- Однако это была лишь видимость. На самом деле приемлемого финансирования военной программы добиться так и не удалось. Сухомлинов пытался выбить у Коковцова около семисот миллионов на них, но получал лишь ежегодные ассигнования, выделявшиеся ближе к окончанию финансового года. Естественно, значительную часть кредитов использовать не удавалось, наставало первое число нового года, средства на счетах замораживались, остатки переходили в закрома казначейства. Затем приходилось вновь выслушивать крики нашего дорого министра финансов, а затем - председателя Совета, о том, как военные объедают империю. Однажды он вообще выдал следующую сентенцию: кредиты будут выделены только во время войны. На это ему было замечено, что золотые рубли в таком случае придётся тратить на контрибуцию немцам. К счастью, это закончилось вместе с приходом Барка…К сожалению, уже было поздно. Однако вернёмся к нашему дорогому Александру Ивановичу. Он пробивает через Думу бюджет, при котором две трети средств на закупку вооружения и переоснащение военной промышленности будет выделено частным предприятиям, и только треть - казённым. Из-за этого, уже в начале войны, придётся огромные средства тратить на заказы частникам, с их наценками в двадцать процентов, срывали поставки, а иногда попросту не выполняли обязательства, постоянно требуя аванс и отсрочку исполнения договора. Гучков как будто бы сделал всё, от него зависящее, чтобы во время войны обвинить правительство в неспособности обеспечить армию необходимым обмундированием и вооружением. Примерно тогда же, в девятом-десятом годах, было положено начало более тесному сотрудничеству Гучкова с генералитетом. В Генеральном штабе образовали комиссию по изучению опыта русско-японской войны под началом Василия Иосифовича Гурко. Между октябристами и офицерами комиссии достигнуто было соглашение о "беседах" по тем или иным вопросам. Пять-шесть человек от думцев и столько же - от офицеров - принимало участие на таких заседаниях.
Спиридович, порывшись в бумагах, достал несколько десятков листов, испещрённых убористым почерком.
- Это донесения агентуры о тех самых собраниях.
- И получалось, что на обсуждении законопроектов октябристы были прекрасно осведомлены о всех тонкостях этих вопросов. Снова - рост популярности…- сказал Манасевич.
- Именно, - Бобрев сам только что об этом догадался.
Вот, оказывается, насколько полезным было обсуждение…
- И при этом Гучков стал виновником ухода Редигера с поста военного министра, - внезапно заметил Курлов. - Помните его речь о том, что командующие округами ни к чёрту не годились? Он только Иванова особо выделил…Остальных освистал. Я был на том заседании: на Редигера было тогда больно смотреть.
Павел Григорьевич сложил руки лодочкой, углубившись в воспоминания. Не меньше минуты царило молчание. Затем Курлов откинул голову, будто бы вглядываясь в прошлое, и продолжил:
- Он тогда вскочил с места, подтвердив слова Гучкова о плохой подготовке к войне, о том, что приходилось выбирать из того, что было. Я сам служил, знаю, что в офицеры мало кто шёл: дворяне обеднели, еле сводили концы с концами, интеллигенция не хотела воевать.
- А Сухомлинов, пришедший позже, не захотел иметь дел с этой комиссией: видел, что она подрывает авторитет власти, и что не совсем там всё чисто. Правда, в то же время боялся потерять фавор у царя. Тогда при дворе очень и очень громким шёпотом, - Спиридович усмехнулся, - делились самыми разными слухами о происходящем. Но Гучков снова проявил отмеченное уже нами качество. Посчитав, что Сухомлинов не справится с реформами - то есть не захочет плясать под дудку октябристской комиссии - начал травлю министра где и как только может. Замечал все недочёты, малейшие ошибки раздувал, а положительные дела замалчивал. А потом пошёл на прямой шантаж. Затем Гучков получил несколько преувеличенную информацию о мерах, которые принимала Германия - та Германия, которая не пережила революцию пятого года, которой не надо было расселять крестьян, в которой власти не надо было лавировать между интеллигентскими кружками, кадетами и левыми, в которой промышленность была в три раза мощнее, чем наша. Он сравнил эти данные с нашими без всякой поправки на русские условия, и решил, что правительство бессильно. Тогда он захотел объявить, что все члены комиссии уходят с постов, так как власть не хочет идти на реформы. Гучков хотел шока, хотел скандала, думая, что это поможет лучше, чем работа. Он видел главным своим противником Сухомлинова.
- И не зря видел, - вполголоса добавил Спиридович.
- И примерно тогда же он сошёлся с генералом Поливановым, ставшим другом Гучкову. Именно его Александр Иванович прочил в военные министры.
