- Поглощенное безумием. - горько прошептала Тиривайл. - Пора работать. Как только ваше святотатство закончится, ты можешь убираться, и мне больше не придется тебя видеть, Предатель.
Маррэйн посмотрел на нее.
- Чтобы смягчить твою ненависть ко мне - слова бесполезны, равно как и дела - как и мое отсутствие в твоей жизни. Загляни в свое сердце, моя леди, и может быть, ты увидишь на что направлена твоя истинная ненависть. Но ты права. Пора за работу.
Они принесли лопаты - бесшумные, хоть и медленные и приступили к работе.
Марраго работал, пока мог, но ему пришлось остановиться и долго отдыхать - его дыхание было хриплым и захлебывающимся. Маррэйн работал вовсю, ему помогали сильные мускулы и яростная воля. Он не мог смотреть на Тиривайл - огонь в ее глазу был невыносим также, как и шрамы на ее лице.
Его ум был так поглощен воспоминаниями и гневом, что он и не заметил, как они добрались до деревянного ящика, в котором Деленн похоронила ее любимого. Человеческий обычай, разумеется - и тот, что Маррэйн не мог понять по-настоящему. Воину нужен погребальный костер, великому воину - нужен великий костер. А не какой-то... ящик в земле.
Но это было обычаем людей... и слабых. Тем, чьи деяния не взывают к небесам, не требуется и пламени, чтобы осветить дорогу туда.
Он и Тиривайл очистили ящик, и он попробовал его открыть. Он не ждал запаха гнили - опасаться ему было нечего. Синовал защитил тело от разложения. Не будет ничего неприятного.
Они заставили крышку откинуться.
И замерли, потеряв дар речи.
Гроб был пустым.
Глава 3
Они все знали его. Где бы они ни были, что бы они не делали. Чувство...
...завершенности.
Все близилось к завершению.
То была война, в которой они сражались вечно, война была главным в их жизни. И - медленно поначалу, но быстрее теперь - она двигалась к развязке. Что будет после, если оно будет, это после...
Никто из них, ни даже те, кто владел даром прорицания, не мог сказать этого.
Кроме Истока Душ, разумеется, но если они и могли сказать - они этого не сделали. Они были безмолвны, им было довольно и одной вещи, которую они не знали.
Она близилась к развязке.
Это почувствовали трое на Минбаре, у Турон'вал'на ленн-вэни. Маррэйн и Тиривайл отвели глаза от пустого гроба Джона Шеридана и, двигаясь в унисон, взглянули в небо, забывшись на миг. Марраго задержал хриплое дыхание и отвлекся от созерцания спокойного озера, почувствовав это, и чуть быстрей забились его сердца.
На Центаври-Прайм Лондо очнулся от тревожного сна и всхлипнул, схватившись за грудь, в страхе, что оба его сердца отказали вновь, и, в отличие от предыдущих двух случаев, он этого не переживет. Он очень боялся что умрет прежде, чем все будет достойно завершено.
В тюремной камере Тимов, в жилах которой текла кровь многих поколений пророчиц, подумала, что ей пришло видение, подобное тем, что видела ее пра-пра-пра-прабабка. Но знание явилось лишь на краткий миг, а затем оно исчезло.
Это знал Дурла, сидевший во дворе и смотревший на звезды, которые, как он был убежден, предрекали ему величие. Знал это и Морейл - и лучше чем многие. Он хмуро усмехнулся при мысли о задаче, которую должен был исполнить - шанс вновь послужить Темным Господам, и, в какой-то мере, отомстить за Приносящих Хаос.
Г'Кар почувствовал это, едва ступив на холодную, безжалостную землю Центаври Прайм. Он замер, безмолвный и неподвижный, как камень, и Л'Нир рядом с ним беспокойно обернулась лишь для того, чтобы почувствовать это самой, и замереть.
Министру Виру Котто и Командору Та'Лону не требовались вопросы. Они знали сами. Вир был напуган. Та'Лон - нет.
Сьюзен и Талия почувствовали это, готовясь войти в Сеть, и миг понимания пронесся между двумя женщинами. Они никогда не были подругами, но были связаны одной целью, и этого было достаточно.
В Сети Альфреду Бестеру выдался миг ясности, позволивший ему назвать имена всех женщин, которых он когда-либо целовал прежде, чем встретил Талию - а ее имя вновь ускользнуло от него. И все же он знал, что она придет к нему - и скоро. И он знал, что должен будет сделать тогда.
