- И не жарко такой красавице в доспехах?
Амазонка смерила его уничтожающим взглядом, но промолчала.
- А шлем зачем носишь? - продолжал издеваться Леха, пытаясь вызвать воительницу на разговор, - грех такую красоту прятать.
Амазонка молчала, вцепившись руками в кожаный пояс, на котором висел меч, и вперив в него тяжелый взгляд своих голубых глаз, но Леха уже решил довести ее до кипения. Иногда он посматривал на стоявших рядом сарматов, предполагая, что мужики могут вдруг вступиться за девушку, но те только хмурились, предоставив амазонке самой решать свои проблемы. "Да, - подумал с удивлением Леха, пытаясь раззадорить ее своим наглым видом, - действительно, полное равноправие".
- Отойди, скиф, - наконец, процедила сквозь зубы воительница.
- Это почему? - делано удивился Леха, выставив вперед левую ногу и тоже взявшись за пояс руками, как это делала амазонка.
- Наши цари беседуют. Ты не должен находиться здесь.
- Ну и пусть, мы то им не мешаем, - резонно заметил Леха, - пойдем лучше прогуляемся по лагерю, а то чего тебе тут киснуть. Я тебе лучше свою юрту покажу. Не бабское это дело, броню носить. Ты без нее гораздо красивее.
Удар в лицо был таким мощным и быстрым, что Леха мигом оказался на земле. И главное он, мастер по рукопашному бою, лучший из своего взвода, даже не успел заметить, как взметнулся кулак этой девицы. Раз, и он уже валяется в пыли с дикой болью в районе левого глаза. Этого бравый морпех никак не ожидал. Обидно, однако.
- Ах ты зараза, - от неожиданности Леха даже перешел на русский, - мужиков бить? Ну, я тебе сейчас покажу, где твое место, шалава.
Он вскочил на ноги и попытался выхватить акинак, но удар ногой в грудь опять повалил его на землю. Падая, морпех успел заметить разъяренное лицо красотки, по которому было видно, что Леха Ларин достал ее основательно и теперь ему несдобровать. Хорошо, если не отрежет самое дорогое.
Получив второй удар, Леха окончательно пришел в себя. Надо было восстанавливать честь мундира. Он резво вскочил, изловчился и перехватил новый удар ногой, направленный ему в голову. А, поймав ногу в сером кожаном сапоге с острым носом, дернул ее на себя и в падении подсек вторую. Успешно. Амазонка рухнула в пыль вслед за ним. Но сдаваться она не собиралась. Баба была крепкая, это он быстро понял. Хватило пары ударов. И, когда Леха напрасно выпустил ее ногу, воительница ощутимо пнула его в бок, едва не сломав ребро, отпрыгнула назад, и, очутившись на ногах, выхватила меч.
Увидев блеснувший на солнце клинок, Леха сообразил, что его прикол зашел слишком далеко. Не ясно, о чем там уже договорились цари, но он сейчас мог сорвать международные переговоры и начать войну одним неловким движением меча. Хотя выбирать уже не приходилось. Война началась. Если он не убьет эту разъяренную фурию, то она его точно на ленты порежет.
Леха тоже вскочил на ноги, выхватил клинок и осмотрелся. Щита при нем не было. Морпех ожидал увидеть ощетинившиеся клинками и копьями ряды солдат, но, к своему удивлению, заметил лишь заинтересованные лица. Все, и скифы, и сарматы, оставались на своих местах, лишь с интересом наблюдая за схваткой двух человек, словно их это совсем не касалось. Амазонку такое поведение воинов не смущало, а вот Леха, поймав на себе пару сочувствующих взглядов со стороны сарматов, был озадачен. Он не знал, как теперь быть. Не убивать же эту бабу, в самом деле. Но прекрасная воительница быстро лишила его всех сомнений, бросившись вперед с мечом.
Леха отразил ее выпад и попытался выбить меч из рук, но не вышло. Проскочив мимо, амазонка развернулась, и присев, с разворота нанесла рубящий удар по ногам скифа. Ларин подскочил едва ли не на метр в воздух, но зато сохранил ноги. Потом он подпрыгнул еще и еще раз, потом пригнулся - меч амазонки просвистел в сантиметре от макушки.
