Сборник рассказов, отобранных жюри литературного конкурса короткого рассказа "СССР-2061"
В 2061 году Советский Союз завершил первую стадию терраформирования Марса. Понемногу обживается Пояс астероидов. Активных боевых действий в 2061-м СССР не ведёт ни на Земле, ни в космосе. Предшествующие годы нами не детализованы: для нас с нашими читателями не слишком важно, существовал ли Союз непрерывно с 1922 года, или был воссоздан в каком-нибудь условном 2022. Не так важно, идёт ли действие на марсианской базе или дома на Земле. Важно другое: будущее должно быть таким, чтобы до него хотелось дожить.
Старые проблемы нашей страны вроде бюрократизма или неверия в свои силы, в основном, преодолены. На смену им, впрочем, пришло много новых вызовов. Внешних и внутренних, земных и космических, подчас - поистине титанического масштаба.
2061-й год - это не тюнинг 1961-го. Это даже не апгрейд современности. Это тяжёлое, но чертовски интересное время. А Советский Союз 2061-го - это не просто СССР образца 1961-го с ЯРДами и нейропроцессорами. Это уже совсем другая страна, красивая и притягательная. Она - ваша.
Содержание:
Сборник рассказов, отобранных на литературный конкурс короткого рассказа "СССР-2061" - Первая серия рассказов 1
Забазнов Алексей - 001: Маленькие шаги людей 1
Евсеев Станислав - 002: Техника безопасности 2
Парамонов Антон Владимирович - 014: Ночная смена, или рутина на "Терра-Феррариум" 3
Сапожников Владимир - 017: Посылка от пятой команды 3
Квотчер Марамак - 018: Красный пух 4
Огнев Евгений - 020: Одна речь 7
Белоусов Валерий Иванович - 021: Рацуха 8
Беляков Сергей - 023: Прощание 10
Назинов Пётр - 026: Красный - значит кровь 11
Strejndzher - 029: Панцирные псы 13
Сборник рассказов, отобранных на литературный конкурс короткого рассказа "СССР-2061"
Первая серия рассказов
Забазнов Алексей
001: Маленькие шаги людей
Его мечтой было увидеть Марс зелёным.
Р. Брэдбери, "Зелёное утро".
2061: Митя
Семён Семёныч почувствовал желание узнать время. Организм не обманул: наступил час работы в гравизале. От подъёма до отбоя каждый вахтовик был обязан четырежды пройти, хочешь или не хочешь, центрифугу, магнитный костюм и тренажёры. Когда подходило время занятий, организм готовился ныть и протестовать. Когда же тело не дождалось неизбежной каторги, заподозрило подвох и стало требовать восстановить привычный ритм. Но гравизал остался на минус первом уровне, а сейчас вся база спустилась на минус пятый, чтобы не пострадать в случае небольшой ошибки.
Если бы ошибка оказалась больше критической, не спас бы и минус пятый уровень, но Митя не мог подвести. В последние минуты операции он уже не держал руки возле рычагов внешного управления, а доверился собственной программе без остатка. В углу монитора большие цифры показывали обратный отсчёт. Когда счётчик дошёл до нуля, протянулась длинная напряжённая секунда, затем сейсмографы бешено замахали зелёными линиями, а базу затрясло.
- Однако… - пробормотал кто-то.
Тряска стала успокаиваться, и компьютер произнёс фактический результат:
- Один, восемьдесят шесть.
Митя устало улыбнулся, и на него налетела уже человеческая буря:
- Молодчина!!
- Снайпер!
- В яблочко!
- Это же надо, - хлопал Семён Семёныч счастливого Митю по плечу, - ровно 1-86!
Сейсмографы снова занервничали, и снова по стенам и полу пробежала дрожь. Ещё в течение четверти часа наблюдались сильные афтершоки, после чего наступило стабильное затишье. Компьютер уменьшил оценку рисков и сообщил:
- Разрешается подъём на минус первый уровень при условии состояния скафандров в дежурной готовности.
Дверь лифта сменила освещение с красного на жёлтый. Вахтовики подошли к ней, сканер придирчиво проверил, на всех ли надеты скафандры, готовые к моментальной герметизации, и милостиво распахнул створки.
Когда начался подъём, Митя вдруг сказал:
- На самом деле жаль, что мы его больше не увидим.
- Увидим, - пообещал Семён Семёныч. - На экскурсию поедем.
Затем помолчал и признался:
- Вообще-то, мне тоже жаль. Я на него специально посмотрел в последний раз.
- И я, - сказал кто-то.
- И я, и я… - говорили другие.
- Вот и я тоже, - задумчиво добавил Митя.
На минус первом уровне мониторы передавали вид с поверхности: звёздное небо, которому вскоре предстояло затянуться пылью, и между звёзд - одинокий Деймос.
