– Я те угомонюсь, сволочь! – погрозил мне кулаком Баранов. – Бросай пистолет к черту!
– И что-о? Сразу пове-есите или сначала поро-оть будете? – проныл я и резко сменил тон: – Короче, дело к ночи! Господин капитан-лейтенант, прикажите доставить меня на берег и отпустить с миром. Иначе… Убитых среди личного состава пока нет, а будут! И лейтенант ваш богу душу отдаст первый! Я не шучу. А коли отпустите, никого пока не трону. Но, ежели потом на поле брани сойдемся, не обессудьте! Ваше решение?
Имея в заложниках второго по званию офицера корабля, можно было, наверное, покочевряжиться. Я уже придумал пару приемов, с помощью которых можно облегчить собеседникам процесс принятия решений. Однако эти выдумки не понадобились – приказано было отдать швартовы и отправляться на берег. Как только мы тронулись, я расстался с пистолетом, стал черпать свободной рукой воду из-за борта и отмывать от крови свой лоб, а самое главное, "амулет" с видеокамерами. Меньше чем через полчаса под дном баркаса зашуршала галька прибрежной отмели. А еще минут через пять я уже бежал по склону между кустов. При этом я удерживал деревянную кирасу под мышкой, а свободной рукой все пытался попасть в болтающуюся лямку рюкзака.
Наконец берег с баркасом скрылся из вида, зато раскинулся вид на залив – вместе со всем, что в нем находилось. Несмотря на пасмурную погоду, пейзаж был, наверное, очень красив, но меня больше заботило передвижение по нему плавсредств. Подобных маневров я, конечно, раньше не видел, но решил, что моя выходка планов командования не изменила: "Неву" буксируют поближе к берегу, а байдарочная публика явно собралась высадиться прямо под крепостью. "Интересно, сообразят ли индейцы им помешать – вот когда надо делать вылазку! А мне пора подумать, как попасть в крепость не получив пулю".
– Стой, где стоишь! – раздались за спиной слова по тлинкитски.
"Ну, вот проблема и разрешилась, – безрадостно подумал я. – Сейчас пристрелят и оскальпируют. Впрочем, может быть, просто отрежут голову – это у них считается более ценным трофеем".
– Стою и не двигаюсь, – ответил я и поднял руки. Кираса, естественно, упала на землю.
– Назовись! – потребовал некто.
– Куштака я – и будь доволен! Кто ты такой, чтобы знать мое имя? Стреляй! И Катлеан щедро наградит тебя… за скальп своего вестника! – надменно проговорил я и, чуть подумав, добавил: – Особенно, если ты дешитан.
В кустах слева и непосредственно за моей спиной обозначилось некое движение. Наверное, народ собрался на совещание. Некоторое время я стоял неподвижно, величественно сложив на груди руки. Однако это мне быстро надоело:
– Эй вы там! Выходите сражаться, если не трусы. Или проведите меня к вождю! Русские высаживаются на берег вместе с пушками – мне надо спешить!
Очевидно, мое пожелание совпало с решением индейских разведчиков:
– Пошли! – услышал я приглашение, после которого из-за куста ольхи возникла приземистая фигура с ружьем в руках и с перьями на голове.
Глава 8
Крепость
Название "Крепость Молодого Деревца", наверное, было придумано в шутку. Во всяком случае, стена была собрана явно не из молодых елок. В общих чертах это выглядело так: два неошкуренных ствола с кое-как обломанными или обрубленными ветками кладутся рядом на землю. Сверху еще один ствол. К этой "пирамидке" вертикально прислоняются такие же корявые куски стволов метра по три-четыре с наклоном наружу. Чтобы они не падали с внутренней стороны опорные концы придавлены еще двумя стволами, а снаружи подперты слегами. Еще слеги проходят поверху, не давая свободным концам частокола разваливаться в стороны. Все это косое-кривое, щелястое-сучкастое сооружение кажется вполне неприступным – пытаться перелезть через такой "забор" желания не возникает. И поджечь его, наверное, трудно, поскольку дерево сырое. Разворотить такую конструкцию можно, скорее всего, только бульдозером, да и то не с первой попытки. Обращенная к морю "стена" была, наверное, метров 50–60 длиной. Внутрь меня провели через "главные" ворота в центре, которые представляли собой узкий извилистый ход между стволов, украшенных острыми обломками сучьев.
