- Похоже на Вильнюс, - пробормотал он и обернулся в поисках одежды. Однако, взгляд упал на небольшой журнальный столик, на котором лежало два конверта и паспорт. Подойдя ближе, Костя изучил находки. В пухлом конверте обнаружилась очень толстая пачка из двухсот- и пятисотевровых купюр. В паспорт был вложен авиабилет до Москвы на его имя, на третье октября. Во втором конверте, самом тонком, Каверин обнаружил письмо. Документ был отпечатан на принтере. Письмо гласило:
"С пробуждением Вас, Константин Андреевич!
Мы хотим извиниться за причиненные Вам неудобства. Сразу сообщим - Вы находитесь в Вильнюсе, в гостинице "Амбертон". Номер оплачен до третьего октября. С Вами и Вашим здоровьем все хорошо, возможно лишь небольшое отравление, которое пройдет к обеду, если будете пить много жидкости, что Вы, конечно, и сами прекрасно знаете. О причинах происшедшего Вам знать не стоит, ибо незнание полезно как для Вашей безопасности, так и для безопасности Ваших близких. Компенсацию за несколько дней, проведенных в Прибалтике, в размере пятидесяти тысяч евро, Вы найдете на столе. Надеюсь, этого хватит для оплаты обучения Вашего старшего сына, и на шубу вашей милейшей супруге, о которой она так мечтает. Так же советуем Вам уничтожить эту записку (мало ли попадет не в те руки, зачем Налоговой службе РФ знать об этом вашем небольшом доходе?) и отказаться от идеи выяснить подоплеку происходящего. Убедительно советуем. Думаем, что Вы неплохо представляете теперь наши возможности, поэтому мы уверены, что Вы последуете всем нашим советам. Не забудьте позвонить сегодня Вашей супруге, вчера ей сообщили, что Вы проводите сложную операцию и просили Вас не беспокоить. Пожалуйста, поддержите эту легенду, зачем ей лишние знания и беспокойство? Надеемся на Ваше благоразумие.
С глубочайшим уважением,
Ваши прибалтийские друзья".
- Ну надо же, - пробормотал Каверин, потерев лоб в задумчивости. Под конвертом с запиской обнаружился телефон, который Костя немедленно включил. После загрузки на экране появилась дата и данные о семи пропущенных звонках. Второе октября, пятнадцать - сорок семь. - Трое суток, вычеркнутых из жизни, - сказал он вслух и нашел в контактах строчку с надписью "Любимая жена". - Но, с другой стороны, семьдесят тысяч… Блин, во что же меня втравил этот Рачис?
Глава тридцать третья. Константин Каверин II. Пробуждение
Пробуждение было тяжелым. Веки, словно свинцовые, категорически отказывались подниматься. Голова сильно болела, а во рту чувствовался привкус давно нечищеных зубов. Сделав над собой усилие, Костя все же открыл глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать окружающую действительность.
Он лежал на небольшой койке, заботливо укрытый одеялом. Кровать находилась в комнате, в которую из-за задернутых штор пробивался дневной свет. Первое, на чем Косте удалось сосредоточить свое внимание - система, от которой тянулась тонкая прозрачная трубочка к его правой руке. Несколько мгновений он рассматривал окружающий интерьер, потом закрыл глаза. Палата интенсивной терапии, уж ему-то не привыкать видеть такое. Значит, что-то случилось в самолете. Последнее, что он помнил - вкус виски во рту. Инфаркт или инсульт?
Каверин пошевелил конечностями. Странно, вроде все работает как надо. Дышалось тоже неплохо. Левая ладонь, ощупывая пах, коснулась катетера. Очень странно. Через некоторое время он обратил внимание на непривычное ощущение при движении лицевых мышц. А что нам там льют? Костя снова открыл глаза и немного напряг зрение, пытаясь прочитать этикетку. Похоже просто физраствор капают. Зачем?
Чуть повернув голову, Каверин осмотрел стену. Как и ожидалось, недалеко от левой руки находилась кнопка вызова медперсонала. Недолго думая, Костя надавил пальцем на пластиковую выпуклость. Где-то послышалась трель звонка, и, спустя секунду, открылась дверь. В палату вошла молодая и привлекательная женщина в непривычном светло-зеленом медицинском брючном костюме.
- Здравствуйте, - на чистейшем русском языке поздоровалась она. - Как вы себя чувствуете?
