Даже издалека здание выглядит величественно и строго, внутри же собор отделан с таким вкусом и изяществом, что просто дух захватывает. Мне ли того на знать, за последние пару дней я побывал там несколько раз, старательно не замечая Жюля, крадущегося следом. Вообще-то я согласен с парижанином, что жечь храмы нехорошо, пусть даже они принадлежат англичанам. Но согласитесь, что цель заманчива. Собор - самое высокое здание Саутгемптона, и вид у него дерзкий и вызывающий, он словно сам напрашивается на неприятности. Я глубоко задумываюсь, вновь и вновь повторяя слова командира, которыми он пытался убедить Жюля де Фюи в своей правоте. Да, на Рождество в соборе будут присутствовать десятки священников, епископ, высшая знать, сотни дворян и богатых купцов с женами и детьми. Теми самыми детьми, что уже через несколько лет встанут в строй либо примутся рожать новых англичан. И все равно это мерзко и настолько выходит за общепринятые рамки ведения войн, что невольно меня передергивает. Кстати, никого из французов командир так и не смог до конца убедить, все нехотя подчинились приказу, и только.
Чертыхнувшись, я поплотнее запахиваю теплый плащ, холодный ветер обиженно воет, пытаясь сорвать с меня хотя бы шляпу. "Итак, англичан ждет прекрасный подарок на Рождество, - думаю я. - Англичан и их пособника, если только шевалье де Кардига не ошибается, и один из нас и в самом деле затаившийся враг". Я прекрасно подготовился для ночного представления. Смола и ламповое масло закуплены и погружены в фургоны, которые стоят в условленных местах, старшие братья Бенджамина Джонса, уличного воришки, наготове и в нетерпении ждут моей команды. Командиру осталось лишь дать отмашку, чтобы я тут же приступил к делу.
Бегом спускаюсь с холма, пару раз сапоги скользят по мокрой земле, но я ухитряюсь не упасть. Заждавшийся конь приветствует меня тихим ржанием. "Я тебе тоже рад", - шепчу я ему на ухо. Ну а теперь - в "Усладу моряка". Жеребец идет рысью, и на моем лице играет легкая улыбка. В таверне меня ждет горячий завтрак, ведь впереди на редкость тяжелый день, и я должен быть в форме.
Когда я второй за сегодня раз подъехал к таверне, время приближалось к полуночи.
- Где тебя черти носят?.. - накинулся на меня парижанин. Замер на месте, будто с разбегу налетел на невидимую стену, с недоумением принюхался, вытаращив глаза, произнес: - Странно, ты насквозь пропах дымом. Что случилось?
- Костер разводил, - пробормотал я. Нашел взглядом командира и, кое-как сведя застывшие губы в улыбку, устало ему кивнул.
От промокшей одежды пошел пар, я широко зевнул. В жарко натопленном зале таверны мне отчаянно захотелось спать.
- Выезжаем через четверть часа, - безжалостно сказал командир. - Сьер де Фюи, предупредите остальных, что приехал Робер.
Жюль кивнул, а я тихонько застонал, жадно глядя на пылающий камин.
- Ты еще успеваешь переодеться, - заметил шевалье де Кардига.
Не тратя силы на кивок, я побрел вслед за парижанином, а еще через пятнадцать минут сидел в седле и чувствовал себя при этом просто замечательно. Сухая одежда и обувь, а главное - здоровенный кусок холодной телятины, что приберег для меня Малыш, и несколько глотков коньяка буквально вернули меня к жизни. Оказывается, достойный мастер Брэкли держит в погребе несколько бутылок волшебного напитка, и в честь нашего отъезда одну он подарил мне. Я с нежностью похлопал по седельной сумке, вновь ощутив твердую округлость бутыли, губы сами расползлись в довольной улыбке. Похоже, я не ошибся с профессией, умелый лекарь нужен всем и во все времена, живи ты хоть в пятнадцатом веке, хоть в двадцать первом.
Отъехав от трактира, шевалье де Кардига натягивает поводья и холодно интересуется:
- Всем ли понятны наши задачи?
