- Не опоздал? - От двери послышался голос Гордеева. "Специалист по безопасности" сегодня был одет в солидный деловой костюм. Прям директор, я на его фоне смотрелся мелким клерком.
- Нет, - покачал головой я, пожимая ему руку. - Осматривайся.
- Канализация везде исправная, отопление центральное, зимой, конечно, все было отключено и слито, поэтому надо проверять, - продолжил Каспар. - Своя небольшая подстанция…
Поднявшись на верхний этаж, я посмотрел в окно. Хороший вид. Как всегда, в последний момент, накатила нерешительность. Может еще что-то посмотреть?
Живым закопают, напомнил внутренний голос. Встряхнувшись, я повернулся к Каспару, который тенью бродил за мной, что-то рассказывая об истории дома и его обитателей.
- Хорошо. В принципе, я согласен. Где мы можем сесть и обсудить окончательные условия?
В глазах Каспара мелькнуло удовлетворение.
- Здесь есть кабинет со столом и стульями, прошу сюда…
Глава четырнадцатая. Трудовые будни
Давно я так не работал. Может, даже и никогда. В шесть утра звонил будильник, я принимал душ, одевался, садился в машину и летел в "Цитадель", как с легкой руки Гордеева назвали мы свое новое помещение. Опасность для жизни - отличная мотивация, не раз за эти дни я вспомнил знаменитую фразу Лаврентия Павловича: "Сколько работников завода надо расстрелять, чтобы установка заработала через месяц?"
К слову сказать, своей активностью мне удалось заразить и ребят. Что Даня, что Анцис впряглись вместе со мной. Заканчивали мы далеко за полночь, без обедов и перекуров, так, перехватив иногда бутерброд-другой, когда было совсем невмоготу. Станков не было, поэтому Федор работал главным образом в Институте, куда два раза в день ездила машина, чтобы забрать изготовленные детали. Параллельно с нами, в "Цитадели" шел ремонт - работали электрики, штукатуры, маляры и прочие строители, приводя в порядок помещения. В первую очередь, мы, конечно, кинули все их силы на "генераторную", так мы между собой называли место, где будет стоять установка. Чистое помещение делать не стали, а соорудили, так сказать, "чистую будку" - большой стеклянный короб посреди зала. Внутри него и происходил монтаж установки.
Треть времени у меня уходило на администрирование. Пришлось нанять юридическую фирму, которая занялась оформлением всего нашего предприятия. По несколько раз на дню, скинув халат, я бежал в единственное пригодное "офисное" помещение, где подписывал бумаги, договаривался с юристами и бухгалтером, отсчитывал деньги, потом снова надевал халат и бежал обратно. Денег не хватало. Впрочем, когда было иначе? Гордеев почти каждый день ездил менять монеты, лишь косо поглядывая на меня, когда я доставал из чемоданчика новые червонцы. Он так и не спросил, откуда золотишко, но я видел, что рано или поздно такой разговор состоится. Мне казалось, я его раскусил, он жил по принципу: неизвестное - опасно. Поэтому, уже с того памятного разговора про убитых бандитов было ясно - скрывать от него что-либо бессмысленно. Докопается. Или прямо спросит. А если не получит ответов, просто помашет ручкой. Но терять его сейчас я не мог, к чему-чему, а к безопасности он подошел со всем вниманием и тщательностью.
"Цитадель" постоянно охраняли четверо: один официальный охранник на входе и трое ребят в штатском, которые все время крутились где-то рядом. Ночевали они тут же, одну из комнат мы временно оборудовали под спальню. Меня до гостиницы и обратно неотлучно сопровождал телохранитель - молодой и здоровый парень по имени Игорь. Если он отдыхал, то на пассажирское сидение садился сам Дима, покидая меня лишь тогда, когда я запирался в номере. В гостинице все время кто-то присматривал за девушкой, пока Лика сидела целыми днями в номере.
