Стреножив заводных коней, Петр подошел к тому, которого взял в качестве средства передвижения, и сказал:
– Ну все, Вулкан, будем на тебя садиться.
Конь промолчал, но посмотрел, как показалось Петру, насмешливо и многообещающе. Однако когда курсант его покупал, заверили, что конь объезжен, а значит, справиться с ним можно. Как ездят на лошадях, Петр видел не раз, поэтому считал, что задача окажется выполнимой. К сожалению, теория и практика – вещи разные…
Для начала надо было забраться в седло. Петр вставил ногу в стремя, оттолкнулся от земли – и седло просто съехало на бок. Похоже, подпругу надо было затянуть сильнее…
Затянул. Снова вставил ногу, снова оттолкнулся… Конь мягко переступил копытами, отходя в сторону, и курсант, потеряв равновесие, с громкой нецензурной бранью рухнул на плотный песок. Встал, отряхнулся и внимательно посмотрел на хитрую скотину. Конь стоял спокойно, старательно делая вид, что он тут ни при чем. Ну ладно.
В третий раз Петр просто ухватился двумя руками за луку седла и, не теряя времени, оттолкнулся от земли и взлетел на спину коня как птичка – сказались хорошая спортивная подготовка и координация движений. Конь пошатнулся, посмотрел на утвердившегося в седле курсанта удивленно, но остался стоять на месте. Так, теперь надо было попробовать поехать. Петр толкнул коня ногами…
В течение следующих двух часов он трижды оказывался на земле, зато научился уверенно ездить шагом и галопом – поймал, что называется, ритм. А вот с рысью было тяжелее, она у этого коня оказалась очень тряская – ну и фиг с ней, будет еще время научиться.
Петр залез в озеро, выкупался сам, искупал коня – тому понравилось. Потом снова тренировался, до самого вечера, изрядно отбив пятую точку, но результат был. На берегу озера Петр и заночевал, благо хищников, как ему сказали, здесь почти не водилось, да и лихие люди в этих местах не промышляли – начальник местной полиции хлеб свой ел не зря.
В путь он отправился утром и сразу понял, что скорость движения ощутимо выросла. Все-таки, если есть возможность пересесть со своих двух ног на четыре лошадиные, это прогресс. Только тут курсант понял, каким толчком для человеческой цивилизации стало приручение лошадей, как сократились расстояния и насколько легче стало жить. Да и сам процесс ему в общем-то понравился – ощущение под собой мощно перекатывающихся лошадиных мышц создает с непривычки чувство легкой эйфории, совсем не похожее на ощущения от управления автомобилем и даже воздушным или космическим судном. Хорошо еще, что Петр чуть-чуть не рассчитал время и ночь наступила, когда до ближайшей деревни оставалось километров двадцать. Точнее, не ночь – просто быстро темнело, и ехать стало проблематично. Неопытный наездник, незнакомая местность… Лошади подслеповаты, в темноте они почти не видят, и в сумме все это значило, что стоит остановиться на ночлег. По счастью, рядом с дорогой попалась подходящая поляна, и курсант, заехав на нее, спешился.
Он ведь хотел быть максимально незаметным, но, если бы местные увидели его, он бы точно привлек их внимание. Для человека, живущего в это время и в этой местности, день в седле не был чем-то особенным. Петр не был столь привычен к конным прогулкам, но не сообразил этого сразу. В результате просто не устоял на ногах, натруженных в поездке и практически не слушающихся. Вдобавок, как выяснилось уже утром, несмотря на свой чудо-комбинезон, он стер внутреннюю часть бедер и задницу и ходить теперь мог только враскорячку… Душераздирающее зрелище!
Аптечка помогла на какое-то время прийти в норму – слоновья доза обезболивающего хотя и сделала Петра несколько заторможенным, но позволила ему хотя бы добраться до деревни, где он и остановился на несколько дней, сказавшись больным. Собственно, так оно и было, главное – не афишировать причину болезни. Отлежался, подлечился традиционными русскими методами, включающими баню и умеренные дозы спиртного, а заодно быстрозаживляющей мазью из аптечки. Все-таки великое дело – хорошая фармацевтика. Местные оказались людьми радушными, а цены – приемлемыми, так что Петр решил рассматривать вынужденную задержку как неожиданный отпуск. Неплохо отлежался, надо сказать, отъелся и выспался. Однако всему на свете приходит конец, и пять дней спустя курсант продолжил путь.
