СОСЛАГАТЕЛЬНАЯ ПУБЛИЦИСТИКА, ИЛИ НЕМНОГО ОБ ИСКУССТВЕ МЫШЛЕНИЯ О НЕМЫСЛИМОМ
Незатейливый фантастический сюжет: герой становится в одну из многочисленных очередей за дефицитом и оказывается на экскурсии. И лишь в процессе знакомства с необычным миром выясняется: туристы - не в будущем, хоть так бы и хотелось, ведь параллельная реальность вполне согласуется с нашими недавними стандартами "светлого грядущего". В "параллельном" Киеве - экологически чистая среда, в магазинах всего полно, многое просто бесплатно. Здесь все неизмеримо лучше, чем у нас. Герой начинает расследование - почему тут так хорошо? И оказывается: у параллельного мира - параллельная альтернативная история. На очередном съезде генсеком вместо Сталина избирается Киров. Вот и вся фантастика. Хочется воскликнуть: если бы так просто! Развернутой АИ в рассказе не получилось. По такому рецепту, меняй генсека, и уже через полвека не Михаил Сергеевич одергивает из президиума депутатов, а А. Д. Сахаров председательствует в парламенте.
Еще один сюжет. Тут все, как иллюстрация к кинофильму "Ленин в Октябре". Петроградская ночь, заставы юнкеров на открытых всем ветрам "линиях".
И здесь сходство заканчивается. Бдительные патрули не пропускают в Смольный известных лиц, лихо проскочивших туда в советском кинобоевике. Герои не оставляют попыток, но тщетно. Богатырская застава всякий раз отбрасывает их в новый, причудливый мир, где становится все светлее и лучше. АИ в рассказе подменена пространной метафорой, словно автор не хочет "снижаться" до простого сослагательного наклонения, оставаясь в плену вольных грез на тему вариаций минувшего.
И все же наша фантастика в последние годы странным образом тесно смыкается с публицистикой.
Своеобразной реакцией на существовавшие многочисленные запреты явилась алогично свершившаяся трансформация советской фантастики в конце восьмидесятых в доселе не виданный жанр сослагательной публицистики. Компенсируя вакуум социально-политического прогнозирования, на страницы "перестроечной" прессы выплеснулась волна азартных журналистских рассуждений, вполне совпадающих с НФ-приемами. Варианты развития коммунистической системы просчитывались при всех возможных кандидатурах генсеков. А если бы В. И. Ленин прожил еще несколько лет? Получился бы тогда "социализм с человеческим лицом"? Перебраны все варианты - от радужных до безысходных. Материалы читались взахлеб, но уже сейчас они - не более, чем документ нашей эпохи, своеобразная иллюстрация досужих словоблудий. Вырванное в свое время из контекста фантастики невозможно наверстать за пять-шесть лет в вольном полете журналистского воображения, малоотягощенного документальными ссылками и мемуарными выдержками. Не быль, но и не выдумка. Потребовалась странная деформация культуры, столь сблизившая фантастику и публицистику. Что же сделало их почти тождественными? Цензура, а точнее, ее отмена. Еще несколько десятилетий назад подобные опусы вряд ли осмелились бы прочитать в узком кругу друзей, где-нибудь на кухне. Наконец искусство мышления о немыслимом стало безопасным занятием. Но оно не принесло лавров публицистам, а временное отставание для нашей фантастики обернулось утратой самой техники мышления в разработке темы АИ.
До сих пор в нашей фантастике существует тема, находящаяся под запретом самой суровой - "внутренней" - цензуры. Мыслить о немыслимом тяжко, иногда - непосильно, а переступить внутренние запреты значительно сложнее, чем преодолеть препятствие извне. Советские фантасты "играючи" управились с негласным запретом на развернутое описание ядерного апокалипсиса. Известный сценарий молодого писателя-фантаста В. Рыбакова "Записки мертвого человека" успешно экранизирован и всем возданы полагающиеся премии.
Лишь один запрет нерушим. Даже представить страшно победу гитлеровской Германии во Второй Мировой. А ведь под Москвой все висело на волоске… Только внутренними запретами объясняется отсутствие в нашей фантастике произведений с иным исходом войны. Ведь, окажись так на самом деле… тут и останавливается воображение.
Иначе обстоят дела в фантастике англо-американской, традиционно склонной к парадоксальному и шокирующему философствованию, изобретению авторских миров. Делом чести считается у крупнейших американских фантастов создать свою собственную историю будущего, своеобразный вариант АИ, только опрокинутый в будущее. Вот здесь и обнаруживается самая, пожалуй, интересная особенность современной альтернативно-исторической фантастики. Она превращается в мощное средство художественного моделирования реальности. Вновь и вновь создаются альтернативы нашей, единственной, земной - действительности. Захватывающий перебор возможностей решений судеб человечества - такое лишь под силу фантастике, поднявшейся до уровня АИ! Здесь заложено извечное стремление отыскать идеал земного общественного устройства, которое, подобно философскому камню, давным-давно занимает мыслителей самых разных эпох и стран. Не на последнем месте и решимость преодолеть преграды, воздвигнутые человеческой косностью и социальным мракобесием. Общеизвестно: запреты только стимулируют действия, направленные на их нарушение.