"Чертова баба", - злился Леха, пытаясь нанести меткий ответный удар, но у него все не выходило. Он едва успевал защищаться от града ударов, что наносила длинноволосая бестия. Меч в ее руках так и сверкал, быстро сокращая расстояние между жизнью и смертью.
Постепенно войдя в раж, Леха, как ни странно, успокоился. Несколько раз он даже безуспешно переходил в атаку, делая яростные выпады, и однажды смог таки задеть амазонку в бедро, защищенное кожаными ремнями. Не ранил, - только разъярил еще больше. Затем еще дважды его меч скользнул по бокам её доспеха, вспоров его в районе правой груди. При этом Лехе даже послышались возгласы удивления со стороны наблюдавших за схваткой солдат. Амазонка отвечала на это яростными прыжками и новыми атаками. Сил у нее, казалось, было больше чем у Лехи. Наконец, морпех изловчился и хлестким движением сшиб шлем с головы воительницы. Ветер тут же разметал ее длинные волосы, а сама она закачалась, слегка оглушенная, но оружия не выпустила.
- Красивая баба, черт меня раздери, - заметил Леха вслух. Убивать красотку он по-прежнему не хотел. Все надеялся, что она признает себя побежденной.
Но уязвленная тем, что пропустила такой опасный удар, голубоглазая амазонка снова бросилась в атаку, и на этот раз все было кончено быстро. Зазевавшийся Леха пропустил молниеносный выпад в плечо, - к счастью доспех спас от серьезной раны, - следующим ударом амазонка вышибла у него меч из рук, и Леха уже приготовился принять смерть, но получил лишь удар в лицо рукоятью меча, вновь, уже в который раз, сваливший его на землю. Тотчас железо холодом кольнуло его кадык.
"Ну, вот и все, - пронеслось в мозгу морпеха, - кончилися танцы".
Но тут до его слуха донесся резкий окрик. Амазонка нехотя отвела меч в сторону, сделав шаг назад, и Леха сквозь туман в глазах увидел стоявших у выхода из юрты царей.
- Впервые вижу бойца, что продержался против нее так долго, - спокойно заметил Гатар, словно речь шла не о лехиной жизни, а о сломанной ветке, не стоившей и внимания, - он меня удивил. Думаю, это стоит того, чтобы сохранить ему жизнь.
Затем Гатар повернулся к царю скифов и добавил, завершая начатый ранее разговор.
- Что же, пожалуй, я возьму твое золото. Считай, что мы договорились. Завтра ты получишь то, о чем просил.
И сделав знак охране следовать за собой, Гатар вскочил на коня, которого ему подвели.
Голова раскалывалась от боли. Левый глаз почти заплыл. Из рассеченной губы кровь лилась Лехе прямо в рот. Но, когда амазонка уже развернулась, чтобы последовать за своим царем, он вдруг дернулся, попытавшись ее задержать.
- Как тебя звать-то, красавица? - прохрипел Леха, сплюнув кровь.
- Исилея, хозяйка Еректа, - неожиданно ответила амазонка, и добавила, тряхнув своей гривой - запомни это имя. В следующий раз, если встанешь у меня на пути, я тебя убью.
- Ну, вот и познакомились, - пробормотал Леха, быстро уплывая в сладкий туман небытия.
Очнулся он уже у вечером себя в юрте. Рядом сидел его кровный брат, за спиной которого стояли Инисмей и Гнур. Увидев что морпех очнулся, Иллур сделал знак, и сотники покинули юрту.
- Выпей, Аллэксей, - Иллур протянул ему чашу с каким-то жирным отваром.
Леха выпил, закашлялся. Ему показалось, что это был просто раскаленный жир, но абсолютно не соленый. Впрочем, соли немного добавляла еще сочившаяся из разбитой губы кровь.
- Зачем ты привязался к ней, брат? - укоризненно, но на удивление спокойно заметил Иллур, поняв, что Леха уже достаточно пришел в себя, чтобы говорить, - я же тебя предупреждал.