Фобос, обречённый на неизбежное падение из-за низкой орбиты, больше не висел дамокловым мечом над будущими марсианскими базами. При помощи шести корректировочных двигателей Митина программа свела его вниз, и древний спутник упал на планету в координате 1-86.
2062: Патимат
"Черток-6" примарсился на плато, и лентоход поехал к кораблю за очередной порцией продуктов и, конечно, груза N1. По трапу "Чертока" спустился капитан, он же единственный человек на борту; лентоход подъехал, остановился, грузоботы скатились с площадки управления, а из герметичного отсека вылез Семён Семёнович.
Капитан подал руку для пожатия:
- Здравствуйте, Семён Семёнович!
- Здравствуйте, Патимат Николаевна, - протянул руку начальник базы.
Грузоботы засветились фиолетовыми диодами сети: старший, тот, что вёл машину, взял на себя функции робухгалтера. На "Чертоке" робухгалтера не было из-за ограничения по объёму, поэтому за него выступил сам искусственный интеллект корабля. Грузоботы перевозили присланное на лентоход, и старший записывал поступление, а корабль наоборот - списывал с баланса.
- Привезли ананасы, - сообщила Патимат.
- Отлично, - кивнул Семён Семёныч.
- Пять ящиков наших, один - канадских, - продолжала прекрасная гостья.
- Канадских? - переспросил хозяин.
- Ну да. Всё-таки, по праздникам фрукты на столе должны быть круглыми, как вы считаете?
- Согласен. А что с грузом номер 1?
- Пять триста. И, Семён Семёныч… Можно один контейнер мне лично?
- Конечно, - кивнул Семён Семёныч, - ведь это уже традиция.
После чего громко произнёс:
- Робухгалтер Марс - груз номер 1 - пять, двести девяносто девять.
Грузоботы послушно вынесли все серые шестиугольные ящички, кроме одного, который забрала Патимат и сказала в свою очередь:
- Робухгалтер Черток - груз номер 1 - один для капитана.
Грузоботы терпеливо ждали на площадке управления. Семён Семёнович снова громко позвал:
- Кобра-3, кобра-4, сюда.
Две серебристые "кобры" соскочили с лентохода и подъехали к людям.
- Спасибо, - поблагодарила Патимат, - но тут ведь, кажется, недалеко? Можно пешком?
- Понимаю, - улыбнулся Семён Семёныч. - Недалеко, но я, всё-таки, поеду, а контейнер давайте на багажник.
…"Кобра" с начальником базы плавно поднималась на холм, а Патимат бежала рядом размашистыми шагами и наслаждалась ощущением грунта через подошвы, хотя к вершине и запыхалась. Наверху она увидела чёрное Поле.
Оно начиналось резкой границей не так далеко от плато. После того, как упавший Фобос поднял тучу пыли и на несколько месяцев закрыл для поверхности солнечный свет, люди решили компенсировать время "пыльной зимы" и начали покрывать Марс сажей. Неутомимые роботы, полосу за полосой, создавали Поле: тонкой лентой из шестиугольных контейнеров сыпали обычный порошковый углерод с Земли, который на Марсе был несказанно ценен. Сажа цепко улавливала каждый солнечный джоуль, а затем экономно отдавала его поверхности и атмосфере: пока ещё призрачной, но с каждым днём крепнущей.
Патимат открыла контейнер и широким жестом разбросала сажу на свободном месте между насыпанными ранее чёрными пятнами; затем сунула пятерню в остатки и чёрной перчаткой вывела на поверхности планеты подпись корабля: "Ch-6".
2063: Юрген
Имя вопреки домыслам глупых журналистов было вовсе ни при чём: "Юрген" это не "Юрий", хотя оба происходят от греческого "Георгия". Просто он умудрился защитить кандидатскую в 23 года. Это не являлось абсолютным рекордом - математики защищались и в 22, но ему, климатологу, пришлось провести много времени на практиках по метеостанциям всего земного шара; даже возле Антарктиды; а уж сколько станций он объехал внутри СССР - от родного Шварцвальда до далёкого Хоккайдо на востоке, этого он не смог бы вспомнить точно даже при большом старании.
В те январские дни, когда его ровесники отмечали "экватор" - экзамены на четвёртом курсе, разделяющие две половины семилетнего обучения, Юрген сидел перед диссертационым советом и знакомился с официальными оппонентами, которых представлял сам ректор:
- Unsere Kollegen, Professor Gennadi FitilЖw aus Leningrad und Professor Jaroslaw Kaschewarow aus AkademstДdtchen.
После часовой беседы два весёлых гостя из РСФСР объявили, что по русской традиции в случае успешной защиты оппоненты проставляются соискателю на банкет; и все пошли в кантину, где профессура заказала пиво, к великому смущению Юргена отнюдь не безалкогольное.
