- Я тоже могу привести пример, - добавил Холмс. - "Les femmes ne connaissent pas toute leur coquetterie". Кстати, теперь я понял, почему кайзер смотрел на фройляйн Клозе и глупо улыбался.
- Неужели в книге Штольца описан эпизод с корсетом? - недоверчиво спросил я.
- Этого мне неизвестно. Кстати говоря, Genosse Штольц привёл занимательный пример из литературы. Его отец был знаком с русским писателем Достоевским, который когда-то жил в Баден-Бадене. Поэтому Штольц читал книги этого писателя. В одной из них содержится фраза "красота спасёт мир". Случаи с электромагнитом из корсета и подписанием капитуляции соответствуют этой фразе. Красота Агнесс спасла нас, а мы спасли мир от германского империализма. Честно говоря, в случае с подписанием капитуляции заслуга не только у Агнесс Клозе. Штольц не знал о моём плане напугать кайзера самолётом Лилиенталя. Самолёт мог совершить ровно то же самое. Правда, здесь содержится элемент принуждения. Но как бы то ни было, мы добились своей цели, думая о средствах.
- Мы должны быть благодарны Агнесс Клозе, - заметил Холмс.
- За что?
- Она зарабатывала деньги профессией медсестры. Но ведь известно, что многие женщины, впав в нужду, зарабатывают постыдным, более простым и наиболее древним способом. Фройляйн Клозе при её красоте не пошла по такому сомнительному пути.
- С этим явлением в Германии тоже покончено.
- Я, кажется, упомянул, что догадывался об их отношениях. Когда импозантный Ватсон разговаривал с юной леди, мне показалось, что Штольц смотрит на неё с ревностью. Вы рассказали всё, что хотели?
- Осталось лишь две вещи. Штольц объяснил, почему вам трудно было догадаться об их отношениях по поведению. Штольц стеснялся общаться с девушкой в нашем присутствии. Вуаль из медицинского бинта. В противном случае во время нахождения на улице Агнесс понравилась бы кому-нибудь ещё, а Штольц не хотел, чтобы у Агнесс появились ещё какие-нибудь поклонники. Правда, братья Шварц ухитрялись фотографировать её, когда вуаль была поднята. Вы обнаружили в таблице элемент вильгельмий, не так ли? Теперь он снова называется германием.
- Теперь мы вправе подвести итоги. Несмотря на отдельные неудачи, мировых войн и большинства гражданских войн не было, Польша и другие бывшие владения освобождены, военные союзы не нужны, евреи спасены, женщины стали вести себя как мужчины, Августа Виктория смогла посетить Лувр, а фройляйн Клозе перестала нарушать статистику посещаемости клиники. А что же мы? Вполне аналогичная ситуация сложилась после погони за сокровищами Джонатана Смолла. Жена досталась Ватсону, а вся слава досталась инспектору Джонсу. Теперь же и то и другое досталось Штольцу, а мы остались в безвестности.
- Мне кое-что неясно, - заметил я, удивившись, как не подумал об этом раньше. - Если Штольц дважды смог бежать с барышней на руках, то он мог бегать и с почтальонской сумкой. Очевидно, что он мог обойтись без автомобиля.
- Ватсон, вы же врач. - Исаев задумался. - Извините. Я понял, что у вас в девятнадцатом веке не было этого термина.
- Какого термина?
- Современные учёные ввели понятие "общий адаптационный синдром". Он происходит, когда человек оказывается в экстренной ситуации, тогда его организм мобилизует все силы. Отсюда и героический поступок Штольца. Я не физиолог и не могу объяснить подробнее.
- Скорее галантный поступок, - ответил Холмс.
- Я слышу шаги, - заметил я. - Боюсь, сюда идёт директор музея.
- Вы правы. Что он скажет, увидев нас здесь? Нам непросто будет объяснить своё вторжение.
Шаги слышались всё громче. В гостиную вошла высокая пожилая дама, показавшаяся нам знакомой. Широкополая шляпа покрывала поседевшие волосы, тёмные очки скрывали глаза, но лицо сохраняло остатки былой красоты. У меня отличная память на лица, и личность этой женщины не оставляла для меня сомнений.
Женщина всплеснула руками, увидев нас.
- Вы оказались здесь в тот самый день, когда и должны были. Подумать только! Вы в последний раз видели меня совсем недавно, я же в последний раз видела вас сорок шесть лет назад!
- Фрау Штольц, вы ли это? - поразился Холмс.
- Да, это я встречаю вас в вашем бывшем доме.
- Вы решили встретить нас здесь, фрау Штольц?