- И осуществил это желание, - усмехнулся Курлов. - Помните травлю Сухомлинова и обвинение его в измене, в мошенничестве и поддержке Мясоедова?
- Да, это было громкое дело, мощный удар по авторитету власти. Нашли какого-то человека с не самой хорошей репутацией, подозревавшегося в шпионаже. Не нашли ни единого доказательства его измены или хоть каких-нибудь действий против армии и государства. Сами судьи признали, что он невиновен. Но - общественность потребовала казни. И Мясоедова казнили…
Спиридович вспоминал те дни, когда шпиономания только-только начала завоёвывать умы населения.
- Но это будет после. Сейчас же он постоянно конфликтует с депутатами. Он вызывает Милюкова на дуэль! - Александр Иванович насупился. - Дерётся с Уваровым…Жалко, что и мне запретили получить сатисфакцию у Гучкова.
- Александр Иванович, не стоит так нервничать. Мы ещё возьмём своё, - поспешил успокоить Спиридовича Курлов. - Мы ещё многое припомним ему.
- Он являлся инициатором кампании против Распутина, который тогда не обладал таким влиянием, какое обрёл после гучковских выпадов. Только к концу шестнадцатого года Старец и вправду мог бы зваться "серым кардиналом". Но - лишь в определённом смысле. Я расскажу об это подробнее, если Вы так настаиваете. Однако не забудьте: Распутиным тогда играли Белецкий, Андроников и Беляев. Именно они настроили старца на более активное участие в политической жизни…На его беду.
Спиридович взял себя в руки: он спокойно говорил о роли "Друга", как называла Распутина Александра Фёдоровна. Будучи начальником охраны царя, Александр Иванович был в курсе большинства "течений" в придворной жизни, знал о многих интригах и о роли тех или иных придворных.
- Это очень интересно. Запомним и этот шаг Гучкова. Вернёмся в одиннадцатый год. Гучков в зените славы - он председатель Думы. Столыпин, кого октябристы вроде бы поддерживают, желает провести реформу: ввести земства в западных губерниях. То есть распространить систему местного самоуправления на довольно-таки обширную часть империи. Что же октябристы? Они выступили против этой реформы. Столыпин убеждает царя в необходимости распустить Думу, чтобы ввести земства. Гучков покидает пост председателя, заявив, что это оскорбительно для достоинства народного представительства. Перед этим он долгое время добивался увеличения полномочий Думы, усиления её роли, таким образом он сам бы обрёл больший вес в стране. А тут ему не хотят идти на уступки - и он прибегает к новому шантажу, подрывающему авторитет власти. Той самой власти, силу которой он якобы хотел сохранить. Он понимает что делает?
- Не совсем. Нередко он чрезвычайно увлекался, и тогда слова его расходились с делами. Кровь бурлила, звала на дуэли…Звала на "решительные" шаги - то есть поливание грязью в громких речах в Думе.
- Однако что же заставило Гучкова помириться с Милюковым, что помогло им спеться? - задумчиво произнёс Манасевич.
- Неудовлетворённость властью? Амбиции?
- Мысль о том, что при поддержке Милюкова он сможет осуществить "оздоровление" России? - предположил Бобрев. - Нам придётся исследовать и роль Милюкова в эту войну…
- И не только в войну. Однако мы несколько забегаем вперёд. Дмитрий Петрович, будьте так добры, продолжайте свой рассказ.
И вновь Манасевич оказался самым спокойным и желающим продолжить работу среди всех четверых, увлекавшихся частностями и уходами в сторону.
- Хорошо. Итак, он не проходит в четвёртую Думу. Тогда его избирают от промышленных кругов в Государственный Совет. Вроде бы неплохое место, но ведь настоящая власть - она в Таврическом дворце, в зале заседаний Думы. Что же делать? Что-то ведь надо делать? Надо ведь как-то реализовать собственные замыслы? Тем более, в четвёртой Думе октябристы вновь занимают неплохое положение. Правда, это уже не те октябристы. В их рядах раскол на несколько течений. Октябрист-земец Родзянко становится председателем Государственной Думы. Он тоже хочет играть роль, тем более Гучков расчистил ему дорогу наверх, поднял авторитет Думы в глазах общественности. После этого у них сохраняются натянутые отношения.
- И убийство Столыпина…Да…Оно происходит именно в одиннадцатом году…- тяжело вздыхает Спиридович.
