Мы видим, что стало в итоге. "Вспомогательный" удар на Синявино неожиданно приобрел решающую роль, "главный" же удар через непроходимые приладожские торфяники не понадобился вовсе, а второй "вспомогательный" по сути решил исход битвы. И несомненная заслуга штаба Ленинградского фронта - в умении своевременно увидеть изменение обстановки и воспользоваться этим.
Но до сего дня неизвестно, кто был автором того последнего штриха, который превратил малоудачный план в шедевр военного искусства.
Сталинград. Штаб Шестой армии.
Оберст Вагнер? Вы арестованы, сдайте оружие!
Вы признаете, что в период с восемнадцатого октября по десятое ноября отсутствовали на своем посту, находясь в отпуске, в Кенигсберге?
Когда и при каких обстоятельствах вы были завербованы русской разведкой?
Молчать! Если непонятно, объясню. Вам известно, что в результате авиаударов русских двадцатого и двадцать первого армия лишилась больше половины всех запасов горючего? Причем, что примечательно, бомбежке подверглись не только склады, но и ничем не примечательные места, по карте здесь и здесь. Еще любопытнее, что там должны были быть склады, но решение об их размещении было отменено, как раз в период вашего отсутствия. И еще интереснее, что склады, перемещенные в это же время, уцелели все.
То есть передать русским такие сведения, считая их правильными, могли лишь вы.
Не думаю, что вы настолько халатно отнеслись к своим обязанностям. Надо полагать, ваш связник находится там, в рейхе? И вы, узнав о передислокации объектов, просто побоялись лишний раз выходить на связь?
Повторяю вопрос: когда, где и кто вас завербовал?
Генерал Паулюс. Штаб Шестой армии, Сталинград.
Положение начинает внушать некоторое беспокойство. Если в первые дни все казалось лишь небольшим и досадным недоразумением, небольшой временной задержкой, ведь наша Шестая армия, закаленная в боях, без всякого сомнения, сможет выстоять несколько дней, пока подойдет помощь, то теперь ясно, что мы столкнулись с серьезными проблемами.
Русские авиаудары двадцатого и двадцать первого числа, по уточненным данным, стоили нам почти шестидесяти процентов всех запасов горючего, пятнадцати - боеприпасов, и чуть меньше десяти - продовольствия. В результате мы, сохранив по-прежнему высокую боеспособность и боевой дух, не можем позволить себе сколько-нибудь масштабного маневра. Также это потенциально может обострить продовольственный вопрос. Ведь если раньше мы могли рассчитывать при нехватке пустить в котел обозных лошадей, то теперь это означало бы полный паралич транспорта даже для текущих нужд. И все равно лошадей придется забить, когда закончится сено. А что будет, если нам еще не успеют оказать помощь, не хочется и думать!
Сегодня впервые ставился вопрос об урезке суточных рационов. Решили его пока не снижать во избежание падения морального духа.
Фюрер лично дал слово, что нас будут снабжать по воздуху, пока не пробьют коридор. Так что надеюсь, все проблемы будут решены через несколько дней. Плохо лишь то, что мы не сможем поддержать наших товарищей ударом изнутри. Часть наших танков уже закопана в землю, как неподвижные огневые точки. У большинства оставлен лишь неприкосновенный запас горючего, одна заправка на случай парирования прорыва фронта.
Подумать только что все эти проблемы армия испытывает из-за одного предателя, мерзавца, сдавшего русским расположение наших складов! Предателя, так и не признавшего своей вины. Только прямой приказ удержал нас от немедленного расстрела этого отщепенца арийской расы. Он должен быть отправлен в Берлин первым же самолетом, где вся эта зараза предательства, тайная организация, русская резидентура будет выкорчевана с корнем. В подвале на Принц-Альбрехтштрассе ему, без сомнения, развяжут язык!
