Основные силы противника подошли к южным укреплениям, видимо просто посчитав количество пушек и выбрав то место, где их меньше. Незадолго до обеда артиллеристы Владимиро-Суздальского княжества полностью подготовили позиции и открыли огонь. Стреляли они жутко. Было совершенно ясно, что опыта у них совершенно никакого. Да ещё и разместились в семистах метрах от ближайшего к ним равелина. Решили подождать и посмотреть. Ядра летали редко и криво, лишь немногие попадали в стену, выбивая из неё каменную крошку. Эрик подвёл три пехотных батальона к самой стене, но наверх не поднимал – ждал начала штурма. Заманивал противника. Милиционерам же приказал носиться по стенам, изображая панику. Аналогичной тактики придерживался и Георг, правда, у него было совсем скучно – тысяча отборного воинского мусора практически без снаряжения вроде как блокировала крепость со стороны материка и не предпринимала никаких действий.
Ближе к ужину, видя панику на крепостных стенах, практически нулевой эффект артиллерии Юрия и пассивность обороняющихся, Джебе отдал приказ о штурме, по всей видимости опасаясь подхода подкрепления. Собственно, армия уже почувствовала лёгкую добычу, а потому шла довольно медленно, что позволило батальонам аккуратно и незаметно подняться на стены, взвести арбалеты и подготовиться к беглому обстрелу наступающих. Подпустили гостей под самую стену, и, как только те стали устанавливать лестницы, Эрик, находившийся в равелине на самом опасном участке, отдал приказ открыть огонь. Собственно, первый выстрел из пушки вызвал цепную реакцию. Учитывая скорострельность новых 84-миллиметровых пушек в два выстрела каждую минуту, получилось очень эффектно. Арбалетчики хоть и старались, но совершенно терялись на фоне этой кровавой вакханалии. Спустя десять минут штурм был подавлен, все лестницы переломаны, а под стенами копошилась масса раненых в каше из убитых, которая сплошным ковром покрывала весь сектор обстрела фланкирующих орудий. Очень не хватало осколочных фугасов, но ничего, и так справились – ни один из атакующих не смог даже на стену взобраться. До самой темноты союзная армия не проявляла никакой активности, лишь владимирские пушки расходовали запас ядер – видимо, расчёты решили потренироваться под шумок, а остановить их никто не догадался.
Ночью царь сильно пожалел о том, что у него нет осветительных ракет или прожекторов, так как монголы с союзниками пробовали на лошадях вплавь перебраться по озеру. Пришлось пускать небольшие плоты с разложенными на них кострами. Это отчасти помогло – удалось хотя бы примерно понять, куда стрелять. Обе артиллерийские батареи работали до самого рассвета и сожгли почти весь свой боезапас, зато утром на озеро было страшно смотреть – в зоне прорыва оно сильно напоминало бульон с кусочками мяса. Много трупов прибило к берегу.
22 февраля было затишье, которым воспользовался Эрик – изучил позиции монголов, которые располагались очень удачно – прямо на берегу озера. Правда, те догадались оцепить периметр лагеря повозками обоза, но шанс представлялся очень интересный. Царь пригласил Георгия и его старших офицеров. Объяснил задумку. Воины поддержали. Во второй половине дня у владимирских артиллеристов кончились боеприпасы, и они стали сворачиваться. Этим воспользовалась и армия Эрика, сняв с позиций пехотные пушки. Как только стало совсем темно, войска Боспора стали вытягиваться из ворот с северной и южной части укреплённого района. Кавалерийский батальон был отправлен вдоль западной кромки воды на север для засады. Остальные по сигналу (костру на равелине) выдвинулись с артиллерией в сторону лагеря противника.
