Ибо если сила подобна акциям, то огромное её количество, утраченное Б***, растаяло, как тени на солнце. Ведь сколько бы богатства ни терялось при биржевых обвалах, оно уже не появляется вновь. Однако если сила есть величина, в сумме своей неизменная, то потери Б*** должны где-нибудь объявиться. Где же? Некоторые говорят, что милорд Р*** подобрал их и хорошенько припрятал, дабы они не достались милорду М***, буде тот возвратится из-за моря. Мои друзья-виги уверяют, что сила, утраченная ториями, неизбежно и нечувствительно распределилась между всем народом; но сколько я ни обшаривал нижние помещения Клинкской тюрьмы в поисках утерянной власти Б***, мне ничего не удалось сыскать, что полностью уничтожает приведённое утверждение, ибо, воистину, в этих тёмных салонах народа содержится изрядно.
Я предлагаю новую теорию силы, вдохновлённую трудами мистера Ньюкомена, графа Лоствителского и доктора Уотерхауза над машиной по подъёму воды посредством огня. Как мельница производит муку, ткацкий станок - ткань, плавильная печь - железо, так эта машина должна производить силу. Если не лгут создатели устройства - a y меня нет причин сомневаться в их искренности, - то можно считать доказанным, что сила не есть величина, постоянная в своей сумме, ибо таковые величины нельзя приумножить. Отсюда вытекает, что количество силы в мире постоянно растёт и будет расти тем быстрее, чем больше построят таких машин. Посему человек, копящий силу, подобен скряге, восседающему на груде монет в стране, где денег чеканят больше, нежели может переварить рынок, так что несметное богатство постепенно обращается в золу и, будучи извлечённым на свет, оказывается бесполезным. Таков милорд Б*** и его хвалёная сила. То, что верно в отношении Б***, должно быть справедливо и в отношении его прихвостней, особливо же самого низкого и раболепного, МИСТЕРА ЧАРЛЬЗА УАЙТА. Сей негодяй объявил, будто я ему принадлежу. Он мнил, будто владеть человеком значит обладать силой, однако ничего не приобрел своими притязаниями; я же, якобы бессильный, теперь пишу в газету, которую просматриваешь ты, многоуважаемый читатель.
По мере облачения герцог разрешал освободившимся придворным удалиться, что те и делали с глубоким поклоном и почти слёзными благодарностями за приглашение; ещё до полудня Даниель остался в спальне один на один с хозяином дома. В парадном снежно-белом парике и сдержанном, хоть и разительно модном наряде, при шпаге, тот внезапно сделался совершенно великолепен. Они вышли прогуляться в розарий рядом с опочивальней и говорили о цветах куда дольше, чем хотелось бы Даниелю. Он не меньше герцога любил розы, но не как объект для беседы.
- Я принял любезное приглашение Равенскара, - сказал наконец Мальборо. - Более того, сделал это в присутствии пятерых самых злостных лондонских сплетников. Так что Роджер, вероятно, уже в курсе. Однако в моём согласии есть условие, которое я при этих пятерых не назвал. Не упомяну я его и в той крайне учтивой записке, что отправлю вскорости в храм Вулкана. Я расскажу о нём только вам с просьбой передать Роджеру.
- Я готов, милорд, - ответил Даниель, стараясь не выдать голосом усталости от некоторого ощущения дежавю.
- Позвольте напомнить вам о договоре, который мы скрепили рукопожатием в ночь Славной Революции на дамбе Тауэра.
- Я прекрасно помню, милорд, но не будет вреда, если мы освежим его в памяти.
- Я обещал вам свою дружбу, если вы поможете мне понять или хотя бы проследить махинации алхимиков.
- Да.
- Я смею надеяться, что в последовавшие двадцать пять лет бывал вам в меру возможности полезен, - сказал Джон Черчилль. Ибо чувствовалось, что сейчас они говорят не как герцог и регент, а как Джон и Даниель.
- Раз уж мы этого коснулись, довольно удивительно, что моё имя попало в список Ботмара.
- У меня было много времени во время и после войны, чтобы расписать перед кронпринцем достоинства некоего англичанина, - сказал Джон, - а глубочайшее уважение, которое питает к вам принцесса Каролина, тоже делу не помешало.
