Я почувствовал, как все внутри обмирает, ладони вспотели. Снова приникнув к окуляру прицела, начал внимательно осматривать пространство, останавливая перекрестье на лежащих телах - жутко захотелось еще кого-нибудь убить.
- Доложите об активности противника! - Спустя несколько минут приказал Гордеев.
- Чисто… Никого… Двор пустой… - Забормотали бойцы в наушниках.
- Пятый, как слышно? Вы рядом?
- Высадились на берегу, тут чисто. Медленно двигаемся к базе.
- Док? - Персонально спросил Гордеев.
- Никого не наблюдаю, - прохрипел я, продолжая разглядывать в прицел улицу.
- База, кто-то может пулемет подобрать? - Спросил Дима.
Несколько мгновений было тихо, затем знакомый голос ответил:
- Отправляю седьмого, не подстрелите!
- Седьмой, долбани по движению, если заметишь что-то, - приказал Гордеев.
Спустя минуту, из ворот показался боец с "ксюхой". Пригибаясь, он бегом рванул к "хайлюксу" и упал рядом с пулеметом. Отпихнув труп пулеметчика в сторону, он развернул ствол в сторону парка. Несколько мгновений стояла тишина, потом вдруг раздались три короткие басовитые очереди.
- Не, не достал… Так вроде чисто, не вижу ни хрена, - через мгновение послышалось в наушниках.
- Четвертый, выводи Дока, топайте до базы, - велел Дима. - Мухой! Смотреть по сторонам всем! Док и Четвертый выходят.
Через пару минут сзади послышался треск кустов, и появился хромающий Михалыч. Его, видать зацепило, на левом бедре поверх штанины белела лента повязки.
- Пошли, снайпер, - буркнул он, пригибаясь и водя стволом автомата из стороны в сторону. Поставив винтовку на предохранитель, я закинул ее на левое плечо и потопал следом за хромающим напарником.
Весь фасад здания был испещрен следами от пуль и осколков. Лишь несколько окон на четвертом этаже оказались целыми. В воротах, за сложенными мешками виднелись большие пятна крови. Дверь и торец здания тоже были неоднократно обстреляны. Зайдя внутрь, я с облегчением поставил винтовку в угол и повернулся к Максиму, который встретил меня в дверях караулки. У бойца была перевязана левая кисть и правая нога чуть ниже колена.
- Кто погиб? - Задал я, наконец, самый страшный вопрос, цепенея в ожидании ответа.
- Там, - мотнул головой Макс, показывая стволом на дверь Диминого кабинета. Стиснув зубы, я вошел внутрь. Судя по всему, здесь что-то взорвалось. Окно было разбито, внутри часть мебели посечено осколками. На полу в разных позах лежали трое бойцов и маленькая, будто сломанная, окровавленная фигурка Светы. Мужиков сюда, видимо затаскивали через дверь - видны были следы крови на полу. Сглотнув появившийся в горле комок, я повернулся к Максиму.
- Еще кто?
- Артур на втором этаже, его пулеметом зацепило, не стали пока вниз вытаскивать… И завхоз в подвале, он детей выводил. Спиной прикрыл от окна, ему и прилетело. Но он дошел и там умер.
- Раненые где? - Глухо спросил я.
- В подвале. И всех гражданских туда отвели, - ответил мне Максим, передавая флягу. Я с жадностью присосался к горлышку. Спустя минуту, вернув емкость, я двинулся вниз по лестнице и, через несколько секунд оказался в помещении тира, где прямо на полу сидели и лежали два десятка человек. Воздух здесь был спертый, насыщенный запахами пота, крови и страха. Кто-то негромко стонал, плакали дети.
- Дамы и господа, - громко сказал я, выискивая взглядом Лику. - Мы отбились от нападения. В течение нескольких минут будет организована медицинская помощь. Прошу всех, кто здоров и не ухаживает в данный момент за детьми или ранеными, подняться наверх и помочь очистить помещение для размещения лежачих.