Ведь наверняка он продал русским и другие наши секреты. Отчего русское наступление развивалось так стремительно, что не объясняют даже низкие боевые качества румын, которым мы доверили оборонять нашу спину! Вместо того чтобы лечь костьми во благо общей победы - уж простите, на войне иногда убивают! - эти мерзавцы просто разбежались при первой же угрозе! Впрочем, что можно сказать про трусов, которым даже русские мыши - опасный враг? Между нашими солдатами и румынами уже были стычки, завершившиеся пока что лишь рукопашной. Когда мы будем изымать у них коней для нашего котла, дойдет до стрельбы?
Пока, повторяю, нет нужды уменьшать выдачу продуктов. Солдаты на передовой даже довольны, что нет нужды идти в атаку, и пока не подвезут снабжение, можно отдохнуть в теплом блиндаже.
Но если через несколько дней мы не получим обещанную помощь, тогда все станет по-настоящему серьезным.
Смелкова Анна. Северодвинск.
- Ну что ж, чем вы можете быть полезны нашему общему делу, товарищ младший лейтенант госбезопасности?
А что мне ответить? Что я к флоту раньше никакого отношения не имела? И море лишь с пароходика рейсом на Петергоф видела? Разве что отец в Риге мастером был, на Мюльнграбенской верфи, которая еще при царе эсминцы строила? Оттуда он маму мою увез в Питер. Так я и про партизан и подполье лишь в книжках читала, еще полтора года назад.
- Товарищ Кириллов вас рекомендует. Но мне надо знать, что вы умеете. Чтобы знать, что можно с вас спросить, а что с отдавшего вам приказ, неисполненный из-за вашей необученности.
А в самом деле, что я умею? До июня сорок первого - ничего особенного. Отец, хоть и большевик со стажем, но не по линии партийной, а начальник участка на Балтийском заводе. Мама при царе в прислугах ходила у барыни, последние годы в школе учительствовала, немецкий язык. Ну и я, как водится, "Будь готов к труду и обороне". Стрелять метко у меня очень хорошо получалось, что из винтовки, что из нагана, нормативы все сдала. Даже с парашютом, еще до войны, пару раз прыгнуть удалось. Школу закончила в тридцать девятом без медали, но только на "отлично" и "хорошо". Комсомол? А как иначе? После учиться хотелось. Жили мы на Петроградке, улица Плуталова, а в доме соседнем - сам Перельман! Сколько я в его "Дом занимательной науки" ходила. У нас там целый кружок был, кому интересно, школьники и даже студенты! Яков Исидорович нас дома принимал, рассказывал и показывал много. Кто книги его читал, тот поймет, насколько интересно это было.
Например, как приемник детекторный работает? Что, вы собрать его не умеете? Я в четырнадцать лет первый свой сделала. У нас во дворе почти у каждого мальчишки был. Просто ведь совсем!
В университет хотела на матмех поступить или физмат. А вышел - иняз. И мнение общее, что не для девушек это. Хотя летать, как Гризодубова, тоже раньше невозможным казалось. Я ведь и немецкий учила, потому что большинство книг научных и технических на нем, а не из-за Гёте и Гейне. Кто-то может и хотел их в подлиннике прочесть, ну а я - "Диалектику природы" Энгельса. Дал ее мне, на русском, конечно, Яков Исидорович. И там так все объясняется: основы мира с самых простых вещей!
Но в том-то и дело, что перевод. У каждого слова значений много и синонимов… а тут оттенки свои. И в итоге смысл может меняться, не на противоположный, но какие-то детали пропадут. Вот мне и захотелось… Тем более, по математике я подготовиться не успела, а на немецком говорила почти свободно, от мамы научилась, у нее ведь при царе барыня немкой рижской была и маму держала скорее в компаньонках, чем в прислуге. Хорошая была дама, хоть и из благородных. Только сказать об этом нельзя сейчас никому. Два курса отучилась, все было как у всех. И вот - война!