- В таком случае вы оказали сыну Дрейка негаданную честь, - отвечал Даниель.
- С тех пор как мы заключили договор, многое изменилось. Роджер со своим Альянсом преобразил страну. Он поставил во главе Монетного двора крупнейшего алхимика в мире. Алхимик по-прежнему там и по-прежнему исполнен рвения. Все отмечают его исключительную добросовестность. Однако я получаю донесения касательно ковчега, Соломонова золота, философской ртути и прочих тёмных полуоккультных дел, которым не место в просвещенном восемнадцатом столетии. Теперь, когда Анну, упокой Господи её душу, сменил Георг, я беру на себя величайшую мыслимую ответственность: помочь новому королю - нет, новой династии! - понять, что происходит в королевстве. Я добьюсь, чтобы Монетным двором руководили люди здравые и компетентные и чтобы денежная система Англии стояла неколебимо. Можно ли доверять Ньютону управление Монетным двором, Даниель? Что это для него: завод по штамповке металлических дисков или лаборатория для хилиастических изысканий? Скажите, Даниель, он и впрямь чернокнижник? И если да, то, чёрт побери, можно ли полагаться на его искусство?
Храм Вулкана. Часом позже
- Что вы ему ответили? - спросил Роджер тоном, в котором зачарованное любопытство отчасти преобладало над ужасом. Они с Даниелем гуляли по розарию Роджера, который был в десять раз больше, чем у Мальборо, хотя и не так выгодно расположен: здешние садовники не могли через забор одолжить лопату у служителей английского короля.
- Боюсь, на взгляд герцога я был несколько уклончив, - отвечал Даниель после недолгого раздумья. - Я заверил его, что коли Ньютон за что-либо берётся, то делает это очень, очень хорошо, и если он чернокнижник, то наверняка искусный.
- О, милорд! - воскликнул Роджер. - Вряд ли ваши слова успокоили герцога.
- Не знаю. Надеюсь, я убедил его, что Исаак не сумасшедший. Сносное начало.
- Но только начало. Гм-м.
- Суть разговора была не в том, чтобы обвинить или оправдать Исаака. Мальборо шлёт вам своего рода предупреждение.
- Я готов.
- Он принял ваше приглашение.
- Да, мне об этом сообщили несколько часов назад.
- Соответственно явятся все важные лица, независимо от того, позовёте вы их или нет.
- Я уже нанял дополнительную прислугу в расчёте на незваных гостей. В этом и состоит предупреждение? Что ко мне придёт много народа?
Роджер начал терять интерес к разговору, и взгляд его, блуждая, остановился на Даниелевом золотом кольце. Брови пошли вверх, рот приоткрылся. Даниель, не дожидаясь, пока разговор скатится на украшения, перебил:
- Нет. Мальборо очень недоволен сплетнями и недомолвками вокруг ковчега. Он объявит испытание примерно в одно время с коронацией, чтобы вынуть из ковчега все старые монеты и чтобы новые, отчеканенные при Георге, были вне подозрений. Это произойдёт месяца через два. Пока же он хочет, чтобы дела, связанные с Монетным двором, начали исправляться. Ему важно быть уверенным в Ньютоне. Если к первому сентября улучшений не будет, он не придёт на ваш званый вечер.
- Ах, как страшно!
- Унижение будет чудовищно-изощрённым. Весь Лондон поймёт, что вы в опале, и вас лордом-метельщиком не назначат, а уж лордом-казначеем и подавно. Другими словами, первое сентября станет первым днём вашей отставки.
Мгновение Роджер молчал, как громом поражённый, затем, возможно, прочитав про себя короткую молитву, возгласил:
- Тогда будем готовить вулкан!
Он повернулся вокруг прогулочной трости и зашагал прочь от Даниеля к главному зданию. Это была эффектная бравада, но Даниель угадывал и другое: Роджер не хочет некоторое время показывать своё лицо ему или кому-либо ещё. Поэтому, даже войдя в зал, Даниель не смотрел на Роджера слишком пристально, а сделал вид, будто разглядывает вулкан.