Вот ее-то я забросил. Сам дико переживал по этому поводу, но времени абсолютно не было. Днем несколько раз звонил, чтоб услышать ее "все нормально". Пришлось купить еще один ноут, чтоб девчонка могла хоть в интернете посидеть и не скиснуть окончательно от безделья. А когда приходил вечером, то Лика уже спала. Тихонько приоткрыв дверь в ее комнату, я садился на стул и смотрел на нее. До тех пор, пока не чувствовал, что отрубаюсь от усталости.
На третий день нашего рабочего марафона, когда я в шесть утра продрал глаза и принялся одеваться, дверь в соседнюю комнату внезапно открылась, и на пороге возникла полностью одетая девушка.
- О, привет, - удивленно хмыкнул я. - Ты куда собралась?
- Доброе утро, - хитро улыбнулась она, залезая в шкаф, где висела ее куртка. - Я с тобой поеду.
- Куда со мной? - Затупил я спросонья.
- На работу, - усмехнулась она. - Мне надоело сидеть целыми днями взаперти. Лучше я тебе помогу.
- Чем?
- Да хоть чем, - пожала плечами она. - Кофе варить умею, кстати.
Хмыкнув в ответ, я пожал плечами.
- Да я только рад. Работы хватит!
- Тогда рассказывай, чем вы там занимаетесь?
Пришлось рассказывать. Конечно, все выкладывать не стал, лишь описал в общих чертах, что собираем новую установку, запустив которую, получим большую конфету. Телохранителя Игоря, обычно сидящего впереди, мы пересадили на заднее сидение. Пока ехали и болтали, я вдруг вспомнил, что у Лики практически нет никаких вещей, кроме зубной щетки, которую мы купили в ближайшей к гостинице аптеке еще в первый день.
- Слушай, тебе надо, наверное, одежду купить и всякие мелочи?
- Надо, - кивнула она. - Только не на что. Может, ты меня на работу возьмешь? Я заработаю.
- А давай я тебе лучше так денег дам? - Предложил я.
- Неа, - она покачала головой. - Не хочу так. Мне надоело постоянно от кого-то зависеть. Ладно раньше, когда я совсем малая была… Но теперь, случись что - мне даже поесть не на что будет. Хочу сама себя обеспечивать, хоть самый минимум, - она серьезно посмотрела на меня. - Пока мама работала, она совсем другим человеком была. А потом, когда дома стала сидеть… Короче, не к лучшему изменилась.
Я удивленно покачал головой. Надо же, не ожидал.
- А в театре ты тоже работала?
- Конечно, - кивнула она. - Я им реквизит придумывала, декорации разные…
- Ну, хорошо. Раз так, беру тебя официально, на должность своего помощника, так ее назовем. Но тогда работать будешь всерьез, без дураков. Согласна?
- Согласна, - удовлетворенно кивнуло это чудо, откидываясь на спинку сидения.
Помещение генераторной уже приняло вполне законченный вид. Здесь еще пахло краской, и электрики доделывали какие-то мелочи, но посредине комнаты уже стоял прозрачный ящик из оргстекла, внутри которого находился каркас генератора. Рядом с будкой был установлен огромный бак, к которому мы сегодня как раз сантехник должен был тянуть трубы с водой. Именно эта вода будет использоваться в качестве вещества для преобразования в копируемые предметы. Но об этом знал пока только я один, для всех остальных это была накопительная емкость для охлаждающей жидкости.
Едва мы с Ликой зашли внутрь, нам навстречу вышел заспанный Даня.
- Привет, - удивленно поздоровался я. - Ты что, домой не ездил совсем?
- А смысл? - Хмыкнул он, потягиваясь. Потом с интересом уставился на Лику. - Здравствуйте! Я Данила. А вы с нами работать будете?
- Это моя помощница, зовут Лика, - представил я девушку, которая с интересом осматривалась по сторонам. - Будет нас кормить и поить кофием, а в перерыве - перекладывать бумажки из одной стопки в другую…
- Здравствуйте, - улыбнулась она Даниле. И повернулась ко мне, - наверное, наоборот? Перекладывать бумаги, а в перерыве кормить?
- Неа, - покачал головой я, кивая на гору мусора в углу, большая часть которой состояла из упаковок от пицц и бутербродов. - Именно так. У нас тут мужской коллектив и жрем мы, как… - я замолчал, подбирая сравнение.