Теперь он двигался значительно осторожнее, давая себе отдых и увеличивая длительность переходов постепенно. С учетом этого примерно неделю путешествие было довольно приятным. Единственным разнообразием было нападение каких-то хищников, похожих на волков, но почему-то с шестью лапами, черного окраса, крупных и чертовски быстрых. Местные, кстати, их волками и называли. Они появились с наступлением сумерек, когда Петр в очередной раз не успел доехать до деревни и остановился, чтобы заночевать в лесу. К счастью, какие-то зачатки интеллекта у них тоже присутствовали, поэтому, когда первые два зверя осыпались на дорогу кучами обугленных костей, остальные моментально скрылись за деревьями. Миг – и вся стая исчезла; сканирование местности дало лишь слабые засветки на пределе дальности, а без очков-ноктовизоров и вовсе никого не было видно. Быстро бегают, гады!
Стычка закончилась в пользу Петра, но обольщаться не стоило. Обжитые места постепенно заканчивались, леса становились все более глухими, а значит, стоило удвоить осторожность. Интересная, кстати, особенность была у местных лесов – очень они были похожи на многие земные. Если хвойный лес был практически прозрачным и деревья стояли довольно редко, то сейчас, когда местность стала более низкой и влажной, лес пошел смешанный. Вместо псевдососен появились деревья с мелкой, мельче, чем у елок, хвоей, а вперемежку с ними росли многочисленные лиственные растения. Последние отличались разнообразием, но Петр не слишком ими интересовался – ему неинтересны были растения, стезю ученого-биолога он никогда на себя не примерял. Отметил он только, что листва на всех деревьях была очень густой и темной, хотя и оставалась зеленой. Все это затрудняло обзор и делало лес мрачным на вид, но по сути ничего принципиально не меняло – лес как лес.
Теперь он останавливался только в деревнях, на постоялых дворах, благо их было пока что достаточно и расположены они были в дневном переходе друг от друга. Два раза его пытались ограбить, оба раза бездарно: в первый раз перед одиноким всадником вышли на дорогу трое крепких, одетых в добротную и вполне опрятную одежду мужиков с увесистыми дубинами в руках и предложили слезать с лошади. Что ж, танку плевать, в каком камуфляже зебра. Петр спокойно пристрелил их и поехал дальше. Если кто и сидел еще в засаде, то благоразумно решил не высовываться. И правильно – против бластера в кустах не спрячешься, а как курсант стреляет, он уже продемонстрировал.
Второй раз ему выстрелили из арбалета в спину. Ну и что? Десантная куртка сделала удар совершенно нечувствительным. В ответ Петр дал очередь по кустам, откуда прилетела стрела. Потом, аккуратно затаптывая занявшиеся было ветки (а как иначе? подожжешь лес – сам сгоришь, от пожара убежать сложно), он нашел пробитый двумя импульсами труп, а чуть в стороне – второй, сразряженным арбалетом. Отбегались, разбойнички, сами виноваты – если человек едет через лес один, да еще не слишком торопясь, значит, чувствует себя достаточно сильным, чтобы справиться с любой опасностью. Не поняли, не сработал инстинкт самосохранения – получите в лоб тяжелым предметом. Естественный отбор, так сказать.
Примерно через неделю места вновь стали более обжитыми, а еще через два дня Петр выехал к Ново-Владимиру – крупному городу, стоявшему на высоком берегу, в месте впадения широкой и полноводной реки в еще более широкую и полную. Судя по всему, тот, кто закладывал этот город, рассчитывал контролировать идущие по рекам транспортные потоки, и угадал. Город, похоже, процветал – он был ничуть не меньше, а может быть, и больше Вегаса, окружен двумя рядами стен, внешней, деревянной, и защищающей центр внутренней, каменной. Плюс было нечто вроде кремля, последней линии обороны, хотя с холма, на котором остановил своего коня Петр, видно было плохо – расстояние приличное да и ракурс неудобный. А вот то, что в городе много церквей, и церквей богатых, с позолоченными куполами и высокими звонницами, Петр разглядел хорошо, и увиденное ему категорически не понравилось.