На Проксиме это почувствовал Дэвид Корвин и он плакал в тихом, горьком отчаянии, ибо каким еще мог быть конец горестей для народа этого несчастного, осажденного мира.
Это почувствовал и Зак но он не распознал - что же это было. Он уже наполовину уговорил бутылку старого виски, которую нашел несколько недель назад и хранил для особого случая. Джулия отказалась разделить ее с ним.
В своей палате слепой, безумный мужчина ненадолго перестал бредить и выкрикнул имя, которое никто из бывших с ним рядом не слышал от него прежде, но этот момент вскоре прошел и кошмары вернулись к нему.
Деленн сидела в одиночестве, размышляя о ее недавнем госте, вспоминая о старой любви, о всех, кого она знала прежде - и кто был мертв сейчас. Конечно, все кроме него, того кто так и не умрет, и это его дар и проклятие. Она думала о том, чем все заканчивается, и знала что для него ничто не закончилось.
Сам Синовал стоял на башне, прокручивая в уме детали атаки на Казоми 7. Он узнал это и улыбнулся.
Где-то это же почувствовал и Себастьян, и он также улыбнулся, ибо он знал то, чего не знал Синовал.
А Исток?
Исток знал ответ на любой когда-либо заданный вопрос кроме одного; было несколько тех кто знал этот вопрос, и никого, кто знал бы на него ответ.
Но Истоку было открыто будущее. Оно редко показывало подробности, и лишь очень немногие могли уловить по ним истину пророчеств, но это было возможно. Величайшую истину будущего Исток хранил для себя.
Все заканчивается смертью.
Все.
* * *
И где-то женщина, которая казалась юной по всему ее облику - но старше многих городов - подняла голову, отягощенная оковами и взглянула на своих пленителей.
И она улыбнулась разбитыми губами.
Все кончается смертью.
* * *
- Исчез. - бесцветно сказал Маррэйн. - Исчез.
Тиривайл молчала, ее единственный глаз был полузакрыт. Она, казалось, медитировала. Маррэйн сидел на склоне холма, глядя на город, на озеро перед ним.
- Исчез.
Марраго рядом с ним чуть повернул голову, изучая Йедор. Прежде он никогда не был на Минбаре. Маррэйн хотел бы, чтобы в его силах было показать другу настоящее лицо планеты, такое, каким он его помнил. Храмы Секигахары, величие Широхиды, белые стены Ашинагачи.
А не этот... монумент Валену.
- Прекрасно, не так ли? - сказал Марраго.
- Я всегда не любил этот город. Это его город. Здесь я слишком слаб.
- Это знак. Йедор был уничтожен, разорван на части огнем, безумием и возмездием с небес. Взгляни на него теперь. Восставший из пепла. Этот город снова живет. Это дает мне надежду. Это было сделано однажды, значит это можно сделать вновь. Мой мир может ожить.
Маррэйн посмотрел на него, помедлил и пожал плечами. Это было правдой. Да, это было правдой.
Он поднялся.
- Что ж, тело Шеридана исчезло. Мы здесь ничего сделать не можем. Значит, мы возвращаемся на базу. Мы уже слишком много времени потратили на это задание.
- Еще немного. Я хочу просто... посмотреть.
Маррэйн со вздохом отвернулся от своего друга и обнаружил, что смотрит на Тиривайл. Она медитировала, была неподвижна, и, казалось, не замечала его присутствия. Даже в медитации, действии созданном для достижения мира и неподвижности, ее внутренние конфликты все равно просвечивали наружу. Она никогда не позволяла себе принять то, чем она на самом деле являлась. Она отказывалась от своего собственного величия и преувеличивала свои недостатки. Она никогда не знала истинного покоя.
Он мог понять. Ибо он уже так давно находил покой лишь в самых беспокойных местах и временах. На войне, с Дераннимер, после смерти. Он изменился, возродившись к жизни, и лишь с возвращением на Минбар он понял - насколько сильно.
Его сердце рвалось к ней. Что потребуется ей, чтобы обрести свой покой - также, как он обрел свой?
Ее веки затрепетали и она пошевелилась, открывая глаза. Первым, что она увидела - был он, смотрящий на нее, и она растерялась. Она попыталась что-то сказать, но запнулась и вздрогнула.
- Что?
- Ничего. - хрипло ответил он. - Она отвергла его, а не наоборот. Это ее собственная ошибка. Он принимал себя таким, каков он есть, и не собирался это менять. Если этого не принимает она...
- Нам пора. Мы потеряли здесь достаточно времени.