И его творца; ибо Макдугалл снял одну из плит, образующих склон вулкана, и, отставив её в сторону, засунул голову глубоко внутрь.
- У вас задница вылезает из штанов, мистер Макдугалл, - крикнул Роджер, - что в человеке вашей профессии я всегда воспринимаю как знак напряжённого продуктивного труда.
Упомянутая задница завиляла: Макдугалл пытался вылезти из вулкана. Послышались звуки ударов головой обо что-то железное, затем ругательство, и, наконец, показалась краснощёкая голова, увенчанная пламенеющим ореолом невероятно рыжих волос. Щёки и волосы у Макдугалла были такие яркие, что рядом с ними всё остальное казалось тусклым.
- Макдугалл, - кивнул Даниель.
- Рад вас видеть, доктор Уотерхауз.
- Вы раздобыли фосфор? - полюбопытствовал Даниель.
- Всё, как я говорил вам третьего дня, сэр. Я покупаю его не напрямую, а через посредника.
- И вы уже сделали ему заказ? - спросил Роджер строго.
- Да, милорд. Вчера.
- Так идите к нему и удвойте заказанное количество!
- О, я не уверен, что поставщики изготовят так много за такой срок, милорд!
- Всё равно удвойте! Если извержение первого сентября не станет самым великолепным за всю историю моего дворца, то вина будет лежать исключительно на нашей неразвитой фосфорной промышленности, и никто не посмеет сказать, будто лорд Равенскар - скряга!
- Милорд, мы постараемся не допустить таких обвинений! Я думаю, поставщики всё-таки справятся!
- Прекрасно, мистер Макдугалл, - сказал Даниель. - Не соблаговолите ли вы пожаловать в мой клуб и лично всё изложить?
- О, доктор Уотерхауз! Почту за честь!
- Тогда собирайте инструменты и, как будете готовы, присоединяйтесь к нам с милордом на выходе из дома.
Роджер и Даниель, покинув бальную залу, двинулись в обход журчащего фонтана, в котором Вулкан кончал на Минервино бедро.
- Где сегодня обворожительные? - спросил Даниель, не в силах оторвать взгляд от богини.
- Простите? - встрепенулся Роджер, который тоже на время ушёл в свои мысли.
- Катерина Бартон и её прелести.
- А. Они отправились за покупками - прелестям к званому обеду необходимо новое платье.
- Замечательно.
- Погодите, - сказал Роджер, - вы меня заинтриговали. Зачем вы везёте Макдугалла в свой клуб?
- Я хорошо знаю мистера Макдугалла. Очень талантливый инженер. Был крайне полезен во Дворе технологических искусств.
- Отлично, но какое отношение он имеет к вашему клубу?!
Они оставили фонтан позади и вошли в ту часть дома, которую проектировал Даниель: изначальный храм Вулкана, каким он был до переустройств, внесённых Гуком и Ванбругом.
- В адских машинах использовался фосфор, - объяснил Даниель. - Следовательно, те, кто их делал, должны были связаться с местными поставщиками. Макдугалл по вашему поручению сейчас тоже ведёт с ними дела. Таким образом, у клуба есть новая линия расследования. Господин Кикин и мистер Орни страстно желают добиться цели.
- Мне казалось, вы заключили с Джеком Шафто соглашение, которое делает клуб ненужным.
- Вестей от Джека не было с тех пор, как неделю назад он спрыгнул с запяток вашего фаэтона на Хей-маркет и, по слухам, учинил драку в Опере…
- Очень вульгарно протыкать иезуитов виолончелями. Если объявится, я строго его отчитаю.
- В том-то и вопрос, верно: объявится ли Джек? Исаак считает, что, спрыгнув с запяток до завершения сделки, Джек лишился всего, обещанного ему в "Чёрном псе".
- Ньютон уже говорил мне о "Чёрном псе", - признался Роджер. - Он утверждает, что сделка недействительна, поскольку заключена под давлением; Джек был вооружён, вы - нет.
- А вы как думаете, Роджер?
- Думаю, что сделка в "Чёрном псе" была вполне разумной, пусть даже и чересчур щедрой по отношению к Джеку. Поэтому меня смущает, что ваш клуб по-прежнему его преследует.