Дядя Саша, товарищ Кириллов, с моим отцом знаком давно был. Я с малых лет помню, как он к нам заходил. То чаще, то реже. Даже когда вдали служил, если в Ленинград приезжал, так в гости непременно. Папа рассказывал, что дядя Саша однажды даже ему предлагал в ГПУ работать, тогда еще не НКВД, так папа ответил, нет, кому-то шпионов и оппозицию ловить, а кому-то и корабли строить. Мне это по душе, а насильно мил не будешь. Дядя Саша понял - в друзьях с папой остался. И даже помог в тридцать восьмом, когда у папы неприятности были.
В военкомат тогда всей группой пошли. Кого-то завернули как негодного по здоровью. Ну а мне, и еще двенадцати, направление дали, в дивизию народного ополчения. Домой забежала попрощаться, и дядя Саша там. Ополчение? В другом месте послужишь! Да ты пойми, дуреха, ты на большее способна, чем войсковым радистом или санинструктором, и неизвестно еще, где труднее будет. Бумаги давай, с военкоматом я сам решу. И добавил под нос: "Отца твоего не сумел уговорить, талант в землю, так может, с тобой выйдет".
Так вот и пошло…
Школа. Учили по шестнадцать часов в сутки. Деревенским проще было, те хоть лес знают. Ну а у меня лишь летом дача за Вырицей. Зато стреляла я если не лучше всех, то в первой десятке точно. Радиодело, немецкий - тоже легко. А вот что-то заметить, оценить, выводы сделать - это, наверное, от общения с Яковом Исидоровичем, который учил, что даже в простых вещах можно неожиданную сторону найти и всегда вопросы задавать, зачем и откуда?
Это заметили. И готовить стали. Уже не просто "поди увидь взорви убей". Как "Таню" - Зою Космодемьянскую. Подругами мы не были, группы разные, но виделись, говорили. Их отряд тогда в подмосковные леса бросили, а меня в Белоруссию. Шестеро нас было, в том числе девушек двое - им незамеченными пройти легче. Парней призывного возраста фашисты сразу хватали. Контакт был… В том-то и дело, что не было его, считай. У лейтенанта Морозова, в нашей Школе служившего инструктором, двоюродная сестра в Минске осталась. И он клялся, что Наташа - наш советский человек! Вот и надо было мне ее найти. Война, сколько людей потерявшихся к родне спешат прибиться… А дальше - по обстановке. Уж очень надо было нам знать, что там делается: и сведения, и с партизанами связь. Ребята в лесу остались, а мы пошли. Мариша на связи должна была быть, если мне зацепиться удастся.
Нет, не предавала! И с немцами не спала! Да, это связано - зацепиться в управе удалось, не так много людей советских готовы были на службу к фашистам, но как выдвинуться, чтоб заметили, чтоб знать больше? Если не через постель, то талантом, усердием, организаторскими успехами! Играла такую мышку зачуханную, синий чулок, которая за пайку, за кусок лишний гору насквозь пророет, но мужчинам абсолютно неинтересную. Ну а начальники везде одинаковы, рады черную работу на кого-то спихнуть. А анализируя данные по жилью, продовольствию для квартирующих и проходящих войск, можно кое-какие выводы сделать!
Первые недели было погано. Что на фашистов работаю, а нашим никакой пользы еще не принесла. Больше всего обрадовалась, когда наши ворота кто-то дегтем ночью облил: есть, значит, в Минске советские люди! Как мы с Маришей и Наташей этих в следующую ночь выслеживали - пацаны оказались, семнадцати лет! В общем, они стали первыми в организации. А дальше - все записано, как было! До самого конца.
Товарищ адмирал, Михаил Петрович, ну не могла я иначе! Зимой дело было. На улице соседней пьяные фашисты детей расстреляли, с горки катавшихся, просто так! И там - я увидела будто, сейчас этот гусь фашистский уходит, парабеллум сует за пояс, и щенок его тоже, а десяток трупиков на улице! Как будто под руку кто-то меня толкнул… Он струсил… Мы, подполье, тогда уже репутацию имели! Ну не могу я так, как Мата Хари… Не могу вот так мимо пройти, улыбаясь! Вот так все и вышло…
Меня ругали очень за тот взрыв. Что из-за него гестапо взбесилось. Мне тогда хотелось лишь дверью хлопнуть посильнее. Уже не играя, не притворяясь, не от мышки серой, которую они знали, а от себя. В том кафе по вечерам одни офицеры собирались. Заряд в сумке моей с секретом был, если бы меня схватили, нужно было успеть за веревочку дернуть, на палец намотанную, чтобы сразу рвануло.