В романе известного американского фантаста Филипа Дика "Человек из Высокого Замка" описывается расчлененная оккупантами Америка, разорванная на части державами Оси, в авторской реальности, одержавшими победу во Второй Мировой войне. Картина для американцев, по-видимому, не менее шокирующая, чем для наших читателей. Но писателю не пришлось преодолевать запреты внутренней цензуры. Он создал произведение, во многом - отстраненное, аналитическое, взвешенное, рассудочное…
Повествование лишено какой-либо из разновидностей идеологий, размеренно-неторопливое, временами даже скучноватое. И ни в коей мере это не является недостатком. Ф. Дик мастерски нашел прием, как "убаюкать" читателя, заставить его поверить в описываемое и преодолеть естественное эмоциональное неприятие и отрицание предложенной модели. Тем самым достигается особый "эффект присутствия" в неведомой реальности, коим блестяще владел еще прославленный Уэллс.
"Человек из Высокого Замка" стоит, пожалуй, особняком в фантастике такого рода. Ведь тема победы Германии над Союзниками далеко не исчерпывается одним-двумя романами. В англо-американской фантастике существует целая библиотека "военной фантастики", авторы которой на все лады пугают читателей жуткими прообразами оккупированных фашистами стран "свободного мира". Признание у публики подобных произведений подтверждается многочисленными экранизациями. В отличие от множества произведений, где АИ - лишь пружина авантюрного сюжета, роман Ф. Дика по художественной форме - развернутая парадоксальная метафора нашего времени и нашей истории. И, если у писателя герои усомнились в целесообразности и разумности "своей" действительности, мы, в свою очередь, можем оспаривать неизбежность нашей действительности. Не случайно персонажи романа постоянно советуются с "И-чинг". Древняя конфуцианская Книга Перемен реально существует, и ее прорицаниям следуют многие люди на планете. Вместе с "И-чинг" автор повторяет: смотрите, наш мир весь обусловлен вариантами индивидуального, свободного и сознательного выбора. Вся наша жизнь - неустанный поиск собственной реальности.
ОТ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ИСТОРИИ - К АЛЬТЕРНАТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Удивительно, как иной раз писатель, создавший поразительно яркие и запоминающиеся картины альтернативных миров, теряется при обращении к АИ. Показательный пример - повесть Пола Андерсона "Эутопия".
Лихо закрученный сюжет гоняет некоего эллина по варварской стране. Ни его мир, ни эта страна реально не присутствуют на Земле. Но, оказывается, и здесь существует множество параллельных миров. Их и исследует наш герой. Хотя, до того ли ему, когда его преследуют варвары за содеянное в их королевстве кощунство. Интересная идея, увлекательное повествование… И масса нереализованных художественных вариантов. Все муки герой претерпевает из-за возвращенния в свою реальность, где его ждет-не-дождется любимый мальчик Ники.
Мы назвали лишь ряд причин, уводящих фантастов от реализации темы АИ. На самом деле таковых неизмеримо больше. В их основе, прежде всего, лежит право на писательский, художественный произвол. Случается, творческие цели остаются неизвестными даже самому автору.
У американского фантаста А. Бестера есть забавный и поучительный рассказ. Написанный, в известном смысле, как пародия на крутые сюжеты о путешествиях во времени, рассказ в предельно лаконичной форме и ироничной манере изложения сообщает о неких реконструкторах истории, задавшихся целью уничтожить самого пророка Магомета, дабы предотвратить его непотребные деяния. Авантюра удалась, но исполнители ощущают, что сами они становятся все менее реальными. Убийство Магомета спровоцировало создание новой реальности, где места для них не нашлось. Автор, возможно, не подозревая, подбросил идею создания новых реальностей средствами фантастики. Через тему АИ открывается дверь в альтернативную реальность. Причина и следствие уходят в небытие, а остается лишь нечто неведомое, и, право, - какое удовольствие в нем разобраться.
Мимо такой возможности, естественно, не мог пройти Ф. Дик. Его роман "Убик" не нуждается в комментариях. Даже перевернув последнюю страницу, читатель не ответит на многие вопросы.
Своеобразно обращается с изнуренной бесконечной и бессмысленной войной Америкой А. Бестер. Военные медики наблюдают странный "феномен исчезновения": их пациенты, мужчины и женщины, исчезают прямо с госпитальных коек неведомо куда. Впоследствии выясняется: они нашли приют в воображаемых мирах, созданных поэтическим вдохновением, сотканным из нитей реальных литературных сюжетов. Здесь тема эскапизма изысканно сочетается с идеей формирования новых реальностей силой собственного воображения.
