"О, фляга! С чем она? М-м-м, о-о-о, молочко. Вкусное. Так, сало, картошка, яйца, лук, хлеб… О, табак. А это еще что?" - спросил я мысленно сам себя, с интересом вертя непонятное. На вкус оказалось что-то вроде сладкой пахлавы.
Быстро позавтракав, я убрал все, что осталось из еды, в свой вещмешок, отчего он раздулся - продуктов было действительно много, похоже, поляки уходили на весь день - следом отправились два чистых полотна. Собравшись, повесил на плечи оба винтаря, поправил кепку и направился в сторону, с которой прилетели советские самолеты. Я намеревался прибиться к какой-нибудь авиационной части, вдруг примут?
На поле или другое открытое место я не выходил - ученый, ну его на фиг. Поэтому шел по лесу, а где его не было - кустарником или еще как.
Что было странно: за пару часов ходьбы мне не попалось ни одного советского солдата, зато постоянно слышалась оружейно-пулеметная стрельба. Не успел я подумать об этом, как в просвете между деревьями заметил какую-то темную массу. Сняв с плеча мосинку, взял ее на изготовку и медленно, стараясь не шуметь, направился в ту сторону.
На краю дороги, уткнувшись капотом в дерево, стояла такая знакомая по фильмам полуторка. Внимательно осмотревшись и убедившись, что все тихо и вроде никого рядом нет, я осторожно, хоронясь, вышел к машине и, поглядывая в разные стороны, подошел к распахнутой дверце и заглянул внутрь.
Кабина была пуста, но потеки крови и пулевые пробоины - как в лобовом стекле, так и в дверце - наводили на нехорошие мысли. Осмотрев почти пустой кузов, где, кроме перевязанных бечевкой пачек газет, ничего не было, я внимательно огляделся.
Те, кто расстрелял машину и убил водителя с пассажиром, не могли уволочь их далеко. Поэтому, пробежавшись по кустам, я быстро обнаружил трупы. Зачем их вообще спрятали, если машина осталась на виду? Странно.
Присыпанные прошлогодней листвой в глубине леса, на расстоянии десятка метров лежали красноармеец, по-видимому водитель, и капитан со звездами на рукавах.
"Старший политрук и красноармеец. Хм, документов нет, как и оружия. Немцы? Поляки? Непонятно!" - думал я, стоя над телами.
Канонада не стихала, как и рев авиационных двигателей над головой, - война шла в полном ее понимании.
Вздохнув, я снова присыпал тела листвой и, поправив берданку, которая постоянно сползала, вернулся к машине, выдернул пару газет и отправился дальше - нужно искать наших, прибиться к какой-нибудь части.
Еще через час я услышал надрывный плач. Остановившись, настороженно прислушался, пытаясь определить, послышалось мне или нет. Шелестевшая от ветра трава и шум пролетающей на километровой высоте группы очередных немецких бомбардировщиков никак не давали понять, где плачут. Сделав десять шагов вперед, я понял что звук приближается. Дальше шел уже осторожней. Сперва послышался запах гари, а потом уже показалась опушка. Звук шел оттуда.
Стволом винтовки я чуть опустил ветку куста и всмотрелся в просвет. Лес заканчивался на краю неглубокой, широкой - метров в сто - ложбины, по которой между кустами вилась полевая дорога. Так вот, на этой дороге стояла точно такая же полуторка, что я видел ранее, и изрядно дымила мотором. Рядом с ней стоял на коленях парень в форме и надрывался в плаче.
"Вот дает! Его метров за сто слышно!" - невольно покачал я головой. Затем, прикинув примерный маршрут до машины, немного сдал назад и пошел в обход. Идти напрямую у меня не было никакого желания. Подойдя поближе, осмотрелся: из кабины свешивалась чья-то рука, с которой капала кровь.
Еще раз оглядевшись, я вышел из кустов и подошел к парню.
- Чего надрываешься?
Испуганно вскинув голову, он схватил валяющуюся под ногами винтовку и навел ее на меня. Смотреть на широкое дуло было неприятно, но я не испугался: вояка не закрыл затвор и было прекрасно видно, что оружие без патронов.
Как только боец перестал стенать, стал слышен хрип из кабины.