Народу внутри действительно было как селедки в бочке. Невольно возникала мысль о том, что будет, если здесь разорвется осколочный снаряд даже не очень большого калибра. Однако таковых на вооружении, кажется, еще не было. Жилища или барабары, как их называли русские, имели прямоугольную форму и, похоже, представляли собой полуземлянки. А я бы назвал их просто бараками: стены собраны из толстых плах или расколотых вдоль бревен, поставленных стоймя. Крыши двускатные, из-под коньков идет дым. В одно из таких жилищ меня и привели. Внутри я застал почти знакомую по кино и литературе картину: полутьма, костерок, вокруг сидят разукрашенные Чинганчгуки и решают вопросы войны и мира. Только что трубку не курят…
Перепад интенсивности освещения внутри и снаружи не был большим, так что я довольно быстро начал различать подробности интерьера и, главное, раскрашенные лица участников совещания. Надо полагать, главное заключалось в том, кто тут сидит и как они сидят.
Малый круг – ближе всего к очагу – образовывали люди пожилые и солидные. Катлеан, наверное, был самым молодым среди них, хотя и превосходил всех пышностью своего убранства. На берегу я видел его издалека, но здесь узнал безошибочно – по немалой ширине плеч и деревянному шлему, изображающему голову ворона, который лежал возле его ног на земле. Из прочих знакомых я узнал здесь только шамана Ртатла. Второй круг образовывали, наверно, персоны более мелкого калибра, но тоже важные. С некоторым облегчением я углядел там раскрашенное лицо Нганука. Мой "подопечный" сидел от вождя слева и чуть сзади. По-видимому, в таком размещении заключался глубокий философский смысл.
Один из сопровождавших меня воинов прошел вперед, склонился и стал что-то шептать на ухо Катлеану. Очевидно, известие заинтересовало вождя, он даже хотел оглянуться, но видно, удержался. В конце концов, он кивком отпустил докладчика и сделал рукой приглашающий жест – вероятно, в мой адрес. При этом он так и не оглянулся.
Мне оставалось гадать: действительно ли меня пригласили в круг? А если пригласили, то на какое место? Впрочем, я быстро сообразил, что этот "рекбус-кроксворд" мне все равно правильно не разгадать, поскольку тонкие нюансы здешних отношений мне неизвестны. А потому я остался стоять при входе, гордо распрямив спину и сложив на груди могучие руки: "И хрен я вам что-нибудь скажу, пока сами не спросите!"
Такое мое поведение вызвало легкое замешательство среди присутствующих. Однако вожди – или кто они есть? – лиц не потеряли, и вскоре продолжили прерванную беседу, не обращая на гостя внимания.
Они перебрасывались фразами разной длины, между которыми были долгие паузы. Все были абсолютно спокойны и невозмутимы. Простояв в позе статуи минут десять, я так и не смог въехать в подробности ожесточенной дискуссии, которая тут, как оказалось, велась. Участники называли многочисленные имена людей, названия куанов, родов и кланов, а так же географических объектов и исторических событий, о которых я не имел ни малейшего представления. Получалось вроде бы, что кто-то кому-то когда-то отдал чуть меньше, чем был должен, а кто-то какие-то условия выполнил целиком, но не полностью, или полностью, но не совсем.
В процессе этой мирной, но энергетически насыщенной, беседы снаружи донесся звук. Точнее серия звуков – этакие "бу-бухи". Следом за ними вбежал незнакомый индеец и что-то зашептал на ухо Катлеану. Тот кивнул и вестник удалился. Беседа продолжалась – в том же ритме, в том же темпе.
Прошла, наверное, пара минут, и знакомый звук повторился: бу-бу-бу-бух! До меня вдруг дошло: "Да ведь это с "Невы" бьют залпами! По нам! Лисянский – прекрасный офицер, у него вымуштрованная команда и пушкари перезаряжаются быстро! Ой, что будет!"
