рассматривать стоявших напротив людей.
Хорошие люди, пусть и меньше всего они похожи на ангелов. Особенно это относится к тем, кто пришел вместе с Оливером Гентье. Становится смешно, когда пытаешься представить их в виде добропорядочных граждан. Нисколько не сомневаюсь, что за свою жизнь они видели и творили такое…
Вот только заставь тех самых ангелов карабкаться на мачты в жестокий шторм, когда даже на палубе устоять на ногах почти невозможно. На мачты, высотой в добрые тридцать метров, тогда, когда корабль почти касается ноками рей воды то одним, то другим бортом…
И ведь туда нужно не просто забраться, там работать надо. Тянуть сжатыми до судороги пальцами вырывающуюся парусину, бороться со всеми этими шкотами и гитовами.
Или прыгать на палубу вражеского корабля, даже не слыша грохота боя из-за собственного рева, прыгать прямо на клинки сабель и стволы ружей противника… Это про них у нас было сложено: сам черт не брат. Здесь говорят по-другому: тигру в пасть плюнет.
И много в этих двух выражениях разницы?
Не потому ли они так охочи до всех тех радостей жизни, что ждут их на берегу?
Ладно, это все лирика. Что мы тут имеем во всех смыслах сразу?
Сначала о плохом и грустном.
Нам не оторваться. Если бы могли это сделать, то сделали бы это еще ночью. Они настигнут нас до того, как наступит темнота. В темноте мы могли бы сменить курс, и, если бы повезло, и ночь была бы такой же непроглядной, как и предыдущая, они бы не заметили нашего маневра.
Времени до утра хватило бы, чтобы скрыться за горизонтом.
Вероятно, нам следовало сделать такой ход еще прошедшей ночью, но что сделано, то сделано.
'Мелисса' – не самый ходкий корабль и с этим не поспоришь. В этом нам не повезло. Как и не повезло в том, что наткнись бы мы на ту бухту через пару-тройку дней, корабль там бы еще стоял. И к этому времени его команда уже успела бы закончить кренгование. То есть, очистила подводную часть корпуса от всех этих ракушек и водорослей. Словом, от всего того, чем так быстро покрывается днище кораблей в теплых морях, и что так сильно тормозит их ход. Об этом мне сказал фер Груенуа, когда я спросил о целой куче непонятных инструментов, обнаруженных мною на палубе следующим утром после захвата. Вероятно, корабль и зашел в уютную лагуну для того, чтобы сделать кренгование. Ну и черепашками решил запастись.
Кроме того, 'Мелисса' имеет усиленный корпус, что обязательно поможет при попадании в него ядром. По крайней мере, надеюсь на это. Вот только масса от этого увеличилась. Ну и грот с косыми парусами, что хорошо для управления кораблем и не очень для его хода.
О плохом достаточно. Что у нас есть хорошего? Обязательно что-то должно найтись.
На корме, перебивая мысли, грохнули обе кулеврины. Это Бертоуз их осваивает. Расстояние до вражеских кораблей еще велико, и ядра не преодолевают даже половины дистанции.
То-то, наверное, веселье стоит на преследующих нас кораблях.
'Сейчас мы испугаемся и отвалим в сторону' – усмехаются изнердийцы, и я их понимаю.
И хорошего у нас только одно – они не станут топить 'Мелиссу'. Их никто не поймет, да они и сами не смогут найти себе оправдание. Их корабли имеют лучший ход, и людей у них в десятки раз больше.
Догонят, оставят пушечными выстрелами коутнер без парусов, картечью сгонят всех нас с палубы и отправят шлюпки с абордажными командами. Им даже швартоваться не будет необходимости.
Топить нас не будут, и это значит, что у нас есть время побарахтаться.
Опять два выстрела с кормы. Забавляйся, Бертоуз, забавляйся. Пороха не жалко, все равно не успеем весь его выстрелить. А в крюйт-камере пороха хватает. Хорошего качества, кстати, порох, гранула к грануле. И гранулы отшлифованные и одной величины. Что говорит о том, порох вспыхнет равномерно.
-Ваша светлость, может быть, можно что-то сделать?
Это Прошка. И глаза у него с такой надеждой смотрят. Не за себя он беспокоится, Мириам ему жалко. Та, бедная, ходит, не отрывая глаз от пола, вернее, от палубы.
Тяжело Мириам, знает ведь, что все проблемы из-за нее.
– Конечно, Проухв. Сейчас черепашек на волю выпустим. Знаешь, сколько они живут? По триста лет, а то и больше. Нас давно уже не будет, а они все будут рассказывать своим детям о нашем милосердии – не стал разочаровывать я парня.
Вот что Фред, не смотри не меня так. Со мной такое бывает, ты уже должен был привыкнуть. Не хотят, значит, в сторону отваливать? Ну-ну.