- И тогда же Его Императорское Величество собирается начать борьбу с масонами, - вклинивается в разговор Курлов. - Незадолго до убийства Пётр Аркадьевич и я работали над планом по борьбе с вольными каменщиками. Они усилии свои позиции после революции, многие из них поднялись на самый верх. В Думе действовала своя ложа, в которую вошли многие влиятельные кадеты, октябристы, прогрессисты…Да кто только не вошёл. Керенский именно тогда набирает вес в их рядах. Чуть позже он займёт место секретаря объединения лож. Мы хотели начать борьбу с этой крамолой, с угрозой режиму…
- Но не успели. Столыпина убили. Вас, Александр Иванович, и Вас, Павел Григореьвич, - Бобрев переводит взгляд со Спиридовича на Курлова, - как и некоторых других лиц убирают со своих постов, оттесняют от царя. Борьба с масонами, так и не начавшись, прекращается. Н первые позиции…
- Выходят сами масоны или лица, к ним приближённые. Я всё никак не мог затронуть эту тему, - Манасевич откашлялся.
И кашель этот был столь "ненавязчив", что трое других "сыщиков" тут же замолчали и обратили всё своё внимание на Ивушку.
- Как думаете, зачем Гучков помчался сломя голову в охваченную восстанием Македонию? Это ведь не англо-бурская война, тут тебе не цивилизованные британцы и бедняжки фермеры из немцев и голландцев, устроившие ад туземцам. Зачем это? Что так манило Гучкова в Македонии, как думаете?
- Возможность пощекотать себе нервы вновь? Тряхнуть стариной…Воплотить в жизнь свои мечты о славе?
- Именно - мечты, но не о славе. Итак, жили-были…
Манасевич с плутоватой улыбкой достал лист, замызганный, истёртый. Бобрев разглядел, что текст на этом листе - на французском языке. Пробежав глазами содержимое документа, он взял другую бумагу, уже писанную на русском языке.
- Жили-были добрые-предобрые вольные каменщики. Не знали они, как ещё можно облагодетельствовать мир, но тут им подвернулась замечательная возможность. Османская империя, этот оплот абсолютизма - который масоны нарекли врагом человечества и противником всякого прогресса - рассыпалась на глазах. Надо было её только подтолкнуть, а там уж она покатилась бы! И таки толкнули, господа читатели…Ой, извините, это я по старой журналистской привычке. Начало века. Французская разведка передаёт нашему дорогому Ратаеву, начальнику заграничной агентуры Департамента полиции, интересные сведения. В Салониках действует пять лож, в том числе "Возрождённая Македония", пользовавшаяся особым влиянием. Начинается восстание. Нужно пустить все силы, наличные и заёмные, на дело победы "прогресса во всём мире". Под эгидой масонства, конечно же. Сюда пробираются наиболее отчаянные члены масонских лож…
- В том числе Гучков, - подхватил Курлов.
- В том числе Гучков. Он должен был наладить связь и передать кое-какие важные сведения братьям из "Возрождённой Македонии". К сожалению, мне неизвестно, когда Александр Иванович вошёл в братство вольных каменщиков. Зато понятно его желание сделать это: ведь политика вершилась в этих ложах! Какие вязи! Какие знакомства! Для амбициозного человека, ещё не убелённого сединами опыта - это лучшее, что только можно придумать. Тем более здесь, в Турции, масоны обкатывали средства борьбы за "прогресс". Под их руководством была создана пария "Единение и прогресс" - гнездо младотурок, которые, как Вы знаете, все в основном из офицеров среднего звена или повыше, но не у кормила власти. Позже Гучков, поднабравшись опыта, создаст такое же негласное объединение. Нужды армии? Пожалуйста! Всё для славных офицеров, молодых служак из Академии Генерального Штаба. Они так же амбициозны, как и Гучков. Они находят общий язык. Тем более яркий пример успеха подобной организации - под рукой. В Турции подобные красы молодцы уже победили, взяли власть в империи. А чем же Россия отличается? И никто ведь не вспоминает, что сербская армия, ударившая по османам, вооружается на французские деньги, предоставленные под давлением на парламент всё тех же масонских лож.
- И тогда начинается борьба за влияние в империи, - теперь уже Курлов взял слово. - Наверх поднимаются амбициозные люди из масонов. Джунковский становится у руля полиции. Во время войны он не доносит Государю о заговорах, плетущихся вокруг трона, хотя это его прямая обязанность. Он потворствует немецким погромам в Москве, а может быт, сам их провоцирует. Дубровин из Союза русского народа отказывается ещё в десятом году сообщать нам какие-либо сведения о масонах: кто-то переправляет их вольным каменщикам буквально на следующий день. Я тогда имел очень долгий и нервный разговор с Дубровиным. К сожалению, он больше не захотел сотрудничать с нами…Зато нам удалось внедрить своего агента в одну французскую ложу. Его раскрыл Бурцев, этот воитель с провокаторами. Пусть вред, принесённый последовавшим скандалом, останется на совести "патриота".
