Николай наконец перестал хрипеть, кашлять и плеваться. Он даже смог осмотреться: они сидели на довольно крутой осыпи, а вокруг было знакомое белесое марево. Женька, голый по пояс и перемазанный кровью, рассматривал свою рубаху.
- Ты что, ранен?
- Ясное дело: изрешечен вражескими пулями. Энцефалитку вот мне порвали, а она, между прочим, сама не зарастет!
- Давай посмотрим! Брось ты рубаху, с самим-то что?!
- Что-что… Всего одно попадание, и то - вскользь.
Николай все-таки настоял на осмотре: правая и часть левой грудной мышцы были вспороты пулей.
- Надо промыть, зашить и забинтовать!
- Лучше пропиши мне постельный режим, усиленное питание и девочку три раза в сутки.
- А ты что предлагаешь?
- Ну-у… Кровь почти уже не идет, но промыть, конечно, можно. И перестань дергаться, Коля, - это не первая дырка в моей шкуре. Лучше займись своими ногами: у вас, бледнолицых, вечно бывают мозоли!
- Ребра-то тебе не задели?
- Успокойся - только мясо, да и то сверху. А вот рубаху придется зашивать и стирать. Наделал мне проблем этот парень.
- Какой парень?
- Тот, который на тебя собаку спустил. Я ему прикладом врезал: лежи, дескать, отдыхай - живой будешь. Но его дальше воевать потянуло. Пришлось прикончить.
- Так ты их всех?!.
- Кого-нибудь, наверное, откачают. Только не начинай ныть, что они были хорошие, подневольные и ни в чем не виноватые: их заставили!
- Да, по идее я должен ужаснуться и начать рвать на себе волосы.
- Успокойся, Коля: их кровь на мне.
- Нет, она на нас обоих. Но истерики не будет… В конце концов, ни сдаться, ни начать переговоры мы не могли… Или могли?
- Давай это обсудим в другой раз. А сейчас займемся прозой жизни. Ты еще не созрел для возвращения на базу?
- Я тебе сильно мешаю?
- Отнюдь. Мы проверили один из двух наиболее вероятных маршрутов Элланы. Теперь остался второй водораздел.
- Это маршруты вероятные, а есть еще и маловероятные: кто возьмется просчитать логику женщины?
- Только не я. Так что, идем?
- Пошли! Ты уверен, что нам нужно именно два карабина, а не один? Тяжелые они…
- Коля!!
- Молчу, молчу! Больше не буду!
Этот пейзаж Николай мог сравнить разве что с Центральной Чукоткой, если бы на ней вдруг потеплело градусов на десять. Женька долго принюхивался, а потом сказал, что в этой реальности он, кажется, уже был. Николаю он посоветовал заняться просушкой носков, а сам отправился на разведку. Вернулся он часа через два.
- Она здесь, Коля! И след я уже взял.
- Ты уверен?
- Смотри сам!
- Это что же такое?!
- Ну привет! Ты что, женских прокладок никогда не видел?
Удар был направлен ему в голову, и Лис качнулся, поворачиваясь боком. Обколотый камень, примотанный к толстой палке, прошел рядом, слегка зацепив меховую рубаху на груди. Ждать, когда противник снова поднимет оружие, вождь не стал - ткнул дротиком в подбородок снизу, а правой рукой обрушил топор ему на голову - вот так! Нынче мало кто из молодых умеет драться топором и дротиком одновременно - много ли их доживет до его лет?
Лис осмотрел поле боя: Лось с Весенним Гусем в два топора наседали на крупного рагга; Журавль засадил копье глубоко в живот противника и никак не мог выдернуть; чуть дальше Черный Хорь загнал в ручей сразу трех раггов и, работая дубинами с двух рук, добивал одного за другим. А это что такое?!
Белка своей дубинкой блокирует удар сверху, рукоятка топора обламывается, и камень летит ему в голову, противник бьет обломком рукоятки, еще раз… Ударить в третий раз Лис ему не дал: подскочил и коротко уколол дротиком в ухо - готов!
