Выставив перед собой автомат, он выглянул из-за машины. К нему приближался босой мальчишка в трусах и в майке с Калашниковым в руках.
- Свои! Свои! - Отчаянно закричал он и в доказательство поднял вверх руки с автоматом.
Мальчишка был худой, долговязый и нескладный. Он застыл на месте с поднятым автоматом. У генерала подкосились ноги, и он тяжело сел, прислонившись к колесу машины. Мозг заволокло чёрным туманом, и очнулся он от голоса:
- Вы ранены, товарищ генерал?
Над ним склонился мальчишка в майке и с автоматом. По голове и телу бежали капли дождя. Зрелище было нелепым.
"Кто это? Откуда он взялся?"
Спрашивать не было сил.
"Оксана!"
Свирский резко рванулся. Мальчишка испуганно отскочил.
Через заднюю дверь он наклонился над ней, лежащей на полу салона.
- Всё. Закончилось. Вставай!
Он стал тянуть её, но она не реагировала.
- Ну, вставай же! Закончилось.
Его руки наткнулись на что-то липкое.
- Товарищ генерал!
Сбоку появилось лицо мальчишки.
- Помоги мне! - приказал Свирский.
- Товарищ генерал! Мёртвая она.
Он с ужасом взглянул на свои руки. Они были все в крови. Свирский распрямился, всё ещё не отрывая взгляда от рук, и его опять укрыла чернота.
Он не знал, сколько просидел возле машины. Когда окружающий мир, наконец, сфокусировался, он увидел перед собой мальчишку с автоматом, стоящего босиком в луже, и женщину, которая причитала, ощупывая его, как будто не верила собственным глазам.
- Колька! Колечка! Жив.
Она разревелась, сдёргивая с себя кофту и пытаясь укрыть ей мальчишку.
- Как же ты? Замёрзнешь!
- Подожди, мам! - отбивался парень.
В отдалении застыли какие-то фигуры мужчин и женщин.
"Что они здесь делают? Чего они ожидают?" - Пришла на ум ленивая мысль.
- Товарищ генерал! - опять возникло лицо мальчишки. - Нельзя вам тут. Пойдёмте к нам! Мы живём в этом подъезде. Пойдёмте! Вы не ранены. Я осмотрел. Нас учили. Ну, пойдёмте же! Мам! Помоги!
Они вдвоём помогли ему встать на ноги. Он не сопротивлялся.
"А как же она?"
Но они под руки уже вели его к подъезду. Ноги плохо слушались. Генерал взглянул на машину сопровождения. Стёкла осыпались от количества пуль, которая она получила. Из неё тоже не успели сделать ни одного выстрела в ответ.
Когда уже входили в квартиру на первом этаже, вдруг забухали сапоги и подъезде, и, тяжело дыша, появились военные с автоматами наперевес.
- Товарищ генерал! - козырнул один из них.
- Вот отсюда! - зарычал Свирский. - Обеспечьте охрану места происшествия! И вызовите транспорт!
Не дожидаясь ответа, тяжело прошёл внутрь квартиры. Женщина, хлопоча, провела его в малюсенькую ванную.
- Ой! Вы же весь в крови. Сейчас я воду включу. Слава богу, есть сегодня. И полотенце принесу.
Свирский опёрся руками на умывальник и взглянул на себя в зеркало. На него глядело измождённое лицо старика с пятном крови на щеке. Он не узнавал себя.
"Что теперь? Зачем всё теперь? Зачем?"
И он второй раз в жизни заплакал.
Глава 4
Генерал сидел на краю ванной в состоянии полной апатии. Где-то в глубине сознания проскальзывала мысль о том, что нужно привести себя в порядок и выходить наружу. Он не мог сидеть здесь бесконечно. Свирский заставил себя умыться и вымыть руки. Куртка и брюки были безнадёжно испачканы кровью. Оттирать их было бессмысленно. На рубашке были огромные пятна пота под мышками.