- Вы бы рассказала о деятельности самого Джунковского на обретённом после убийства Столыпина посту. Он разрушил систему жандармских управлений, отгородил офицеров корпуса от армейских, окончательно посеял между ними. Хуже всего - при нём уничтожили последние следы агентуры в армии, поэтому о настроении офицеров и нижних чинов мы больше не могли получать достоверных сведений, - печально заметил Спиридович. - Это отозвалось потом, в войну…
- В войну…Гучков таааакое наделал в войну…- не удержался Бобрев от комментария.
- И Вы даже не знаете, насколько Вы правы, - улыбнулся во всю ширь Манасевич.
У него в руках оказалась целая стопка листов…
- Хотите узнать, как это так получилось, что Гучков оказался под подозрением в сотрудничестве с немцами, а попутно едва не угробил снабжение армии, революционизировал рабочих, создал оплот меньшевиков, и при этом обвинил во всём, мною упомянутом, власти?..
"Новое время"
СТОЛЫПИН ВЕРНУЛСЯ?
Буквально час назад нам стали известны планы регента относительно реформирования Совета министров. О преобразованиях официально будет объявлено только на следующей неделе, но мы уже можем сообщить нашим читателям потрясающие новости.
Великим князем подписан указ о создании Министерства труда и социального обеспечения. Пост министра займёт Сергей Васильевич Зубатов, бывший начальник Московского охранного отделения и Особого отдела Департамента полиции. Пятнадцать лет назад он совместно с Д.Ф. Треповым организовал несколько профессиональных союзов, участники которых боролись за экономические изменения для рабочего класса.
Что именно подвигло Великого князя именно Зубатова назначить министром? Возможно, репутация человека, свободного от казённого и давным-давно устаревшего взгляда на рабочее движение.
Нам удалось связаться с новоиспечённым министром. Господин Зубатов в общении был серьёзен и настроен на рабочий лад. Он поделился своими идеями добиться официального признания профсоюзного движения и направить его в созидательное русло. Сергей Васильевич начал работу над рядом законопроектов, призванных облегчить положение рабочего класса в империи. В частности, планируется ввести пенсионное обеспечение для рабочих и служащих, создать систему медицинского страхования. Господин Зубатов готов работать денно и нощно, чтобы воплотить в жизнь цель своей жизни: укрепить Россию и обеспечить достойную жизнь каждому трудящемуся.
Кроме того, нам удалось связаться с господином Кривошеиным. Министр земледелия, известный своей великолепной работой над переселением в Сибирь и азиатские окраины, рассказал о своих новых замыслах. По его словам, министерство финансов выделило значительный кредит на проведение первоочередных мероприятий по расселению крестьян в нечернозёмных губерниях. Выкупленные Земельным банком ещё до войны угодья будут распределены между наиболее нуждающимися в земле домохояйствами. Министерство транспорта работает над обеспечением перевозки желающих в сибирские губернии. Идёт работа над реформой народного просвещения: планируется создать предлагавшуюся ещё Столыпиным систему бесплатных начальных школ для крестьянства и мещанства. Вот-вот будут выделены деньги на создание высших учебных заведений для агрономов, врачей и инженеров.
Неужели эпоха столыпинских реформ возвращается? Что-то ждёт нас впереди?
"Утро России"
Вчера в петроградских газетах появились сообщения о реформе Совета министров. В первую голову, образовано новое министерство - труда и социального обеспечения. Во главе его поставлен такой одиозный представитель охранки, как Сергей Зубатов. Разве может создатель "зубатовщины", почти двадцать лет не принимавший никакого участия в работе, ретроград и, в молодости, народоволец, наладить нормальную деятельность вновь созданного министерства? Однако удручает другое - программа его работы. Правительство собирается узаконить профессиональные союзы рабочих, "облегчить" жизнь рабочего класса и дать ему новые преференции. В частности, планируется ввести обязательное пенсионное обеспечении. Кто будет вкладывать деньги в это? Представляется, что на плечи и без того чрезмерно нагруженного промышленного и банковского сообщества, купечества лягут выплаты на пенсии.
Великая война нанесла удар по народному хозяйству. Неужели так необходимо вколачивать последний гвоздь в гроб основы его - промышленников? Почему об этих реформах общественность не была предупреждена? Мы несём непомерное налоговое бремя. Мы понимаем, что это необходимо для возрождения России, но сколько же можно тянуть всё новые и новые соки из нас?
Почему всё ещё не объявлены выборы в Государственную Думу? Может быть, власть намерена вовсе упразднить столь много принёсшее России народное представительство? Неужели, возгордившись победой в Великой войне, потерявший голову регент желает задушить общественность?