Но ничего особенного не случилось: вверху слева раздался треск, просыпалась труха, и на пол упало что-то тяжелое. Один из индейцев, сидевших в задних рядах, поднялся на ноги и вскоре явил пред очи вождей корявый чугунный шар примерно в два моих кулака размером.
– Это заговорили пушки большого русского корабля! – философски заметил Катлеан. – У них очень много железа. Надо будет собрать ядра. Бостонцы или англичане, наверное, дадут за них хорошую цену.
– Вряд ли ты обогатишься на этом, Катлеан, – возразил старик, сидящий напротив. – Этот калибр не подойдет "людям английского языка". Нам тоже.
– Посмотрим! – усмехнулся вождь киксади. – Но собрать надо. Из них можно делать якоря для каноэ и грузила для больших сетей. Иначе их соберут хуцнувцы.
– Ты все еще уверен, что Хуцнуву-куан выступит против русских?
– Они – мои друзья! – твердо заявил вождь. – Они дали нам порох и свинец.
– Ты не уберег их дар, Катлеан! – усмехнулся оппонент. – Скажи, почему они не отправили вместе с тобой воинов?
– Здесь и так шестьдесят воинов-дешитан! – парировал вождь.
– Однако хуцнуву может выставить десять раз по шестьдесят воинов! – покачал головой старик. – Где они? Чего ждет Черный Лось?
– Они придут, как только кончится праздник Последнего Лосося!
– Ты еще молод, Катлеан… – подал голос некто справа. – Ты плохо понимаешь тонкости политики. Люди хуцнуву не убивали русских и их рабов две зимы назад!
– Убивали!
– Конечно. Но правитель Баранов об этом не знает. Или не хочет знать, верно? Потому что он мудр и хитер. Почти как твой дядя Скаутлелт…
– Теперь я – вождь киксади! – чуть повысил голос Катлеан. – Я начал войну, которой хотят все! Русские приводят в наши угодья толпы своих рабов – алеутов и эскимосов с севера. Кому это в радость? Хуна-куан, Хуцнуву-куан, Кейк-куан и даже люди Стикин-куана готовы воевать с ними!
– Не бери на себя лишнего, вождь киксади! Эту войну начал не ты, а русский правитель Баранов! Не так ли? Да, наши люди хотят воевать с ним. Но в той же мере, они боятся его и готовы мириться. Вспомни, молодой вождь, что было недавно.
– Я ничего не забыл!
– Хотелось бы в это верить. Три зимы назад киксади – люди Ситка-куана – сошлись в смертельной схватке с дешитанами – людьми Хуцнуву-куана. Было много славных битв, погибло много героев, но никто не смог взять верх. А потом появились русские. Великий вождь киксади захотел стать сильнее своих врагов и заключил союз с русскими. Их вождь Баранов стал другом Скаутлелта. Он пустил их на свою землю, разрешил построить крепость в самом сердце Ситка-куана…
В отдалении очередной раз бу-бухнуло. Снаружи раздались крики. Вскоре у входа появился все тот же индеец с белым пером в прическе. Вероятно, в его обязанности входило дежурить у входа, собирать информацию и, время от времени, докладывать ее высокому собранию. Заметив вестника, Катлеан дал знак говорить для всех.
– Великий вождь, большой русский корабль опять стреляет из пушек. Ядро попало в жилище, убило женщину и покалечило двух детей. Или трех…
– Передай всем, чтобы спустились в ямы под полом, – немедленно отреагировал Катлеан. – Там ядра будут не страшны. Что еще?
– Много русских и их рабов высадились на берег. Они разбили там наши каноэ и разгромили склад с рыбой.
– Я же велел все убрать с берега! – взъелся было вождь киксади, но сразу же взял себя в руки. – Ладно… Говори дальше.
– Они выгрузили с лодок четыре пушки. Теперь тянут их вверх по склону. Они разделились. Одни подбираются к главным воротам, другие прошли вдоль ручья и идут к восточному проходу. Они…
Доклад был прерван новыми звуками – "бух-бух" справа и "бух-бух" откуда-то из-за торцевой стены барака. Вождь отреагировал на это вопросительным изгибом брови. Докладчик понял:
– Наверное, они решили стрелять из малых пушек с близкого расстояния. Вот и начали…
– В них уже можно попасть из ружей?