Примерно в километре от лагеря стали попадаться посты, которые хоть и подняли шум, но уже мало что могли изменить. Буквально через десять минут после первого крика пушки уже заняли позиции и открыли огонь. За пару залпов получилось разворотить несколько повозок, и пехота пошла в атаку. Началась кровавая бойня. Буквально через десять-пятнадцать минут после вторжения с севера, куда откатили пушки, по лагерю ударила артиллерия, ядрами раскурочивая повозки.
Глупая, конечно, затея, можно было вполне спокойно отсидеться за стенами, отстреливая нападающих как куропаток, но Эрик не удержался. Да и победа нужна решающая. Как в своё время говорил Александр Васильевич Суворов, враг только тогда побеждён, когда уничтожен. Утром 23 февраля 1224 года всё было закончено. Пленных было немного, но среди них посчастливилось оказаться Джебе и Субэдею. Настало время считать и подводить итоги.
Не давая бойцам расслабиться, Эрик сразу стал формировать трофейные и похоронные команды, которые обирали донага тела врагов, добивали раненых и, складывая трупы в фургоны, отвозили в специально отведенное место на берегу Чёрного моря. Одновременно стали подвозить заранее заготовленный каменный уголь для большого костра, так как огромное братское захоронение с жутким ароматом разложения на всю округу рядом с важным городом царю было совершенно неинтересно. Площадку двадцать пять на шестьдесят шагов покрыли первичным слоем угля толщиной в две ладони. Поверх него накидали около восьми с половиной сотен человек, далее снова просыпали углём, и сверху – трупы. И так до тех пор, пока всех не уложили. Получилось девять ярусов. После чего этот огромный пирог, высотой более трёх метров, залили нефтью, как и уголь доставленной заранее, и подожгли. Пока костёр прогорал, метрах в ста пятидесяти от него рыли аккуратный могильник для вороха пепла и костей, которые останутся. Это что касается противника, потерявшего убитыми порядка семи с половиной тысяч человек.
Своих же погибших Эрик приказал аккуратно похоронить в глубокой братской могиле на берегу Азовского моря, переписав их имена. Задача оказалась весьма сложная, так как пришлось проводить процедуру опознания, привлекая иногда массу людей. Это делалось для того, чтобы поставить большую памятную стелу с именами отдавших свою жизнь воинов. Да и вообще нужно раскрутить дату 23 февраля на полную катушку, так как она принесла Эрику массу довольно ностальгических воспоминаний о его старых знакомых из прошлой жизни.
К сожалению, своих бойцов погибло прилично – 572 человека, хотя с врагом не сравнить. При этом стоит отметить, что треть погибла в течение суток от ран и если бы у Эрика были антибиотики, то их можно было бы вытащить.
Ещё 2153 человека было ранено, причём 371 ратника придётся списывать в безвозвратные потери из-за увечий. Остальные смогут вернуться в строй в течение полугода. Это были самые грандиозные потери за всё время военных кампаний германца. Уж больно монголы и дружинники хорошо показали себя в контактном бою. Неожиданно. И это нужно учесть, то есть в тренировках увеличить долю индивидуального и строевого контактного боя. Стреляют они все уже вполне неплохо, а вот рубятся ужасно. Если бы не доспехи, то неизвестно, чем бы этот бой закончился.
После раздачи всех необходимых распоряжений по погибшим и раненым царь стал разбираться с пленными, которые довольно быстро прошли сортировку. Получилось 12 сотен простых бойцов и 83 офицера. Из рядовых отобрали сотню наиболее здоровых и крепких, а остальных построили в колонну по четыре и отправили своим ходом на каторгу, благо она была рядом. Отпускать их было глупостью, убивать – расточительством. Вот пусть и работают на пользу царства, укрепляя её оборонительные рубежи. Офицеров, к сожалению, нельзя было отправлять вместе с рядовыми, дабы не повышать шанс мятежа. Поэтому подождали, пока вырыли большой могильник для сжигаемых останков, который получился глубиной в пять метров, столкнули туда офицеров и расстреляли их из арбалетов, засыпав золой и обгоревшими костями. Оставили только троих: Джебе, Субэдея и Юрия Всеволодовича. Михаил Всеволодович Переяславский с небольшим отрядом смог сбежать, а все остальные погибли во время ночного боя. Князя отдали на откуп офицерам КГБ – пускай учатся обрабатывать многослойных персонажей, тем более что живым и здоровым он не нужен. А с монгольскими "шишками" Эрик решил пообщаться самолично. Этому очень поспособствовала Райхан, знавшая фарси – язык межэтнического общения на территории от Анатолии до Индии. Этим языком владел и Субэдей, причём относительно неплохо, что позволило поговорить.