Скрипнула входная дверь и в помещение вошел Гордеев. Окинув нас взглядом, он удовлетворенно кивнул и дежурно улыбнулся.
- Привет всем. Так я и думал, что вы оба приедете. Ну, может и к лучшему, - сообщил он не нам, а скорее своим мыслям. - Петь, пошептаться бы.
- Пошли, - кивнул я, поворачиваясь к Дане. - Покажи Лике здесь все: удобства, кухню и так далее. Но хвост не распускай, - добавил я в полушутку, полувсерьез. - Это моя девушка!
- Как ты мог подумать, шеф, - развел руками Даня, скорчив прикольную рожу, а Лика фыркнула от смеха, бросив на меня озорной взгляд, от которого у меня сразу испарилось рабочее настроение. Когда девушка так смотрит, мужчина понимает: еще чуть и бастион рухнет…
Перед входом в кабинет, Гордеев открыл ящик небольшой тумбочки и демонстративно оставил там телефон. Я последовал его примеру. Едва мы зашли внутрь, Дима плотно закрыл дверь и развернул стул так, чтобы сидеть лицом ко мне. Я присел прямо на стол и ожидающе посмотрел на него.
- Это хорошо, что ты ее привез сюда. Легче будет обороняться, - проговорил он, усевшись.
- Ты меня пугаешь, - проговорил я, чувствуя, как игривое настроение уступает место обеспокоенности.
- Это я так, чтобы ты настроился на серьезное восприятие информации, - осклабился он и тут же стер с лица ухмылку. - На самом деле, наши дела не очень. Как ты понимаешь, нормально прибраться в театре не удалось. А мочить всех свидетелей подряд, извини, я не стал. Но трупы мы убрали, машину отогнали и как результат - в полицию по месту никто не заявил. Но зато, судя по всему, это сделали "сарги".
- Блин, - выругался я. - Подробности знаешь?
- К сожалению, нет, - Гордеев покачал головой, закидывая ногу на ногу. - Не сиди на столе, сил не будет.
- Не замечал раньше у тебя суеверий, - невесело усмехнулся я, пересаживаясь на стул. Дима не любил смотреть снизу-вверх на людей, это я уже заметил.
- Поработаешь с мое над безопасностью, еще не в то поверишь, - хмыкнул он. - Так вот, контакты "саргов" с полицией замечены активные и, я подозреваю, что не в нашу пользу. Возможно и Лику ищут уже по официальным каналам.
Я задумался, поскреб ногтями по столу и поднял глаза на замолчавшего Гордеева.
- И что теперь?
- А теперь нам надо быть очень и очень аккуратными. Самою большую опасность представляют камеры видеонаблюдения в старой Риге. Если следователи решат проверить записи, то выйдут на театр. А потом на Лику. И дальше - на тебя.
- А с чего они станут камеры смотреть?
- Хотя бы потому, что там последний раз засветились телефоны ныне пропавших "саргов".
- Твою мать, - выругался я.
- Поэтому, говоря откровенно, все дело упирается во время. Рано или поздно на нас выйдут - или полиция, или "сарги", а вероятнее всего - и те, и другие. И если с полицией можно будет поспорить с помощью хорошо оплаченного адвоката, - Гордеев невесело усмехнулся, - прямых улик против тебя нет, тут уж я подчищу все, что можно, то с Моргуновым… Сам понимаешь.
- Понимаю, - кивнул я, активно шевеля извилинами.
- Что у тебя с квартирой?
- Нанял бригаду ремонтников, - ответил я ему, почесав в затылке. - Вытащили всю мебель уже, вскрыли пол… Сегодня должны вывести мусор, концов не останется.
- Ну вот. Улик нет. Значит, надо продумывать стратегию обороны.
- Нам надо успеть закончить установку, - повторил я фразу, которую уже не раз твердил по поводу и без повода.
- И тогда ты начнешь клепать на ней золотые монеты, - то ли спросил, то ли утвердительно произнес Гордеев, внимательно глядя на меня.
- Догадался, - вздохнул я. Этого следовало ожидать. Мозги у мужика работали - дай бог каждому.