На несколько секунд в помещении установилась тишина, потом откуда-то со стороны, прыгая на одной ноге, ко мне приблизилась Лика и, уткнувшись носом мне в грудь, разревелась. Прижав ее к себе левой рукой, я покачал головой, заметив Данилу, который сидел рядом со своей заплаканной женой, держа на руках перевязанного бинтами малыша.
- Что с ногой, Рыжик? - шепнул я ей на ушко.
- Осколком… задело… - всхлипывая, пробормотала она.
Всех найду, подумал я. И позавидуют они тем, кто сейчас на улице под машинами валяется…
Часть вторая
Глава двадцать шестая. Граница
Конец июля - как раз то время, когда в Латвии тепло. Почти каждый год две недели стоит теплая и солнечная погода, позволяющая, хотя бы немного, понежится на берегу Рижского залива и искупаться в море, вода в котором редко бывает теплее восемнадцати градусов.
Впрочем, сейчас мы от моря были далеко. Солнце палило немилосердно, и я, поморщившись, кивнул, когда сидевший рядом с водителем Игорь, раз седьмой, укоризненно посмотрел на меня.
- Включай, включай свой кондиционер, - недовольно пробормотал я, откидываясь на спинку своего сидения и очередной раз вытирая салфеткой лоб. - Только, блин, ставь не меньше двадцати!
- Как скажешь, командир, - заметно повеселев, боец закрыл окно и начал колдовать над пультом климат-контроля. Ветерок, обдувающий всех нас, прекратился, но вскоре по ногам потянуло прохладным воздухом.
Что делать, не люблю я кондиционеры. Болеть начинаю. Сам не включаю и другим не даю, а народ мучается. Но сегодня действительно было очень жарко, больше тридцати. Уже сорок минут, как мы выехали из Риги, и попутчики мужественно держались, распахнув все открывающиеся окна микроавтобуса. Но, в конце концов, я и сам сдался. Единственно, кто поддерживал мою нелюбовь к кондиционеру - это Лика. Малышка никогда не жаловалась на жару. А вот с холодом у нее были проблемы. Впрочем, не только с холодом.
После памятной битвы за "Цитадель" девочка стала моей тенью, наотрез отказывавшись оставаться без меня где-либо. Один момент я стал здорово уставать от ее постоянного присутствия. Но когда, однажды, я попытался оставить ее дома, отправляясь на одну из деловых встреч, которыми были насыщены последние два месяца, Дима развернул меня с полдороги обратно. На Лику напала такая "паническая атака", что пришлось обращаться к врачу, который теперь всегда дежурил на базе. Вернувшись, я нашел ее трясущуюся, в слезах и соплях, свернувшуюся калачиком под одеялом в нашей спальне. Девочка рыдала в голос, и лишь спустя час мне удалось ее успокоить, и то с помощью трех ампул транквилизатора, которые наш эскулап вколол ей прямо в вену.
И, конечно, я не смог ее оставить, когда Дима сообщил, что ему удалось договориться об окне на границе. Там, в Литве третий месяц жили Ольга с Дашей, и до этого дня нам никак не удавалось провезти их домой.
Граница была полностью перекрыта.
Начиная с Бауски, то тут, то там вдоль дороги виднелись палатки, а перед границей образовался огромный лагерь, в котором можно было разглядеть не только матерчатые, но и фанерные и пластиковые "дома". Здесь же, прямо на полях вдоль дороги сотнями стояли машины. В нескольких местах нашей колонне пришлось затормозить, потому что на шоссе образовался затор - несмотря на то, что граница была закрыта аж с мая, люди по-прежнему ехали сюда, пытаясь выбраться в Литву.
Первый затор удалось разрулить уговорами. Литовские пограничники и бойцы натовской группы быстрого реагирования не пропускали людей, однако фуры с едой и товарами первой необходимости свободно проезжали через КПП. Как раз такая машина появилась со стороны границы и беженцы сами сдвинулись на обочину. Многие из этих грузовиков разгружались прямо в Бауске, а потом этими продуктами кормили собравшихся здесь людей. Из отчетов Гордеева я знал, что эта деятельность плотно контролировалась тремя охранными предприятиями. Так же тут работал и Красный Крест, помогавший детям и совсем бедным людям, которых здесь с каждым днем становилось все больше и больше.