После беседы Эрик отправил конный батальон, усиленный отдельной артиллерийской ротой, к Владимиру Рюриковичу в Киев, дабы тот выступал на Переяславль и брал его себе под руку, а сам отправился с пленными монголами пешим переходом до Боспора, где те погостят, а позже отправятся к родным пенатам. Задача, которую ставил перед ними царь, была очень проста: он не желал затяжных военных кампаний с Чингисханом, а потому предлагал разграничить сферы влияния. По крайней мере, в Азии. Конечно, Темуджин в силу собственных амбиций никогда не пойдёт на такие уступки, однако и военные кампании против царства вести поостережётся, так как эффектный разгром вкупе с беглой экскурсией по владениям с заходом в столицу должны будут ему передать во всех красках. Тем более что у него и без того масса всевозможных проблем на юге, вроде того же Китая и Индии. У данного подхода была и другая сторона – Чингисхан, узнав о силе, наглости и богатстве владений Эрика, мог собрать все силы и двинуться в поход на него с целью устранить конкурента. Однако этот шаг был настолько маловероятен, что им можно было пренебречь, так как собрать действительно большую армию и выступить с нею в поход в такое удаление от "тылов" Чингисхан не имел никакой возможности. Разве что чудо какое могло случиться, чтобы помочь монголам в этом нелёгком деле, но в чудеса Эрик не верил, так как был прагматиком и реалистом до мозга костей.
Отправляя пленных монгольских лидеров в дальний поход на родину, царь снарядил их самих, а также отобранную сотню латными комплектами, арбалетами и палашами. Объяснение было простым: их снаряжение – военный трофей, но с голыми руками он отпускать их не может, поэтому делает им царский подарок. Скопировать и наладить производство подобного снаряжения они всё равно нигде не сумеют, хотя бы потому, что легированная сталь им ещё неизвестна, равно как и штамповка, а дополнительный фактор предостережения от походов в эти края получится неплохой. Ну и денег на дорогу дал в виде боспорских аргентов и ауров. После чего перевёз их в Тамань и выпроводил с наилучшими пожеланиями.
К слову сказать, незадолго до этого в Грузию была переправлена дружина Георгия IV, полностью снаряжённая, а по самому царству пущен слух, что через эти земли поедут разбитые монголы домой. Царю было очень интересно, как Джебе и Субэдей выкрутятся из этой ситуации. Как-никак – всего сотня воинов против сильно озлобленного на них региона.
По итогам боя 21–23 февраля 1224 года при Перекопе в войсках было роздано 120 медалей и 17 крестов. И начался очередной этап модернизации войск. Во-первых, на базе трёх пехотных батальонов и отдельной артиллерийской роты разворачивался второй полк, Болгарский (первый был Таврический), который требовалось доукомплектовать личным составом. Помимо этого, подписан указ о формировании ещё одного кавалерийского и трёх пехотных батальонов, а также создании ещё четырех отдельных артиллерийских рот. После завершения комплектования армия по штату должна составить 8916 человек, 2705 лошадей и 96 казнозарядных артиллерийских орудий калибра 84 миллиметра. Если смотреть структурно, то в запланированной армии должно быть 8 человек в старших чинах, 2308 – в младших и 6600 рядовых.