- Он был унесен недавно. - проговорила она. - Группой, примерно - шестеро; и унесли его недалеко. Они поклоняются Чужакам.
Маррэйн уставился на нее. Даже Марраго оторвался от своего созерцания Йедора и обернулся к ней.
Она смутилась под их изумленными взглядами.
- Я не первый год сражаюсь с ними. Я научилась распознавать их признаки.
- Я был воином тысячу лет. - ответил Маррэйн. - И не научился такому.
- Там, где они проходят, остается... словно зараза в воздухе. Самые способные из них могут ее замаскировать, но все равно она тянется за ними. Я сражалась с ними достаточно долго, чтобы начать чувствовать это.
Марраго улыбнулся.
- Я поверил всему, что Маррэйн говорил про вас, леди. Соглашусь, что я был поначалу скептичен, но теперь, когда я вас увидел...
Она сердито перебила его.
- Чушь! - резко выдохнула она. - Просто умение, которое у меня есть. Научиться этому может любой.
- Но мы не можем. - спокойно сказал центаврианин. - А вы можете.
- Ты можешь их выследить? - спросил Маррэйн.
- Конечно. Они тут проводят какого-то рода ритуал. От него и тянется вонь. Они пытались ее скрыть, но это было здесь, и я могу проследить по ней.
- Тогда веди.
- Это может быть ловушка. - заметил Марраго. - Знают ли они о наших видах на тело Шеридана? Если нет - почему они забрали его сейчас? И если они знали, что вы можете пойти по их следу - они могут ждать нас.
- Значит, это может быть ловушка. - признал Маррэйн. - Если это так - они попытаются сразиться с нами, и... - Он усмехнулся.
- И что?
- Мы подарим им ту смерть, которой они жаждут.
Марраго вздохнул.
- О, быть молодым и таким уверенным...
- Я едва ли юн.
Они замолчали, заметив что Тиривайл уже в нескольких шагах от них, и направляется к городу. Они вместе последовали за ней. Рука Маррэйна покоилась на поясе, готовая в любой миг выхватить оружие.
Как то и подобает воину.
* * *
Мистер Морден взглянул с балкона на мир, который он начинал считать своим новым домом. Вид, как и всегда, доставил ему беспокойство. Столько лет - а они все еще не закончили. И хотел бы он знать - смогут ли...
Иногда ему казалось что про него забыли. Он докладывал как всегда и время от времени он получал приказы, но они были редки. Последние приказы пришли больше восемнадцати месяцев назад, и они были просты.
Защищать Центаври Прайм от нападения. Поддерживать порядок. Выслеживать еретиков и предателей.
Он не был в неведении насчет... проблем, которые разворачиваются внутри ворлонцев. Это смущало его. Ворлонцы претендовали на то, чтобы быть едиными - одна цель, один взгляд, единая цель защищать, опекать и направлять юные расы, дабы изгнать хаос.
Представить их сражающимися друг с другом...
Мистер Морден ненавидел хаос, и все же он начинал любить мир, что не знал ничего, кроме хаоса. Крестьянские восстания, интриги Двора, вечно изменяющиеся альянсы, бесконечный поток нападений и мятежей. В южных городах, считанные месяцы назад, прошли голодные бунты. Со времени последнего убийства во Дворе прошло меньше месяца, покушениям же на самого Мордена счет уже был потерян.
И все же он начинал любить этот мир и этот народ. Он любил их культуру, их историю, их пищу и питье. Центавриане были умирающим народом и его судьбой было вернуть их к жизни, возродить их для Порядка и дисциплины, вновь дать им величие.
Они, конечно же, не желали этого увидеть. Но он продолжал пытаться. В отсутствие более определенных приказов - это было всем, что он мог сделать.
Центаври Прайм была единственной планетой, на которую он все еще претендовал. Марраго и Синовал отыграли все прочие. Морден годами выбивал большую военную поддержу для миров Центавра, но ему всегда отказывали. Центавриане в нынешние дни просто были недостаточно важны.
Он вспомнил услышанное от мистера Эдгарса - как раз перед его самоубийством. Эдгарс послал ему сообщение с соболезнованиями по поводу тупиковости его положения. Ворлонцы относятся к центаврианам, как к умирающей расе. Как только они вычистят там влияние Теней - там не останется ничего для них интересного.
Мордену недоставало старика. Он наполовину ожидал этого, но умереть таким образом... Самоубийство. Что должно было случиться, чтобы заставить Эдгарса так поступить?