– Давай – сам себе скомандовал Гентье и выбросил за борт какой-то тюк. Последний час люди только тем и занимались, что относили на ют корабля всякий хлам и выбрасывали его за борт. Хлам быстро закончился, и потому в воду начали лететь и вполне ценные вещи. Не до них, сейчас на всех ценность одна. Вернее, у каждого своя, но разве бывает ли что-нибудь дороже собственной шкуры?
Мы облегчили 'Мелиссу' не менее чем на тонну, но преследующие нас корабли приближались так же неумолимо, как беспощадно истекают последние часы жизни у приговоренного к смертной казни узника.
Фер Груенуа как-то особенно посматривал на небо, море, втягивал в себя воздух, чуть ли не пробуя его на вкус языком. Пару раз он о чем-то коротко переговорил со сти Молеуеном, имевшим тоже весьма загадочный вид.
На палубе возились Гриттер, Бронс, еще пара человек, сооружая нечто похожее на небольшой плотик. Один был уже готов, но нам их нужно три. Больше делать даже не стоит. Возможно, хватит и одного, но, вполне вероятно, что не поможет и десяток.
Ветер переменился внезапно. Вернее, внезапно для меня, но никак не для фер Груенуа и сти Молеуена. Иначе, зачем бы они чуть ли не час назад послали марсовых на мачты? И теперь оставалось только подать команду. 'Мелисса' послушно накренилась на правый борт, ложась на новый курс.
Ай да молодца, Фред, ай да молодца! Ведь он предчувствовал изменение направления ветра, предчувствовал. И не проведи мы вовремя этого маневра, то сейчас бы ветер стал бы чуть ли не встречным. Что и произошло с преследующими нас кораблями.
В принципе, ничего страшного для них, и ничего спасительного для нас. Мы всего лишь выиграли час, возможно два. А до заката еще далеко, ох как далеко. И наши противники, вероятно, тоже посматривают на небо, желая покончить с нами до темноты.
Я как в воду посмотрел, потому что один из их кораблей, такой же коутнер, как и наш, резко прибавил ходу. По-видимому, до сей поры он просто держался в тени других кораблей, а теперь, починяясь приказу, пошел под всеми парусами. И расстояние между нами стало стремительно сокращаться. Жаль, что именно этот коутнер не оказался в наших руках.
Судя по взгляду Фреда, он думал о том же. Ничего, фер Груенуа, будет у тебя корабль, быстрый как зигзаг молнии, смазанный салом, обязательно будет. Нам бы только все это пережить.
На носу догоняющего нас корабля появилось два облачка дыма, затем донесся грохот выстрелов. Глядите-ка, а ведь и действительно ядра в полете можно увидеть. Вот только к дьяволу бы мне надо было в этом убеждаться.
Недолет.
Ядра упали в воду, не долетев приличного расстояния. Ничего, лиха беда начало. Сейчас они подойдут поближе, поравняются с нами, убедятся, что мы даже залпом не можем отвечать, и начнется самая потеха.
Так, наш ответный ход.
Черт бы тебя взял, Бертоуз! Когда мы вернемся в Империю, я самым первым долгом закажу тебе у Гростара золотую трость. И обязательно настою, чтобы на бриллиантах он не экономил.
Снова грохнули обе наши кормовые пушки.
Бертоуз, быть тебе ворошиловским стрелком, первым в этом мире. И значок у тебя будет не самый завалящий, как раз в пору твоей клюке из золота с каменьями.
Положить во вражеский корабль три ядра из четырех!
Получается, что недаром ты все это время кулеврины обласкивал. Ядра по одному отбирал, осматривая их, взвешивая на руках, примеряя по диаметру орудийного ствола, и разделяя на две неравные кучки. И порох из бочек чуть ли не на язык пробовал, заполняя ими мешочки, те самые картузы, пошитые Мириам со скоростью швейной машинки.
И пусть никаких больших разрушений вражескому кораблю эти попадания не принесли, не рассыпался он со страшным грохотом, распадаясь на куски, но как уважать нас заставил, а?
Коутнер резко отвалил в сторону, спасаясь от обстрела.
Так, что-то долго мы мусор за борт не выбрасывали, засмотревшись на чудеса Бертоуза.
Теперь пару полупустых бочек. Пусть изнердийцы порадуются, если умудрятся выловить их на полном ходу. В каждой из них вина почти наполовину, хоть и довольно дрянного на вкус.
На догоняющих нас кораблях этим занимаются, тем, что пытаются выловить выброшенные за борт предметы, убедившись, что мечем мы все подряд. В трубу хорошо видно.
А вот сейчас пора отправить за борт выглядевшее довольно нелепым сооружение из бочки, парусины и досок.
Осторожнее парни, осторожнее. И с Богом. Еще и сплюнуть на удачу.