Что в отряде было - все верно записано. Тридцать два точно, еще двадцать один не в счет, может ранены только. Я считала - или кому в голову целила, или когда после сама проверяла. Да и добивать приходилось. Это ведь не люди, а фашисты.
Чем больше их сдохнет, тем лучше для нас! Было позже, в лесу хлопец из второго взвода, Михась, ко мне полез, а как я отказала, шлюхой немецкой назвал. Я ему по лбу рукояткой ТТ. Так командир, товарищ Вихорев, сказал: у "товарища Татьяны" убитых немчиков тридцать, а у тебя трое, и то один полицай, так что марш в хозчасть - три наряда, пока шишка на башке не заживет.
А затем меня вывезли. Сказали, для предания суду трибунала. За срыв работы и разгром организации. И бежать успели не все, и по новой подполье пришлось создавать. Неделя не в тюрьме, не на гауптвахте, а "под домашним арестом". А дом в Ленинграде, на Плуталова, бомбой разрушен. И родители умерли, еще зимой. Койка в казарме и вещмешок - вот и все, что осталось. Ждала - что на фронт, к чему еще могут приговорить?
Но не было трибунала. А в самолет меня, под конвоем сержанта ГБ. В Архангельске дядя Саша… Ой, товарищ комиссар ГБ Кириллов встретил. И сказал:
- Спас я тебя от суда ради нового задания, важного очень. Но если и его провалишь, то не взыщи. Уровень "ОГВ", да, сам товарищ Берия дал "добро", дело на контроле, так что за разглашение, уже не фронт, а расстрел. Тебе также присвоено звание младший лейтенант ГБ, но это просто затем, чтобы к такой секретности тебя допустить…
Странно ведь. Я в Школе обучалась, присягу принимала, а формально мы штатскими остались, без званий.
- Держи документы, денежное довольствие. Час тебе, чтоб в порядок себя привести, и за мной - слушай и смотри. Вот и все.
- Так что нужно делать, товарищ контр-адмирал?
Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.
Ну "жандарм", ну жук! И что мне теперь с этой девочкой делать?
Если и роль играет, то очень хорошо. Не переигрывает, не недоигрывает - в самую меру. Значит, примем, пока в отсутствие доказательств обратного, что ее история - правда.
Тем более что я ведь что-то слышал! В той, прошлой жизни. Год семьдесят девятый. Я совсем пацан, третий класс. Мы к девятому мая представление готовим. Там еще стишок был, как фашисты детей наших расстреляли, с горки катающихся в Новый год. "Один сказал: "Вот посмотри, Альфред! Как веселятся русские щенята". Второй лишь пьяно промычал в ответ и стал стрелять в детей из автомата…"
И про "товарища Татьяну" я тоже читал, подростком еще. Помню смутно, но была такая, "беспровальная разведчица", именно в Белоруссии, в Минске. И случай с рацией, вынесенной из гестапо, именно с ней, точно. Погибла она в сорок четвертом, трех недель не дожив до освобождения.
А ведь "жандарму" я про эти свои воспоминания не рассказывал! Выходит, встретился мне реальный персонаж? Которую тоже, помнится, сделали Героем посмертно, как Зою? Или все же там другая была? Хотя по характеру, психологии на эту очень похожа!
Ну а дальше дело техники. Лучшая случайность, это которую мы сами организуем. Добрый "дядя Саша" услышал, примчался на помощь… Как же! Я скорее в спецпометку в личном деле поверю - "такого-то известить". Да и при всем уважении к "жандарму", не думаю, что в его круге знакомств не было других кандидатур!