Леха помолчал, с трудом размышляя. Ему казалось, что Иллур должен был его немедленно казнить за выходку во время столь важных переговоров. Но Иллур был не только царем, а еще и скифом по рождению, а значит и в нем бурлила горячая кровь степняков.
- Не поверил, что бабы могут драться лучше мужиков, - честно признался Леха, прикусив распухшую губу и застонав от боли, - проверить захотел. Да и познакомиться тоже. Женщина больно красивая.
Иллур ухмыльнулся.
- Я тебе подарю сотню наложниц, если захочешь, - ответил на это скифский царь, - но к Исилее больше не подходи. Она тебе не ровня, да и убьет, если обещала. Исилея лично отправила на встречу с богами уже больше сорока врагов. Давно бы могла выйти замуж, но не хочет.
- А что так? - удивился Леха.
- Ей больше нравится воевать, - пожал плечами Иллур, - как и многим сарматским женщинам.
Леха перестал стонать и повернулся на бок. Ребро тут же отозвалось. Удар сапога хозяйки Еректа он ощущал до сих пор. "Хорошо если не сломала мне ничего, чертова баба", - с грустью подумал морпех.
Такого позора он в своей жизни еще не испытывал. Мало того, что с бабами никогда не дрался, да еще и принародно проиграл этот первый бой. Леха не знал, как теперь показаться на глаза своим воинам. Уж лучше бы она его убила, и зачем этот Гатар только ее остановил. Засмеют ведь!
Но Иллур его быстро успокоил. Оказывается, никто над ним не будет насмехаться. Тот факт, что в бою с Исилеей он остался жив да еще едва не победил, только заставит солдат еще больше уважать его. Слава сарматской воительницы была немногим меньше славы самой Оритии. И не только все сарматы, но даже и скифы были наслышаны о смелой правительнице города Еректа и считали для себя за честь сразиться с ней. Во всяком случае, лучшие степные воины держали ее за равную себе. Узнав об этом, Леха немного расслабился. Получалось, можно жить дальше. Позор был не так уж и силен. А раны заживут.
- Держись от нее подальше, - снова повторил Иллур.
- Как же я к ней подойду, если больше ее никогда не увижу, - удивился Леха, потерев заплывший глаз и попытавшись при этом слабо улыбнуться, - переговоры закончены. Мы ведь теперь подадимся обратно?
- Да, - подтвердил Иллур, вставая, - завтра выступаем. Я уже отдал приказ Арчою. Думаю, за ночь ты успеешь зализать раны.
А уже у самого выхода из юрты, Иллур обернулся и, немного помолчав, добавил:
- Ты должен знать. В большом походе на запад к моим войскам присоединится армия Оритии. Гатар согласился воевать вместе и отправляет ее с нами. Завтра утром они снова будут здесь. Так что запомни все, что я тебе рассказал.
Леха только тихо простонал в ответ.
Глава пятая
Монте-Санта-Кроче
На утро после захвата переправы Федор посчитал потери и отправил гонца с сообщением в штаб Атарбала, находившийся в одном дне пути от места событий. Ночной штурм укрепленного моста обошелся ему дорого, почти в четыреста душ убитыми и ранеными, зато римляне полегли все. Их тут действительно оказалось больше тысячи. Но основная масса легионеров была уничтожена уже за мостом, на равнине, зажатая превосходящими силами финикийцев. Но кое-то успел сбежать, воспользовавшись темнотой. Да так бежал, что и нумидийцы не смогли догнать.
К счастью ни он сам, ни Урбал с Летисом не получили в этом бою серьезных ранений, хотя и находились в самой гуще схватки. Зачем Федора понесло драться, он на утро и сам объяснить не мог. Видно так надоело боевому офицеру в штабе прохлаждаться, что смотреть спокойно не смог, как гибнут его люди. Сработал рефлекс сержанта - всегда быть первым в бою. Впереди, как говорится, на лихом коне. Хотя запросто мог бы отсидеться за спинами своих солдат, тем более что положение обязывало контролировать всю ситуацию от начала и до конца. Как ни крути, не взводом командует. Но вот не сдержался, за что и ругал себя теперь нещадно. Хотя солдаты лишь восхищались своим бравым командиром.