Он встал, подошел к двери, открыл ее, оглядел пустой коридор и снова плотно прикрыл.
- Ну чтож, тогда это как раз то дело, ради которого стоит рискнуть, - усмехнулся он, усаживаясь обратно на стул. - А на ней только золото можно делать?
- Все, что угодно, - я встал и подошел к окну, размышляя, что ему объяснять и как. - Представь себе "ксерокс", который копирует любой предмет. На атомарном уровне. Сохраняя энергетические и структурные характеристики оригинала…
- Однако, - хмыкнул "специалист по безопасности". - Кто еще об этом знает?
- Ты и я, - пожал плечами я.
- А ребята?
- Не думаю, - покачал головой я. - Даня бы сразу сказал, у него что на уме, то на языке. У Анциса не хватит воображения, он, пока не увидит, не сообразит. Но, едва установку соберем, узнают, конечно.
- А тот твой оппонент в Институте?
- Раугс?
- Угу.
- Не знаю, - пожал я плечами. - Теоретически, может догадаться. Но тут на проблему надо смотреть несколько с необычной точки зрения… Как бы тебе объяснить… - я подошел к столу, схватил лист бумаги и стал чертить каракули, что всегда мне помогало сформулировать мысль. Наконец, нужные слова нашлись. - Рассчитать на бумаге это нельзя, у ученых сегодня несколько иные представления о пространстве и материи. Мы, с покойным шефом пять лет назад совершенно случайно наткнулись на двоякое решение одного интеграла и сделали смелое предположение. Но даже тот подход был ошибочным, это я понял только сейчас, совершенно случайно наткнувшись на побочный эффект во время эксперимента. Даже если Раугс повторит установку, он должен сделать те же ошибки, что и мы, чтобы выйти на понимание несколько иной физики.
- Ладно, не надо лезть в дебри, - буркнул Дима, подняв обе руки, словно защищаясь от меня. - Сколько монет у тебя осталось? Хватит, чтобы закончить?
- Впритык. Самая большая проблема с рентгеновским лазером. Он дорог и долго ждать, пока привезут. Пока не знаю, что делать. В институте он есть, но выкупить его Раугс точно не позволит…
- А если просто спереть? - Гордеев наклонил голову и хитро посмотрел на меня.
Ну вот, так и пускаются во все тяжкие, подумал я. Убил, теперь вот украсть предлагают. Впрочем, это решение. Живым закопают, напомнил я себе, передергиваясь от липкого страха, каждый раз вылезавшего откуда-то изнутри.
Глава пятнадцатая. Свидание
Со своей бывшей женой я познакомился в университетской общаге на первом курсе. Был я тогда мальчиком-девственником, она - закомплексованной невинностью, и мне казалось, что мы нашли друг друга. Месяца два я ухаживал за ней, бегая следом, словно собачонка и добился своего. Мы взаимно лишились этой самой невинности. А на следующий день, когда я, окрыленный любовью и весь светящийся от счастья, в надежде на продолжение близких отношений подходил к ее комнате, она выпорхнула мне навстречу и, чмокнув, пошла с подругой на пьянку к незнакомым мне латышам, которые недавно вселились в соседнюю комнату.
- Так и надо с ними, Олька, молодец! - Услышал я комментарий ее подруги, которая, как я позже узнал, и потянула ее на ту гулянку.
Сейчас, с высоты прожитых лет я понимал, что это была просто шалость. Никто не собирался меня предавать, изменять, девчонки просто развлекались, причем весьма невинно - сколько потом было тех гулянок, тусовок и пьянок, из которых, главным образом, и состояла общаговская студенческая жизнь. Но тогда у вчерашнего мальчика-девственника рухнул мир. Казалось, вот, только что я нашел то, о чем мечтал, смысл жизни, человека с которым я хочу разделить горе и радость, и она со мной так подло поступила!
Мы сильно поссорились тогда. Потом, не менее бурно помирились. Жизнь потекла своим чередом. Но там, где-то глубоко внутри себя, я, наверное, так никогда и не простил обрушения мира, построенного в моем воображении. И с тех пор больше никогда не позволял себе любить другого человека так самоотверженно и безоглядно, всегда напоминая себе о возможности предательства. Может быть поэтому, весь наш брак я гулял от жены направо и налево, подсознательно мстя ей за разрушенный в юности мир. Что, в конце концов, привело к нашему разводу.
