* * *
В пятницу вечером в кабинет начальника подотдела снабжения губоно вошел молодой человек в синем джинсовом костюме.
- Добрый вечер, Сергей Аркадьевич! С чем…
- Как с чем? Ваш заказ готов. Хотел уточнить, куда везти?
- Куда везти, куда везти… В полном объеме?
- Ровно тонна, сам пересчитывал. Двадцать бутылей по пятьдесят литров. Мы на пятнадцать тысяч договаривались. Позвольте денежки.
- Эх, молодежь, молодежь… Вы так торопитесь жить. Вот помню, когда я воевал с Корниловым вместе с товарищем Жлобой… Хотя сейчас не время для боевых воспоминаний. Сергей Аркадьевич, вы так неожиданно быстро поставили партию чернил, что я не успел собрать нужную сумму. Может быть, вы согласитесь принять двенадцать, а оставшиеся три я передам вам позднее?
Улыбка с узкого лица Вышинского исчезла, глаза загорелись колючим холодным огнем:
- Пятнадцать тысяч. Сегодня. Дураков ищите в зеркале.
- Но…
- Пятнадцать. Сегодня.
Вышинский не угрожал, но Иван Абрамович понял, что здесь он лишнего куска не отхватит. "ладно, хорошо, придешь ты ко мне договор на поставки подписывать…"
- Вот деньги, - начальник подотдела извлек из стола три толстые пачки и убрал в портфель, - Но я передам их вам только после получения товара.
- Доверяй, но проверяй, - снова улыбнулся Сергей, - Конечно.
* * *
Из кузова старенького грузовичка "Форда" дюжие грузчики перетаскивали в низенький глинобитный сарайчик тяжелые бутыли, в которых до самых пробок была залита темная, почти черная жидкость.
- Восемнадцать… девятнадцать… Двадцать!
- Ну что, Иван Абрамович, - Сергей качнулся с пятки на носок, - Товар получен. Извольте расплатиться.
Начальник подотдела испытал тяжелое чувство, сродни желудочной колики, которое всегда напоминало о себе, когда нужно было отдавать деньги. Он с удовольствием сделал бы сейчас удивленное лицо и переспросил: "Какие деньги? Разве мы не в расчете?", но, к сожалении, опасался, что с товарищем Вышинским такой номер не пройдет. За ним и без того тянулась репутация опасного человека, участвовавшего в разгроме банды капитана Ждана. А тут еще недавний налет на чернильную мастерскую, когда Вышинский в одиночку расправился с десятком бандитов. Говорили еще, что часть из них он порубил на куски, но верить слухам безоговорочно не стоило. Иван Абрамович таких людей с войны не терпел. Как с ними вести дело, если они чуть что - сразу хватаются за наган. Вон, рукоять из-под куртки выпирает.
- Доверяй, Сергей Аркадьевич, - пропел Абрамович, - но проверяй.
Он искоса глянул на Сергея, но тот был безмятежен:
- Хотите проверить качество? Извольте. Выбирайте любую, открывайте, проверяйте.
Начальник подотдела зашел в сарайчик, с удовольствием оглядывая ровные ряды бутылей. Бутылочки, мои бутылочки… Уже есть покупатель, который возьмет их за два с полтиной пузырек. Десять тысяч - в кармане. Да плюс еще те десять, что удалось провернуть на афере с тетрадками. Жаль, что Славик не найдет денег до понедельника, придется мальчику садится в тюрьму. Жаль, под него можно было еще столько дел провернуть. Очень жаль.
Абрамович дернул пробку на первой попавшейся бутыли. Еще дернул… Черт, крепко забита. На другой… Третья пробка чпокнула и вылетела.
Запах анилиновых чернил… Запах денег. Иван Абрамович опустил в бутыль щепочку, посмотрел, как она окрасилась в густой фиолетовый цвет, как с нее медленно скатилась капля…
- Ну что ж, Сергей Аркадьевич, вот ваши деньги, - в руки Сергея перекочевали три белые пачки червонцев, - Пересчитывать будете?
- Не буду, - за вежливой улыбкой прятался холод оружейной стали, - вы же не будете меня обманывать.
- Конечно, - Иван Абрамович попытался улыбнуться, но внутренне поблагодарил высшие силы, которые не позволили ему, как собирался отбавить от каждой пачки по несколько бумажек.
- С вами приятно иметь дело.
