Потерявший управление грузовик протаранил "Кубельваген", подмял и вместе с ним съехал в кювет. Стрелять по идущему следом произведению германского автопрома Кирилл не стал, хотя заряжающий вполне сноровисто воткнул в казенник новый выстрел - слишком близко, да и смысл? Механик выжимал из пятисотсильного двигателя все возможное, и "тридцатьчетверка" смертоносным тараном неслась вперед. Скачущая в командирской панораме картинка навсегда врезалась в память: летящий в лоб радиатор "Опеля" и совершенно очумевшие глаза водителя, пытающегося уйти от столкновения. Как он все это разглядел, Кирилл понятия не имел, видимо, очередная причуда обостренного опасностью восприятия. Мгновением спустя танк с ходу ударил в грузовик, сминая левую надгусеничную полку и сбрасывая его с дороги. Раздался скрежет раздираемого металла - отчего-то Кирилл думал, что они подомнут грузовик, словно в кинофильме, но "тридцатьчетверка" просто спихнула его с дороги, разворотив кабину и скособочив кузов. По броне звонко простучала, разлетаясь брызгами расплавленного свинца и клочьями латунной оболочки, очередь, следом еще одна - опомнился пулеметчик идущего в арьергарде бронетранспортера. Ну, пусть себе лупит, вреда им от этого никакого, разве что краску попортит, гад. Ну, ему за это рейхсмарки платят… платили, ага - Кирилл поймал в перекрестье приземистый, похожий на колун темно-серый корпус и выстрелил с ходу, даже не командуя "короткую". С тридцати метров трудно промахнуться - вот он и не промазал. Граната вошла в защищенный противопульной броней борт "Ганомага" (или "Демага", Кирилл так и не определился с маркой), словно нож в хрестоматийное масло, и взорвалась, разворотив БТР, в тот же миг занявшийся неярким бензиновым пламенем. Ну, вот так где-то…
Танк остановился, словно гордый тигр, походя разметавший свору нападавших бродячих шавок. Еще не отошедшему от горячки короткого боя парню казалось, что все именно так и есть, что бронированные борта грозно вздымаются в такт дыханию могучего мотора, но только казалось, конечно же. Почти минуту осматривал поле боя, но все оставалось по-прежнему. Выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, Кирилл коротко скомандовал:
- Механик на месте, остальные со мной. Серег, - это был заряжающий, - возьми автомат и пару гранат. Все, пошли. На все про все - максимум десять минут. Любые обнаруженные документы забираем, оружие, награды - тоже. И смотрите у меня, на дурную пулю не нарвитесь, вдруг кто уцелел, - парень первым выбрался на башню, прикрываясь ее броней, спустился на корпус и спрыгнул на землю с противоположной от разгромленной колонны стороны. Вытащив из кобуры наган, Кирилл механически взглянул на корпус: выпуск 1934 года, новье, можно сказать. Снова вздохнув, первым пошел вперед.