За дверью кто-то басил, выспрашивая у парня. Тот отвечал тенорком:
- Ну, я выскочил, в чём был, и увидел, как он расстреливает машину.
Потом:
- Не. Я только одного уложил. А второго - товарищ генерал.
За расспрашивающим закрылась входная дверь. Меньше всего генералу хотелось бы, чтобы его в таком виде увидел кто-либо из подчинённых.
В голове мелькнула мысль:
"А почему на меня? Почему сейчас?"
Нападавшие явно были кавказцами. Это он понял. Покушение было тщательно спланировано. Они поджидали именно его. Отомстить за Кавказ? Зачем посылать так далеко? Он - не та фигура, за которой следовало бы охотиться, чтобы отомстить. Генерал служил в штабе и не принимал непосредственного участия в военных действиях. Тогда почему?
Там, в Таджикистане, прежде чем атаковать, напали и тяжело ранили командующего.
Мысли в голове перекатывались, как тяжёлые шары.
"Сначала организовали покушение, затем попытались взорвать штаб, и только потом пошли на них из Афгана. Покушение, штаб, атака. Штаб!"
Свирский рывком открыл дверь.
- Николай! - вспомнил он имя парня.
Тот возник в дверном проёме, явно испуганный. Он уже успел одеться. Из-за спины выглянула ещё более испуганная мать.
- Быстро в мою машину! Возьми оттуда мой коммуникатор! Быстро!
- Есть!
Парень рванул к входной двери, на ходу схватив в руки автомат.
"Хорошо обучил их комендант со своими отставниками", - автоматически отметил Свирский.
- Простите! Как вас зовут? - Обратился он к появившейся матери парня.
- Ирина Александровна.
Генерал попытался придать своему голосу теплоту, но он предательски дрожал. Свирский не узнавал себя.
- Ирина Александровна! У вас не найдутся мужские брюки. Мне срочно нужно в штаб, а я не могу явиться туда в таком виде.
И он показал на себя. Потом добавил:
- Я верну.
Та захлопотала.
- Да, конечно же. От моего мужа остались. Он сейчас на Амуре служит.
На Амуре шли самые кровопролитные бои с китайцами.
Она быстро вернулась с тёмно-коричневыми брюками.
- Вот. Вам подойдут.
В это время влетел Колька с коммуникатором, который держал за антенну. Тот был перепачкан кровью. Он знал, чья это кровь. Генерал прошёл в ванную и стёр кровь полотенцем. Он действовал, как автоматический механизм. Свирский знал это состояние. Знал по всем войнам, которые прошёл.
Он стал набирать номер. Пальцы плохо слушались, но, в конце концов, удалось соединиться.
- Дежурный, капитан…
- Отставить! Свирский. Весь личный состав дежурного взвода на улицу! Выставить блокпосты на всех подъездных путях к зданию штаба в радиусе 50 метров! Останавливать весь транспорт без исключения! В случае неподчинения, стрелять на поражение! Без предупреждения! Приказ поняли?
- Так точно! Взять под охрану…
- Отставить! Выполнять! Под твою личную ответственность, капитан. Стрелять на поражение! Выполнять немедленно!
Он опять вышел из ванной в коридор. Там стояли перепуганные мать с сыном.
- Николай! - ещё раз обратился к нему генерал. - Какой транспорт во дворе?
- Микроавтобус медпомощи.
- Подойди к старшему по званию и скажи, чтобы подогнал его вплотную к подъезду! И чтобы убрал всех зевак! Задачу понял?
- Так точно! - рявкнул парень и рванул к двери.
Он не расставался с Калашниковым.
"Хорошим будет солдатом".
Пока тот бегал, генерал натянул на себя брюки отца парня. Мужик был здоровым, и они болтались на животе. Он, как мог, затянул их ремнем из форменных брюк и свернул в узел свои и куртку. Посмотрел на себя в зеркало. На него глядел боец. Не старик, а боец.