Сергей вспрыгнул на подножку грузовика.
* * *
- Иван Абрамович.
На крыльце губоно стоял Слава со своей комсомолкой-сестрой. Начальник подотдела поморщился. Наверняка начнет канючить, просить помочь, отложить… Хотя… Он окинул взглядом девушку. Стройная, молоденькая… Интересно, согласится она, чтобы брату помочь? Додумать мысль он не успел.
- Иван Абрамович, - Слава протянул бумагу, - Вот справка из банка о том, что на счет губоно вернулись десять тысяч рублей…
Ты смотри, нашел. Молодец, Славик. Чтобы такого еще придумать, чтобы ты в следующий раз так быстро не выкрутился? Ивану Абрамовичу понравилась мысль о сестре.
- …А это - заявление об увольнении. Я ухожу.
* * *
"Жаль, очень жаль, что Славик ушел, - размышлял Иван Абрамович, - И с деньгами можно было что-нибудь придумать, и с Катькой наверняка получилось бы… Ну и ладно. Что-то взгляд у него был больно нехороший. Неужели догадался? Хотя такие возвышенные мальчики до прозы жизни редко опускаются.
Да и вообще неделя была прибыльная, грех жаловаться.
Даже на Вышинского, с его чернилами удалось надавить. Наварил, и нескольких дней не прошло.
Когда только успел?"
Абрамович замер. Медленно-медленно вытащил платок из кармана, вытер внезапно вспотевшую лысину. Сердце кольнуло беспокойство, пока еще смутное и непонятное.
Когда чернильщик успел сделать тонну чернил? Он собирался поставить такое количество в течение месяца, и тут вдруг, за два дня?
Начальник подотдела вскочил.
Он проверял бутыли. Проверял. Но не все. Почему они не открывались?
Иван Абрамович вылетел на улицу:
- Извозчик! Извозчик!!!
* * *
- Что не так-то? - нанятый сторож, татарин с покалеченной рукой, не понимал причин для беспокойства. Иван Абрамович пока и сам их не понимал. Но что-то его беспокоило.
Вот эту бутыль он проверял…
- Подержи, - Абрамович сунул сторожу лампу и с натугой выдернул пробку. Наклонился, понюхал. Чернила. Окунул кончик мизинца. Посмотрел, понюхал. Чернила. Взял длинную веточку, опустил в бутыль почти до самого дна. Достал, посмотрел, понюхал. Чернила.
И все же что-то не так…
Начальник подотдела раскрыл одно из лезвий перочинного ножа - хорошего, швейцарского, с темной деревянной рукоятью, двумя лезвиями, отверткой и штопором, - и поддел пробку соседней бутыли. Пробка не поддавалась, как прибитая гвоздями. Беспокойство росло, все больше и больше. Иван Абрамович плюнул на аккуратность и начал вырезать пробку.
Куски отлетали в стороны, Абрамович поднял один из них, тот, что прилегал к горлышку, всмотрелся - следы клея! - и, зарычав, бросился кромсать пробку дальше.
Выпрямился, тяжело дыша, над освобожденным отверстием. Опустил в бутыль палец, поднял… Не веря своим глазам осмотрел абсолютно чистый палец, опустил его еще раз, поболтал, вынул. Цвет пальца не изменился.
Обманули!
Абрамович взвыл и пнул бутыль. Та со звоном ударилась о соседку и лопнула. Поток прозрачной жидкости залил пол, усыпанный темными, почти черными осколками.
В бутылях, выкрашенных изнутри краской, была вода. Почти тонна.
* * *
Начальник подотдела Иван Абрамович Иванов не спал всю ночь.
"Мерзавец, нет, ну какой же мерзавец, - думал он, - Ну погоди, будет тебе и следующий договор, будет и милиция, будет и суд. Я свои деньги из тебя с кровью вырву. Нет, ну надо же, так обмануть. А еще "Доверяй, но проверяй""
Люди, подобные Абрамовичу, всегда считают, что обманывать могут только они. Поэтому, когда обманывают их, они почитают это за смертельное оскорбление и чуть ли не за нарушение своих священных прав.
Он с трудом дождался утра, как только рассвело, бросившись к чернильной мастерской.
Там уже кипела работа, несколько человек, сгрудившись у двери, что-то делали над ней.
- Где он? Где ваш хозяин?!