- Там что, раненый? - не понял я.
- Р-раненый, - судорожно вздохнув, кивнул парень.
- А ну смирно!!! Ты в каком виде, боец? А ну приведи себя в порядок! - рявкнул я.
Паренька нужно было привести в чувство. Для таких людей главное, чтобы рядом был уверенный в себе человек, и они горы свернут, только прикажи. Так что я знал, как себя вести с подобным типом людей. Приходилось встречаться.
Сделав несколько быстрых шагов, я заглянул в кабину, пока парень застегивал верхние пуговицы гимнастерки, приводя лицо в порядок с помощью уже мокрой пилотки. Видимо, сильно его травмировал первый день войны, раз он подчинился непонятно кому в гражданской одежде.
В кабине лежал водитель и хрипел пробитыми легкими. Рядом сполз на пол убитый лейтенант-артиллерист. У обоих намека на перевязку даже не было.
- Твою ж мать! - зло сказал я, поняв, что водителю остались минуты. Вздохи раненого становились все короче и короче. Пытаться помочь даже не стоило думать, человек умирал.
- Патроны есть? - не оборачиваясь спросил я.
- Нет, товарищ…
- Сержант, - буркнул я, ища в кармане патроны от мосинки. Найдя, отсчитал ровно десять штук и, отдав их парню, сказал, пока он неловко заряжал винтовку:
- Вон бугор, займи позицию, что не так - сразу сообщай.
Как только топот сапог стих, я повернулся к раненому. Вдруг он открыл глаза и посмотрел на меня совершенно осмысленным взглядом, ничего кроме океана боли я там не увидел.
- Все хорошо, сейчас врачи прибудут и вылечат, потерпи, папаша, - успокаивал я сорокалетнего на вид ефрейтора.
Водителю оставались минуты, и я посчитал, что рядом с ним кто-то должен быть.
- Ха-ррма-ннн… - прохрипел он.
- Что? Карман? - переспросил я.
Водитель подтверждающе опустил ресницы.
Пачкая пальцы кровью, я расстегнул клапан кармана и достал портсигар. Ефрейтор смотрел, как я открываю его. Внутри вместо папирос было несколько писем.
- А, написать родным?
Водитель опять опустил ресницы.
- Хорошо, я напишу, что вы погибли геройской смертью, - сказал я, убирая портсигар в планшет. Нужно было поддержать умирающего.
Но похоже, в последние действия ефрейтор вложил остаток сил, поскольку, стоило мне поднять глаза, как, захрипев, он дернулся и замер с открытыми глазами. Пачкая его загорелую шею кровью, я пощупал пульс - его не было.
- Блин, а! Что же это такое?! - взвыл я.
Опять рядом со мной умирал человек…
Постояв несколько секунд, я занялся осмотром машины. Бойцы, кроме парня, были артиллеристами, соответственно ничего, кроме снарядов, в кузове не обнаружилось. Только одинокая каска лежала на одном из ящиков.
А вот в кабине в специальном зажиме находился карабин. Сняв с ефрейтора ремень, я осмотрел подсумки и переложил патроны себе, их оказалось двадцать штук. Обыскав погибших, забрал у обоих документы, заодно став обладателем еще одного нагана и великолепного бинокля, затем направился к бойцу, не придумавшему ничего лучше, чем взобраться наверх бугра и активно крутить головой, а что его видно с любой стороны, явно не сообразил.
Отойдя метров пятьдесят от грузовика, заметил активные махания парня. Поняв, что он имеет в виду, я жестами показал, чтобы он спрятался. Почти сразу сквозь постоянный шум близких и дальних перестрелок донесся шум моторов - похоже, сюда ехали немецкие мотоциклисты.
Свистнув, чтобы привлечь внимание бойца, я взмахом руки подозвал его, а когда он быстро спустился, скомандовал:
- Валим отсюда, пока нас не обнаружили!
Шум двигателей стих около полуторки - видимо, немцы осматривали ее.
- Стой тут, вещи сторожи, - приказал я тяжело дышащему бойцу, а сам, подхватив бинокль, вскарабкался на вершину, старательно прикрываясь ветками.
Я не ошибся, у грузовика стояли два мотоцикла и пять немцев, осматривающих полуторку.