– Наверное, можно, – неуверенно ответил вестник.
– Тогда скажи всем: пусть люди тоже стреляют! Что еще?
– Возле малых пушек воины в зеленой одежде. Наверное, они с большого русского корабля.
– Это все?
– Н-нет… Две женщины и один воин говорят, что узнали маленького русского на берегу. Они говорят, что это сам Нанак – правитель Баранов!
– Однако… – похоже, что Катлеан несколько растерялся. Наверное, иметь такого противника для него было великой честью. Впрочем, он быстро взял себя в руки: – Узнай, как стреляют малые русские пушки, как действуют люди в зеленой одежде. Узнай и расскажи нам!
– Я исполню твою волю, вождь!
Индеец ушел, а неторопливая беседа больших людей продолжалась:
– Великий вождь киксади Саутлелт разрешил русским построить крепость в самом сердце Ситка-куана. Баранов смог убедить его в своей силе. Его люди стали жить здесь. И стали множиться обиды, нанесенные нам – разграбленные могилы, женщины, уведенные без выкупа, опустошенные охотничьи угодья, даже убийства уважаемых людей. Все это было…
– Это было, уважаемый Ткавлеергач, но было и другое. Скаутлелт помог бежать пленному шаману дешитан, когда его хотели убить его родственники. Ты помнишь эту историю?
– О, да, конечно! Тот шаман помог в переговорах. Мы славно повеселились на празднике заключения мира!
– Твои слова – истина. Но война с дешитанами кончилась, а русские остались! Они остались вместе с толпой их ненасытных наемников! Киксади пришлось тяжело – все люди стали смеялись над ними!
– Ну, может быть, это только Катлиан – племянник великого Скаутлелта – считал, что все смеются над киксади? – ехидно заметил старичок слева. – А, может, никто и не смеялся, а?
– В твоих словах нет истины! – не удержался вождь. – Многие кланы и куаны выставили своих воинов для той битвы!
– О, да! – сморщился в улыбке старый индеец. – Это была великая битва! Легко ли взять недостроенную крепость, которую никто не охраняет? Слава победителям! Вот только я не пойму, в чем тут воинская доблесть? Чем гордится наш великий вождь?
– Все правила чести были соблюдены! – заявил Катлеан, однако уверенности в его голосе было меньше, чем злобы. Невольно создавалось впечатление, что он просто оправдывается. – Сам Скаутлелт заранее поставил русских в известность, что война началась! Разве нет?
– О, да! Конечно, да! – мелко рассмеялся, тряся перьями, полнотелый персонаж, сидящий напротив. – Твой дядя не понял, что отдает на разграбление свои родовые угодья, а русский начальник не понял, что ему объявляют войну! Хи-хи и ха-ха!..
Данная дискуссия, безусловно, имела глубокий философский смысл и большое историческое значение, но… Но за стенами барака громыхала ружейная и пушечная стрельба. Там свершалось событие, описанное во множестве романов, изображенное на полотнах художников и даже увековеченное на тотемном столбе посреди современного американского города Ситка. Объединенные силы русских штурмуют индейскую крепость Молодого Деревца. Мне было обидно и горько находиться буквально в центре событий и не видеть этой грандиозной битвы: "Широкие массы общественности двадцать первого века о ней даже не знают. А узкие – которые знают – понятия не имеют, как на самом деле все происходило. В Интернете на запрос все время выскакивает батальное полотно с изображением мускулистых полуголых индейцев, которые устремляются навстречу атакующим русским. Катлеан там нарисован с молотком в руке, в русских летят тучи стрел… А я тут стою как дурак. Точнее, как статуя самому себе…"
И я принял радикальное решение: "Пойду-ка погуляю! А эти важные люди пусть и дальше совещаются!"