- А вот сейчас повоюем, гады! - сказал он вслух и вышел из ванной.
- Готово, товарищ генерал! - доложил Колька.
Прежде, чем уйти, он обратился к парню:
- Благодарю за службу!
Тот вытянулся.
- Служу народу!
Это был девиз, который ввёл главнокомандующий и который быстро прижился. Это была поистине народная война. Каждый из народов воевал за выживание. Как в Великой Отечественной.
Свирский пожал ему руку.
- Я прослежу за твоей военной карьерой, - пообещал он.
- Спасибо, товарищ генерал.
Следующей была его мать. Молодая женщина, но с сетью морщин на лице от постоянной борьбы за выживание.
- Ирина Александровна! Спасибо за всё. За Николая. Он будет настоящим мужчиной.
Она смутилась, но быстро пришла в себя.
- А та женщина в машине, она…
"Что скрывать? И так весь город знает".
Генерал посмотрел в сторону.
- Да.
Он повернулся к двери, чтобы не видеть слёз, которые хлынули из глаз матери Кольки.
Выйдя из подъезда, он сразу же нырнул на переднее сидение микроавтобуса санитарной службы. К нему подскочил сержант.
- Кто внутри?
Автобус был старенький, рассчитанный на перевозку двух тел.
- Женщина и один из рядовых, - доложил сержант.
Оксана опять была с ним в одной автомашине.
- Когда будете выгружать, прикройте носилки и проследите, чтобы не было посторонних, - сказал он, глядя в пространство.
За всю жизнь он видел несчётное количество трупов и знал отношение к ним тыловых служб.
- Не беспокойтесь, товарищ генерал. Всё сделаем по-человечески. - Совсем не по-уставному вдруг ответил сержант.
Свирский сфокусировал взгляд на говорившем. Человеку с сержантскими погонами было глубоко за пятьдесят. Это был резерв начмеда.
И добавил, как будто прочитав его мысли:
- Вы можете переместиться в салон. Я думаю, что вам там будет лучше.
Но переместиться в салон генерал не успел. Грянул оглушительный взрыв и в округе посыпались стёкла. Перепуганные люди бросились по подъездам. Из-за домов поднялся столб дыма.
Он знал, что произошло. Началась война.
Глава 5
Генерал шагнул внутрь через выбитую входную дверь штаба. К нему по битому стеклу бросился капитан, на ходу начав доклад: "Дежурный…". Вид у него был испуганный.
- Отставить! - на ходу бросил Свирский.
Тут он заметил группку офицеров, которые вытянулись, увидев его. Все были перепуганы.
"Вояки, мать их! Одного взрыва испугались. Стоят. Обмениваются впечатлениями".
Генерал вспомнил о чужих, болтающихся на нём брюках.
"И я перед ними, как чучело".
И бросил на ходу дежурному:
- Чтобы через три минуты все были на своих местах!
Свирский бросился вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Лифты много лет назад сломались и с тех пор не работали. Как назло по пути попадались офицеры, которые, увидев его, жались по стенам. Когда он достиг третьего этажа, внутри всё кипело.
"Не офицеры, а бабы какие-то".
Потемнело в глазах.
"Только бы сейчас не укрыло!"
Но обошлось. Он достиг двери кабинета и никак не мог вставить ключ в замок.
Наконец, очутившись внутри, он вздохнул с облегчением. Это была его территория, и здесь никто не мог его видеть в идиотском облачении. Коммуникатор мигал и гудел, но генерал не обращал на него внимания. Он распахнул шкаф и вынул большой пакет. Там было то, к чему он привык за многие годы, без чего чувствовал себя так некомфортно на войне.
Свирский закрыл на ключ дверь и скинул с себя одежду, как шкуру из прошлой жизни и зашвырнул её в угол кабинета. Начиналась новая жизнь. И она требовала полевой военной формы. Камуфляжа.