- Да, я прибыла сюда на Машине времени, использовав её для перемещения из Берлина в Лондон. Ведь Штольц рассказал мне о том, в какую дату вы отправились. У меня было достаточно времени до вашего прибытия, чтобы обустроить вас на третьем этаже музея Шерлока Холмса. Вы будете ночевать в спальнях Холмса и Ватсона. Я сплю в спальне миссис Хадсон. Никто в Лондоне не знает, что я живу здесь.
- К чему такая секретность?
- Такая секретность нужна по той простой причине, что я стала принадлежать к вражеской стране. К вам, Исаев, это тоже относится.
- Что вы хотите этим сказать?
- Немцы подслушали радиопереговоры англичан, которые, как выяснилось, собираются вероломно напасть на Советский Союз и Германию. Когда я тайком от ваших соотечественников прибыла сюда, Лондон оказался завешан националистическими и джингоистскими лозунгами.
- Я начинаю понимать, кто виноват! - наконец ответил Исаев, сжав кулаки.
- И кто же? - спросил Холмс.
- Виноват Уинстон Черчилль, чтоб он подавился своей сигарой! И это мы, мы проложили ему дорогу!
- О чём вы говорите? Как мы могли проложить ему дорогу?
- В той истории Черчилль был союзником Сталина лишь по той причине, что они совместно воевали против Германии. В другой ситуации Черчилль никак не мог быть союзником России. Теперь же, когда мы предотвратили мировые войны, эта другая ситуация наступила.
- Не хотите ли вы сказать, что предотвратив две мировые войны, мы вызвали другую мировую войну?
- Именно это я и хочу сказать. Теперь нападению должны подвергнуться не только Россия, но ещё и Германия. Правда, ещё неизвестно, будет ли война мировой.
- Но что ещё появилось в двадцатом веке? - спросил я фрау Штольц.
- Телевидение. Изображение и звук передаются через радиоволны на экран электронной трубки. Телевидение имеет то же значение для передачи информации публике, что и телефонная связь для разговора. Благодаря нему в вашей стране даже появилась традиция рождественского обращения главы государства к народу. Зрители видят короля на экранах телевизоров. К сожалению, ваш нынешний король Георг Шестой лишён такой возможности. Дело в том, что он страдает сильным заиканием, обычно проявляющимся во время выступления перед публикой. В настоящее время он проходит курс лечения у австралийского логопеда Лайонела Лога.
- Мы искренне сочувствуем королю, - сказал я.
- Теперь мы хотели бы пройтись по улицам Лондона, - заметил Холмс. - Как у вас одеваются?
- Я приготовила одежду, - с достоинством ответила фрау Штольц. Она поднялась в бывшую спальню миссис Хадсон и вернулась с охапкой одежды. - Нынешняя одежда шире, чем в ваше время. Галстуки у нас тоже широкие, и теперь популярны геометрические узоры на них. Шляпа называется "федора". Видите вмятины на тулье? Джентльмен должен снимать федору перед дамой, поместив пальцы во вмятины. Встречаются канотье, а англичане по-прежнему носят котелки. Цилиндры носят только в официальных случаях.
- Я, как писатель, хотел бы узнать, чем у вас пишут, - задал я интересовавший меня вопрос.
- Перьевых ручек у нас нет. Хотя в ваше время к ним добавились вечное перо и химический карандаш, теперь пользуются шариковыми ручками. Чернила в них подаются к крошечному вращающемуся шарику. Других новых письменных принадлежностей пока не изобретено.
Фрау Штольц в подтверждение своих слов принесла нам шариковую ручку.
Мы надели одежду сороковых годов. Нам предстояло выяснение того, как выглядит Лондон середины двадцатого века. Мы вышли на Бейкер-стрит. Мимо нас проехали автомобили с округлыми линиями и полностью закрытым верхом. По тротуарам шли мужчины в канотье и котелках. Женщины были в основном с непокрытой головой, и их платья и юбки были в два раза короче виденного нам раньше. Чулок не было и в помине. Мы вынуждены были отворачиваться, но отворачиваться было некуда. Холмс схватил меня за руку, и мы ворвались обратно в наш бывший дом. Исаев удивлённо вошёл вслед за нами.
- Что случилось, товарищи?
Холмс снял с федору и повертел её в руках.
- Нет, мы не станем снимать шляпу перед такими дамами.
- Понимаю. Просто в той истории эта часть моды была следствием перемены в положении женщин, которая был следствием первой мировой войны. После предотвращения причин первой мировой войны я восстановил социальную справедливость.
- А почему у них накрашенные губы? Тоже ваших рук дело?
- Я такого не делал. Честно признаюсь.
- Вы так быстро вернулись? - спросила фрау Штольц, увидев нас. Я с облегчением увидел, что на ней надеты чулки.
- Нам не нравится новый Лондон. Фрау Штольц, мы хотели бы узнать, написано ли о нас в книге Штольца "Прощай, оружие!".
