Разговор с Наркомом обороны получился весьма содержательным, но малопродуктивным. Большинство вопросов он просто не мог решить. Не хватало рычагов влияния. Вот вам и издержки излишней централизации власти. Без направляющей воли и четких указаний Вождя, сдвинуть что-либо с места тут просто невозможно. Единственное что мы могли, так это досконально проработать все решения, которые ему необходимо будет принять. На то и убили вторую половину столь длинного дня.
Выходя из кабинета Тимошенко, я мысленно уже вел диалог с Кошкиным. Обдумывал, раскладывал по полочкам, искал доказательства. Но мою работу нагло и беспардонно прервали. Сквозь вихрь раздумий до меня достучался настойчивый окрик. Прямо передо мной, с дежурно-приветливой улыбкой на лице, маячила фигура человека с маршальскими звездочками в петлицах. Ворошилов! Мля, именно тебя-то мне и не хватало для полного счастья! Черт тебя принес на мою голову.
По вопросу этой фигуры наши с Павловым мнения были схожи как никогда - Первый маршал Советского Союза был человек огромного самомнения и малых талантов. Его единственным достоинством была солидарность с политикой партии. Сколь бы тернист и извилист не был путь РСДРП(б), товарищ Ворошилов всегда был впереди и всегда все одобрял. В зависимости от мнения лидеров, будь то Ленин, Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Сталин, Берия, Хрущев, Климент Ефремович мог с пылом и жаром растолковывать народу одни прописные истины, а наутро, с не меньшим усердием, доказывал абсолютно противоположные. Надо признать, что пользуясь своей крестьянской внешностью и разговаривая с народом на его языке, с грубоватыми шуточками и легким матерком, у него это получалось великолепно. Рабочему люду весьма импонировало, что выходец из деревенской бедноты добрался до таких высот власти. Более того, на фоне остальной руководящей верхушки, которая при всем желании похвастаться "пролетарским" происхождением не могла, он выглядел настоящим символом новой эпохи, иконой. Но на этом список его дарований завершался.
А вот с точки зрения начальства, товарищ Ворошилов обладал набором гораздо более нужных качеств. Среди советского генералитета ходили бородатые анекдоты по поводу непотопляемости Климента Ефремовича. Какие бы ошибки он не совершал, какую бы глупость не сделал, ничто не могло пошатнуть его служебного положения. И только лишь "победа" над Финляндией переполнила чашу терпения Сталина, и он сместил его с поста Наркома обороны. И только. На всех остальных постах маршал остался. Этим своим решением, Иосиф Виссарионович в очередной раз опроверг свой знаменитый тезис, про то, что незаменимых людей у нас нет. Оказывается есть!
Что же это за качества такие? Все очень просто - Ворошилов всегда знал свое место. Получив маршальские звезды, Климент Ефремович прекрасно понимал, что прыгнул выше своей головы, раза так в три, а может и в четыре. И всегда помнил, кому он обязан таким карьерным ростом. При любом другом политическом раскладе рассчитывать на что-то большее он не мог, да и сохранение прежнего положения было бы под вопросом. Сталина же подобная ситуация более чем устраивала. Ему был необходим еще один голос в ЦК, на который он мог рассчитывать в любой ситуации. Да и беспрекословный исполнитель был для Вождя совсем не лишним. Уж что-что, а волю Иосифа Виссарионовича Ворошилов исполнял с точностью. До каждой запятой и закорючки на полях. Вот как написано, так и делал, не разбираясь правильно это или нет. Короче говоря, очень нужный товарищ, незаменимый!
Контраст, между раздутым до заоблачных высот пропагандистской машиной образом Первого советского маршала, героем Гражданской войны, кавалером множества орденов и медалей и реальным человеком, был велик. Особенно для высшего комсостава. Мирок генералитета довольно узок, здесь все друг друга знают, все так или иначе встречались и пересекались по службе. Так что здесь относились с известной долей юмора ко всем этим "особенностям". Пока… Пока товарищ маршал не обращал свой взор на юмориста. Несмотря на прочность своего положения, мелкими интригами, направленными против подчиненных способных в случае чего заменить такого незаменимого человека, Климент Ефремович никогда не брезговал. И нередко они своей цели достигали. Вот и сейчас затевалось что-то подобное.