Никто меня не остановил, никто не сделал замечания, и я оказался на улице. А там плескалась война… Ни детей, ни женщин видно не было, зато одетых в доспехи, раскрашенных в цвета войны мужчин было полно. На головах у многих красовались резные деревянные шлемы, изображающие реальных или сказочных животных довольно жуткого вида. Эти "каски" явно были вырезаны из цельных кусков дерева – вроде капов – и, наверное, весили немало. Но, как говорится, кому на войне легко…
В детстве, помнится, я не раз слушал по телевизору воспоминания участников боев и сражений: мы, мол, здесь, а они – там, они на нас, а мы их с флангов! Вот теперь я сам оказался очевидцем, и что же я видел? Да почти ничего…
Никаких башен индейская фортификация не имела. Что там происходит за забором, изнутри было не ясно. Полторы или две сотни воинов беспорядочно распределились вдоль восточной и южной стен. Они занимались тем, что высовывали стволы ружей между бревен, стреляли и, отступив назад, занимались перезарядкой. Потом снова стреляли и снова перезаряжались. Пальба велась, конечно, не залпами, но некоторый ритм в ней все-таки был – то густо, то пусто. Некоторое время я наблюдал этот процесс, и у меня сложилось впечатление, что индейцы разряжают ружья, почти не целясь – лишь бы пальнуть поскорее в сторону противника!
Справа бабахнуло нечто более солидное. Потом и слева что-то грохнуло в аналогичной тональности. "Не иначе, заговорила индейская артиллерия! – догадался я. – Это надо увидеть!"
Для пушек в стене были проделаны специальные амбразуры. Орудие, которое я рассматривал, было установлено на примитивном деревянном лафете без колес, но с подобием полозьев. После выстрела пушку отбрасывало назад и в бок. Толпа индейцев накидывалась на нее, оттаскивала еще дальше назад и начинала чистить ствол и заряжать. Потом, дружно навалившись, орудие подпихивали к амбразуре, следовал выстрел, и все начиналось сначала. Выстрелы расчет приветствовал громогласными воплями, словно каждый раз они подбивали по вражескому танку. Отследив три "залпа", я так и не заметил процесса наведения и прицеливания хоть куда-то. Создавалось впечатление, что они просто азартно палят "в белый свет как в копеечку".
И тут я увидел нечто странное: чуть в стороне от всеобщей суеты, стрельбы и криков, прислонившись спиной к стене барака, сидел человек в индейском плаще и занимался тем, что отхлебывал некую жидкость из фляги и закусывал ее дымом из трубки!
Приблизившись, я некоторое время разглядывал это чудо: "Явно бледнолицый – сто процентов! И, к тому же, пьян в сосиску!"
Европеец заметил мое присутствие не сразу. Некоторое время он разглядывал меня и, вероятно, пытался понять, один перед ним человек или несколько. Наконец выдал:
– Хеллоу! Хау а ю?
– Со мной порядок, – ответил я по-английски. – А ты что здесь делаешь?
– Ром пью, – показал он мне флягу. – Ну и гадость! Не желаешь?
– До ужина я не употребляю. Ты с какого корабля?
– "Мери Старк", Ливерпуль. А ты?
– С "Биг Нантер", Бостон.
– Не слышал… Давно?
– Второй год. Что ж я тебя раньше не встречал? – решил я упредить вопрос в свой адрес. – Ты у киксади?
– Ага.
– Ну, тогда понятно, – кивнул я и уселся рядом с ним на бревно. – Я-то в Хуцнуву жил, на Ситке раньше не был. Тут как?
– Смотря с чем сравнивать… Дикар-ри кр-раснокожие!
– Домой не тянет?
– Что я там забыл?! Нет уж… Знаешь, как звали нашего шкипера? Морской Шакал! Он и есть шакал… Вот, помню, зашли мы в Кантон…
– Погоди! – остановил я грядущий поток морских баек. – Это ты, что ли, научил краснокожих стрелять из пушки?
– Не, это Джонни у нас пушкарь – вон он, на той стороне старается. Канониром был! А результат? Посмотри на этих уродов! Все сразу забыли к чертям свинячьим! Жгут порох в пустую… И лезть к ним сейчас бесполезно – как воевать начнут, сумасшедшими становятся! А-а…