Именно молодой возраст климатолога со степенью послужил решающим фактором для заключения трёхлетнего контракта и для первенства на Церемонии.
Для подготовки к Церемонии он вёз большой объём груза N0.
При облёте Марса он увидел Фобократер с высоты, а после примарсения местный руководитель SemЖn SemЖnytsch сразу же повёз его вместе с грузом N0 туда, где когда-то упавший спутник пробил большую яму и позволил робурильщикам начать работы с более глубокого старта.
В день Церемонии десять вахтовиков и Юрген спустились на несколько сот метров к самому низу шахты. На дне переглянулись, SemЖn SemЖnytsch кивнул, и Юрген просто отстегнул и снял шлем. То, зачем его избрали на Земле, свершилось: он сделал первый вдох марсианского воздуха. Все напряжённо смотрели; когда же он улыбнулся, и показал им большой палец, стали со смехом отстёгивать свои шлемы.
Струйка породы осыпалась со стены, и все тут же повернулись к ней. Спустя мгновение осознали: их смутил непривычный шелест, которого они тут, на Марсе, никогда не слышали напрямую, без шлемофонов; а на базе, где они ходили без защиты, со стен ничего не сыпалось. Стали ловить другие звуки и услышали тихое шипение привезённого с Земли ксенона, он же груз N0, и местного кислорода.
Затем Юрген задрал голову и увидел кружок неба со звездой над входом в шахту. Через несколько часов газ рассеется, и людям ещё долго придётся носить скафандры на поверхности, пока не заработает реактор с выдачей ксенона. Но в эту минуту они стояли на Марсе, под звёздным небом, и вдыхали лёгкими воздух из малолетучего газа с 20-ю процентами кислорода.
2064: Семён Семёныч
Гравизал не может полностью заменить земную силу тяжести, поэтому настал час возвращения, не подлежащий обжалованию ни в каких медицинских инстанциях. После прилёта с Марса Семён Семёныч регулярно просматривал снимки поверхности, приходившие с группы спутников "Афобос", чтобы мысленно вернуться на любимые ландшафты.
В эту ночь карты Марса снова обновились, и на знакомом холме Семён Семёныч не увидел знакомых подписей. Увеличив картинку, он обнаружил, что знаки, написанные прилетавшими капитанами, стали терять цвет и чёткость.
Зрение оказалось в порядке.
Семён Семёныч почувствовал грустинку, которая исчезла всего через секунду после появления, а потом счастливо закрыл глаза и попытался представить, как оно там, на холме, где, наконец, появились роса и ветер.
8-11 января 2011 г.
Евсеев Станислав
002: Техника безопасности
- Держите, держите, улетит сейчас!
Пожилой, седенький землянин посмотрел с удивлением, но блокнот держал цепко. Три, два, один, пошла компенсация! Волна плотного теплого воздуха растрепала комнатную зелень, давно впрочем, привычную. Эти растения родились и всю жизнь росли под климатическим куполом, требовавшим ежечасного выравнивания давления - привыкли. Как и гид. Гость был редкий - историк. Почему, спросите? Во-первых, форма. Совсем немного профессий требует такого компактного, метр-восемьдесят тела. Космонавты крепче, инженеры изящнее. Социальные работники пытаются быть похожими сразу на всех. Историки старательно копируют предков своей эпохи. Значит, перед нами двадцатый-двадцать первый век во плоти, угу… А вот с писателями никогда не угадаешь. Но гость держал в руке блокнот - редкий, несерийный инструмент, рождаемый по особому заказу из живой разумной бумаги.
- Вы приехали писать книгу?
А еще гость носил очки. Видимо, мастер своего дела.
- Да. На шесть месяцев, я полагаю.
- Есть-пить хотите?
- Я хотел бы осмотреть город. А вы меня проведете.
Интересы у гостя были странные. Обычно прилетающие хотели сначала увидеть верфь, где усилиями сотни стран уже сорок лет строился и (еще тридцать лет будет) первый звездолет человечества. Потом - по своей специальности. Когда-то объявленный для Марса принцип выбора технических решений (Кое-где крайне спорно переведенный как "Tabula Rasa") соблюдался не строго, но посмотреть на границы прогресса хотели все.
Сначала гость осмотрел "Меч марсианина". Причудливо отполированный симметричный кусок кремня, в свое время вызвавший многолетние жаркие споры. Серьезные ученые в них не участвовали - на планете, где до сих пор не поймали даже живой бактерии, не могло быть примитивных культур. Несерьезные ученые участвовали с удовольствием до сих пор.