Он ответил по коммуникатору командующему округом, который никак не мог с ним связаться. С экрана на него глядело сухощавое лицо типичного "кабинетного" генерала в золотистых очках.
Спросив для приличия, не пострадал ли он, командующий, без обиняков, приступил к делу:
- Я понимаю ваше состояние после того, что произошло, но ваше объявление тревоги считаю преждевременным.
Свирский про себя называл командующего "бухгалтером" за умение оперировать в разговоре тоннами и кубометрами. Поэтому первое, что он сделал после взрыва, это - связался с Ворониным. Полковник долго не отвечал, но, в конце концов, Свирский услышал хриплое представление, на которое ответил лишь:
- Жив?
Он почувствовал облегчение, что подчинённый почти не пострадал. Отделался лёгкой контузией. Генерал не представлял, кем бы он мог заменить Воронина. Тот был человеком на своём месте. Узнав, что штаб хоть и пострадал, но может функционировать, Свирский приказал объявить боевую тревогу во всех частях укрепрайона, что было тут же продублировано в штаб округа в Севастополе. Теперь приходилось давать объяснения.
- Мы не можем беспричинно провоцировать румынскую сторону.
Командующий всё ещё считал правый берег Дуная румынской стороной, а не турецкой и арабской.
"Россия за свою историю проспала столько войн! И он хочет, чтобы мы проспали очередную".
Генерал думал об этом, спускаясь по лестнице в центр управления и держа коммуникатор перед собой. Он шёл уверенной поступью туда, где сейчас был нужен. Он был одет для войны. Он был готов к войне. Командующий продолжал что-то говорить с экрана, а ему было всё равно, что о его решении думают другие люди. Он направлялся воевать.
- У меня есть важные сообщения, и я доложу вам позднее.
Свирский отключил связь, открывая дверь центра управления.
"Пусть думает, что хочет!"
А в том, что эти сообщения будут, он был уверен.
- У нас нет связи с Измаилом, - первое, что он услышал внутри от оперативного дежурного.
Центр не пострадал, так как находился в подвале и не имел окон. Взрыв произошёл метрах в двадцати-тридцати, и на его месте осталась огромная воронка. От машины, которая пыталась прорваться, не осталось ничего. В штабе были выбиты все окна, а в соседних домах даже обвалились несколько балконов. Были убитые и раненые, и потери подсчитывались.
- Что говорят соседи?
- Артиллеристы видели самолёты, и столб дыма над городом.
Помощник дежурного вмешался, держа в руке телефонную трубку.
- Полковник Онушко по обычному телефону.
Генерал схватил трубку.
- Жив? - во второй раз за день спросил он.
Штаб в Измаиле был разрушен бомбами с двух самолётов, которые на низкой высоте прошли со стороны Румынии. Система ПВО не успела сработать.
"Опять проспали!" - подумал он.
Онушко повезло, что он с утра поехал на объект.
- Приказ знаете?
- Уже разворачиваем все силы.
- Быстрее! Они уже атакуют. И организуйте новый узел связи!
В это время на большом мониторе опять возник командующий округом.
"Ну, что? Ещё сомневаешься?" - Думал генерал, докладывая о событиях в Измаиле.
- Прошу поднять авиацию и направить в дунайский сектор. И немедленно вывести в море сторожевые корабли. Можем ожидать удара с моря.
По лицу командующего округом не было понятно, как он отнёсся к просьбе генерала. Оно было бесстрастным.
- Разведывательные самолёты получили приказ на вылет. Остальные меры будем принимать по мере необходимости.
В этот момент кто-то отвлёк внимание командующего, и он отвернулся от экрана. Потом возник вновь.
- Регулярно докладывайте об обстановке! - сказал он деревянным голосом, и экран померк.