Уклоняясь от брошенного кем-то копья, вождь прянул в сторону и чуть не споткнулся: рыча и пачкая камни кровью, катались двое. Он дождался, когда рагг окажется сверху, и ударил топором ему в спину - и этот готов!
Битва подходила к концу - воинам уже не хватало противников, и они добивали оставшихся, мешая друг другу. Справа на берегу загнанный в куст рагг бросил топор, на четвереньках проскочил между ног нападающих и кинулся бежать. На рывке его не догнать, а близко только Журавль, который никак не освободит оружие - уйдет!! Журавль увидел и понял: рванул копье, обломав наконечник, и тут же метнул пустое древко. Он не попал, но палка оказалась под ногами бегущего, тот запнулся, упал, вскочил и… тут же снова упал, получив топором по затылку. Все!
Подошел Хорь - низкорослый и широкий, с длинными могучими руками, свернутым на сторону носом и старым шрамом, оттягивающим вниз веко левого глаза. Желтозубый оскал заросшего бурым волосом лица означал улыбку:
- Бурундук и Сорока. Белка выживет.
Лис кивнул и попытался осмотреть друга: "Сам-то цел?" Хорь, конечно, это заметил и осуждающе качнул головой: "Не доверяешь? Обидеть хочешь?" Лис улыбнулся: "Извини, виноват!"
Обычно вождь старался не связываться с раггами: если их много, то воевать бесполезно, а если мало - они уйдут сами. Он обошел бы стороной и этих, но уж больно удобным показалось место, где они жили: возле невысокой скальной гряды маленькая речка распадается на два русла, и здесь же в нее впадают два ручья, текущие с севера. Когда придет время Большой Охоты, со скал будет далеко видно, а по руслам ручьев можно уходить в степь, оставаясь невидимыми для пасущихся стад. Этим раггам просто не повезло: они не знали, что племя Серых Лис каждый год уходит все дальше на север, чтоб не мешать охотиться Детям Бурого Медведя (вот уж с кем точно не стоит связываться!). Теперь молодые воины очистят жилище от их самок и детенышей, а старшие пойдут смотреть следы. Вечером подростки приведут детей и женщин.
Чуть позже Лис сидел на берегу, слушал шум воды на ближайшем перекате и крики, долетающие от жилища раггов. Он щурился, подставляя лицо нежаркому солнцу, и думал, что, наверное, и правда стареет, раз начинает ценить возможность не двигаться, а просто греться на солнце.
Хорь, наконец напился, стряхнул с бороды воду и уселся рядом:
- Ты становишься седым. Знаешь об этом?
- Знаю, - Лис потрогал свою голову, где надо лбом осталось совсем мало волос, но короткая коса сзади была еще толстой. - Надо будет сбросить трупы в воду.
- Зачем?
- У второй излучины следы. Может быть, придут медведи, когда завоняет.
- Туда два переката.
- Пошлем мальчишек, они перетащат.
Они помолчали, думая каждый о своем.
- Лис, у тебя никогда не возникало желания трахнуть самку раггов?
- Бр-р-р! Скажешь тоже!
- А что? Они почти такие же, как наши! И главное, не надо ждать ни первого мяса Большой Охоты, ни праздника Белых Мух - они же не люди, их можно всегда!
- Тьфу, гадость! Даже подумать противно.
- Или отбить парочку женщин у Медведей - хоть они и люди, но не наши - их тоже можно!
- Тебе что, своих мало? Не мальчишка уже!
- Женщин у нас достаточно, но их же почти все время нельзя. А рагги трахаются, когда захотят!
- Поэтому люди сильнее раггов.
- А я слышал, что очень давно диких было много, и они были сильнее нас!
- Ты же тогда еще не родился и не знаешь; может, когда-то и они соблюдали Законы Жизни?
- Чтобы рагги что-нибудь соблюдали?! Ни за что не поверю! У них же каждый сам по себе: кто сильнее, тот всегда прав и может делать, что хочет. А вот Медведи живут правильно: не трахаются, когда попало, и своих не убивают - только вождь может. Жаль, что они кочуют такой большой кучей, а то бы…
- Когда Лисы станут сильнее Медведей, ты уже не будешь мужчиной от старости.