Бочка, поначалу полностью исчезнувшая подводой, вынырнула, заставив нас облегченно вздохнуть. К ней ядро привязано, для того чтобы она плыла не на боку, и мы опасались, что перестарались с грузом.
Мы стояли в напряжении, отчитывая секунды. Все, время давно закончилось, и как бы сдержать вздох сожаления? Но именно в этот момент, когда бочка проплывал мимо борта корабля у самой кормы, грохнуло.
Следовавший за нами в кильватере корабль повело в сторону.
Парни, я и сам бы с удовольствием заорал от радости, вот только положение не позволяет.
Так что придется сделать невозмутимый вид, мол, какие пустяки.
Долго мы к этому приучали, выкидывая всякий хлам с кормы в кильватер. Они даже пытались ловить его. Вот было бы удачно, если бы и наш подарок выловили кошкой, и подтянули к борту. Но и в нашем случае все получилось все как нельзя более удачно.
Корабль лег в дрейф, освобождая реи от парусов. Ха, так у него и дифферент на корму присутствует. Очень удачно, очень. Нет, как же мы хорошо длину фитиля рассчитали, а? И пусть нет в бочонке с порохом никаких поражающих элементов, но про гидродинамический удар тоже не надо забывать. Я вас заставлю такие термины наизусть выучить!
Минус один, и это железно. Когда он сможет продолжить погоню, мы уже будем далеко. Надеюсь только, что это 'далеко' не окажется под ногами, на дне.
Давайте парни, давайте, опускайте за борт следующий номер нашей программы. Только осторожней, осторожней, правда, теперь уже по другой причине. На этот раз плотик не отправится в свободное плавание, он будет волочиться за нами на буксире.
Дьявол, какой же утюг, эта 'Мелисса'. Какого черта нужно было делать ей такие толстые борта, наращивая их из дуба. Если и должно быть в чем преимущество кораблей такого типа, как коутнер, так это в скорости. Что он, дредноутом после этого стал?
Теперь нам необходимо, чтобы плотик все время оставался между нами и преследующим нас кораблем, тем, что имеет два дека, сорок орудий и сотни три экипажа. Может и не три, но за две точно перевалило.
Второй держится в стороне, не пытаясь сойтись на дистанцию стрельбы из орудий. Но и нам до тебя сейчас, это точно.
Тот, что все еще у нас по корме, пытается достать из погонных орудий. Было уже несколько попаданий, но пока все складывается удачно. В парусе дыра, разбита стоящая на боканцах шлюпка, и в кормовую каюту ядро залетело. Та что, считается капитанской. Хорошо, что меня там не было.
По сути, каюту должен был занять фер Груенуа, но он любезно уступил ее мне. По другой сути так и должен быть, я ведь являюсь кем-то вроде адмирала, пусть и свадебного.
И в связи с этим приходится не склонять голову под шелестом летящих в нас ядер, хотя и очень, очень хочется. Но нельзя, и приходится стоять с самым невозмутимым видом. Потому что поглядывают на меня люди, и я своим видом должен им внушать, что все нормально, все идет по плану и остается всего лишь немного подождать.
Хотя какие тут, к морскому дьяволу, планы. Если мы до сих пор не получили серьезных повреждений, то только потому, что пока еще нам невероятно везет.
А леди Удача – особа весьма ветреная. Сидит себе сейчас на топе грот-мачты 'Мелиссы' и с улыбкой на нас посматривает. Затем взбредёт ей в голову и перепорхнет она на мачту одного из преследующих нас кораблей.
Как бы в ответ на мои невеселые мысли, очередное ядро с грохотом ударилось в ствол той самой грот-мачты, и, срикошетив от нее, убило человека. Одного из тех, что пришел с Гентье.
Как в эти времена происходят морские сражения?
Все искусство капитан кораблей заключалось в том, чтобы занять относительно ветра выгодную позицию. Порой по несколько часов, а то и дней, лавировали корабли именно с этой целью. Затем сходились на половину дистанции пистолетного выстрела, и следовал залп все бортом. А самое страшное – это подставить под пушечный залп корму корабля. Даже тем монстрам, чьи борта толщиной в метр, обшиты дубовыми досками, а порой еще и медными листами.
Потому что при повреждении рулевого устройства корабль становился игрушкой ветра и волн. Кроме того, на корме мостик, зачастую крюйт-камера…
Нам же приходится подставлять свою корму, потому что нет у нас другого выхода. И где гарантия, что следующее ядро не расколет в щепки перо руля или не перебьет штуртрос?
Так, нужно думать о чем-то другом. Потому что плохая обнаруживается закономерность. Ядро ударило в корму корабля, и я с беспокойством посмотрел на рулевого. Нет, пока все хорошо, цел руль, цел.
Вот только думать о чем другом необходимо. Например, о том,… что сейчас на наших врагов нападет ужасный Кракен местных морей.