Бронетранспортер можно было не осматривать - над расколотым снарядом корпусом гудело, разгораясь все сильнее, жаркое пламя, не оставлявшее экипажу ни малейшего шанса. Тяжело воняло бензином, пузырящейся на бортах краской и горящей человеческой плотью. Отправив товарищей к грузовикам, Кирилл двинулся к упавшему в кювет "Кубельвагену". Позади прошелестела короткая, захлебывающаяся очередь из ППД, похоже, заряжающий упокоил кого-то из недобитых фрицев. Что ж, как говаривал Карлсон, дело житейское. Кому-то жить, кому-то умирать. Ни сам он и никто из его товарищей немцев сюда не звал, сами пришли, нежданными. А значит, вполне закономерный итог…
Смятый бампером расстрелянного грузовика вездеход лежал на боку. Из пассажиров в живых остался только один, немолодой мужик в окровавленном кителе с витыми погонами гауптмана. Капитана, то бишь, ежели по-нашему. Остальные? Ну, не повезло, что и говорить. Три трупа… возле танка, блин! Дополнят утренний пейзаж… Что ж, тоже бывает… Кирилл поспешно отвернулся: к виду трупов он так и не смог привыкнуть, тем более что одного выбросило из открытого салона и основательно сдавило между капотом грузовика и кузовом, а водителю тяжелая пулеметная пуля попала в голову. Уцелевший фриц оказался живучим - окровавленной рукой лапал клапан кобуры, тщетно пытаясь достать пистолет, и с ненавистью зыркал заплывшим глазом на Кирилла. А вот это уже совсем нехорошо, - парень поднял руку с револьвером и, поморщившись, спустил курок, все же не удержавшись и сморгнув. Наган коротко дернулся в руке, выплевывая свинцовую смерть. Все…
К горлу подкатил тошнотный комок, и Кирилл несколько раз торопливо сглотнул вязкую слюну, уже привычно отдающую пороховой гарью и соляркой. За спиной еще раз пролаял автомат, и вдруг раздалось несколько негромких, каких-то неправильных выстрелов. Не очередью, но и не одиночными. Ого, это-то еще что?! Парень присел, укрываясь за корпусом вездехода, и закрутил головой, не понимая, откуда стреляют. Да и стреляют ли? Уж больно звук странный, скорее, громкие пистонные щелчки, нежели именно выстрелы. Неужели в кузове одного из грузовиков все-таки ехали солдаты? Тогда чего ж они ждали, почему не атаковали сразу? Поколебавшись, крикнул:
- Серег? Что там у вас?
- Нормально, тащ сержант! - заряжающий отозвался почти сразу. - То не фрицы, то патроны в броневике стреляют, - и, подтверждая его слова, раздалась новая серия крохотных взрывов, завершившаяся несколькими гулкими хлопками. Ага, а это, надо полагать, начали взрываться гранаты в укладке. Кстати, на будущее, нужно подобные моменты учитывать - а ну как фрицы будут, к примеру, мины везти? Или вовсе, подожгут они подвозчик боеприпасов, выйдут, а тут оно и рванет. Глупая смерть.
- Документы собирайте давайте. И в кузовах пошарьте. Я сейчас тут закончу…
Стараясь не смотреть в лицо застреленного человека, Кирилл расстегнул тугую пуговицу и вытащил из кармана френча какие-то бумаги, торопливо охлопал остальные карманы, стараясь не измазаться в чужой крови, вытащил из кобуры пистолет, обычный пехотный "парабеллум". Едва ли не против воли задерживая дыхание, чтобы не слышать железистого запаха свежей крови, обыскал остальных, не глядя запихивая документы в планшет. Подобрал оружие - еще один пистолет, похоже, "вальтер", и валявшийся в пыли, но вполне целый с виду автомат МП-38. "Машиненпистоле образца одна тыща тридцать восьмого года", иначе говоря. Принадлежавший, надо полагать, кому-то из пассажиров, поскольку рядовые пехотинцы, вопреки множеству кинофильмов, вооружались почти исключительно карабинами Маузера. Вроде все? Ах да, у немца ж тоже полевая сумка должна быть. Точно, вот она. Теперь точно все…
Сзади тяжело затопали шаги, и запыхавшийся заряжающий, на плече которого висело целых три карабина, а в руке был зажат немецкий пехотный ранец, торопливо доложил:
- Готово, тащ сержант. Там только водители были, и еще пару человек в кузове, по которому вы с пушки ахнули, тех сразу насмерть, мы даже смотреть не стали, клочья одни.
- В кузовах что? Ну, то есть во втором грузовике, - припомнив, как разлетался щепками кузов первого, поправился парень.
- Ящики со стреляными гильзами в основном. Видать, фрицы какую-то батарею обслуживали, пустышки в тыл везли. И еще какое-то барахло, мы не смотрели.
- Документы собрали?
- А как же, вы ж приказали…
- Хорошо. Слушай приказ - трофеи в танк, грузовик поджечь. И заводитесь, я сейчас. Гранаты есть? Давай сюда. Все, бегом, товарищ боец, бегом.