- Надеюсь, что не доживу до такого позора!
- Тебе еще долго! Я видел, как ты вчера…
- Ты про Чужую? Да… Чуть повязку набедренную не порвал, пока ее рассматривал! Бывает же такое: волос нигде нет, только чуть-чуть между ног и под мышками, а на голове… И что на меня нашло? Так бы и бросился!
- Во-во! Мало того, что парни ошалелые ходят и все на нее косятся, так и ты туда же! А ее, между прочим, Барсук приволок, это его добыча!
- Барсук уже в стране Счастливой Охоты. Там, говорит, нет наших запретов, и трахаться можно всегда!
- Ты что, кого-то встречал оттуда?
- Конечно, нет, но что же это за счастливая страна, если там тоже нельзя?! Неужели и там есть злой старый вождь, который следит за соблюдением законов предков?
- Это ты на меня намекаешь?
- А на кого же? Вот принес Барсук женщину: ясно, что она из людей, но не наша - чего же лучше? На нее наши табу не распространяются, по всем правилам ее можно! Так ведь нет: надо было тебе сказать, что до праздника первого мяса ее тоже нельзя! Ты просто злодей какой-то, Лис!
- А ты тупица! Это чья добыча? Барсука, конечно. Он если бы и поделился с кем-нибудь, то только с Гусем и, может быть, с Вороном. А остальные чем хуже? Нет уж, пускай все терпят одинаково - уже недолго осталось!
- Ага, недолго! Но Барсук-то погиб! Чье же теперь право? Представляешь, что будет, когда кончится время запрета?
- Да-а… По-хорошему, надо бы отправить Чужую в страну Счастливой Охоты вслед за Барсуком. Но, боюсь, люди меня не поймут. Надо придумать что-то другое.
- А что тут думать? Если предки не оставили нужного правила, значит, действует право силы! А кто у нас самый сильный, самый ловкий? Но я с тобой поделюсь - ты же вождь все-таки!
- Вот про это - забудь! Впятером тебя старшие воины сделают! И молодые им помогут! А потом меж собой передерутся. Мне и так уже кажется, что я теряю контроль над людьми. Чем говорить глупости, лучше посоветуй: что делать?
- Если честно: не знаю, Лис…
Женьке до чертиков надоело любоваться жизнью чужого лагеря. Он отполз от края, встал и начал спускаться со скалы вниз - туда, где Николай допрашивал "языка".
Пленный мальчишка выглядел вполне довольным: он, урча, доедал последнюю шоколадку из их запасов.
- Сколько можно возиться, Коля? Ясно же, что взрослых воинов всего десяток - уж как-нибудь справимся.
- Ага: просто перестреляем их из карабинов, да?
- Ну если тебе это кажется неприличным, могу попробовать их же оружием. Если по одному - по двое, то у меня, наверное, получится.
- Эти ребята не сделали нам пока ничего плохого, а ты предлагаешь досрочно отправить их к предкам!
- Я совсем не горю желанием воевать с ними, но другого выхода просто не вижу. Может быть, ты что-то придумал?
- Почти, - устало вздохнул Николай и начал пересказывать то, что сумел вытянуть из юного туземца.
Данная группа представляет собой часть племени или входит в объединение племен, живущих под тотемом Серой Лисы. Командует людьми вождь по имени Малый Лис, а помогает ему некто Черный Хорь. Сколько-то дней назад один из воинов, по имени Барсук, нашел в тундре странную женщину с поврежденной ногой. Он принес ее на стоянку, и она стала считаться его добычей. Потом Лисы напали на раггов, которые жили здесь под скалой, и перебили их. В бою погибли два воина и Барсук в том числе. Его добыча осталась бесхозной. Старшие воины стали ссориться из-за этой женщины: сначала Весенний Гусь убил Ворона, а потом Гуся пристрелил из лука Бурый Лось. Когда Лис узнал об этом, он собрал всех людей и при них прикончил Лося, потому что никто, кроме вождя, не имеет права убивать своих.
- Вот такая история, - закончил Николай. - Правда, имена я мог и перепутать.