На второй затор мы нарвались перед самой границей. Две легковые машины, относительно нестарая "БМВ" и крепко потасканный "форд" нос к носу стояли прямо на шоссе, плотно перегораживая дорогу. Вокруг машин толпились несколько откровенно уголовных элементов, которые при нашем появлении вышли на дорогу, продемонстрировав двуствольный обрез и АК-74.
- Здесь Голова, ситуация "три", - пробормотало у меня в наушниках.
- Работаем по плану, - ответил Дима, щелкая предохранителем автомата. - Узнайте, чего хотят?
Наш головной джип резко затормозил, как было предусмотрено в таких случаях, и встал поперек дороги, прикрывая своим корпусом микроавтобус. Бойцы дозора тут же высыпались из машины, занимая позиции. Следовавший за нами "гелендваген" тоже тормознул, из его салона к палаткам рванула снайперская пара.
- Все помнишь? - Спросил Дима, открывая боковую дверь.
- Помню, помню, - успокоил я его, крепче обнимая начавшую трястись Лику. - Тихо, девочка, тихо… Все хорошо, никто на нас не нападает, - при обстреле следовало упасть на пол, корпус и стекла автобуса были бронированы, но при интенсивном огне стекло могло все же треснуть и рассыпаться, а вот ниже было относительно безопасно.
- Голова, я хочу слышать переговоры, - проговорил Гордеев, выскакивая из автобуса в июльское пекло.
- … даю минуту на освобождение дороги, потом командую пулеметчику, и он превращает ваши жестянки в дуршлаг. И вас заодно. Я понятно выразил свою мысль? - Послышался в наушниках характерный говор Гунтиса, именно он у нас был "Головой". Месяц назад Гордеев нашел парня в одной из больниц, оплатил лечение и перевез в "Цитадель" его семью. Когда-то Лицитис служил заместителем командира группы "омега", латвийского антитеррористического спецназа, охоту за бойцами которого до сих пор вел комитет национального спасения. Он же нашел и привел к нам и двоих своих коллег с семьями, которые тоже скрывались от бандитов.
- Ладно, ладно, мы все поняли, - пробормотал кто-то ему в ответ. Картинки происходящего я не видел, обзор загораживал джип. - Мы думали вы тоже беженцы…
- А если и тоже, это что, причина дорогу перегораживать?
- У нас тут очередь, - буркнул какой-то другой голос. - Если Евросоюз квоты согласует, первые приехавшие и уедут первыми…
- Сорок секунд…
- Все, все, освобождаем…
- Ну вот, все хорошо, - шепнул я Лике, поправляя выбившуюся прядку волос за ухо. - Сейчас дальше поедем…
Впереди взревел двигатель, потом второй и послышался звук разъезжающихся машин. Гордеев заскочил внутрь, снова поставил автомат на предохранитель и уселся на свое кресло.
- Игла-один, по коням, - буркнул он в микрофон, вытирая пот со лба. - Через минуту продолжаем движение. Нихрена не будет никаких квот, - сообщил он, поворачиваясь ко мне. - Скорее наоборот, они собираются сюда перенаправить поток арабов, которые все еще едут в Германию с Ближнего Востока.
- Что, решение уже принято? - Спросил я, продолжая гладить успокаивающуюся Лику по голове.
- Будет принято в ближайшие дни, вот увидишь, - сообщил он, хватаясь за ручку над дверью.
Михалыч мягко тронул с места автобус, а я поставил на предохранитель свой МП-9 и запихнул его обратно в карман стоявшего впереди сидения.
- Куда дальше? - Послышался в наушниках голос Гунтиса, когда впереди показался знак окончания населенного пункта "Гренцтале".