Помимо этого вводилась система единого индексирования воинских частей, то есть каждая часть, пусть даже взвод, получала свой уникальный индекс. Особые названия были закреплены только за полками, однако за исключительные заслуги присваивались и более мелким частям.
Предстояла огромная работа, так как по факту нужно было удвоить численность армии. Такие дела быстро не делаются, поэтому пополнение и развёртывание должно происходить постепенно, за счёт подрастающих выпускников интернатов, которыми занимался ещё Остронег. По факту штат будет укомплектован не ранее 1228 года, но к адекватной боеготовности армия подойдёт не раньше 1230 года.
Следующим нововведением стали персональные жетоны бойцов, которые изготавливались из тонкой латуни с нанесением уникального номера бойца. На этот идентификатор заводилось личное дело при соответствующем комитете. Уж очень Эрику не понравился эпизод с опознанием изувеченных трупов – слишком долго и ненадежно.
Помимо собственно линейных подразделений учреждалось формирование гарнизонных войск, в которых запланировали развернуть 4 батальона и 8 артиллерийских рот. Они должны будут занять Боспор, Константинополь, Перекопский и Таманский укрепленные районы. То есть это ещё 2848 человек, 768 лошадей и 128 орудий. Комплектование еще и этих частей интернаты пока не потянут – придётся выходить на очень большие сроки. Поэтому пришлось совместить задуманный способ набора личного состава с уже отработанной техникой вербовки. В связи с чем Деметре и тамплиерам были высланы запросы для набора рекрутов по всей Европе и Азии. Требования к будущим бойцам боспорской армии были достаточно высоки, однако за каждого казна платила посреднику внушительную сумму. На этом организационные вопросы закончились.
Подводя итог битвы с точки зрения технического оснащения, Эрик выделил ключевое направление развития – изготовление ракет с определёнными технологическими (сигнальными и осветительными) и боевыми характеристиками. Если с первыми всё было относительно понятно (по крайней мере, в теории), то со вторыми пришлось повозиться, расписывая подробную концепцию и делая эскизы. Конечно, царь не был специалистом в области ракетостроения, даже модельного, но так как являл собой весьма серьёзного военного историка, увлекавшегося прикладными аспектами войны, то был весьма неплохо наслышан о многих деталях и нюансах боевого применения ракет.
Иллюзий Эрик не питал, а потому будет вполне счастлив, если на имевшемся в его распоряжении дымном порохе получится запускать пятикилограммовую болванку хотя бы на пару километров. Из охочих людей академии собрали рабочую группу, приписав к ним одного из химиков, что занимался селитрой. Применять такие боевые ракеты царь думал не одиночными выстрелами, а посредством мобильной пусковой установки, позволяющей делать залп из десяти подобных ракет разом. Ракеты получались довольно хрупкие в перевозке, а потому для них пришлось сделать специально оборудованный фургон со стеллажом. От влаги эти поделки защитит толстый лаковый слой и восковая пломба сопла, которая будет извлекаться только на пусковой установке.
В середине марта пришёл караван с Канарских островов – семь нефов и два нависа. Корабли были весьма потрёпаны, и на них явно виднелись пробоины от ядер. Беседа с капитанами прояснила ситуацию. На подходе к Мальте они были атакованы эскадрой, пришедшей со стороны Африканского побережья. Пять парусно-гребных судов, вооружённых незначительным количеством пушек, без каких-либо переговоров стали приближаться, угрожая взять нефы на абордаж. Нависам пришлось вмешиваться и прикрывать транспорты. Потопили два судна, остальные ретировались.
Ситуация была неоднозначной. С одной стороны, принцип караванов с боевым охранением, который был предусмотрительно введён, себя оправдал, так как нефы везли 3,5 тысячи тонн оловянной и медной руды, а также самородную серу, что стоило огромных денег. С другой стороны, на сцену вышел новый игрок, причём пока неизвестный. Второй бриг, построенный в прошлом году (1223), пришлось спешно загрузить десятикратным боекомплектом, усилить взводом пехоты и отправить на постоянное базирование в порт Мальты. Его заданием стало патрулирование окрестных вод с целью борьбы с пиратами и поиска их баз.