- Не кричали бы вы, любезный, - повернулся к нему крепкий парень, стоявший на лавке, - У нас в стране хозяев нет.
- Где Вышинский?! - Абрамович взвизгнул, - Вы здесь все мошенники, я вашу лавочку по судам затаскаю!
И умолк. Он увидел, чем были заняты работники мастерской.
У двери, прислоненная к стене, стояла снятая вывеска с надписью "Чернильная мастерская Вышинского", над дверью как раз прибивали гвоздями новую "Чернильная мастерская губсовнархоза имени тов. Луначарского".
- А… Э… - начальник подотдела уже понял, что все пропало, но еще не сумел поверить в это, - Это же…
- Совершенно верно, Иван Абрамович, - к изумлению начальника подотдела в толпе находился и его бывший подчиненный Славик, - Вчера товарищ Вышинский передал свою мастерскую во владение государства. Так что это не "лавочка", а государственное предприятие, а это не "мошенники", а честные рабочие, поэтому я бы поостерегся бросаться обвинениями, если вы не готовы отвечать за клевету.
- Вчера? - пролепетал Абрамович.
Вчера? Значит, вечером, когда Вышинский привез ему эти "чернила", мастерская уже принадлежала городу. И сорвать с нее компенсацию будет невозможно. К тому же…
Краска сбежала с лица Абрамовича. Постановление губсовнархоза прошлого года обязывало чиновников закупать требуемое - те же чернила - у частных лиц, только если в городе отсутствовали государственные предприятия, производящие аналогичный товар. Отныне у города была чернильная мастерская. И покупать чернила придется только у нее. И никто теперь не заплатит десять копеек с пузырька…
Он сам, своими собственными руками отдал деньги мошеннику Вышинскому. И теперь вместо двадцати тысяч прибыли на этой неделе он имеет пять тысяч убытков. Плюс неприятности с людьми, которым он уже пообещал чернила. Нет, разрешить ситуацию удастся, но опять чревато убытками. Плюс теперь он потерял небольшой, но постоянный профит от Вышинского за подписание договора на поставки чернил.
Убытки… Разорение…
- А где Вышинский? - прошептал похолодевшими губами Иван Абрамович, надеясь хоть на какие-то хорошие известия.
- Нигде, - незнакомой холодной улыбкой усмехнулся Слава, - Он уехал из города этой ночью.
Раздавленный Абрамович поплелся к воротам. Он не обратил внимания на двух парней в низко надвинутых кепочках, курящих и посматривающих на новую вывеску.
- Ну что? - спросил один из них, выплюнув окурок.
- Что, что… Нужно сказать Потаповичу, что с мастерской ничего не получится. Она теперь не частная, а государственная, а для суда это большая-пребольшая разница. Пойдем. Если хочет, пусть сам ее жжет.
Парни синхронно повернулись и пошли от мастерской, не заметив старика-еврея с заправленными в носки штанами.
"Жаль, жаль, очень жаль, - думал Менахем, проходя мимо, - Значит, мальчик Сережа уехал, а мастерскую отдал городу. Очень, очень жаль…"
Старый портной понимал, что чернильная мастерская - в первую очередь химическое производство. А уж сколько всего интересного можно сделать, имея под рукой химлабораторию… Сережа после того как Менахем предупредил его о нападении оказался в некотором роде в долгу. Такие мальчики своих долгов не забывают, а значит, можно было бы попросить его о маленьком одолжении. А потом еще об одном… И еще…
"Да что сейчас думать. Не получилось"
Старик Менахем не расстроился. Он никогда не складывал яйца в одну корзинку.
* * *
"А еще обзывала меня буржуем, требовала…"
Сергей замер. Катя требовала от него, чтобы он передал свою мастерскую государству. В голове защелкали колесики мыслей, выстраивая путь к спасению Славы.
Где можно быстро достать деньги? Да вон, далеко ходить не надо - передать тонну чернил Абрамычу и готово, пятнадцать тысяч в кармане. Десять Славе, пять Сергею.
Вот только где найти чернила? Как можно продать то, чего у тебя нет?
"Можно, - подсказал опыт человека, знающего о том, что происходило в девяностые, - Можно. Главное - чтобы не поймали"
Чернил - нет. Зато есть пустые бутыли и вода из-под крана. Как можно сделать воду похожей на чернила? Да очень просто - либо добавив краску в воду, либо…
Сергей вспомнил о банках с краской, стоящих в кладовке мастерской. Либо покрасив стенки бутылей изнутри в нужный цвет. Только доставлять товар нужно вечером, чтобы разница в оттенках не бросалась в глаза.