- Налево уходи, там дорожка будет грунтовая, - ответил ему Гордеев в микрофон и достал телефон. Потыкав в экран пальцем, он приложил динамик к уху и несколько мгновений молчал. - Мартинас, лаба диена, - жизнерадостно проговорил он. - Мы почти на месте. Да… Да… Как договорились, все сразу отдам… Я тебя умоляю, ты меня первый день знаешь? - В его речи появился намек на одесский говор, - нам с тобой еще работать и работать… Ну, конечно. Давай.
Сунув телефон в карман разгрузки, Дима повернулся ко мне и улыбнулся.
- Все привез. Оружие, оптику, электронику и заказанные детали. Живем!
- Согласился? - Улыбнулся я в ответ.
- А как ты думал? - Хмыкнул он. - Золото - не какие-то там бумажки. Но сказал, что проверит на месте.
- Пусть проверяет, - усмехнулся я. Официально, после того, как Латвию признали "территорией без государства", со стороны ЕС завозили только гуманитарку, но литовские пограничники и бойцы НАТО - тоже люди и хотят жить хорошо. От суммы в несколько сотен тысяч евро золотом мало кто откажется. Пользуясь этим, мы заказали кое-что из оружия и электроники, а также те детали для синтезатора, которые не смогли найти на месте или сделать сами. Данила и Анцис заканчивали монтаж установки, позволяющей копировать предметы размером в два кубических метра, да еще и с активной матрицей D-поля, которая дает возможность изменять копируемый предмет. Для завершения работы не хватало только этого груза. Именно поэтому я и Дима поехали вместе, хотя ранее себе такого не позволяли - кто-то из нас двоих всегда должен был оставаться в "Цитадели". Но тут иначе нельзя - ему надо было проверить оружие, оптику и электронику, а мне - детали к синтезатору. Ну и встретить Ольгу с Дашей, конечно.
По литовской стороне, вдоль границы тянулся плотный забор из колючей проволоки. Каждые двести-триста метров на той стороне можно было увидеть зеленый джип пограничников или прогуливающихся бойцов Сил быстрого реагирования НАТО в полной выкладке, вооруженных автоматами. На некоторых машинах стояли даже турели с пулеметами. Что-что, а бороться с беженцами в Европе научились.
С нашей стороны, на полях и опушках стояли палатки. Очень плотно возле шоссе, а дальше по ходу нашего движения все реже и реже. Километрах в трех от дороги они, наконец, пропали совсем. Но люди встречались, то тут, то там вдоль дороги бродили непонятные личности с какими-то баулами и мешками, женщины с корзинками, полными ягод. Кое-где, рядом с хуторами можно было заметить крестьян, стоящих в позе пьющего оленя на огородных грядках.
Поднимая пыль, наша колонна на приличной для грунтовки скорости двигалась вдоль границы до тех пор, пока впереди не показался поворот к местечку "Тункуни". Проскочив чуть вперед, мы завернули направо и, спустя несколько минут подъехали к самой границе. Здесь в проволочном ограждении были вмонтированы широкие ворота, через которые вполне смогли бы протиснуться одновременно две грузовые машины. На той стороне нас встречали целых два джипа - "нисан" с пограничной эмблемой и большой серебристый "лендкруизер" без знаков отличия.
- Обеспечить оцепление, - скомандовал в микрофон Гордеев, едва мы остановились. Дозорный джип, сделав вираж, развернулся и застыл прямо посреди небольшой полянки, поросшей травой. "Гелендваген" тормознул чуть позади, из него сразу выпрыгнуло четверо бойцов, которые без особой спешки разошлись по окрестностям. Рядом с дорогой шумела роща, чуть в отдалении, примерно метрах в пятистах от нас была видна крыша какого-то хутора.
Потянувшись, я выпрыгнул из автобуса и протянул Лике руку.
- Пошли, ноги разомнем немного.
- Пошли, - кивнула она, опираясь на мою ладонь и спрыгивая на утоптанный гравий.