Расположившись в коридоре таким образом, что даже имей я желание пробежать мимо него, у меня бы это не получилось, Ворошилов изложил предложение, от которого я не смог отказаться. Просил уважить седины и распить со старым боевым скакуном (!) рюмку чаю. Поговорить "за жисть". И я согласился. Уж и сам не знаю, чего тут было больше - желания выпить на халяву или серьезно поговорить.
Новый кабинет маршала мне понравился. Просторный, светлый, обставлен без особой помпы уютной и функциональной мебелью. Канонический "образок" Вождя всех пролетариев и лучшего друга физкультурников, намертво приколоченный к стене прямо над креслом хозяина, дополнял картину "офиса" типичного советского начальника. У меня точно такой же, даже побогаче будет. Про себя подумал, что надо это несоответствие устранить, аскетизм нынче в моде, а то на партсобрании обвинят в мещанстве или еще в чем.
Ворошилов начал издалека. Вспоминал бурную юность, потом Гражданскую. Не забыл про Царицынскую эпопею. Ну, а как без этого-то? Правда, вспоминал он почему-то книжную версию, а не реальную. Как они там, значит, вместе с товарищем Сталиным шашками беляков рубали. Лично! И так у него ловко и гладко этот рассказ получался, что он сам почти поверил, да и я вместе с ним. Напомнив столько иносказательным образом, о том, кто на самом деле с Вождем из одного котелка щи хлебал, маршал перешел к сути вопроса. Но для начала он меня все же удивил:
- А я смотрю, Дмитрий Григорьевич, ты все молодеешь. Что, аль бабу молодую завел или пьешь настойку, какую? Не поделишься секретом? Где живой водицы-то нашел?
Строго говоря, Ворошилов стариком еще не был. Но, с таким образом жизни, а местное руководство жило в состоянии постоянного стресса и ожидании неминуемой расправы, к своим годам он выглядел не лучшим образом. Кроме того, вместе с большой властью приходит и понимание того, что в могилу ты ее не унесешь. Как гласит народная мудрость - аппетит приходит во время еды. Пожить ох как хочется, и чтоб молодым, да здоровым!
И меня словно черт дернул. Решил я над ним малость пошутить:
- А вы, Климент Ефремович, Булгакова не читали? Собачье сердце? - без особой надежды спросил я.
- Читал, - в очередной раз удивил меня маршал, оказывается он еще и читать умеет! Это сколько ж талантов-то пропадает!
- Но так ведь это же выдумка, шутка!
- Ну, в каждой шутке есть доля шутки…
- Погоди. Это что же, ты щас с яйцами макаки ходишь??? - удивление собеседника было всеобъемлющим.
- Почему сразу с яйцами? И почему макаки? Это вчерашний день. Мне сразу мозги пересадили, гиббона кажется… Точно не помню. Одна беда - бриться замучился, волосы прут дуром! Да и вонючий стал, ни один одеколон не спасает!
Немая сцена. Мне стоило гигантских усилий сохранить невозмутимость. Вы бы видели его обалдение! Ох, мать… Рыдаю! Мысленно.
Молчание затянулось минуты на три. Так и не определившись, верить мне или нет, Ворошилов решил свернуть щекотливую тему. И перешел к главному. Его лицо стало хмурым и неприветливым. В глазах запылал кровожадный огонек.
- Ладно… Ты мне вот что скажи, Дмитрий Григорьевич. Что ты задумал, а? Чего воду мутишь? Под кого копаешь? Неспокойно тебе? Или может, крови тебе мало было? Не успокоился? Ты что, не понимаешь, чем все это грозит?
На слове кровь, у меня голове будто рубильник какой-то переключился. Я буквально физически почувствовал, как он щелкнул. Ярость переполняла меня. Била фонтаном. На несколько секунд, я просто потерял дар речи. Чудовищным усилием воли мне удалось подавить непреодолимое желание убить этого человека немедленно, прямо здесь, в его кабинете. Задушить. Порвать на клочки голыми руками! Затоптать ногами. Как угодно, но уничтожить его! Но я выдержал. Точнее почти выдержал, сдержать слова я не смог.