- Что ж, кажется, я понял твою мысль, - вздохнул Женька. - Это очень рискованно, но давай попробуем.
- Вот уж от Лося я такого никак не ожидал!
- Думаешь, я ожидал? Такой спокойный, надежный парень…
- Ты хоть спросил его перед смертью, почему он это сделал?
- Спросил, конечно. Ты будешь смеяться, Хорь: он ответил, что Чужая улыбалась ему, что именно он ей нравился.
- Что-о?! ОНА ему улыбалась?! Он ЕЙ нравился?! Это действительно смешно: ну какое может иметь значение, кому женщина улыбается? Кто ей нравится, а кто нет? Просто умора!
- Что же ты не смеешься, Хорь?
- Ребят жалко…
- Мне тоже, - вздохнул Лис. - Эта девка погубила наших людей больше, чем рагги. Чувствую, что, пока она здесь, наши неприятности не кончатся. Интересно: хоть этой ночью я смогу спать спокойно, или опять случится какая-нибудь гадость?
Черный Хорь усмехнулся:
- Спи спокойно, великий вождь: кроме мальчишки, все остальное в порядке.
- Какого еще мальчишки?!
- А вон того, которого поймали то ли рагги, то ли какие-то чужаки.
Лис проследил за взглядом своего собеседника и перестал дышать: на скале над лагерем в лучах заходящего солнца стояли два существа, похожие на людей. Одно из них держало за плечо парнишку из племени Серых Лис.
Пришелец отпустил подростка и подтолкнул его в спину - беги, мол…
- Откуда они могли взяться, Хорь?
- Только с неба, Малый Лис. Откуда же еще?
- Из Страны Счастливой Охоты?
- Оттуда не приходят. А здесь ни люди, ни рагги не могут жить вдвоем-втроем. Их должно быть много. И значит, много следов - мы бы заметили.
- Я понимаю, что никаких племен поблизости нет. Если же это разведчики, то зачем им торчать на виду у всех?
Ответа Хорь, конечно, не получил и задал новый вопрос:
- Послушай, Лис… А собственно, откуда взялась Чужая?
- Как это откуда? Подвернула ногу и начала умирать от холода и голода в тундре. А Барсук ее нашел и принес.
- Это я и без тебя знаю. Она не из наших, а у раггов таких самок, кажется, не бывает. И потом, даже самая глупая женщина не станет летом замерзать и голодать в тундре!
- Я как-то не задумывался… А почему ты ее саму не спросил, Хорь?
- Как это - "саму"? Женщину?! Что она может знать или понимать?
- Да, действительно…
- Вот я и думаю: а не могли ли эти двое взяться оттуда же, откуда и она?
- Не знаю. Наверное, пацан нам сейчас что-нибудь прояснит.
Мальчишка подбежал и остановился перед вождем и Хорем. Он сразу попытался что-то сказать, но Лис остановил его жестом и терпеливо ждал, пока выпученные глаза подростка вернутся на место, а дыхание хоть немного наладится.
- Вот теперь говори!
- Они… эти… Злые духи, могучие духи, демоны ночи… Они повелители… это… грома и молнии. Да… Очень свирепые! Они так сказали… Они всех убьют и съедят! Да… всех… Они покажут… Дальше забыл.
- Что ты забыл?! Они велели тебе что-то запомнить и передать?
- Да, велели, но я забыл!
- Хорь, у тебя удар послабее, шлепни его, где помягче! - мрачно пошутил вождь.
- Нет! Не надо!! Я вспомнил!
- Тогда говори, только не придумывай, а то уши оторву! Что они велели передать? Чего хотят?
- Они хотят… Хотят, чтобы им насовсем отдали женщину. Эту… новую, которая Чужая!
- Однако!
- Да, они так сказали! А если вождь их не боится, если не верит… Они это… явят… Покажут гром и молнию, значит. Вот так сказали!
Малый Лис и Черный Хорь посмотрели в глаза друг другу и одновременно улыбнулись:
- Не надо нам ничего являть. Мы отдадим Чужую.
А Хорь добавил:
- И мяса завернем на дорогу!