Так уж получилось, что одной из причин случившегося в давно забытые уже времена краха Российской империи, следствием которого явилась чудовищная технологическая деградация и вынужденная изоляция многих планет, в частности и этой, были религиозные противоречия, вылившиеся в беспощадные междоусобные войны. Население Земли тогда сократилось более чем на треть, а некоторые колонии вовсе вымерли, на много лет оказались невозможны полеты в дальний космос… Тогда, в конечном итоге, к власти пришли технократы, которые решили вопрос с религией очень просто – расстреляли наиболее агрессивных деятелей всех вер и течений (в ряде случаев это закончилось тотальным истреблением целых народов) и в течение сотен лет создавали для всех церквей условия, при которых они вообще не могли влиять ни на что. Простейший пример – человек, замеченный в церкви, молельном доме или просто за совершением любого религиозного обряда более двух раз, не мог рассчитывать ни на какую интеллектуальную работу, их уделом становился низкоквалифицированный труд и минимальная зарплата. Вполне естественно, что, хотя наиболее мощные религии и сохранились, они утратили влияние и число верующих официально не превышало одного процента населения федерации – люди существа меркантильные и редко идут за слабыми и никчемными, тем более что ту нишу, которую в прошлом занимали священники, давно и с успехом оккупировали психоаналитики. Естественно, Виноградов с настороженностью относился к явной популярности религии на этой планете и не испытывал желания контачить с местными святыми отцами. Хотя нежелание – это одно, а боязнь – совсем другое. Курсант не боялся – как показала практика, при появлении не предусмотренной проектом дырки в организме одинаково хорошо умирают люди любого вероисповедания, и священники исключением не являются, а бластер – идеальный перфоратор, хоть стены дырявь, хоть человека, пока энергия есть, ему без разницы. Главное, режим правильно выбрать да целиться точнее.
Однако выбора большого не было – может, он и проехал бы мимо, но близился вечер. Пришлось ткнуть коня каблуками (а ведь научился за это время ездить, может, не блестяще, но вполне сносно) и направить свои стопы к парому, который как раз готовился отвалить от берега.
Уже собиравшийся отчаливать паромщик недовольно скривился, видя поспешающего к переправе всадника, но все же чуть задержался – по виду опаздывающий был непонятно кем, одежда пятнистая, камуфляжная, такую и дружинник может носить, и егерь, и князь на охоте надеть не побрезгует. Но вот длинный клинок на бедре и отличные лошади, которые далеко не всякому дворянину по карману, говорили о том, что этот хмырь однозначно из благородных, да и поспешает он не слишком быстро – явно достоинство старается не потерять. Дворяне же – народ говнистый и мелких неприятностей могут устроить кучу. Проще подождать, тем более палкой никто не гонит, а две минуты погоды не делают. Впрочем, дворянин оказался с понятием – целую серебрушку дал и сдачи не спросил, хотя цена переправы медяк с человека и два за лошадь. Тоже, видно, понимает, что, не подожди его паромщик – ночевать ему на этом берегу, а берег низкий и потому здесь ночью и сыро и холодно…
Петр успел. Ночевать на сырой земле не хотелось, отъезжать назад на холмы – тоже, и потому пришлось пустить лошадей в неспешный галоп. Слишком быстро ехать он пока опасался и потому чуть не опоздал, но паромщик придержал свою баржу, и Петр в благодарность простимулировал его монетой. Недовольное морщинистое лицо мужика разгладилось, и он бодро погнал паром через реку, к невысокой пристани, уже затягиваемой туманом.
Река была широкая, ветра не было, и вода оставалась гладкой как зеркало. Над ней тучами вились какие-то местные аналоги комаров – внешне похожие и такие же злые. Хорошо хоть, репеллент их немного отпугивал, но приятного все равно было мало – кусались, сволочи, поменьше, но лезли в нос и глаза, что очень раздражало. Играла рыба – совсем как на Земле, над головой пролетела какая-то местная птица и метко нагадила на лысину высокому, дородному купцу, вызвав приятное оживление среди собравшихся. Купец изобретательно матерился и отмывал голову речной водой, а остальные пассажиры числом пять сдержанно хихикали у него за спиной. Идиллия…
Кстати, попутчики оказались настоящим кладезем информации – от них Петр узнал и о том, что в городе сейчас затишье и никаких ярмарок не предвидится, и о том, что правит городом и одноименным княжеством великий князь Ярослав, и о традиционно сильных позициях церкви. Было и еще много всякой мелкой информации в виде сплетен, слухов и просто разговоров ни о чем – паром шел через реку почти полчаса, и паромщика несколько раз заменял его помощник, крепкий парень с широченными плечами и немного придурковатым лицом. Для Петра, правда, главной была информация о приличных трактирах неподалеку, и три названия, равно как и дорогу к ним, он запомнил. Однако всему приходит конец, и паром наконец мягко ткнулся в пристань. Народ сразу же зашевелился – всем хотелось пораньше оказаться на берегу, хотя никто вроде никуда и не торопился. Стадный инстинкт, что поделать. Ну и соперничество даже в такой малости – кто первый, тот и доминантный самец…
Если на паром лошади всходили неохотно, то на берег, точнее, на пристань их вообще пришлось тащить за узду, преодолевая нешуточное сопротивление. Петр их прекрасно понимал – доски пристани были изрядно тронуты гнилью и опасно прогибались, он и сам-то ступал на них с опаской. Однако высадка прошла без происшествий, и Петр, выйдя наконец на берег, бодро зашагал в сторону внешнего города.