- Написано, но вы как персонажи действуете исключительно под псевдонимами.
- То есть мы названы Готлибом Хаузером, Иоганном Сименсом и Максом Штирлицем?
- Именно так. Если бы вы были названы настоящими именами, возник бы вопрос, как вы оказались в Германии. Тогда пришлось бы объяснить про Исаева-Штирлица, но тогда возник бы вопрос, откуда он знал о будущем. Тогда пришлось бы выдать существование Машины времени.
- А эпизод с деталями корсета?
- Цензура не смогла пропустить этот эпизод. Вероятно, теперь только я и вы знаем о нём. В Америке эта история непременно попала бы в то, что у них называют жёлтой прессой. Во всяком случае, к нам немцы относились гораздо лучше, чем к кайзеру. Мы с Эрнстом посетили многие немецкие города. Но во время визита в Лондон меня пришлось прятать от будущего Эдуарда Седьмого. Вам известно его пристрастие к прекрасному полу.
- Я хотел бы вернуться к теме истории, - заметил Холмс. - Что происходило в преступном мире в наше отсутствие?
Следующие минуты остались в моей памяти как осознание того, что мы опрометчиво поступили, покинув 1895 год. Миссис Хадсон так и не узнала, куда мы пропали. В ноябре того же года были похищены чертежи подводной лодки Брюса-Партингтона, и лишь вхождение Майкрофта Холмса в роль сыщика помогло делу. В Лондоне объявился шантажист Мильвертон, и его гнусной карьере положил конец выстрел одной из его жертв. Затем последовали похищение сына герцога Холдернесса, исчезновение леди Френсис Карфэкс, австрийский преступник барон Грюнер и загадочное поведение профессора Пресбери. Даже Эдуард VII обещал наградить моего друга рыцарским титулом, при условии, если бы он был жив. Этим делам сопутствовало большое количество более мелких дел, которые так и не были раскрыты. Холмс, не склонный к эмоциональности, пришёл в ужас, слушая о пропущенных годах.
- Я должна добавить, мистер Холмс, что в двадцатом веке кокаин безоговорочно перенесён из категории лекарств в категорию обыкновенных наркотиков, и потому в аптеках не продаётся. Вам придётся забыть о нём.
Лицо Холмса ещё больше вытянулось при таком известии. Фрау Штольц покинула нас, и мы подошли к окну, грустно глядя на окружающий мир. Неожиданно Холмс бросился к столу, на котором в качестве экспоната лежал полевой бинокль. Вооружившись биноклем, он устремил взгляд на ближайший тротуар.
- Я именно так и думал. Перед нами человек, в распоряжении которого есть ещё одна машина времени. Возможно, даже наша, если учесть, что она может перемещаться в пространстве. Как я вижу, он прибыл из будущего.
- Холмс, как вы могли сделать такой вывод?
Перед входом в музей стоял высокий мужчина в темно-синем костюме, ещё выше Холмса, с чёрными волосами, смуглым лицом и без головного убора. На руке были часы, и он держал блокнот и письменную принадлежность наподобие вечного пера чёрного цвета. Услышав наши голоса, он перестал смотреть по сторонам и поднял голову, пристально всматриваясь в нас. Мы отпрянули от окна. Со стороны входа раздался стук в дверь. Фрау Штольц спрашивала, кто пришёл в музей.
- Впустите, я всё объясню.
Мы осторожно спустились на первый этаж. Перед нами стоял высокий брюнет со смуглым лицом, и теперь мы разглядели голубые глаза, шрам на правой щеке, мускулистые руки и чёрную шёлковую рубашку под костюмом.
- Я пришёл сюда, чтобы узнать, как Холмс и Ватсон оказались в 1941 году.
- Вы действительно из будущего? Иначе откуда вы знаете? - спросил я его.
- Откуда вы знаете, что я из будущего?
- На вас костюм, который на Бейкер-стрит никто из нас не видел, - начал объяснять Холмс. - Его крой несколько отличается от нынешнего. Вы не из прошлого. Во-первых, на вас нет шляпы, а, заметьте, здесь все в шляпах. Во-вторых, мы не хотели видеть современных женщин, а у вас они вызывали явный интерес. А теперь покажите вашу письменную принадлежность. Она не соответствует ничему из того, что, по словам фрау Штольц, используется для письма в это время.
Незваный гость показал нам пластмассовую трубочку с бархатистым остриём на конце.
- Фломастер. Итак, вы поняли, что я из будущего. Я прибыл сюда для того, чтобы разгадать главную загадку 1941 года по приказу Её Величества Елизаветы Второй. Позвольте представиться: Бонд, Джеймс Бонд.
Глава X. Мы узнаём о будущем
- Холмс, Шерлок Холмс, - представился мой друг в такой же манере.
- Ватсон, доктор Джон Ватсон.