Этот инцидент тянул за собой целую плеяду разнообразных мероприятий, ключевым из которых являлось создание третьего отделения армии – экспедиционных войск.
На одной только Мальте требовался один пехотный батальон, три артиллерийские и три инженерные роты. То есть 1184 человека при 48 орудиях. И это только один гарнизон, правда один из самых мощных в колониальной системе царства. А ведь помимо него будет ещё масса малых гарнизонов со штатами в 1–3 роты. Сюда стоит накинуть военное присутствие в Новом Свете, которое потенциально требует 2–3 батальона, в том числе один кавалерийский и несколько артиллерийских и инженерных рот. В общем, вырисовывается жуткая картинка по потребностям в наборе, подготовке и снаряжении грандиозной для эпохи армии – порядка двадцати тысяч человек и до полутысячи пушек.
Даже реализовав этот невиданный для эпохи проект, придётся неизбежно снижать качество бойцов. Увы, но легко найти такое количество людей с устойчивой психикой и адекватными основаниями преданности было нереально. Придётся воспитывать ремесленников, собирая людей опять же по всей Европе и Малой Азии. В связи с этим до конца 1224 года требовалось открыть три воинских училища для подготовки рядовых из добровольцев. Выпускники интерната, как наиболее надёжные, пойдут офицерами на командные должности в подразделения. В качестве инструкторов в новых училищах, которых остро не хватало, решили использовать ветеранов, списанных по увечью. И им прибыток да дело, и государству польза. Тем более что их после 23 февраля стало довольно много.
Помимо чисто учебных мероприятий, нарисовались и контрразведывательные дела, ибо требовалось отсеять из добровольцев шпионов и вредителей, которых там, без сомнения, будет достаточно. Вопрос материально-технического снаряжения упирался в создание огромного количества доспехов, палашей и арбалетов.
Да, именно арбалетов, так как перейти на казнозарядные ружья, которые прекрасно зарекомендовали себя в ночном бою под Перекопом, не получалось. Для них требовалось строить отдельную фабрику плюс ещё одну – для патронов. А это не меньше пяти лет (отработка технологии, изготовление станков и прочее) и полутора тысяч условно адекватных рабочих, то есть дело было далекой, но реальной перспективой. В то время как для тех же арбалетов уже давно освоили производство болтов путём отливки железа в разогретые и вибрирующие формы. Сразу большими партиями. В итоге каждый месяц фабрика отгружала порядка 120 тысяч болтов, что позволяло вести весьма активные учебные стрельбы, правда, не так интенсивно, как хотелось бы, ещё и в арсенале накапливать потихоньку. И это на трёх потоках. Если увеличить их вдвое, что хотя и тяжело, но за пару лет реально, да поработать над оптимизацией процесса, то можно будет увеличить количество болтов до 280–300 тысяч. Но эти вопросы нужно было решать непосредственно на фабрике. Поэтому утром 25 марта Эрик в сопровождении взвода преторианцев отправился в Феорум.
Всю дорогу Эрик переживал, погрузившись в раздумья. Итак, какой стратегический расклад имелся?
С восточными славянами особых проблем не было, они всё больше и больше привязывались к его царству, которое уже сейчас выступало как некий арбитр в спорах и центр финансовой активности.
Монголы проявили себя хуже, значительно хуже, чем Эрик ожидал. Видимо, сказки и побасёнки историков, увлечённо корпящих над бумажным фундаментом очередного "Рима", исказили реальность до крайности. Да и как можно ожидать чего-то серьёзного от кочевников, которые совсем недавно "слезли с пальмы"? Они особых проблем создать не должны. А гуляй-город и пушки с картечью позволят легко решить те незначительные затруднения, которые они смогут родить в любых количествах.