- Приемлемо, - прохрипел он, в горле основательно пересохло. - Вы не могли бы дать мне попить.
- Конечно, - улыбнулась медсестра, зашла за изголовье кровати, и, забулькав кулером, вернулась со стаканом, наполовину наполненным водой. - Пожалуйста.
- Благодарю, - пробормотал Каверин, выпив всю воду. - Вы мне расскажете, что со мной случилось? Мне можно вставать?
- Думаю, вам стоит переговорить с доктором, - улыбнулась она. - Вы в туалет хотите?
- Да, очень, - кивнул он. - И катетер эту проблему не решит.
- Потерпите еще три минуты?
- Потерплю, - согласился он, прислушавшись к себе.
- Отлично, тогда я сниму вам катетер, - сообщила она, откинула в сторону одеяло и ловко выполнила не слишком приятную процедуру. Каверин оценил профессионализм. Похоже, дорогая частная клиника, решил он. Отличный ремонт, прекрасная техника, квалифицированный персонал. Перекрыв систему, сестра выдернула из вены иглу, а потом подала ему белый, махровый халат и показав, где находится туалет, вышла из палаты.
Санузел тоже оказался на уровне. Опустившись на унитаз, Костя осмотрел себя. В районе локтевой ямки отчетливо выделялись следы от уколов. Не менее семи инъекций, сообразил Каверин. Видать, неслабо я попал.
Сделав свои дела, он залез в находящуюся здесь же душевую кабину и, стоя под тугими струями теплой воды, постарался не думать ни о чем. Зачем? Сейчас придет доктор и все ему расскажет. А иначе можно напридумывать себе болезней и мучится почем зря. Чувствовал он себя хорошо, только вот кожа на лице… Будто не его.
Костя вылез из ванны, взял с полки большое махровое полотенце и тщательно вытерся. Потом накинул халат и, подойдя к раковине, посмотрел в зеркало. И почувствовал, как ему поплохело. Из зазеркалья на него смотрел абсолютно незнакомый мужик.
Нет, какое-то сходство все же было. Форма лица и головы. Волосы остались прежними. Но нос, брови, разрез глаз и подбородок были чужими. Совсем. Не говоря уже про форму рта. Каверин закрыл глаза и потряс головой. Потом снова открыл. Ничего не поменялось. В зеркале был не он. Как-то взяв себя в руки, он умылся и ощупал свое лицо, шею и голову. Никаких шрамов. Никакой операции. Лишь странный дискомфорт при движении лицевыми мышцами. Хмыкнув про себя, Каверин скинул халат и осмотрел тело. Тело было родным. Родинки, мышцы и даже живот, который упорно рос последние лет семь, были на месте.
- Живот могли бы и убрать, - усмехнулся он, почувствовав, что близок к истерике. Сделав несколько глубоких вдохов, Костя усилием воли заставил себя успокоиться и, надев халат, вышел обратно в палату. Здесь его уже ждали.
В палате находились трое мужчин. Один, в медицинской форме той же расцветки, что и медсестра, явно был доктором. Двое других не потрудились надеть халатов, однако у них была своя униформа - двойки великолепного качества. Первый, высокий и худой, в сером костюме о чем-то в полголоса переговаривался с доктором, а другой, в темно-синем, стоял возле окна и задумчиво смотрел сквозь стекло. Едва Каверин вышел из туалета, все трое, как по команде, повернулись к нему.
Высокий, оглядев Каверина с головы до ног, удовлетворенно кивнул, и, шагнув на встречу, протянул руку.
- Дмитрий Гордеев.
- Каверин, - представился Костя, пожимая протянутую ладонь.
- Это доктор Рокулис, - представил Гордеев коллегу Каверина. - Если у вас нет жалоб на здоровье, мы могли бы отпустить его, - то ли спросил, то ли сообщил высокий. - Нам предстоит долгий и серьезный разговор.
- Я чувствую себя хорошо, но хотел бы узнать, что со мной произошло, - проговорил Каверин, немного растерявшись от такого напора.
- О, это я вам расскажу в подробностях, - пообещал Гордеев. Костя пожал плечами, и доктор Рокулис, кивнув, вышел из палаты, так и не сказав ни слова. - Позвольте вам представить еще одного участника нашей беседы, - церемонно продолжил Гордеев. - Доктор Мечников. Точнее, доктор физики Мечников.
Темноволосый мужчина в синем костюме подошел ближе и протянул руку.
- Петр.