- А я Штирлиц, Макс Штрилиц, Макс Отто фон Штирлиц… - начал Максим Исаев. - Что такое! Это мой немецкий псевдоним, который я уже не использую. Я Максим Исаев.
- Простите, сэр, но я где-то уже видела вас, - сказала фрау Штольц.
- Это невозможно. Я только что прибыл в 1941 год.
- Я уверена, что видела вас. Но где именно, я вспомнить не могу.
- Простите, мистер Холмс назвал вас фрау Штольц. Я знаю, что вы и есть та самая фрау Агнесс Штольц.
Холмс подошёл к Бонду.
- Вы говорите, вас зовут Джеймс Бонд. Кто вы такой, и о какой главной загадке 1941 года вы говорите?
- Я агент 007. Мне выдана лицензия на убийство.
- Это очень плохо, - заметил Холмс со строгим выражением лица. - Я считаю, что ради победы над преступником могу нарушать некоторые законы, но что касается лишения жизни, на моей совести лишь то, что я погубил профессора Мориарти и помог змее покарать доктора Ройлотта.
- Правильно, но ведь я тайный агент и получил лицензию на убийство не по своему личному решению. Знаете ли вы о том, что собираются совершить Черчилль и его последователи?
- Он собирается завоевать Советский союз и Германию.
- Вы правы. Но завоевать не только их, и не только завоевать, но и превратить в колонию, о чём вам, жителям Империи, нетрудно догадаться. Потому я должен рассказать вам о том, как всё это произойдёт.
- Мы будем любезны выслушать ваш рассказ.
Джеймс Бонд сел в кресло и достал сигарету из бронзового портсигара. Вскоре гостиная наполнилась кольцами дыма.
- В 1931 году согласно Вестминстерскому статуту Британская империя стала Британским содружеством наций. Доминионам были предоставлены так называемые права. Но для Черчилля, как для главного империалиста и главного консерватора, это не имело никакого значения. Вдобавок, Вестминстерский статут на практике мало что изменил. Теперь перейдём к тому, что произойдёт в ближайшее время. Вы не знаете о том, что недавно было названо словом tank. Боевые машины с двигателем внутреннего сгорания. Название произошло от того, что их скрывали, выдавая за цистерны. Заслуга в изобретении танков принадлежит Черчиллю. Английские танки называются "Матильда" и получили прозвище "королева поля боя". Самолёт Лилиенталя относился к типу бипланов. Были созданы бипланы-бомбардировщики "Викерс Вими" и монопланы-истребители "Харрикейн" и "Спитфайр". По приказу Черчилля был создан линкор "Дредноут". Появились корабли, предназначенные исключительно для взлёта и посадки самолётов. Ещё раньше оружейники изобрели автомат. Мистер Холмс, вы ведь слышали о попытках создания тоннеля под Ла-Маншем?
- Приходилось слышать.
- Прокладка тоннеля была прекращена в 1883 году из опасений, что врагам будет легче достигнуть нашей страны, - вспомнил я.
- Теперь же тоннель под Ла-Маншем был достроен лишь затем, чтобы английским войскам было легче добраться до врагов.
- И они добрались до врагов, мистер Бонд?
- Именно об этом я и рассказываю! 22 июня 1941 года британские войска, вооружённые танками, бомбардировщиками, истребителями, подводными лодками, дредноутами, баллистическими ракетами, автоматами и оставшимися после Англо-бурской войны пулемётами, произвели нападение на Советский союз и Германию. Этот грандиозный план получил название "план Кромвель".
- Всё ясно, - заметил Исаев. - Ведь нападение Германии на Россию в той истории получило название "план Барбаросса".
- Мне не всё ясно, - спросил я. - Причём здесь Кромвель?
- Расскажу позже. Особое усердие проявили фельдмаршал Монтгомери и генерал Уингейт, - продолжил Бонд свой рассказ. - Танки произвели настоящую панику, особенно в России. Да разве конармия может противостоять танкам? Дредноуты тоже были сюрпризом для побеждённых.
- Но как же советские и немецкие полководцы? - спросил Максим Исаев.
- Эрвин Роммель не смог спасти Германию от завоевания. В России дело обстояло куда интереснее. Сыворотка гениальности помогла Черчиллю придумать, как обезвредить самого выдающегося генерала России. Конечно, вы догадываетесь, кто он.
- Георгий Жуков, - предположил Исаев.
- Неверно. Я говорю о Генерале Морозе. Может быть, он спас Россию от Наполеона, но теперь эта возможность была предотвращена. Над Россией распылили какой-то порошок, изобретённый профессором Джойсом.
- Порошок?
- Не знаю, что было на самом деле. Это военная тайна. Благодаря этому действию в России не наступила зима и Генерала Мороза не стало. Результат очевиден.