Глава 3
Со злой тоски…
- …Не грустите о том,
Что было давно,
Не обманывайте себя
Сказкой об утраченном рае.
Нас обжигает холод чужбины,
Но мы остаемся здесь потому,
Что терпеть его - наша сущность…
Б’Юн тряхнул головой, отгоняя наваждение: "Хорошо поют автоны, даже забываешь порой, что они-то не на чужбине, что их родина здесь".
Песня кончилась, и низкое помещение вновь наполнилось гомоном и смехом. Б’Юн допил свой кубок, прислушался к ощущениям в оживающем организме и медленно поднялся. Вечеринка была в разгаре: полтора десятка автонов возлежали на пиршественных ложах в обнимку с женщинами - кто с одной, а кто и с двумя-тремя. Мужчин Б’Юн знал всех: и молодых, и старых, знал родословную каждого, потому что это были свои - светловолосые, длинноголовые, с иссиня-бледной кожей. А женщины… Ни одной автоны на пирушке опять не присутствует, только аборигенки. Неужели опять в их команде назревает конфликт?
Да, местные женщины хороши, слов нет: их интеллект часто не уступает мужскому, а цвет кожи бывает от почти нормального бело-голубого до густо-черного. Наверное, это и привлекает автонов. Они веселы и пьяны: вон те двое, сбросив остатки одежды, лезут на стол - наверное, сейчас будут танцевать… А справа, на двух соседних, залитых вином и пивом ложах, пары соревнуются в искусстве художественного совокупления. Кажется, один из мужчин не автон… Ну конечно: это Г’Хай с новенькой аборой! "Ладно, пусть занимаются, - вздохнул Б’Юн. - Может быть, пилот и не понадобится Д’Олу. Или все-таки позвать?"
Кто-то из мужчин вновь взял инструмент и, перебирая струны, запел модный гимн, который исполняют на праздниках в храмах аборигенов. Женщины подхватили на разных языках и, сквозь смех и визг, стали встраиваться в общую мелодию. Эта песня родилась здесь, и Б’Юн многих слов не понимал. Кажется, в ней говорилось о том, что лишь оргазм, как высшая точка любви, позволяет людям сравниться с богами. Б’Юн долго смотрел, как, переступая стройными босыми ногами меж чаш и кубков, на столе извиваются танцовщицы. Потом он вздохнул и отвернулся к окну: "Уж не считают ли автоны себя и вправду богами?"
Для него, алона, пейзаж за окном давно утратил прелесть новизны. Вид горного хребта и долины внизу вызывал отвращение: душная, грязная, неустроенная планета и, наверное, такой и останется. Он отдал ей половину сознательной жизни - три тысячи коротких местных лет - и расстанется с ней без сожаления. Может быть, у него еще будут другие миры, другие планеты? Неизвестно, но родная будет обязательно!
…Не обманывайте себя
Сказкой об утраченном рае…
Неужели дома он будет тосковать вот об этом мирке, где в бурлящей атмосфере полно воды и углекислого газа, но мало кислорода; где горные породы насыщены ядовитыми металлами и бедны полезными; где огромные пространства суши лишены растительности, а леса больше похожи на пустыни родной планеты?
Все это так, но не очень и не слишком. Как сказали когда-то ученые: не очень много железа, и медь все-таки присутствует; кислород в атмосфере есть, и воздухом можно дышать; аборигены близки нам генетически, а некоторые растения, введенные в культуру, способны поддерживать баланс микроэлементов в организме. Ну да: пища и напитки из растений, которые что-то там обеспечивают, чему-то способствуют… Разве это жизнь? Хотя автоны - метисы-полукровки - выглядят вполне довольными и чувствуют себя почти богами.
Смуглые обнаженные руки нежно обхватили сзади, к спине прижались упругие груди. Б’Юн оглянулся и ласково отстранил абору: "Ладно, я один пойду к Д’Олу, а Г’Хай пусть пока развлекается".
Он торопился напрасно: начальник спал, откинувшись на спинку рабочего кресла. Б’Юн опустился в кресло напротив, снял и бросил на стол рогатый обруч - для своих ретранслятор не нужен.