Допуск в технические помещения пришлось просить. Дали, конечно, и посмотрели с уважением: не иначе, специалист по канализации и вентиляции технологиями делиться прилетел… Тесные железные каморки, внешние переходы, куда без кислородной маски нельзя, давно не используемые скальные туннели с остатками старого сурового быта. Прочному, окованному сталью фонарику гость обрадовался, как ребенок и попросил оставить на память. "Дух времен" - сказал.
Еще гость пожелал увидеть место крушения. Не любое (хотя на вид они все совершенно одинаковые) а именно пилотируемой станции "Phoenix". Это было невозможно - и не потому, что станция упала в другом полушарии, а потому что боекомплект при падении влетел, намертво впаялся в окрестные скалы - дезактивация местности помогла слабо.
Согласившись удовлетворится осмотром с высоты, гость наконец дал себя разговорить.
- Вы военный историк? Или историк-техник?
- Я не совсем историк. Я, скорее, футурист. И да, историк тоже. Вам знакомо имя Жюля Верна?
Специальность у гостя оказалась действительно необычной. Оказывается, на свете еще остались по-настоящему неприятные профессии.
- Я слышал, был такой жанр: "Альтернативная история".
- Да, был. Сейчас, к сожалению, в нашей стране его практически нет, или скорее к счастью. Действительно, некоторое отношение ко мне это имеет. Казусы Тома Клэнси и Ильи Эренбурга даже вошли в наши учебники. Но в нем писали современники, в крайнем случае отстоящие от своих произведений на десять-двадцать лет. Мы же оперируем более дальними прогнозами, фантастикой.
- Смотрите: гость показал блокнот. Клетки бумаги пигментировались, сплели из себя сложный фрактальный узор, напоминающий трехмерную звездную карту. Из подписей молодой человек разобрал странное слово "Киберпанк" и еще более странное "Постапокалипсис".
- Это фантастическая литература XIX–XXI веков. Глобальная карта, так сказать. Рабочая версия ее имеет около тридцати измерений и не столь эффектна. Чтобы только понять ее мы десяток лет мучаем студентов различными математиками. Теперь смотрите!
Толстая красная линия прочертила немного ломаную, но вполне различимую расходящуюся спираль.
- Это "золотая дорога". Очень упрощенно говоря, это предсказания, которые оказались достаточно близки к действительности. Коррекция допусков по времени, смысловое пространство, созданное специально чтобы увидеть эту картину были настоящим научным подвигом. Не обошлось и без жертв. Да-да, профессия альтернативного историка опасна.
Наша работа - практический ее смысл - заключается в том, чтобы научиться определять, какие из, казалось бы, одинаково странных, интуитивных предположений дадут наиболее точный прогноз. Ведь жанр фантастики сейчас процветает, как никогда! Расширение спирали показывает это наглядно. А очевидное соответствие научным фактам позволяет отсеять лишь самые грубые ошибки. Дальше перед нами восхитительная неизвестность.
Место крушения - горное плато сохранило не так уж много следов. Молодая, острая щебенка, разбежавшиеся от страшного удара трещины. Когда датчик радиации тревожно замигал, они повернули назад.
По дороге историк превратил блокнот в древнюю книгу со странно одетым и по-видимому, вооруженным космонавтом на обложке и читал ее, мысленно делая отметки. По большей части цифровые - они тут же проявлялись на полях. Немного словесных - "массовое убийство" "элементы порнократии" "вымышленные военные технологии" "феодализм" - знаки древних страхов и ненависти.
Под куполом землянину стало плохо. Гид, ведомый ужасной мыслью о том, что отравил гостя радиацией, навестил его в госпитале.
- Ваше тело настолько достоверно, что нет защиты от радиации? Моя вина безмерна, я…
- Нет. Более того, в нем тикают "часы смерти" - старость, которую вы видите, настоящая. Успокойтесь, я сделал это все нарочно. Чтобы помнить.
- По-моему, вы романтик наихудшего сорта - обиделся шокированный гид.
- Я делаю это, чтобы не стать романтиком. Как вы точно выразились, наихудшего сорта. Лучевая болезнь, а еще шрам, видите здесь? Это от штык-ножа. А эти от пуль. Имплантант в черепе показать не могу, но он есть. Это техника безопасности при работе с древним злом. Чтобы оно не поразило наш разум, мы калечим свое тело, оставляя физиологическую память - как не должно быть.
Молодая, ошибочно-хрупкая медсестра вежливо, но неуклонно выставила его вон. Судя по табличке, медсестра была изготовлена в Осаке в 2060. В автоматическом госпитале осталось лежать сморщенное древнее зло. Гид бездумно листал увядающие страницы блокнота - нежный биоинструмент не пережил радиационного удара. Он ушел, оставив мертвый блокнот на перилах прогулочной террасы.
Три, Два, Один, компенсация! Налетел теплый ветер, унес прочь злые слова.