- Выходи, выходи, это мы приехали, - усмехнулся в телефон Гордеев. В ответ на его слова, двери серебристого "круизера" открылись и наружу выбрались двое здоровых мужиков, одетых совсем не по-военному - в майках, шортах и шлепанцах на босу ногу. Джип пограничников признаков жизни не подавал. - Здорова! - Крикнул Дима, помахав мужикам рукой.
- Привет, коль не шутишь, - с сильным литовским акцентом ответил лысый, тот, который вылез с водительского места. - Ты смотри, как у вас все серьезно…
- А как ты хотел, - хмыкнул Дмитрий, махнув мне рукой. - Петь, иди знакомиться…
Отпустив Ликину руку, я подошел к воротам.
- Что, так и будем общаться через решетку, - поинтересовался я, пожимая руки. - Петр.
- Мартинас, - представился лысый водитель "тойоты".
- Арвидас, - сообщил второй, бородатый и длинноволосый, с хвостом, перетянутым резинкой.
- Сейчас приедет шеф заставы, с ключами, - Мартинас кивнул на большой амбарный замок, висевший между створками. - Как вы живете там? - Спросил он, показывая рукой куда-то нам за спину.
- Как видишь, - Гордеев кивнул на бойцов, стоявших в отдалении и образовавших большой полукруг, в центре которого были припаркованы наши машины. - Без конвоя теперь даже в супермаркет не выезжаем.
- А есть, что в супермаркетах покупать? - Тоже с сильным акцентом поинтересовался Арвидас.
- Не такой ассортимент, как раньше, - покачав головой, проговорил Дима. - Но, в принципе, грех жаловаться. Сам знаешь, эмбарго касается оружия и товаров двойного назначения, а остальное везут без проблем. Ну и цены, за счет отсутствия налогов, упали существенно.
- Даже завидно немножко, - хмыкнул Мартинас.
- А ты давай к нам, - ухмыльнулся в ответ Гордеев. - Петя тебя с удовольствием на работу возьмет.
- Нет, он нам нужнее на той стороне, - не согласился я, кивнув в сторону "круизера", и оглянулся назад, почувствовав прикосновение прохладной ладошки. Лика подошла очень тихо, даже гравий не скрипнул. - Знакомьтесь, это Лика. Моя девушка.
- Очень приятно, - галантно кивнул Арвидас, представившись.
- А там тогда кого я привез? - Громким шепотом спросил Мартинас, кивая себе за спину.
- А он гарем собирает, - сострил Гордеев.
- Мою дочку, - усмехнулся я, сжимая ладонь девушки и ощутив, спустя мгновение, ответное рукопожатие. Будь на ее месте Ольга, не миновать бы мне надутых губ после солдатской шутки Гордеева. Это же чудо даже внимания не обратила. - А где, кстати, они?
- А вон, едут, - Мартинас повернулся и показал в сторону дороги, на которую из-за деревьев вывернул минивэн. Сзади за ним показался небольшой крытый фургон. - Два в одном, и девушки, и груз. С тебя бабки.
- Вот ворота откроешь, тогда и достану, - усмехнувшись, пообещал я.
Глава двадцать седьмая. Ольга. Возвращение
- Нервничаете? - Спросил Тёма, развернувшись назад с переднего сидения.
- Немного, - вздохнула Ольга, поправляя волосы.
Дарья лишь пожала плечами, стараясь высмотреть что-то впереди. Соскучилась по отцу, очень. Последние дни только о нем и твердила. Настолько часто, что стала раздражать. Ольга поморщилась. Нервы совсем ни к черту последнее время, вот уже и на дочь срываться начинаю. Удивительно, что Артем ее такую терпит. Но ведь терпит, и не только потому, что вынужден с ними работать. Нет, не только.
Шершавая ладонь телохранителя коснулась ее ноги и, незаметно для Дарьи, погладила гладкую, загорелую кожу. Ольга машинально протянула руку и нежно дотронулась до его пальцев, отвечая на знак внимания.