Первый же трактир, который порекомендовали случайные попутчики, показался курсанту подходящим – добротное здание, первый этаж каменный, второй – из не слишком толстых бревен. В большом зале чисто, народу немного… Словом, Петр решил здесь и остановиться, и не прогадал – цены были, по сравнению с Вегасом, умеренные, а небольшая комната, в которой он бросил вещи, вполне чистой. Вдобавок была истоплена баня, несмотря на позднее время, работала прачка, и час спустя Петр, красный и распаренный, приняв для аппетита стопочку ядреной местной наливки, уже ел очень приличный борщ с пампушками. Народу было немного – не сезон, поэтому хозяин был рад каждому посетителю, чем Петр без зазрения совести и воспользовался.
Ночью, правда, его попытались ограбить – воришка тонким ножом поддел оконную щеколду и бесшумно проник в комнату. Пожалуй, если бы не установленные с вечера датчики охранной системы, Петр бы и не проснулся, но с вечера, превозмогая лень, он все-таки потратил несколько минут на их установку и теперь мог только вознести хвалу себе, любимому, за предусмотрительность.
Вор, склонившийся над одним из дорожных тюков, приобретенных еще в Вегасе, ничего не почувствовал – просто потерял сознание, когда бесшумно подкравшийся курсант ткнул его тонкой иголкой в нервный узел. На теле человека много точек, ткнув или ударив в которые можно человека убить, парализовать или, вот как сейчас, заставить потерять сознание. Очнулся вор уже сидя на стуле, со стянутыми руками и ногами, привязанными к ножкам. Тело тоже было аккуратно примотано к стулу – во избежание, так сказать. Во рту наблюдался кляп из его собственных портянок – жестоко, конечно, но незачем было лезть куда не просят. А раз уж залез – не попадайся, а попался – не хнычь, твоя судьба – твои проблемы. Работа с риском предполагает и такой конец.
– Ну что, чучело, кто ты, что ты, откуда здесь взялся и, вообще, зачем пришел? – почти ласково спросил Петр, дав вору, оказавшемуся совсем молодым, щуплым и невзрачным, пару минут на то, чтобы прийти в себя и осознать незавидность своего положения. – Каждое слово может облегчить твою участь и подарить тебе легкую смерть или обеспечить веселую ночь. Ты говори, говори… Ах да, прости, забыл.
Курсант вытащил изо рта пленного кляп. Тот посмотрел на Петра ненавидящими глазами и прохрипел:
– Тебе не жить! Старшие тебя на лоскуты порежут…
– Товарищ не понимает, – вздохнул Петр, запихивая кляп на место. – А жаль. Ну ничего, сам виноват…
Можно было, конечно, вколоть допрашиваемому сыворотку правды, но ее было мало, и без большой нужды тратить ценный препарат не хотелось. Вместо этого Петр вспомнил уроки экстренного потрошения, которые преподавал им старый, седой десантник, потерявший руку во время какой-то спецоперации. Руку отрастили новую, но от службы прапорщика Ковальчука отвратило начисто, и, когда появилась вакансия в училище, он пошел туда не раздумывая. Учил хорошо, и теперь Петр без зазрения совести использовал его уроки на практике, не сильно задумываясь над моральной стороной вопроса и беспокоясь исключительно об эффективности процесса. Ну и практика тоже – без нее, как известно, любые навыки атрофируются.
Час спустя трясущееся желе, в которое превратился вор, выложило все. Мог и без того выложить – ничего особенного все равно не знал. Один из попутчиков на пароме был наводчиком местного криминального сообщества. Углядел человека с деньгами, проследил, ну а ночью потрошить заезжего лоха послали шестерку, которой, по сути, и являлся пленный. Ну а дальше все просто – узнать у ничего не подозревающего хозяина, где остановился его якобы знакомый, и ночью залезть по стене труда не составило. Петру оставалось теперь лишь аккуратно добить пленного, спустить его во двор на веревке и осторожно, чтоб никто не видел, утопить в нужнике.