- Поскольку это может расстроить сделку, и тогда герцог не придёт на ваш званый вечер.
- Да.
Они вышли в переднюю храма и остановились у двери, на ветерке, словно жрецы Вулкана, отдыхающие от серных воскурений.
- Я не могу повлиять на Кикина и Орни, - сказал Даниель, - и уж тем более на Исаака. Возможно, вам придётся отправить его в отставку.
- Что?!
- Мальборо прав, Роджер. Чернокнижнику не место на Монетном дворе. Мне больно так говорить, потому что Исаак мой старый друг, и он чеканит хорошие гинеи. Однако его надо заменить человеком, который хочет просто штамповать деньги.
- Замечательно, но у меня нет власти, чтобы его прогнать.
- Вот как? Вы регент, не так ли?
- Вы тоже, Даниель. Почему вы его не уволите?
- Может, ещё придётся.
Из недр храма появился Макдугалл, кренясь на правый борт, поскольку тащил в руке ящик с инструментами. Почувствовав, что два регента обсуждают вопросы государственной важности, он прошмыгнул в дверь и не останавливался, пока не запрыгнул в Даниелев наёмный экипаж на Грейт-Рассел-стрит и не захлопнул за собой дверцу.
- Насколько Черчилль ненавидит алхимиков? - спросил Роджер. - Сможет ли он вообще доверять Ньютону?
- Вот что я сказал герцогу Мальборо касательно алхимиков, - начал Даниель.
Роджер сразу встрепенулся.
- Некоторое время назад я пришёл к убеждению, что среди нас создаётся новая Система мира. Мне думалось, что она вытеснит и уничтожит старую. Но то, что я видел недавно, в подземелье под банком, привело меня к выводу, что новые системы не заменяют старые, а обволакивают их, заключая в себя. Так под микроскопом мы находим в себе анималькули: они меньше и проще, чем мы, но живут вместе с нами. Я не удивлюсь, если с появлением более сильных микроскопов в анималькулях обнаружатся ещё более простые и мелкие организмы. Посему я утверждаю, что алхимия не исчезнет, как я всегда надеялся. Скорее, она сохранится внутри новой Системы мира, станет привычной и даже уютной её частью, хотя, возможно, изменит своё имя, а её адепты не будут больше говорить о философском камне. Она исчезнет из виду, но будет по-прежнему течь внизу, как пропавшая речка Уолбрук течёт под Английским банком.
- Красиво, - сказал Роджер, - но проглотил ли это герцог?
- Не знаю, - отвечал Даниель. - Думаю, не будет беды, если мы попытаемся уменьшить риск и в ожидании извержения вулкана продолжим искать Джека.
Клуб "Кит-Кэт". Часом позже
- Великолепное кольцо, - сказал мистер Тредер, поднимая нос, чтобы посмотреть на Даниелеву руку через полукруглые очки для чтения.
- Если бы я знал, сколько шуму оно вызовет, ни за что бы не надел. Могу я получить свою руку обратно?
- Кто этот немец?
- Новый член нашего клуба.
- Позвольте вам напомнить, доктор Уотерхауз, что у нашего клуба есть правила. Приём новых членов определяется несколькими страницами приложений к уставу, с которыми вам следовало ознакомиться, прежде чем…
- Барон - придворный ганноверский философ, весьма влиятельный.
- Ладно. Он принят! Как его зовут?
- Он здесь инкогнито. Просто делайте вид, будто знаете, кто он.
В полном соответствии с Даниелевой теорией о системах, включающих в себя другие системы, "Кит-Кэт" поглотил кучку истцов по делу о взрыве адских машин, главным образом потому, что вступление Исаака придало ей загадочность и престиж. Чтобы заседания могли посещать люди вроде Сатурна и Макдугалла, собирались в приватной комнате. В списке желающих получить членство значилось уже двадцать человек, из которых ни один не имел о целях клуба и малейшего представления. Весть, что барона, прибывшего от Ганноверского двора, приняли вне очереди, да ещё в тот самый день, когда другого члена клуба провозгласили регентом, должна была вызвать ещё больший ажиотаж - как бы истцам ни пришлось перебраться в храм Митры, дабы сохранить хоть какую-то приватность.