"Пятеро. Хм, шанс? Вряд ли, никакой уверенности у меня нет. Это точно. Но просто так уходить не стоит, пальнуть и валить! - решил я, продолжая разглядывать гитлеровцев. - Эх, сюда бы калаш! - мелькнула мысль. - Троих бы снял, так удачно кучкой стоят. Пулеметчик вроде не страшен - вон как развалился и ногу взгромоздил на борт коляски. К стрельбе не готов и стрелять-то ему неудобно - пулемет вдоль дороги смотрит, ему и не повернуть в нашу сторону. Тот, что за рулем переднего мотоцикла, закурил, сюда не смотрит, автомат не видно, может, в коляске лежит? У одного из троицы за спиной винтовка, у других не видать. Один точно пулеметчик первого мотоцикла. Будем считать, что у третьего автомат. А что это они так расслаблены, даже по сторонам не смотрят? Такой грех оставлять безнаказанным нельзя. Сколько выстрелов успею сделать? Один точно, второй наверняка, третий сомнительно! А парень стрелять умеет?"
Оторвавшись от бинокля, я с сомнением посмотрел на бойца, который стоял внизу и испуганно крутил головой.
"Вряд ли, этот олух с пустым патронником в меня целился. А может, расстрелял магазин, затвор-то был открыт? Хм, с ненадежным напарником как-то нет уверенности в правильном исходе боя… Стоп! Это же разведка или дозор! У немецких жандармов вроде бляхи здоровенные были, а тут не видать. А всего-то метров шестьдесят. Надо бы вдарить. Уж больно вольготно себя ведут. А вдруг это дозор, и сейчас сюда сотня таких же подвалит? А если разик стрельнуть, и ходу? Если стрельну, отвалить успеем? Лес - вот он, за спиной, можно сказать, ногами уже в нем. Враг внизу, мы прижались, нас и не видно будет. А чуток отползти - так окажемся в мертвой зоне. Кто для нас самый главный и кто самый опасный? Или, может, мотоцикл подбить?"
Подозвав парня взмахом руки, я спросил:
- Боец, как тебя зовут?
- Виктор, товарищ сержант.
- Витек, ты как стреляешь?
Парень замялся:
- Ну… попадаю иногда в мишень.
- Ясно. Сделаем так. Заряди свой винт. Займешь позицию правее метров на двадцать и лежишь не высовываясь. Как я выстрелю, немцы попрячутся и станут нас высматривать, ты не целясь стреляешь в их сторону. Главное, чтобы тебя не заметили. Пусть только услышат. Выстрелил и сразу ползи в лес. Быстро. Не поднимая головы - немцы сразу начнут поливать по тебе огнем. Могут попытаться и к нам рвануть. А я еще раз стрельну - и за тобой. Что понял?
- Отползти дальше на двадцать метров, выстрелить после вас и уползать в лес, - монотонно повторил он, явно запоминая.
- Главное - выше голов стреляй, не надо целиться. Понял?
- Понял, выше голов, - как болванчик, кивнул он.
С сомнением посмотрев на бойца этого малахольного, я сказал:
- Давай, дуй ползком.
Пока Витя занимал отвлекающую позицию, я проверил берданку и мосинку, приложился по выбранным мишеням.
Пулеметчик все так же прохлаждался, развалившись в коляске. Троица пошарила в кузове и снова скучилась возле кабины.
"Что там Витек?" - Я взял берданку. Ага, дополз, выставил ствол.
- Ну, с богом! - Самый высокий из троицы попал в прицел, я потянул спуск.
Раздался выстрел, немцы попадали, я взял мосинку. Бахнуло справа, и тут же затарахтел пулемет.
- Мать! Мать! Мать его… Ах ты гад! - Пули хлестанули по кустам и деревьям, я от неожиданности боднул мордой землю.
"Расслаблявшийся" пулеметчик в одно мгновение вывалился из коляски и содрал с нее пулемет. Разворачивать мотоцикл ему не потребовалось. Один из троицы плюхнулся пузом на заднее сиденье мотоцикла и тоже тянулся к пулемету.
Водила уже стронул машину с места. Сейчас отъедут чуть в сторону и зайдут сбоку.