- Выходит, вы не передумали, шевалье? - угрюмо спрашивает парижанин. - все-таки это Божий дом, к тому же раньше мы никогда не воевали с женщинами и детьми!
- Не забывай, что там соберется вся местная знать и большинство офицеров, - хлопает его по плечу гасконец. - Выше нос, сегодня мы славно повеселимся!
Малыш угрюмо молчит, пряча глаза. Усы его, обычно залихватски поднятые вверх, сейчас выглядят уныло и безжизненно.
- А теперь слушайте внимательно. Цели изменились, - неожиданно жестко произносит шевалье де Кардига. - Вместо военной судоверфи и собора Святого Георгия мы атакуем хранилище корабельного леса и городской арсенал.
- Разумно, - сдвинув брови, бормочет гасконец, а все остальные дружно кивают. - Но отчего вы поменяли планы?
Мне показалось, или на секунду его зрачки и впрямь полыхнули красным? А почему морщится парижанин, который громче всех возмущался, что мы сожжем в храме кучу невинных людей? И отчего вновь насупился Лотарингский Малыш? Не любит, когда планы меняются в самый последний момент? Решил, что ему не до конца доверяют, либо тут есть что-то еще? Факелы, что мы держим в руках, не столько светят, сколько чадят, лица моих спутников то и дело пропадают в тени, и разглядеть их очень сложно. Возможно ли, что шевалье де Кардига прав, а на королевской судоверфи и возле собора Святого Георгия нас и вправду ждут британцы, готовые за руку схватить "французских террористов"?
Я еще раз вглядываюсь в лица спутников, твердо говорю себе: "Не может этого быть. Ну, никак не может, вот и все! Командир просто перестраховывается".
Где-то в глубине сознания я слышу гнусный смешок, это откликается мое второе "я", не устающее твердить: "В нашем мире нельзя до конца верить никому и ничему".
- Я просто прислушался к Жюлю, - отвечает шевалье де Кардига.
- И каков же новый план? - мрачно спрашивает гасконец, тонкие губы поджаты, крылья носа гневно раздуваются.
- Он тебе понравится, мой старый друг, - улыбается командир. - И начнем мы, естественно, с хранилища леса.
Как ни крути, это мудрое решение. Дураку понятно, что при желании мы впятером сможем поджечь любое судно из пришвартованных у пирса, будь той мирный торговец, военный корабль или баржа. Но больше пары судов уничтожить нам не удастся при всем желании. Моряки с соседних судов мигом кинутся гасить огонь, пока тот не перекинулся дальше. Примчится пожарная команда из города, на причале станет не протолкнуться от военных и городской стражи. Нанесенный ущерб будет невелик, а риск попасться, напротив, огромен, ведь ни в одном порту мира жизнь по ночам не замирает. Кто поручится, что нас не засекут еще на подходе и не вызовут подмогу так скоро, что мы и глазом моргнуть не успеем? Служи на английском флоте ротозеи, портовые "крысы" давным-давно растащили бы с пришвартованных к пирсам судов все, что там плохо лежит, а от кораблей остались бы одни ободранные остовы. Ан нет, воришки рядом крутятся, а на трапы и не думают лезть, опасаются. Вот и мы не станем, поостережемся.
Королевская судостроительная верфь, разумеется, кусочек лакомый, но четыре недостроенных корабля - не так уж и много, стоит ли связываться с этакой дрянью? А вот хранилище корабельного леса, огромное здание, битком набитое высушенной древесиной, большая часть которой за немалые денежки привезена с континента, совсем другое дело. Там ее хранится не на четыре, а на тридцать четыре корабля, и от возможности перевести в дым этакую гору дерева у меня даже дух захватывает!