Закинув за спину трофейный автомат, а пистолеты пошло запихнув за пояс, словно герой дурного кинобоевика, Кирилл наскоро соорудил из обеих Ф-1 две простенькие, но вряд ли знакомые в начале сорок первого ловушки. Не совсем, конечно, этично минировать трупы, но этой страшной войне еще столько раз предстоит нарушить все правила цивилизованного ведения боевых действий, что сделанное на общем фоне казалось сущим пустяком.
Отерев все-таки испачканные кровью руки о комбез, буркнул уже ставшее привычным "ну, вот где-то так" (и откуда к нему прицепилось выражение?) и, поддерживая автомат, чтоб не бил по спине, побежал к танку…
ГЛАВА 11
Белоруссия, лето 1941 года
После короткого боя настроение экипажа заметно улучшилось. Успевшим сполна вкусить горечь поражения первых недель войны, научившимся терять друзей и боевые машины танкистам совершенно нежданно выпал шанс взять реванш. Пусть крохотный, вряд ли способный хоть что-то изменить в ходе войны, но реванш. Конечно, уничтоженная колонна практически ничем танку не угрожала, это была игра в одни ворота, но важен был сам факт победы. Их победы, и ребят, и танка…
И потому он, пожалуй, ничуть не погрешил перед истиной, выражая экипажу благодарность от лица командования (эх, знать бы еще, где оно, то командование?) за разгромленную вражескую колонну, уничтожение немецко-фашистских захватчиков числом до отделения и четырех единиц техники. Количество погибших он взял из головы, поскольку понятия не имел, сколько фрицев получили свое в сгоревшем бэтээре. Подчиненные нестройно прогудели "Служим трудовому народу", после чего отправились по местам.
- Куда мы теперь? - Вопрос заряжающего заставил Кирилла поморщиться.
- Не закудыкивай! Да я и сам не знаю, честно говоря. К нашим, конечно, это-то понятно, но вот как? Нашумели мы изрядно… Может, хоть у фрица карта найдется? - выдернув фиксирующий язычок, он раскрыл трофейную полевую сумку. - Ага, есть! Хозяйственный немец. Вот что, валяй на башню и наблюдай. Держи бинокль.
Развернув километровку, Кирилл привстал, чтобы на карту падало больше света из раскрытого по-походному башенного люка. Отличная карта, кстати, покруче наших трехверсток - возможности аэрофотосъемки у немцев всегда были на высоте. Обычные бумажные карты его в армии читать, разумеется, учили, несмотря на вполне совершенную электронную начинку "девяносто пятого" со встроенной системой позиционирования и привязки в системах GPS и ГЛОНАСС. Проблема крылась в ином: парень понятия не имел, где сейчас находится. Ни его собственные наблюдения, ни память реципиента-аватара ничем не могли помочь. Впервые в жизни он с особой остротой понял, как порой важны пленные. С другой стороны, ну потащил бы он с собой того гауптмана - и толку? Во-первых, немец получил две пули из ДТ, одну в грудь, другую в плечо, и вряд ли был готов к допросу. Ну, а оказывать ему медпомощь по всем правилам - это сколько времени уйдет. Плюс - болевой шок, ага. Да и нечем ее, ту помощь, оказывать, как выяснилось, у них даже завалящего перевязочного пакета не нашлось. По прошлым боям Кирилл смутно помнил, что в танке должна иметься аптечка, такая квадратная коробка с несколькими ИПП, какими-то ампулами, вроде бы с йодом, и еще чем-то перевязочно-антисептическим, однако в этой "тридцатьчетверке" ничего подобного отчего-то не обнаружилось. А во-вторых? Во-вторых, немецкого парень, как ни прискорбно, не знал вообще. И весьма сомневался, что знает и кто-то из его собранного с бору по сосенке экипажа, наверняка имеющего за плечами лишь школьную программу. Раздраженно выматерившись своим мыслям, он высунулся из башни, пихнув в бок заряжающего: подвинься, мол. Осмотрелся, отобрав у подчиненного бинокль, и длинно плюнул с борта.
- Не волнуйтесь, тащ сержант, - по-своему истолковал тот его действия. - Я внимательно смотрю, если что, сразу…
- Да при чем тут это, - Кирилл в сердцах потряс картой, которую так и держал в руке. - К местности привязаться не могу. Линия фронта у немца отмечена, а вот где мы сейчас? Хрен поймешь. Хоть бы речка какая или там деревня! Даже компаса нет… ориентируйся, блин, как хочешь!