- А ты что же, Климент, правда не понимаешь? Или прикидываешься? Задумал, говоришь? Воду мучу? Ты что же, ослеп? Не видишь, что творится вокруг? Война на носу, большая война, а у нас в армии жопа полная! Ты не видишь, этого? Снарядов нет, командиров не хватает, бойцы не обучены, техника на ладан дышит, промышленность черте что выпускает! А ты не видишь? Копаю, говоришь? КРОВИ МАЛО? НА МНЕ КРОВИ НЕТ! Я в гробу видел все твои должности и звания! Понял! В гробу! На хуй они мне не нужны!…
- А ты вроде как и ни причем? Все вокруг дураки, а ты один на коне и весь в белом??? Вместе все делали! Ни слова против не сказал! Чуть не в зад лобзал, а щас вроде как и побоку??? На других все свалить хочешь?
- За свои дела я сам отвечу, по полной программе. Ты за меня не переживай. Без палок не останусь. Благо хоть ума хватило одуматься. Надеюсь, еще не поздно… А ты все власть делишь? Немцы придут - делить нечего будет! Голым задом на пулеметы пойдем. Нет, не ты, а солдаты! Ведь не просто со спущенными штанами стоим, так и подмылись еще, чтоб не побрезговали нами! Ведь до Москвы дойдут! А вы все грызетесь, как скорпионы в банке!
- Да ты… Да ты пораженец! Трус! Предатель! Свол…
- А ты меня не пугай! Я свое еще в тридцать восьмом отбоялся. Не страшно мне! Об одном прошу, не можешь помочь, так хоть не мешай! Не крутись под ногами! А будешь мешать, я защищаться не буду! Я буду наступать! В морду бить буду! Руки свяжете, ногами запинаю. За ноги держать будете, зубами грызть буду! Понял?
Я почувствовал, что если прямо сейчас не выйду отсюда, кровь на моих руках все же появится.
- Счастливо оставаться! - я быстрым шагом вышел в прихожую, напоследок так грохнув дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.
Бывший в коридоре народ буквально испарился с моих глаз. Все в ужасе попрыгали в кабинеты, кто в свой, а кто и в первый попавшийся.
От бешенства у меня в глазах начало двоиться и троиться. В голове стучали чугунные молоты, впечатление было такое, что я находился на колокольне, и на самом большом колоколе вместо язычка использовали мою бедную башку. На плечи наваливалась свинцовая тяжесть. Она все сильнее и сильнее придавливала меня к полу. Уже понимая, что происходит что-то странное, я обеими руками попытался ухватиться за стену. Но тщетно, руки скользили по гладкой поверхности. Вдруг грудь сковало сильнейшим спазмом. Я не мог дышать. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В ужасе пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, я начал заваливаться на пол. Плашмя. Последним кадром был паркет в сантиметре от моего носа. Все, занавес.
Иосиф Виссарионович оторвался от прочтения стенограммы разговора Павлова с Ворошиловым и посмотрел на сидевшего напротив Берию.
- Ну и как он?
- Спит. Врачи говорят, что все, что можно сделать, они уже сделали. Остается только ждать.
Вождь немного помолчал и произнес:
- Лаврентий, если с его головы упадет хоть волос, можешь смело покупать себе мыло и веревку. Ты меня понял?
Лаврентий понял.
Сталин в течение нескольких секунд продолжал что-то шептать себе под нос по-грузински, а потом тихо пробормотал:
- Солдаты, говоришь… Мозги пересадили?
Глава восьмая
Уже несколько минут я сидел перед зеркалом и с грустью рассматривал в нем свое новое обличье. На этот раз судьба занесла меня в тело женщины! И ладно бы еще в красавицу какую. Нет. Как бы сказал мой друг Ромка - я не в силах выпить столько водки. Ладно, морда лица - это вещь переносимая, в конце концов, заставить себя переспать с мужиком я бы вряд ли смог. Может, оно и к лучшему. Беда была в том, что, судя по ощущениям, моему телу было никак не меньше пятидесяти. А может и больше. Судя по обилию лекарств, лежащих на трюмо прямо под зеркалом, здоровьем это тело не блистало. Но самое печальное было то, что в моей голове не было никаких воспоминаний, принадлежащих предыдущему владельцу. Совсем никаких. Я даже не знал, кто я такой… Хотя теперь правильнее звучит "такая". Все же что-то неуловимо-знакомое в новом теле угадывалось. Но что именно, не могу понять.