Кто не служил в армии, тому не понять строгой и опасной красоты военных складов. Сокрыта она не в унылой окраске зданий, развешенных повсюду табличках установленного образца или надписях "Запретная зона", "Собственность армии" и тому подобных. И даже не в противопожарных щитах с их неизменными ломами, топорами и конической формы ведрами, заботливо выкрашенными в алый цвет. Кто так считает, тот плохо знает армию. Суть той красоты в высоких столбах с натянутой между ними рядами колючей проволоки, датчиками обнаружения, видеокамерами и, не будем забывать, особо злобными сторожевыми собаками. Вдобавок из-за забора за тобой бдительно наблюдает воин в каске и бронежилете, вооруженный автоматом и твердым знанием прав и обязанностей часового. Не подходить! Стоять! Стреляю! Лечь и не двигаться!
По счастью, в пятнадцатом веке все обстоит намного проще, к тому же в самой Британии военные действия не ведутся, оттого армейские хранилища и склады охраняют ветераны или калеки.
Как я и планировал, проблем не возникло. Первый Фургон ожидал нас в условленном месте, в четверти мили от хранилища леса. Я сунул среднему из братьев Джонс несколько монет, тот соскочил на землю и, поминутно сплевывая, тут же растворился в ночной тьме. Лотарингский Малыш вспрыгнул на козлы, всхрапнула запряженная лошадь, и фургон, поскрипывая, покатил вперед. Подъехав к входу в хранилище, мы с Жюлем долго барабанили в наглухо запертые ворота, наконец с той стороны раздались чьи-то шаги.
Подошедший громко зевнул, а затем крикнул, щедро смешивая приличные слова с бранью:
- Убирайтесь к дьяволу, бродяги! Здесь военный склад, и если вы сейчас же не исчезнете, вам придется худо!
- Если ты немедля мне не откроешь, мерзавец, - прорычал Жюль де Фюи в ответ, - то я прикажу тебя выпороть! Получишь десять, нет, черт побери, двадцать плетей! Это я тебе твердо обещаю!
Судя по мгновенно изменившемуся голосу, человек, находящийся с той стороны ворот, тут же проснулся:
- А кто вы?
- Лейтенант Ангольм де Монтегро! - гордо заявил парижанин, подбоченясь.
Трудно хотя бы неделю прожить в Саутгемптоне и не услышать про личного адъютанта командующего. Лейтенант де Монтегро отличается патологической активностью, сует нос во все дыры и обожает наказывать рядовых по разным пустякам. Лично я полагаю, что все дело в росте, ведь адъютант командующего большинству солдат дышит в пупок, а на лошадь взбирается со специальной подставки. Между собой солдаты и сержанты называют лейтенанта говнистым и стараются лишний раз не попадаться ему на глаза.
- Уже открываю, ваша светлость! - с дрожью в голосе выкрикнул солдат, и Жюль медленно потащил меч из ножен.
С той стороны ворот громко забегали и чем-то загремели, подошел кто-то еще и вальяжно спросил, что за чертовщина здесь, собственно, происходит посреди ночи. Разъяснений я не расслышал, но, судя по тому, что подошедший британец громко выругался, а лязг за воротами усилился, он кинулся на помощь. Наконец ворота распахнулись, мы въехали внутрь, вслед за нами втянулся фургон, битком набитый бочонками со смолой и ламповым маслом, там же лежала целая связка факелов. Французы - люди глубоко практичные, мы даже в гости ходим со своей ложкой.
Вытянувшиеся было в струнку англичане насторожились, не обнаружив среди нас обещанного лейтенанта. Ошеломленные догадкой, они растерянно переглянулись, решая, что делать, и Жюль тут же снес одному из них голову. Тонко вскрикнул второй солдат, скорчившись, сломанной куклой опустился на землю. Спешившись, гасконец с парижанином метнулись вправо, туда, где светилось окошко караульного помещения. Вернулись быстро, оба довольно скалили зубы, плащи и сапоги сплошь забрызганы кровью, словно францисканцы только что забили целое стадо свиней.
- Восьмерых уложили, те и пикнуть не успели, - скромно заявил де Фюи.
Главные ворота хранилища, те, через которые въезжают внутрь телеги с бревнами, мы трогать не стали, воспользовались служебным входом. Дверь открылась от легкого толчка, эти британские олухи даже не удосужились запереть ее на замок, и мы оказались среди гор и холмов прекрасно высушенной древесины. Много ли времени надо пятерым крепким мужчинам, чтобы затащить внутрь хранилища пару десятков бочонков с ламповым маслом и смолою, а потом поджечь все это безобразие? Правильно, совсем немного.