Он не думал, что когда-либо узнает.
Он всем был обязан старику. Жизнью, работой, здравым рассудком. Минбарцы забрали у него семью и почти убили его. Он выжил, прошел через горячку и безумие, плыл по жизни в тумане. Его умения и ненависть к минбарцам привлекли к нему внимание Правительства и он был послан в роковую миссию к Сигме-957, где он и встретился с ворлонцами.
Он работал на них и служил им, но они были чужаками, чуждыми... и нечеловеческими. Их война и их заботы были далеки от него.
Затем его послали кое-кого завербовать - загадочного и неуловимого Вильяма Эдгарса из "Эдгарс Индастриз". Морден работал на него раньше, в некотором смысле, но никогда не знал, и даже не видел его конечного нанимателя. Эдгарс был человеком, с человеческими заботами, человеческими чувствами и человеческими мотивациями. Он придал войне человеческое лицо и напомнил Мордену истинную природу того, ради чего они сражаются.
Он служил ворлонцам, да; он посвятил свою жизнь им и делу Порядка - но во многом это было благодаря Эдгарсу.
Он хотел бы, чтобы Эдгарс мог увидеть этот мир.
Он ушел с балкона. Еще много чего надо сделать, слишком много.
Для отдыха у него будет масса времени - потом.
* * *
Ты готов?
Голос преследовал его, при этом Синовал не знал, чьим он был. Здесь никого не было. Он никогда не был по-настоящему одинок с Истоком, что всегда был частью его, но этот голос исходил не от Истока.
Он думал, что это ее голос. Голос его совести. Но она умерла, двенадцать лет назад - убитая, в самом прямом смысле, им же самим.
Сьюзен пыталась воспроизвести ее роль, но она была неподходящей персоной. Он уважал, ценил и в чем-то даже любил ее - но она не была Катс и никогда ей не будет.
Он все еще носил ее цепочку.
Ты готов?
Что бы подумала она о том, что он сделал за эти двенадцать лет, с тех пор, как она погибла. Двенадцать лет...
Битва у Проксимы. Разрывающая душу, почти изувечившая. Чужаки были ужасны, первобытный страх смерти, обретший плоть. Он понимал, почему никто не мог устоять перед ними, почему сам вид одного из них почти лишил Декстера разума, но не из-за этого он так их страшился.
Он страшился их, потому что знал, чем они были.
Зеркало.
В их мире Чужаки были Охотниками за Душами. Точно также как и Охотники за Душами они раскрыли секреты смерти, но они действовали без ограничений, без морали или же страха, без противников и поражений - и они превратили их вселенную в кладбище.
<<На его месте мог бы оказаться я, когда б не милосердие Господне.>>
Они были зеркалом.
И пугающе точным, к тому же. Что бы сказала Катс после того? Какие слова ободрения она смогла бы найти? Другие пытались и потерпели неудачу. Он выиграл, победив самого страшного врага, которого когда-либо встречал, а затем он был вынужден бежать в самый миг его победы.
Слов не нашлось, и он сомневался, что Катс могла бы поддержать его.
Чудовище. Зеркало. Чудовище в зеркале.
Он обрушился на Врии.
Он мог почувствовать ее разочарование. Он не мог представить себе ее слов, ибо каждый раз когда он думал о том - слова становились все тверже, все острее и больней, но он мог представить ее страшное разочарование. Ему полагалось быть спасителем, вождем, лучшим чем Враг.
Ему не полагалось быть тем чудовищем, кто спустил Морейла на детей Врии.
Им лучше было погибнуть немедля, чем в руках Врага, но все равно это был глупый поступок; один из многих. Один из сотен.
Ты готов?
Чудовище. Чудовище в зеркале.
Ты готов?
А потом еще раз, после восстания врии. Он поступил так снова, но тогда он увидел истину, и он изменился. Слишком поздно.
Безнадежно поздно.
Ты готов?
Чудовище в зеркале.
Он задвинул ее на задворки его разума. Шесть лет, со времени восстания, с тех пор как он изгнал Морейла и ему подобных из Собора, он держал чудовище в зеркале, связав его оковами из дружбы, верности и морали.
И памяти о ней, разумеется. Всегда - памяти о ней.
Скоро этим оковам придет время упасть.
Скоро придет время развязать войну с Врагом, и дать им увидеть чудовище.
Но до того - у него есть, что сделать.
Ты готов?
Он должен отобрать у них Казоми-7.
- Да. - прошептал он.
Он готов.
И его флот разворачивает порядки.