Однако, захватить мост было еще полдела. На утро выяснились новые обстоятельства, заставившие Федора сняться с места, оставив у переправы под командой Урбала половину своей двадцатой, самой потрепанной хилиархии до подхода основных сил, - охранять мост и разбирать завалы, что настроили римляне. Остальным он не дал отдыха и приказал двигаться дальше, чтобы к вечеру следующего дня оказаться как можно ближе к видневшимся на горизонте горам, которые пленные легионеры называли Санта-Кроче. Там, на склонах этих гор, вставших на пути Федора и растянувшихся от недалекого уже западного побережья моря на восток, находился городок Теан.
От пленного легионера, которого он лично допрашивал утром, благо латынь знал хорошо, Федор Чайка узнал, что в этом городке, приютившемся на высоких склонах хребта Санта-Кроче, засел римский легион, отправленный сюда прямиком из Остии Марцеллом, едва узнавшем о разгроме в битве при Каннах сил Варрона и Павла.
- Сам Марцелл уже там? - спросил Федор, пристально вглядываясь в наполненные злобой глаза пленного легионера. Доспех на нем был разодран, лицо разбито, а шлем вообще потерян. Но римлянин смотрел бесстрашно, даже с вызовом.
- Нет, - все же ответил тот, помолчав немного, - когда мы прибыли в Казилин, претора с подкреплением еще не было.
- А когда ожидалось прибытие подкреплений? - наседал Федор, - и зачем вам эта горная крепость в стороне от дорог?
Он еще приблизился к римскому солдату, что полулежал прислоненный к каменной ограде моста со связанными за спиной руками, и наклонился над ним.
- Пошел вон карфагенская змея, - ответил тот еле слышно, но с нескрываемой ненавистью, и добавил уже громче - я солдат, а не консул.
- Что же, тогда умри как солдат, - решил Федор и сделал знак стоявшим за спиной бойцам.
Впрочем, зачем римлянам занимать крепость на склонах Санта-Кроче, Федор и сам догадывался. Сделано это было, скорее всего, для того, чтобы прикрыть Латинскую дорогу в случае, если Ганнибал двинется к Риму. Рассматривая карту еще в штабе Атарбала, Федор сразу увидел выгодное положение этого городка. Ведь заняв его и укрепившись на горе, Марцелл мог контролировать все пространство внизу, где у расположенного еще на равнине другого городка Калы сходились две главные дороги, ведущие на север, - Латинская и Аппиева. Первая вела сквозь горы в центр страны, а вторая сразу уходила в сторону моря, но была гораздо удобнее. Прикрывать ее отсюда тоже было гораздо легче. Даже если армия Карфагена сходу и захватила бы Калы, а затем двинулась по дороге к морю, обойдя горный Теан, то Марцеллу ничего не стоило бы перебросить подкрепление через низкий перевал между горами Санта-Кроче и Массико, на которой находилась еще одна латинская колония Суесса-Аурунка. Федор, создавший первое подразделение горных разведчиков в армии финикийцев, сам отлично знал, что защищать перевал или даже два гораздо легче, чем сходиться в открытой битве на равнине с самим Ганнибалом. Знал это и Марцелл.
И Федор решил немедленно, пока в Теане не могли догадываться о том, что карфагеняне уже захватили столь важный мост в долине Вультурна, достичь Кал - последнего оплота римлян на равнинах северной Кампании. Конечно, план был рисковый. Кое-кто из беглых римлян мог добраться туда раньше. И в пути можно было столкнуться со спешащими к захваченному мосту подкреплениями Марцелла. Но Федор почему-то был уверен, что даже если воинственный сенатор и прибыл в Теан, то на равнину не спустится, а будет копить силы для защиты перевалов, ведь он прекрасно знает, с кем воюет, а значит шанс есть. В любом случае, его послали узнать, здесь ли Марцелл и чем занят. Именно это Федор и намеревался выяснить.
До последнего городка на этой равнине, судя по имевшейся у бывшего морпеха походной карте, путь был не близкий. Два дня с обычной скоростью по голым равнинам. Но опыт говорил, что если передвигаться форсированным маршем, можно было успеть и за сутки. Беглые римляне тоже были пешими, могли далеко и не уйти.