- Вы сильно изменились, став регентом! - заметил Лейбниц, глядя на Даниелеву руку.
- Треклятое кольцо-дар Соломона Когана, - сказал Даниель.
- Мне он не показался любителем раздавать подарки.
- В Брайдуэлле я подарил ему мешочек с частичками золота, выбитыми из карт. Полнедели спустя еврей, хозяин ювелирной лавки на Ломбард-стрит, принёс мне это кольцо с запиской от господина Когана. Тот велел расплавить кусочки и отлить из них кольцо. Вот результат.
- Выглядит очень щедрым поступком, - сказал Лейбниц.
- Согласен.
Но прежде чем они успели пуститься в обсуждение истинных мотивов господина Когана, наступила та тишина, которая всегда воцарялась с появлением сэра Исаака Ньютона. В мгновение ока и комната, и собрание стали иными. Исаак поочерёдно пожал руки членам клуба и гостям: господину Кикину, мистеру Орни, мистеру Тредеру, Сатурну, Макдугаллу, Лейбницу и, наконец, Даниелю. Была какая-то особая холодность в том, как он поздоровался с Даниелем; по сравнению с этим даже его приветствие, обращённое к Лейбницу, могло показаться тёплым. Как будто Исаак неким колдовским образом проведал, что Даниель о нём сегодня говорил.
- Мне нужно перемолвиться несколькими словами с милордом регентом, - объявил Исаак.
Вскоре они уже сидели друг против друга за маленьким столом в общем помещении клуба. Пристальный взгляд Исаака, обращённый на Даниеля, сдерживал тех рьяных кит-кэтовцев, которым, возможно, хотелось подойти и поздравить нового регента.
- Со встречи в "Чёрном псе" прошла неделя, - напомнил Исаак. - Каковы ваши намерения?
- Герцог Мальборо хочет провести испытание ковчега одновременно с коронацией. - Даниель сделал паузу на случай, если Исаака хватит удар. Тот поёжился и слегка побагровел, но остался жив. - В отсутствие вестей от мистера Шафто… он ведь к вам не обращался?
- Нет.
- Ко мне тоже. Мы должны действовать, как прежде. Если он захочет возобновить переговоры, мы их продолжим. Не исключено, что с более выгодной позиции.
Исаак даже не глядел на него.
- А каково ваше мнение? - спросил Даниель.
- Я хочу того же, чего и всегда, - отвечал Исаак. - Из-за ваших с бароном фон Лейбницем махинаций его теперь труднее добыть - ибо почти всё оно заперто в Клеркенуэллском склепе и обещано царю. Однако у Джека, возможно, есть ещё. Следовательно, я должен преследовать Джека с удвоенной силой.
- Как вы поступите, если перед вами встанет выбор: заключить сделку с Джеком, устранив созданную им опасность для денежной системы и для короля, но не получить того, к чему вы стремитесь, или преследовать Джека до последнего в надежде раздобыть золото, но с риском не выдержать испытание ковчега?
- Вы спрашиваете, как регент, - сказал Исаак.
- Нравится вам это или нет, я действительно регент и должен задавать такие вопросы. И суть моего вопроса такова: почитаете ли вы власть короля или назначенных им регентов и ставите ли Монетный двор и денежную систему страны выше своих личных интересов? Или для вас философский камень на первом месте?
- Мне удивительно, что сын Дрейка вообще смог измыслить такой вопрос, не то что задать вслух. Неужто вы ничему не научились от отца?
- Вы ошибаетесь. Я ни во что не ставлю короля. Тут я заодно с Дрейком. Но он же научил меня уважению к деньгам. Я, может быть, меньше многих люблю деньги, однако я их чту. А вы?
- Неужто, Даниель, вы правда верите, что я оставил Лукасовскую кафедру математики в Коллегии Святой и Нераздельной Троицы и пришёл на Монетный двор исключительно из интереса к нумизматике?
- Прекрасный ответ, - сказал Даниель. - Раз мы согласны, что в наших интересах поймать Джека, давайте вернёмся к остальным.