Но теперь, глядя на то, как Лика выбирает себе одежду, я вдруг поймал себя на мысли, что готов еще раз рискнуть. Рискнуть безоглядно и безбашенно влюбиться по самые уши. И отпустил себя…
Вечером, в седьмом часу, я понял, что толку от меня на работе больше нет. И своим присутствием я никак не ускорю монтаж, который продолжали ребята - в чистой будке втроем мы просто не помещались. Поэтому, получив добро Димы, мы с Ликой отправили Игоря в гостиницу и уехали вдвоем. Девочку надо было одеть, да и себе следовало кое-что прикупить, лето не за горами. Я задумал эту поездку как свидание, поэтому, не смотря на некоторый риск, все же отказался от присутствия телохранителя.
Доехав до "Спицы", мы оба неожиданно увлеклись шопингом. Она искала и мерила, а я оценивал и подсказывал. Платья сменялись туниками и короткими юбками, а под конец она настолько разошлась, что перестала меня стесняться и затащила в кабинку - помочь расстегнуть платье. Я помог. А потом мы как-то вдруг нашли губы друг друга и улетели… От нее пахло мятой, каким-то пряным восточным запахом и совсем чуть - табаком, губы были нежными и жадными до ласки. Маленькая и неопытная девочка вдруг исчезла, а на ее месте возникла страстная молодая женщина, уже познавшая вкус удовольствия, но еще жаждущая пока неведомых ей открытий. Мы так увлеклись, что совершенно забыли про время и место. Впрочем, нам напомнили. Продавщица постучала в дверь кабинки, и нам пришлось срочно вернуться "на землю" и ретироваться.
А потом мы сидели в итальянском ресторанчике и пили "кьянти", глядя друг другу в глаза и говоря о прошлом. Я рассказывал про свою жизнь до нее, она про школу и свое увлечение театром. Конечно, в чем-то она была еще совсем ребенком, но, несмотря на это, в ее словах и поведении скользила та самая женская мудрость, которой мне так не хватало в Ольге. Время летело незаметно, было невероятно, просто божественно хорошо. Я вдруг поймал себя на мысли, что совсем не хочется строить "коварных" планов соблазнения, что в тот момент было просто здорово находиться рядом и чувствовать, ощущать ее тепло. Что все произойдет само, потому что иначе и быть не может - мы уже начали тот, полный намеков, танец понравившихся друг другу мужчины и женщины, благодаря которому разумная жизнь на этой планете все еще существует.
В машине она вдруг затихла, забравшись с ногами на сидение и повернувшись ко мне. Я постоянно ловил ее взгляд, а она, как мне казалось, изучала меня, рассматривая, а иногда протягивая руку и, чуть касаясь, проводила пальцем по небритой щеке. Я только улыбался в ответ, перехватывая ее маленькие пальчики и дотрагиваясь губами до запястья, на котором чернела завитушками стилизованная буква "Л".
- У тебя есть тату? - Спросила она, продолжая разглядывать меня.
- Нету, - я покачал головой.
- Почему? Не нравится?
- На других нравится, - пожал плечами я. - А для себя, наверное, не нашел то изображение, с которым хотелось бы прожить всю жизнь.
- Ты слишком серьезно ко всему относишься, - улыбнулась она.
- Да, - согласился я, паркуясь на свободном месте во дворе гостиницы. - Это мой главный недостаток.
- Тогда я буду учить тебя жить легко, - пообещала она, выходя из машины и беря меня за руку.
- А я тебя - быть серьезной, - не остался в долгу я, находя губами ее губы.
Не помню, как мы оказались в номере. Помню лишь, как начал раздевать ее, изучая губами каждую клеточку, каждый миллиметр ее тела, а она освобождала от одежды меня. Помню, как вдруг замерла, испугавшись моих слишком смелых ласк, но потом стоило мне отстраниться, сама заставила меня продолжать. Ну а дальше нас накрыло…