Оставалась еще гаснущая с каждой минутой надежда на то, что это очередной стеб моих мучителей. Но уж больно реально все вокруг. В прошлый раз эсэсовцы были излишне гротескными, чувствовалась некая фальшь, а сейчас этого нет. Неожиданно мои мысли прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Нелегкая принесла кого-то, не дав мне даже прийти в себя. Надо идти открывать. Кто знает, кто там за дверью?
Я долго мучился, пытаясь открыть многочисленные запоры и засовы. Новые руки отказывались мне повиноваться. Небольшие, в общем-то, нагрузки вызвали у меня нешуточную отдышку, а сердце колотилось так, будто я только что разгрузил вагон с сыпучими удобрениями. Но вот, наконец, замки поддались, дверь медленно открылась и… И… И!
И мои глаза самопроизвольно поползли на лоб. Прямо передо мной стоял… Как вы думаете кто? Принимаю ставки. Передо мной стоял живой Ленин! Наиживейший из всех Лениных. Самый что ни на есть живой и настоящий Владимир Ильич! И тут меня как громом поразила страшная догадка о том, кто я сейчас такая! Меня зовут Надежда Константиновна Крупская! Мать твою, я жена Ленина!!!
Не обращая внимания на мое изумление, Владимир Ильич порывисто прошел внутрь квартиры, при этом бережно отстранив мое тело с прохода. Скинул пальто и шапку, оставшись в довольно поношенном костюме-тройке черного цвета, и, не разуваясь, направился в зал. Был видно, что он о чем-то напряженно думает. Стараясь издавать как можно меньше звуков, я направился за ним. Рассеяно осмотрев окружающую обстановку, взор Вождя мирового пролетариата остановился на мне. Как бы скинув с себя оцепенение, он глухо произнес:
- Наденька… Наденька, ты должна пообещать мне одну вещь.
- Конечно, Володя, все, о чем попросишь, - самопроизвольно произнесло мое тело.
- Пообещай мне, что как только я умру, ты обязательно отрежешь мне… хм… детородный орган.
Я просто выпал в осадок:
- Но зачем???
- Ну как же! Вот представь себе. Умер я, приходит к нам Троцкий и спрашивает: "Помер!?! Ну и хуй с ним!" И будет тысячу раз неправ! - произнес Владимир Ильич своим неповторимым картавым голосом.
Первоначальное непонимание сменилось во мне ощущением всеобъемлющего хохота. Дикое ржание заполнило мое тело от макушки до пяток. Я не мог спокойно устоять на ногах и, грохнувшись на бок, покатился по полу. От напряжения у меня из глаз ручьем полились слезы, на время скрывшие окружающую обстановку. Я не смог остановиться даже тогда, когда почувствовал себя окончательно проснувшимся на кровати, по всей видимости, в том же самом госпитале, что и в первый раз. И только переполненные ужасом и состраданием глаза Маши, сидевшей на стуле в изголовье, заставили меня немного успокоиться.
- Дима, что с тобой? Тебе плохо, да? Ты плачешь… Потерпи немного, сейчас я сбегаю за главным врачом.
- Погоди! Стой! Кому говорю, стой! Я себя хорошо чувствую! Да подожди ты! Анекдот мне приснился, понимаешь. Смеюсь я! Стой!
Маша неуверенно остановилась. Ее красивое личико было печальным, как никогда ранее. Постояв немного возле двери, она вернулась и уселась на прежнее место.
- Маша, скажи, пожалуйста, каким образом я сюда попал. И что со мной случилось?
- Тебя привезли вчера вечером с подозрением на инфаркт. Откуда, я не знаю.
После ее слов смутные обрывки последних воспоминаний незамедлительно приобрели четкую картину. Стало немного не по себе. Ничего не скажешь, круто поговорили. А как громко я дверью хлопнул, наверняка там со смеху все покатились. Еще бы, заряд - на рубль, выстрел - на копейку.