Закончив с делами, мы выехали за ворота, аккуратно притворив за собой скрипучие створки. Лотарингский Малыш вновь пересел на своего боевого друга, а лошадь, притащившую фургон, не бросил, а вывел за ворота и звонко хлопнул по крупу.
Кобыла недоуменно оглянулась да и зацокала себе копытами по булыжной мостовой куда глаза глядят. Я одобрительно кивнул. Вот был бы на месте Малыша какой-нибудь англичанин, решивший подпалить во Франции сиротский приют или церковь, разве подумал бы тот мерзавец о судьбе несчастной лошади? То-то же, вот потому победа и будет за нами, что мы люди гуманные, не то что хладнокровные британские злодеи!
Немного отъехав, мы спешились, с интересом наблюдая за хранилищем. Вскоре оттуда потянуло легким дымком, затем появились красные сполохи, а через некоторое временя до нас донесся рев разгорающегося пламени. все-таки правы те, кто утверждают будто огонь - живое существо. Он торопится жить, и жадно, неаккуратно глодает все, до чего только может дотянуться.
Второй фургон ожидал нас именно там, где условились, и я облегченно вздохнул. Прав малыш Бенджамин, его старшим братьям вполне можно доверять, за деньги они сделают все, что только хочешь. Попроси я, чтобы они продали мне свою престарелую бабушку, глазом не успел бы моргнуть, как братья уже раскопали бы старушку. Звякнули деньги, переходя в руки старшего из братьев Джонс, Лотарингский Малыш привычно вскарабкался на козлы, и фургон тронулся вслед за командиром.
Я проводил наш отряд взглядом, с искренней заботой сказал:
- Друг мой, если ты или твой брат задумаете сдать меня властям, болтаться на виселице мы будем вместе. Думаю, тебе пойдет пеньковый ошейник.
- Отчего это? - насупился старший Джонс.
- А оттого, что я расскажу, как вы во всем мне помогали: и убивать, и грабить, и переправы жечь. А еще вы с братом при мне пили кровь христианских младенцев и меня пытались угостить, все вкус нахваливали.
- Не было такого! - попятился тот. - Грабить, жечь и убивать - это еще куда ни шло, но чтобы пить кровь!..
- Было, не было, - философски заметил я. - Никто не будет разбираться в таких мелочах. Главное вам с братом - держать рот на замке. Мужчин украшают скромность и немногословие.
На том я и расстался с семьей честных англичан Джонсов, а на прощание мысленно пожелал Бену стать чем-то большим, чем его ублюдки - братья.
В четверти мили от арсенала фургон, под завязку набитый бочонками с ламповым маслом и смолою, остановился. Шевалье де Кардига пришпорил коня, побуждая с рыси перейти на галоп, ибо наступило время второй части марлезонского балета, а мы осторожно последовали за ним, стараясь держаться в тени. Подскакав к арсеналу, командир резко натянул поводья, заставив жеребца встать на дыбы, и тот гневно заржал, молотя в воздухе копытами. В высокой каменной стене, окружающей городской арсенал, имелись только одни ворота, и сейчас перед ними собралась целая толпа. Разинув рты, воины глядели в ту сторону, откуда мы только что прибыли, в неверном свете пылающих факелов лица англичан выглядели озабоченными. Не такое уж мелкое это событие - пожар огромного хранилища, чтобы не заметить его с другого конца города.
- Куда прешь! - в голос закричали они, вмиг ощетинившись копьями.
- Почему вы до сих пор не выслали нам помощь? - яростно крикнул шевалье де Кардига. - Срочно вызовите дежурного офицера! Быстрей!
Солдаты, немного успокоившись, опустили копья, и один из англичан бегом отправился за офицером.
Тем временем шевалье де Кардига продолжал горячить коня, всем своим видом показывая, как он торопится.
- Что случилось и кто вы, сэр? - властно спросил кто-то из темноты.