- Всем кроме охранения моста строиться, - приказал Федор, выходя из походного шатра, и послал Териса за командиром нумидийцев, так отличившихся во вчерашнем ночном бою.
А когда перед ним возник строй блестящих на солнце щитов, панцирей и мечей, растянувшийся вдоль дороги на несколько сотен метров, Федор вдруг снова ощутил себя полководцем. Большим начальником, хотя и слишком молодым для поста, который занимал. И он должен был сейчас не просто отдать приказ, а еще что-то сказать солдатам, вдохновить их на новые подвиги.
- Вы храбро бились сегодня ночью, солдаты! - рявкнул он так, что его наверняка услышали на другом берегу Вультурна, - Но враг еще не разбит. А наша задача не выполнена полностью. И потому мы немедленно выступаем по дороге в сторону гор. Двигаемся форсированным маршем. Через сутки мы должны быть у подножия хребта. А еще лучше - хозяевами стоящего там города. Семнадцатая хилиархия отправляется первой, пятнадцатая замыкает колонну. Приготовиться к отражению возможной атаки противника. Враг рядом.
Бородатый воин Адгерон, командир свежей семнадцатой хилиархии, не принимавшей участия в ночном штурме, стоявший сейчас со своими солдатам метрах в пятидесяти от Федора, кивнул. Карталон тоже понял приказ, - его обрубленное ухо не мешало ему жить и слышать всё что нужно.
Семнадцатая хилиархия немедленно пришла в движение, и, повернувшись в сторону горы Санта-Кроче, перешла на легкий бег. Пока она покидала лагерь у моста, Федор через переводчика давал наставления командиру чернокожих нумидийцев, - поджарому низкорослому воину, одетому в одну лишь тунику.
- Ваша задача понятна, - дальняя разведка. Раздели своих людей на три отряда. Два пусть рыщут по обеим сторонам дороги, прикрывая фланги, а третий выдвигается далеко вперед, до самых предгорий. Осмотрите там все, если встретите римлян в бой не ввязывайтесь, а сразу ко мне с донесением. Все ясно?
Когда переводчик закончил свою тираду, нумидиец кивнул, как ни в чем не бывало, даже обнажил в улыбке белые зубы, а затем что-то пробормотал в ответ.
- Угурта спрашивает, что делать, если нагонят беглых римлян, - озвучил переводчик его бормотание, - привозить Чайке?
- Если настигните беглых римлян, всех уничтожить, - приказал Федор, - никто из них не должен добраться до гор раньше нас.
Нумидиец обнажил белые зубы еще раз, а потом лихо взобрался на коня и ускакал к своим воинам, поджидавшим его в отдалении. Приблизившись, Угурта в двух словах что-то быстро объяснил им, затем раздался зычный крик и три отряда растеклись по окрестным плоским холмам и равнине. Проводив Угурту взглядом, Федор тоже взобрался на коня и махнул рукой в сторону замершей в ожидании двадцатой хилиархии, сильно потрепанной во вчерашнем бою.
- Вперед!
Закинув щиты за спину, солдаты перешли на легкий бег, а Федор поехал неспешным шагом на лошади рядом со строем своих воинов. Вообще-то, командир пешей хилиархии по большей части должен был тоже передвигаться пешком, но для выполнения этого задания Атарбал лично разрешил Федору использовать коня, - подчиненных у него прибавилось, мог пешком везде и не поспеть. И Федор оценил по достоинству свои новые возможности, он действительно успевал везде. А уж римлян убил вдвое больше именно благодаря тому, что был верхом.
День прошел спокойно. Все время передвигаясь по дороге, авангард карфагенской армии не встретил на своем пути римлян ни конных, ни пеших. То же самое ему докладывали нумидийские дозорные, осматривавшие равнину на много километров по обеим сторонам дороги. К самым сумеркам, когда вернулся отряд разведчиков, оторвавшийся далеко вперёд, Федор приказал встать лагерем на краю оврага, и разрешил, наконец, отдохнуть и плотно поесть своим солдатам. Частокола не строили, просто обставили со всех сторон повозками, на которых везли походный скарб: шатры, палатки, котлы, еду.