Что он хочет, ясно. Как в СССР: "не женат, за границу не пустим". Попросту якорь чтобы был, здесь держащий. Нет, я ничего против не имею. Мнение мое, что у нормального мужика дом должен быть обязательно и чтобы кто-то там ждал! Ну и про детей-внуков я сказал уже… Это, пока молодой, приятно с красивой феминой радоваться жизни, вкушая удовольствия. Ну а после - одинокими оставаться, не нужными никому?
Так она же девчонка совсем! В бумагах - двадцать второй год рождения, ей же двадцать всего! А это, знаете, серьезно. Друг у отца моего был, в Ленинграде… Также любовь поначалу, плевать, что ему сорок четыре, ей двадцать один! Все как у людей. Дом полная чаша, мужик работящий, сын родился, даже в девяностые было еще ничего. А кончилось чем? Ему шестьдесят, ей тридцать семь, он дед уже. Она же в самый цвет вошла. Дальше объяснять или не надо? Как в песне: "Когда разлюбишь ты меня, я очень быстро постарею", бутылка еще, что не нужен никому, и сына убили в Чечне. Сгорел мужик за год - при мундире и орденах хоронили, как положено отставному инженер-капитану первого ранга, друзья были, и отец мой, и я - а жена бывшая в Египте, с новым хахалем. Так и здесь - ей двадцать, мне сорок два. Другого встретит, молодого и красивого… Мне что, его на дуэль? Так новый появится… А делить с кем-то и делать вид не смогу!
Ладно, лирика это. Чем же мне ее нагрузить? Ну нет такой должности "просто хороший человек" - обязанности по штатному расписанию положены каждому, иначе непорядок. А если их нет - значит, надо придумать.
- Значит, так, Аня. Первое: общаемся без званий, по крайней мере в неофициальной обстановке. Второе: Александр Михайлович, в общем, верно рассказал, что мы должны делать…
Даю вводную: к нашему кораблю, тайне "Особой Государственной Важности" Советского Союза, проявляют большой интерес как немцы, так и разведки наших заклятых друзей. Причем со вторыми едва ли не сложнее. Если с Абвером просто - разоблачить и арестовать, то что с союзниками делать?
Им известно, к сожалению, о существовании "очень большой подводной лодки". Еще хуже, что они догадываются о роли, которую наш корабль и его экипаж сыграли в разгроме немцев в Заполярье и уничтожении их флота. А значит, они предпримут все усилия, чтобы получить подлинную информацию. А этого допустить нельзя… ни в коем случае.
Следовательно, надо ожидать чужую возню вокруг корабля, завода и экипажа. Я имею в виду не команду, а береговую воинскую часть. Да, ту самую, где волей командования вам придется служить. Полагаю, что вероятный противник будет крутиться около, заводить знакомства, собирать слухи и, конечно, проявлять особый интерес к самым незначительным бумажкам. Нам же следует это пресекать, причем еще на ранней стадии. Как для начала знать все обо всех, кто допущен. И сразу замечать непонятки. Ну как в романе детективном, про Эркюля Пуаро. Тьфу, в этом времени детективы иностранные читали или нет? "Сыщик заметил, что от некрасивой женщины пахло очень дорогими духами. Следовательно, у нее есть любовник, которого она содержит. Значит, она могла взять деньги из сейфа, ну а когда обнаружилось… подсыпать яд". Примерно так. В то же время самый лучший способ скрыть тайну, если даже она утекла к противнику, это разбавить ее огромным количеством лжи, "дымовой завесой". Так что очень возможно, что придется распространять ложные слухи или выбросить в корзинку какой-нибудь якобы секретный документ.
Что будет конкретно на вас? Ну вы же моя секретарша - адъютантом назвать как-то неудобно! Да и для дела вредно. Лучше вам забыть про "лейтенанта ГБ". Для всех вы должны быть - не более чем старшиной первой статьи береговой службы ВМФ. Или вообще гражданской вольнонаемной?