Так Фред, моя улыбка предназначена для того, чтобы подбодрить экипаж.
Мы уже отправили за борт часть пушек, начав с носовых. Мера бесполезная, 'Мелиссе' выйти на редан не удастся.
И снова я всё для той же цели улыбаюсь, Фред.
'Давай!' – в один голос заорали мы с фер Груенуа Гриттеру, стоявшему у вьюшки, чтобы тот выбил стопор. Вьюшка бешено закрутилась, отпуская в море за кормой буксирный канат.
Шедший за нами по корме сорока пушечный изнердиец поворачивался лагом. И такое могло случиться только по той причине, что он решил произвести залп всем бортом. Он пристрелялся погонными орудиями, а их у него целых четыре.
И дистанция для залпа самая подходящая…
Все, буксирный канат вытравлен полностью, но его длины явно не хватает.
'Дергай!' – снова в унисон прокричали мы с фер Груенуа. Гриттер наматывал на локоть линь с такой скоростью, что движения его рук слились в смутное пятно. Дергать ему не пришлось, потому что 'Мелиссу' подняло на волне и этого оказалось достаточно.
Взрыв поднял столб воды. Весьма не маленький столб, должен признать. Но расстояние до изнердийца оказалось слишком велико, и, в лучшем случае, корабль просто окатило водой.
'Мать твою, да как здесь можно сохранить каменное лицо', – думал я, наблюдая за летящими в нас ядрами. – 'Ведь они же полнеба закрывают!'
'Мелисса' вздрогнула, принимая на себя груз попавшего в нее чугуна, и даже как-то жалобно скрипнула, честное слово.
Пронесло.
Несколько новых дыр в полотнищах парусов, что-то разбило вдребезги, но ничего критичного. И можно выдохнуть воздух, в котором уже не осталось кислорода.
На корме завозилось несколько человек, опуская на выстреле плотик, третий и последний, наш плотик.
Спускали осторожно, самодельное спускное устройство из пары ружейных кремневых замков было ненадежным даже на вид. Но ведь один раз уже сработало отлично.
И теперь нам остается держать этот плотик между нами и преследующим нас кораблем. Эффект они видели, и, надеюсь, он их впечатлил.
Да, мы всего лишь тянем время, отсрочивая неизбежное. Но мало и что может произойти. В самое последнее, во что верят люди, так это в чудо, да и что им еще остается? И так хочется, чтобы оно произошло!
Так. Что это? Неужели? Господи, неужели?
Мы все стояли, затаив дыхание, и боялись верить в происходящее.
Корабли изнердийцев ложились на обратный курс.
Хлопнула наша кормовая пушка, задранная стволом чуть ли не в небо. Она осталась одна, у второй давно уже был разбит лафет прямым попаданием ядра, убившего при этом двух канониров.
Есть! Наш прощальный подарок Изнерду. Пусть и очень скромный, но на вражеском корабле его оценят.
Да, Бертоуз. Ты проклинать меня будешь из-за своего костыля, вернее от его веса, столько на него пойдет золота.
– Право на борт. Правь на коутнер. – Заявил я рулевому, перехватив недоумевающий взгляд фер Груенуа. Успокойся Фред, знаю я, сколько нас всего, и разум от счастья у меня не помутился.
Я оказался прав. Коутнер Изнерда уходил от нас на всех парусах. Вы там внимательно флаг, что реет над нашим кораблем, запомнили?
Горящий золотом в лучах заходящего солнце, потому что сделан он из парадной парчовой скатерти бывшего капитана корабля.
Изнердиец, убегая, плюнул в нас пушечным залпом. В 'Мелиссу' попало всего пара ядер, и одним из них убило Бертоуза.
Я стоял над его телом и думал – не зря говорят умные люди, что понты – они и есть понты, и ничего больше.
Что мне стоило просто пойти прежним курсом, гордо удаляясь от противника.
Ведь они и так покрыли себя позором. Вскоре об этом узнают все, и тогда произойдет то, что обычно и происходит в таких или подобных случаях. Изнердийцев станет больше, нас еще меньше, и, вероятно, мы даже потопим половину их них.
На корме раз за разом дергал линь Гриттер, но взрыва не происходило. То ли вода намочила кремни, то ли сделанное впопыхах устройство для воспламенения пороха подвело… Хорошо, что выяснилось это сейчас, когда ничто на свете не имеет значения.
Подошел фер Груенуа и сжал мое плечо.
– Пойдем, Артуа, он сам мечтал о такой смерти. Пойдем.
Пошли Фред, пошли. Вот только никак не могу представить, что можно мечтать умереть вот так. Лежа на залитых собственной кровью досках палубного настила с развороченным пушечным ядром телом.
-Руби канат! – крикнул Фред Гриттеру.