- Горит хранилище корабельного леса! - рявкнул командир. - Нам нужна срочная помощь, - словно спохватившись, он добавил: - Я лейтенант Джон Дарси. Представляете, только вчера я принял командование над хранилищем, и сразу же такая неприятность!
- Пожар, - с сомнением проговорил офицер, выходя на свет.
С минуту англичанин разглядывал далекие отсюда отсветы пламени, затем перевел испытующий взгляд на шевалье де Кардига и с недоумением спросил:
- А с чего вы решили, что я должен выделить людей вам в подмогу?
- Разве я не сказал? - весьма натурально удивился шевалье де Кардига. - Таково распоряжение моего троюродного кузена, лейтенанта Ангольма де Монтегро. Мы как раз отмечали мое назначение в таверне неподалеку, когда узнали про пожар. Сейчас он там, и вовсю командует тушением пожара…
- Ну, не знаю, - с сомнением протянул офицер. - А есть ли у вас письменный приказ?
- Вы что, издеваетесь? - вскинул голову командир. - Мало того что мы уже посылали к вам за помощью одного из сержантов, но так никого и не дождались, так теперь вы отказываетесь выполнять распоряжение личного адъютанта командующего! Да вы понимаете, что может сгореть весь Саутгемптон?!
Смерив офицера вызывающим взглядом, шевалье де Кардига заставил коня попятиться, и тот протестующе заржал, вскидывая голову.
- Погодите! - крикнул офицер, еще раз посмотрел на разгорающийся вдалеке пожар, а затем гаркнул во весь голос: - Сержант Гримбл!
- Я, сэр. - Из темноты появился еще один воин, судя по простой одежде и древнему, позапрошлого царствования панцирю, из мелкопоместных дворян.
- Быстро возьмите с собой всех, кого только можете, и отправляйтесь к хранилищу корабельного леса.
- Слушаюсь! - Сержант развернулся и тут нее исчез, а еще через пару минут из калитки возле ворот начали выбегать солдаты.
Заметив, что вместо оружия англичане захватили багры, ведра и топоры, шевалье де Кардига одобрительно кивнул.
- Вперед! - проревел сержант, и колонна, недружно топая, двинулась по направлению к пылающему хранилищу.
Оставшиеся воины, числом не более десятка, оживленно переговариваясь, глазели вслед уходящим товарищам. На несколько минут англичане позабыли об охране арсенала, жадно глазея на разгорающееся пламя. Огонь, даже отсюда видно, уже успел охватить крышу хранилища, осветив вокруг себя город на добрую сотню ярдов. Как и положено, первым пришел в себя офицер. С минуту он пристально разглядывал шевалье де Кардига, который упорно делал вид, что не замечает испытующего взгляда, затем прямо спросил:
- Почему вы не отправились вместе с моими людьми, лейтенант Дарси? Вы же должны быть там, на пожаре!
- Как вы думаете, далеко ли успели отойти ваши солдаты? - поинтересовался шевалье де Кардига, притворившись, что не расслышал вопроса.
- Скоро будут на месте, - машинально ответил англичанин.
Как бы случайно его рука легла на рукоять меча, офицер нахмурился, глядя на шевалье де Кардига с растущим подозрением, но тут коротко блеснул клинок командира, и британец со сдавленным всхлипом опустился на колени.
- В атаку! - крикнул сьер Габриэль, пришпоривая коня.
Мой жеребец гневно заржал, пытаясь догнать скакуна гасконца, и я выхватил меч, выбирая глазами первую мишень. Заслышав топот копыт, солдаты, которые, подобно стае гончих, всем скопом набросились на командира, прянули в стороны. Слишком поздно! Лязгнул меч, отбивая летящее копье, я привстал на стременах и быстро ударил, рассекая плечо одному из британцев. Щит затрещал, принимая удар алебарды, я мгновенно развернулся влево. Высокий светловолосый воин отшатнулся, пытаясь увернуться от моего меча, но подоспевший парижанин стоптал его конем.
- Веди сюда Малыша! - рявкнул командир, и Жюль, коротко кивнув, умчался в ночь.