Мне сразу стало очень неуютно.
- Ну его на… как говорится, не будем жадничать.
И откуда резвость взялась? Не успел задуматься, уже пролетел десяток метров, нызенько-нызенько, как крокодил из анекдота.
- Витек, бежим, ходу, им до склона секунд пятнадцать надо! Ноги, ноги!
Уже на ходу начал соображать, какой у меня в руках ствол.
Оказалось - оба. В каждой руке. Второй выстрел сделать не удалось, поразил ли первую мишень - неизвестно. Гансы сейчас влезут наверх и прочешут лесок. Карабин висит на плече.
Блестящая реализация плана!..
Твою мать…
- Ну, давай знакомиться. Вячеслав Суворов, - протянул я руку, когда мы, запаленно дыша, остановились у кромки воды переходящего в болото озера.
- Красноармеец Васечкин.
- Ну что ж, будем знакомы. Есть хочешь?
- Нет, как-то не до того… - начал было он. Видимо, стресс отбил у парня аппетит, но я перебил:
- …того-того. Ты пойми, ты - боец Красной Армии. Если не поешь, потеряешь силы, так какой из тебя воин? С немцами нам пока не потягаться, они нас банально большим количеством задавят, так что в следующий раз встретимся. Давай отойдем подальше и пообедаем, я, кстати, тоже есть хочу.
- А раненый? - вдруг вспомнил Виктор.
- Умер он. Можно не возвращаться, я все забрал, и документы, и оружие. Кстати, твоя каска?
- Да, моя.
- На забирай, я ее, блин, полкилометра на себе волок. И вот еще, берданку тоже. Неча тебе налегке ходить.
Не успели мы пройти метров двести, обходя болото, как послышался шум боя где-то рядом. Причем были там в основном пушки да пулеметы. Я еще не различал на звук, так что мы встали и, определившись, направились немного в другую сторону.
- А почему мы туда не пошли? - тревожно прислушиваясь, спросил Виктор. Бой, так внезапно начавшийся, также быстро стих.
- Стреляют, - лаконично ответил я. Глубокий овраг с болотистым дном показался мне тем, что надо, для бивуака. Кто нас будет искать в болоте?
С сомнением посмотрев на мой выбор, Виктор все же двинулся следом.
С аппетитом жуя бутерброд, парень с интересом крутил в руках берданку, разглядывая ее.
- Откуда они у вас, товарищ сержант? - спросил он, кивая на оба винтаря.
- Так, я тебя немного поправлю: Сержант - это не звание, а моя кличка среди сверстников, так что я никакой не сержант.
- Но так командуете!!! - не понял он.
- У меня отец - полковник авиации, что ты хочешь?.. Ладно, давай я расскажу тебе свою историю, а ты свою, как здесь оказался.
Быстро и довольно сжато я объяснил, что приехал к своей подруге, отец которой служил в приграничном районе, но попал в руки поляков и…
- Вот гады! Прямо вилами?!
- Да, почти насквозь.
Выругавшись, Виктор продолжил слушать, пока я не закончил нашей с ним встречей.
- И куда мы теперь?
- К своим, конечно, - ответил я, пожимая плечами.
- Стреляют вокруг, - напомнил боец.
- Пройдем… Ты лучше объясни мне, как ты тут оказался, да еще вместе с артиллеристами?
Оказалось, Виктор был из комендантского взвода города Лида. Он только сменился с поста, где охранял склады, как по приказу взводного на сопровождение колонны с боезапасом были выделены люди. Так Виктор еще с десятком комендачей и попал в сопровождение автоколонны. Это и объясняло, почему у него было так мало патронов. Оказалось, на караул выдают только пять штук, а для сопровождения он дополнительный получить не успел, его перехватили на пути в казарму. Короче, обычное раздолбайство. Дальше было просто. Виктор ехал в кузове третьей машины, сидя на снарядных ящиках, как вдруг зачихал и заглох мотор. Водитель только починил полуторку и рванул догонять остальных, как по ним был дан залп из кустов.
- …я еще думаю, что это машина так странно дергается. Сам стреляю-стреляю, и пули в ответ по бортам барабанят. Вот доехали мы до… - рассказывал он, морщась от воспоминаний.