Тут уже совсем рядом до особого рода литературных мистификаций - "игры в биссер" для блестящих, художественного склада умов, коим тесно в рамках земной, реальной культуры. И тогда строятся причудливые замки литературного воображения: придумываются несуществующие писатели и их произведения, целые литературные направления… А какие здесь имена X. Л. Борхес, X. Кортасар, А. Б. Касарес приемами "магического реализма" создают альтернативную культуру.
Станислав Лем так же достаточно поупражнялся в сочинительстве блестящих "авторецензий" на выдуманные произведения - прорыв в новые реальности и миры культуры. Вспомним еще раз Ф. Дика и описанную им модель "постамериканской оккупационной культуры".
Современная фантастика уже вполне овладела приемами "вытеснения", "замещения" и "разрушения" реальности. Интересно лишь, с какой целью станут использовать их фантасты ближайших поколений. Намек дает В. Звягинцев: "…битвы космических эскадр, бомбардировка планет, минирование волновых тоннелей - это далекая история. Сейчас уровень другой: воздействие на закон причинности, блокада исторических последовательностей, создание ложных развилок времени, деформация мировых линий, информационный террор…". А мы еще не упомянули возможностей фантазии и сказки. Альтернативная история, культура, реальность… Что может быть увлекательнее моделирования их средствами собственного воображения? И разве не удовольствие - осознавать способность возвести рядом с обыденной действительностью, уже разведанной реальностью реальность индивидуальную, авторскую. И далеко не исчерпанная тема АИ открывает перспективы воистину безграничные…
Сергей Зайков, Николай Мухортов
Notes
1
Боже мой, герр крайсляйтер. Местечко-то здесь высший класс для концлагеря. Да и погода хоть куда. Жарковато, правда, но так чудесно… (нем.).
(Здесь и далее примечания переводчика.)
2
От Матфея, 16: 27.
3
"И-чинг" (И цзин) - (II–I тыс. до н. э.) - учение, основанное на конфуцианстве, буддизме и даосизме и объединяющее все известные в то время знания.
4
Так! (лат.).
5
"Крепость Европа" (нем.).
6
"Быстрый Призрак" (нем.).
7
Вот как! (нем.).
8
Внимание, дамы и господа! (нем.).
9
Они боятся, что… (нем.).
10
Народ. Страна. Кровь. Честь (нем.).
11
Доброта (нем.)
12
Мгновение (нем.)
13
Бардак (евр.).
14
Имеется в виду Дж. Свифт (Памфлет "Скромное предложение").
15
Чудо-оружие (нем.).
16
Барон (нем.).
17
Немцы, здесь я стою… (нем.).
18
Английские мастера-краснодеревщики, родоначальники оригинального мебельного стиля.
19
Принцип вождя (нем.).
20
Общность(нем.).
21
Кто скачет, кто мчится
Под хладною мглой?
Ездок запоздалый,
С ним сын молодой.Гете. "Лесной царь" (В пер. В. Жуковского).
22
Дерьмоеды (нем.).
23
Разумеется (нем.).
24
Заранее благодарен вам (нем.).
25
От Матфея, 21: 42.
26
Это он! (нем..)
27
Известный повод (лат.).
28
"Книга Мертвых".
29
Гибель богов (нем.).
30
Дамы и господа, прошу внимания… (нем.).
31
Прошу прощения. Вы капитан Рудольф Вегенер из Абвера? (нем.)
32
Мой народ (нем.).
33
"Старомодный" (англ.).
34
Тойнби А. Если бы Александр не умер тогда… // Знание - сила. 1979. № 12.
35
Бельяр О. Путешествие во времени // "МП". 1910. № 4.
36
Твен М. Янки из Коннектикута (при дворе короля Артура). СПб., Художественная литература, 1991.
37
Келлер В., Гиршгорн И., Липатов Б. Бесцеремонный роман. СПб. Художественная литература, 1991.
38
Гансовский С. Демон Истории//Фантастика-67. М., Молодая гвардия, 1968. Вып. I.
39
Гуревич Г. Еслиада//Древо тем. М., Молодая гвардия, 1991.
40
Первухин М. Вторая жизнь Наполеона?//Журнал приключений. М., 1917. № 6–7.
41
Петровский Л. Человек очереди//ППФ-90. К., Молодь, 1990.
42
Петровский Л. Человек очереди//ППФ-90. К., Молодь, 1990.
43
Пелевин В. Хрустальный мир//Знание - сила. 1991. № 3.
44
Ханютин Ю. Реальность фантастического мира. М., Искусство, 1975.
45
Бестер А. Человек, который убил Магомета//Пески веков. "ЗФ", М., Мир, 1970.
46
Бестер А. Феномен исчезновения//Библиотека современной фантастики. 1967. Т. 10.
47
Звягинцев В. Одиссей покидает Итаку. Ставрополь, 1990.