- Деревня? - вскинулся тот. - А вона там, за холмом, сейчас не видно, вроде поселок какой, километра с два до него. И это… - танкист заметно смутился. - Я как раз хотел вам отдать, трофей, так сказать. Вы ж не говорили, что нельзя брать, - покопавшись в кармане комбинезона, Сергей протянул ему немецкий компас, простенький, но, надо полагать, вполне работоспособный.
- Поселок? - Кирилл машинально взял протянутый прибор. - Вот даже как? Ладно, сиди пока, - он торопливо спустился вниз, пролезая под казенником в отделение управления. Коротко объяснил мехводу задачу, и танк сполз с дороги, низом огибая скрывающий замеченную деревню холм. Минут через пять машина остановилась, и водитель заглушил двигатель.
- Экипаж, ко мне, - механик и радист шумно завозились, перебираясь в боевое отделение. В проеме люка показалась перемазанная копотью физиономия заряжающего.
- Значит, так, мужики… Первое. Пять минут на разбор трофеев. Документы, награды, письма, все такое прочее - сдать мне. Ценные вещи брали?
- Тащ сержант, вы ж не запрещали… - снова подал голос Серега.
- Боец, я не спрашиваю, запрещал или не запрещал. Я спросил, брали или нет?
- Ходунцы еще, - грустно вздохнув, заряжающий передал ему часы на простеньком ремешке. - Ложку ихнюю взял, удобная, с вилкой вместе склепана, чтоб не потерять, значит. И гармошка вот губная. Жалко ж, все равно пропадет инструмент…
Часов у Кирилла и у самого не было - помнится, в мемуарах он читал, что наручные часы для бойцов и младших командиров РККА были весьма большой редкостью. Криво усмехнувшись, он вернул бойцу и то, и другое:
- Ладно, владей. Компас себе оставлю. Но на будущее, смотрите у меня, так можно и за мародерство под трибунал залететь. Это всех касается. Что еще строфеили? Пожрать нашли?
- А как же, - танкисты откровенно расслабились, заулыбавшись. - Мы у немчуры еще два сидора прибрали, там и тушенка, и хлеба немного, даже сало есть.
- Ну, хоть поедим, - удовлетворенно кивнул Кирилл.
И неожиданно для бойцов резко добавил:
- Алкоголь?
Крохотной, едва заметной паузы между вопросом и ответом ему вполне хватило:
- Сдать, - он забрал протянутую флягу, против ожидания вовсе не немецкую, с кружкой, а самую обыкновенную отечественную, в выгоревшем матерчатом чехле. Взболтнув емкость, услышал внутри негромкий всплеск: фляжка оказалась почти полной. Наверняка спирт. Трофейный трофей, так сказать. Сначала немцы у наших разжились, затем мы - у немцев. Судя по отсутствию характерного амбре, никто из экипажа к ней еще не присосался, что определенно радовало.
- Ребята, мы ничего не ели уже хрен знает сколько времени. Если сейчас выпить, все, пиши пропало, мы просто перестанем быть боеспособной единицей Красной Армии. Это, надеюсь, ясно? Вот и ладно. В одно рыло пить не собираюсь, крысятничать не приучен, будет привал, перекусим да примем по чуть-чуть для бодрости духа. Но чтоб впредь подобного не было. Тоже понятно? Тогда слушайте сюда…
Опустив бинокль, Кирилл, лежащий на вершине пологого холма, скрывавшего от посторонних взглядов затаившийся у подножия танк, передал его механику. Бинокль, конечно, не танк. Пусть тоже поглядит, машиной-то ему управлять. Как ни странно, соединив воедино все видимые ориентиры - кромку далекого уже леса, дорогу и полуразрушенную прошедшим фронтом деревушку, парень наконец-то привязался к карте. Если нанесенные покойным Гауптманом отметки актуальны, до передка оставалось километров с тридцать, может, чуть больше. Примерно с час интенсивного движения. Вот только если карта не врала (с чего бы, собственно? Немцы, как известно, те еще педанты, воевать "на два лаптя от во-он той горушки до во-от той фигни на холме" не приучены), другой дороги тут не имелось. Справа небольшая деревня, и через пять кэмэ - еще одна, покрупнее; слева, километров через семь, начиналась заболоченная местность, соваться куда, понятно, последнее дело. И машину угробишь, и людей.