Когда Виктор спрыгнул с кузова, ошалело мотая головой, подошел к дверце и открыл ее, то увидел кровавое зрелище. Что делать, он не знал, его пока не учили этому, так как призвали всего два месяца назад, потому-то он упал и завыл. Стресс у пацана был тот еще. Да и я не знаю, как бы повел себя в подобной ситуации - разница в возрасте у нас с ним была всего в год. Этот крик души я и услышал, особенно его окончание.
- Понятно. Надо же, это сколько раненый водитель вел машину, пока вы в кусты не въехали? Километр? М-да, силен. Ладно, нечего рассиживаться. Собираемся и топаем дальше, - сказал я, убирая продукты в изрядно похудевший вещмешок. Достав остатки патронов к мосинке и выщелкнув еще из винтовки, отдал их Виктору со словами:
- Держи. Моя вся изношена, так что мы притопим ее в бочажке, а вот берданку пока оставим, может, еще пригодится.
Убрав кобуру с наганом лейтенанта в вещмешок, к нагану Янека, я поправил на боку кобуру с ТТ летчика и сказал, оттянув затвор карабина и проверяя, заряжен ли он:
- Ну что? Пошли!
Шли медленно, осторожно, постоянно хоронясь от всякого шума. Судя по всему, мы стали удаляться от места основного прорыва немецких дивизий, так как то и дело долетавшие звуки стрельбы уже не были такими интенсивными.
- Гарью пахнет, - тихо сказал Виктор, принюхиваясь.
Я быстро отучил его шуметь на весь лес, так что общались мы в основном только шепотом.
- Да? - тоже принюхиваясь, задумчиво спросил я.
Поправив каску на голове, Виктор добавил:
- Горелой резиной пахнет. И еще чем-то.
- Давай осторожно посмотрим, может, что пригодится?
Через двести метров мы вышли на большую поляну, где, по-видимому, размещался один из приграничных аэродромов.
- Немцы! - почти сразу же заметил Виктор грузовик и суетящихся возле него гитлеровцев.
- Угу, вижу. Их, похоже, тот поврежденный МиГ заинтересовал, - сказал я, разглядев в бинокль, что солдаты осматривают и фотографируют севшую на пузо подбитую машину.
Аэродрома фактически не было, многочисленные воронки, усеявшие взлетную полосу и стоянки с остовами самолетов, ясно давали понять, что по этому полку авиаудар был нанесен одним из первых. Судя по более чем пяти десяткам сгоревших остовов машин, это был полк, вооруженный новейшими на тот момент истребителями МиГ-1. Достав карту из планшета, я посмотрел, где нахожусь. Эта поляна располагалась в двадцати километрах от границы.
- Вить, видишь постройки вон с той стороны? - спросил я, убирая карту.
- Да, вижу.
- Нужно нам подобраться к ним. Хочу переодеться, а там, судя по всему, и жилые постройки, и вроде склад. Обойдем по лесу и там как раз выйдем, немцы нас не увидят.
- Хорошо, - кивнул Виктор.
Через разбитые окна, что выходили на лес, мы попали в пустое здание штаба. Похоже, немцы бегло осмотрели его, продвигаясь дальше. Шелестя бумагами, раскиданными по полу, я оглядел помещения, но ничего интересного, кроме пилотки с голубым кантом, не нашел.
Виктор, который замер у окна и тихонечко посматривал за немцами, обернувшись, сказал:
- Они уезжают.
И действительно, попрыгав в грузовик, "гансы" уехали.
- Давай осмотримся тут, - предложил я, надеясь, что хоть один из самолетов можно найти целым. Однако поиски так и не увенчались успехом, кроме Р-5, который кто-то загнал в кусты, я ничего не нашел. Но и разведчик тоже не был работоспособным, это было хорошо видно по простреленному двигателю.
Зайдя в последнее строение, я обнаружил, что там находится склад с вещевым имуществом.
- Оба-на! То, что доктор прописал! - воскликнул я, увидев это великолепие.
Я немедленно избавился от трофейной польской одежды, вызвав удивленный возглас Виктора, стоявшего у входа и наблюдавшего за аэродромом:
- Ты что, спортсмен? - спросил он у меня.