Правда, Абрамыч может захотеть проверить, что ему привезли… Взять одну бутыль с чернилами и дать на пробу ее? А если он не поверит и захочет сам выбрать?
Пусть… пусть выбирает сам. Но проверит он только нужную, а ненужные он проверить не сможет. Для этого достаточно, чтобы он не сумел открыть пробку. Скажем, приклеить ее надежным клеем.
План готов.
Вот только одно маленькое уточнение. Абрамыч очень быстро обнаружит, что его кинули. Со Славой он ничего сделать не сможет, а вот с ним, с Сергеем… Как-то не хочется опять садится в обжитую камеру.
Значит, что?
Значит, товарищ Вышинский, вам нужно уезжать из города. Бежать.
Слишком много последнее время накопилось проблем. Будущие разбирательства с Абрамычем, огэпэушники на хвосте - Сергей ни капли не поверил, что его оставят в покое, наверняка за ним до сих пор ходит хвост, вдруг он все же агент белогвардейцев, а теперь, когда Виктор сказал, что с него сняты подозрения, он и проявит свою сущность - неизвестно, как отреагирует на смерть брата и разрушение своей чернильной империи Михаил Потапович, но навряд ли прекратит попытки достать конкурента, да еще старый наркоторговец Менахем, который тоже может напомнить про "должок". Такой клубок можно долго расплетать и в итоге расплести. Но зачем? Он, Сергей, имеет другую цель - славный город Ленинград, где его ждет артефакт, позволяющий вернуться обратно. Не распутывать, а разрубить.
Вот только оставлять мастерскую на произвол судьбы не годится. И Абрамыч наедет на тех, на кого Сергей ее оставит, и Потапыч… Нужно не бросить ее, а оставить в надежные руки. А чьи руки в нынешних условиях - спасибо за подсказку, Катя - будут надежнее государственных?
Загнать Абрамычу фальшивые чернила, отдать деньги Славе, передать мастерскую государству и исчезнуть из города.
- Слава, я знаю, где взять деньги. Только одолжи мне одну ручку. Для испытания.
* * *
Все прошло как по нотам. Виктор Алексеевич и Кирилл сначала опешили, узнав, что их начальник хочет подарить мастерскую государству, но потом, услышав о причинах, согласились помочь. И даже помогли выкрасить бутыли краской, подобрав колер. Что там красить - наливаешь порцию внутрь и крутишь бутыль, пока все внутренние стенки не покроются слоем краски.
Пока бутыли сохли, Сергей съездил к товарищу Шраму. Тот тоже был удивлен, но не стал ломаться, подписал все бумаги. Когда Сергей приехал с бутылями к Ивану Абрамовичу, он уже был не владелец мастерской, а простой безработный.
Вернее, потенциальный директор госпредприятия.
На собрании работников мастерской - плюс Слава и Катя - без всяких споров большинством голосов при одном "против" - сам Сергей - его выбрали директором мастерской. Когда Вышинский попытался возразить, что все-таки у будущего начальства в лице губсовнархоза могут быть другие планы, ему заявили, что мнение пролетариата все же что-то стоит, так пусть Сергей не сомневается, а покупает себе портфель и готовится к должности. Которая от должности хозяина отличается только меньшей зарплатой и большим количеством бумаг, которые ему придется оформлять.
Сергей своих товарищей в собственные планы посвятил не полностью, поэтому о его намерении скрыться никто не знал. Сергей чувствовал себя предателем, но объяснить заранее ничего не мог. Мало ли кому могут ребята рассказать об этом и мало ли кто может услышать. Ладно, если уголовники - только обрадуются - а если ОГПУ? Попытка побега из-под подписки о невыезде - поступок отнюдь не благонадежный.
Так что пришлось, скрепя сердце, согласиться принять на себя обязанности директора.
Больше споров вызвало новое название мастерской. Опять всплывали приснопамятные "Красные чернила" и попытки назвать мастерскую именем товарища Ленина. В итоге победил Слава, который выбрал в качестве виртуального покровителя мастерской товарища Луначарского, обосновав свой выбор тем, что Анатолий Васильевич - нарком просвещения, а чернила можно отнести либо к просвещению, либо к бюрократии.