- Ну и как? Подтвердились подозрения?
- Понимаешь, Дим. Мы не знаем, что с тобой. По сопутствующим признакам - у тебя инфаркт. Но дальнейшее обследование никаких подтверждений этому не дало. Согласно нашим выводам к тому моменту как тебя привезли сюда, ты просто спал. Вот только разбудить никак не получалось. Как ты чувствуешь себя?
- Отлично. Хорошо так выспался, как будто неделю на пляже валялся.
Говоря подобное, я ничуть не лукавил. Я чувствовал себя абсолютно здоровым и прекрасно отдохнувшим. Только вот есть хотелось чудовищно, да и в туалет бы не мешало сходить.
- Слушай, а как у вас насчет пожр… хм… покушать? И я в туалет хочу!
Маша неуверенно взглянула на стоявшую в углу больничную утку. Я перехватил ее взгляд и возмутился:
- Даже не думай! Где моя форма? Как это, не дашь? Мне что, голому в туалет идти? Товарищ военфельдшер, я вам приказываю!… Машенька, ну пожалуйста! Зачем мне главный врач-то? Я ведь в туалет хочу, а не в космос лететь собрался! Отдавай, на фиг!
Спустя пару минут мои униженные просьбы, сдобренные обильной порцией лести и подхалимства, достигли результата. Форму я получил. И вот тут мой взгляд натолкнулся на очень странную картину. Почти за моей спиной, на кресле возле окна в совершенно немыслимой позе спал человек. Ну, дела! Это же Кошкин! Я вопросительно посмотрел на Машу:
- Его вчера твой порученец привез. Я буквально на пять минут из палаты вышла, градусник взять. Прихожу, а он уже спит, как убитый. Мы его пытались разбудить, да куда там - даже не шевельнулся. В конце концов, решили его тут оставить.
- Ну и правильно сделали. Пусть отдыхает. Здоров мужик, ничего не скажешь, в такой позе заснуть не каждый сможет.
- А я уже не сплю, - неожиданно заговорило тело: - Ваш смех, товарищ командарм, мертвого из могилы поднимет. Ух, затек весь, - простонал Кошкин, пытаясь пошевелиться.
Мы с Машей засмеялись, гладя на его причитания и потягивания.
- Вот что, Михаил Ильич, давай вставай, пошли себя в парадный вид приводить. А то мало ли… Машенька, а ты, пожалуйста, прихвати сразу четыре порции обеда, или сейчас уже полдник? - проговорил я, мысленно сложив свои ощущения с голодным взглядом конструктора Т-34.
Во время умывания мне еще раз вспомнился недавний сон. Блин, а ведь это какие-то подсказки что ли. Уж больно они жизненные. Где-то я напорол, где-то перестарался или недоработал. Мне, видимо, пытаются помочь. Только уж больно образно. Попроще бы, а то я так и не понял ничего. Но видимо тот, кто за мной наблюдает, в истории разбирается нехило. Юмор резкий, злободневный и острый, как бритва.
За последние месяцы я настолько привык к постоянному стрессу, культурному шоку, перемещениям во всевозможные тела и к прочей гадости, что совершенно перестал обращать на это внимание и удивляться чему-либо. Но вот что у меня не укладывалось в голове, так это то, зачем я нужен… уж не знаю, как их и назвать-то правильно, пусть будут пришельцы, что ли… Не могу понять. Если смысл их действий сводится к изменению человеческой истории, то зачем им понадобился какой-то жалкий юрист из недалекого будущего? Они обладают такими возможностями, что способны меня сюда отправить, способны помочь с внедрением, способны транслировать сны и так далее, и тому подобное. Что мешало при помощи таких же видений внушить Сталину все, что им в голову взбредет? А он и без меня бы тут прекрасно справился. Или подсадить засланца прямо ему в голову? Ведь сколько времени мне пришлось потратить на бессмысленные уговоры, разъяснения, доказательства, а сколько еще предстоит потратить, боюсь даже представить! Не понимаю я, вот хоть убейте! Муть какая-то…