У генерала всё кипело внутри. Самолёты-разведчики мало, что могли увидеть на земле. Их приборы рассчитаны на наблюдение за техникой, а здесь будут небольшие группы, которые они не засекут из-за низкой облачности. Флотские доберутся до них не раньше, чем через сутки. Ещё есть две мобильные бригады вдоль береговой линии от Николаева до Крымского полуострова. Он взглянул на экран с картой округа, прикидывая, за сколько времени они смогут добраться до Дуная, но вдруг услышал срывающийся голос помощника оперативного дежурного:
- Товарищ генерал!
Тот показывал пальцем на экран монитора с текстовыми сообщениями из штаба округа. По его лицу генерал понял, что случилось что-то чрезвычайное.
- Они взорвали штаб в Кишинёве.
Генерал читал бегущие по экрану строчки, и внутри у него похолодело.
"Это означает, что они пойдут по всему протяжению границы по Дунаю и Пруту. А для этого им нужно не менее 200 тысяч человек, и они у них имеются. Плюс вторая волна - не менее 100 тысяч".
За столько лет войны их штабы на берегу Персидского залива научились планировать операции. И людских ресурсов у них хватало. Там были готовы идти на смерть с Кораном в руках, если мулла приказал.
И ещё одна горькая мысль:
"Опять проспали! Как они смогли сконцентрировать такие силы?"
Он услышал:
- Товарищ генерал!
По всему сектору вдоль Дуная пошли сообщения. С противоположного берега начали переправляться вооружённые отряды на катерах, надувных лодках и плотах. Тысячи плавающих средств.
Генерал взглянул на направление ветра. Артиллерию с ОВ применять невозможно. Потравит своих. Когда принимали решение об атаке, они явно просчитали и фактор ветра.
"Значит, придётся биться по-старинке".
И от этой мысли стало плохо. Сколько смогут продержаться?
Он получал сообщения, автоматически отдавал приказы, связался со штабом округа и потребовал подкреплений. Дали одну из двух мобильных бригад. Подняли в воздух вертолётные группы. Бои шли по всему протяжению Дуная. Успел взглянуть на экран с сообщениями с других участков. Тоже, что и у него. В Молдове попытки форсировать Прут по всему протяжению реки.
"Подкрепления из Киевского военного округа в первую очередь пойдут туда, - решил он. - Мы слишком далеко. Мы на окраине".
А это означало для него одну простую вещь. После того, как мобильная бригада пройдёт к месту боевых действий, будет задействован секретный план. Начнётся эвакуация гражданского населения за Днестр. Если не пришлют подкреплений, с одной бригадой долго на Дунае они не продержатся.
Глава 6
У себя в кабинете генерал попытался придти в себя. Его опять чуть не укрыла темнота в подвале, где размещался оперативный центр управления. Отдышавшись, он решил подняться к себе. Не хватало бухнуться в обморок перед подчинёнными в первый день военных действий!
На столе стоял коммуникатор, по экрану которого бежали строчки с запросами, докладами, приказами из штаба в Севастополе. Абсолютное большинство их касалось молдавского направления. Размах вторжения там был шире, и отсутствовал местный штаб, который был взорван смертником.
А на Дунайское направление перебрасывалась лишь одна бригада, которая должна подойти только ночью. На остальные просьбы из штаба округа приходил один ответ: "Обходиться имеющимися силами". А они были малы по сравнению с масштабом атаки. Турки и арабы приспособили под плавающие средства всё, что нашли, в дополнение к тысячам надувных лодок, на которых пытались пересечь реку. Самолёты и артиллерию применять против них было бессмысленно. Это - то же, что стрелять из пушки по воробьям. Ветер препятствовал применению отравляющих веществ. Выручали вертолёты, но и они не могли справиться с массовым потоком лодок. И огонь по ним вёлся противником из всех имеющихся средств. Несколько машин уже потеряли. Оставалось лишь стрелковое оружие и миномёты. И надежда на стойкость защитников.