Еще раз сверившись с картой, Кирилл ощутил затылком неприятный холодок. Он, конечно, понятия не имел, где именно белорусские поисковики подняли танк, название населенного пункта, старожилы которого помогли в его обнаружении, просто не отложилось в памяти, но сам факт? Неужели все это где-то здесь и произошло? Попытался было припомнить местность, виденную по ТВ, но не преуспел: и смотрел невнимательно, и семьдесят с лишком лет минуло, где уж тут узнать? Да и ландшафт просто не мог не измениться за прошедшие годы, равнина, да еще и болотистая, это вам не вечные горы. Так что не факт, вовсе даже не факт… вот только, холодок в затылке отчего-то не проходит…
Забрав у механика-водителя бинокль, Кирилл кивнул ему в сторону танка:
- Все, ползем назад. Время поджимает, хорошо, если колонну еще не обнаружили.
Бросил короткий взгляд на недалекую деревеньку. Совсем небольшая и очень зеленая, дворов в двадцать, из которых уцелела от силы половина. Больше никаких подробностей рассмотреть не удалось, мешали пышные по летнему времени кроны садовых деревьев. Впрочем, вовсе не обязательно, что в деревне расположились немцы, так что у них имеются все шансы проскочить незамеченными. Вот в той, что побольше и поближе к линии фронта, там да, наверняка разместился какой-нибудь рембат или тыловая часть, а то и дальнобойная батарея. Ладно, что гадать? Подъедут, разберутся.
Закинув ремень трофейного автомата - совершенно рабочего, кстати, жаль, патронов всего один магазин: не догадался поискать в разбитом вездеходе запасные - на руку, чтоб не цепануть стволом землю, пополз следом за механом. Метров через десять, убедившись, что со стороны дороги их уже не разглядишь, свистнул бойцу, и они припустили бегом.
Первые следы недавних боев обнаружились в полукилометре перед въездом в деревню: обочины изрыты воронками. Да и не только обочины - несколько пришлось и на дорогу. Последние, впрочем, с истинно немецкой аккуратностью уже присыпаны землей и камнями. По обеим сторонам - искореженная, обгорелая техника, в основном автомашины, попавшие под бомбежку. Разбитые полуторки со смятыми, рыжими от огня кабинами и разнесенными в щепки кузовами, раскорячившиеся погнутые станины "сорокапятки", перевернутая выгоревшая "эмка", лежащий на крыше угловатый автобус с иссеченным осколками и крупнокалиберными пулями корпусом. А вот и бронетехника, стоящий на опутанных нитями корда ободьях броневик БА-10 с сорванной башней и несколько легких танков. Командирский Т-26 с выбитыми взрывом люками и сорванными броневыми плитами, размотавший обе гусеницы "пятый" БТ, рядом еще один, перевернутый набок, с нелепо торчащей кверху пушкой. Нечто вовсе уж трудноопределимое, искореженное, перекрученное чуть ли не "восьмеркой" - результат прямого попадания фугасной авиабомбы. Черная, горелая земля с пятнами мазута и солярки усеяна обломками, кусками рваного металла, разбитыми ящиками, обрывками брезента и одежды, гильзами…
Что ж, знакомое, увы, дело: идущая без воздушного прикрытия колонна отступающих войск попала под авианалет немецкой авиации. Наверняка "Штуги" поработали, уж больно прицельно били, твари, да и бомбы, суда по воронкам, среднего калибра. Наши, конечно, пытались съехать с дороги и рассредоточиться, но куда там. От пикирующего бомбардировщика разве уйдешь? А отбомбившись, пилоты прошли на бреющем, прочесав остатки колонны из пушек и пулеметов…