- Константин, - в тон ему представился Костя.
- Может быть, присядем, - предложил Гордеев, подвигая к себе один из двух стульев, стоявших возле окна. Каверин опустился на свою кровать, физик же уселся на второй стул.
- Я вижу, Константин Андреевич, вы уже посмотрели на себя в зеркало, - начал Гордеев.
- Да, посмотрел, - согласился Костя, чувствуя себя не очень уютно. Надо было одеться, что ли.
- Сразу скажу, что с вами никаких болезней не случилось и вам не делали пластическую операцию, - продолжил Гордеев.
- Последнее я уже понял, - вздохнул Каверин.
- Не сомневался в вашей компетентности в медицинских вопросах, - удовлетворенно улыбнулся Гордеев. - Чтобы не тянуть кота за хвост, скажу сразу как есть. Вы - клон профессора Константина Андреевича Каверина. Того самого, который в настоящий момент находится в Вильнюсе и собирается вернуться в Москву к жене и детям.
Гордеев замолк, давая возможность Косте переварить сказанное.
- Это… несколько неожиданная новость, - пробормотал он ошарашено. Потом, сглотнув, внимательно оглядел своих собеседников в поисках улыбок, мол вот так мы шутим, неужели поверил? Но как Гордеев, так и физик, были убийственно серьезны. Каверин вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха и быстро-быстро задышал. Немного полегчало. Ровно настолько, чтобы Костя смог вдуматься в только что услышанные слова. И прокачать, проанализировать заложенный в них смысл. Нет, это не шутка… Так не шутят. Он вдруг всем своим существом, всей внезапно обострившейся интуицией осознал - это правда.
- Может быть пригласить доктора Рокулиса? - С видимым беспокойством поинтересовался Гордеев. - Вы очень побледнели.
- Нет, нет, все в порядке, - покачал головой Каверин. - Но… Но как такое возможно?
- Видите ли, - вступил в разговор физик. - Детали в двух словах сложно описать. Для начала представьте, что нам удалось создать установку, копирующую материальные предметы. Как "ксерокс", который копирует текст. И, как оказалось, подобное можно проделывать не только с неживыми объектами. Вы - первый человек в мире… возникший таким образом.
- Но почему я? - вырвалось у Каверина.
- Ну как почему, - вроде как удивился Гордеев. - Вы - один из ведущих нейрохирургов в мире, профессор медицинской академии, гениальный ученый. Кого же копировать, если не вас?
- Хм, - буркнул Костя, всеми силами стараясь справиться с изумлением. - А… А мой… мой прототип в курсе, что его… того… Клонировали?
- Нет, - покачал головой Гордеев. - Он был без сознания в момент проведения эксперимента. Несколько часов назад он очнулся в вильнюсской гостинице, прочитал письмо, которое убедило его не капаться в произошедшем, а сейчас гуляет по городу, покупая подарки родным. Если хотите, я покажу вам онлайн видео, мы присматриваем за ним.
- Простите… А кто вы? И где я сейчас нахожусь? - спросил Каверин.
- Мы, это те, кто сделали всю эту ситуацию возможной, - усмехнулся Гордеев. - А находимся мы все сейчас в Риге.
- В Риге??? Тэ-бэ-гэ, - выдохнул Костя. - Ох, мать честная…
- Именно, - подтвердил Гордеев. - Территория без государства. Бывшая Латвийская республика, если угодно.
Каверин задумался. Точнее, даже не задумался, а просто "завис" словно компьютер, перегруженный некорректной информацией. Собеседники молчали, давая ему возможность прийти в себя. Поднявшись с кровати, он подошел к кулеру и наполнил стакан водой. Отпил глоток и приблизился к окну. Видимо, палата находилась достаточно высоко, этаже примерно на третьем. Перед зданием раскинулся небольшой парк, разукрашенный желто-красными листьями, какие-то невысокие дома неподалеку, трамвайное кольцо. Это место могло находиться где угодно, хоть в Москве или, скажем в Питере. Однако одна деталь пейзажа выбивалась из спокойной жизни: под окном походила асфальтированная дорога, наполовину перекрытая баррикадой из заполненных чем-то мешков. Рядом с препятствием разместилась черная, похоже бронированная машина, отдаленно напоминавшая "хаммер", на крыше которой стояла турель с пулеметом. Из окна можно было разглядеть шлем пулеметчика, который высунулся из люка и что-то рассматривал в бинокль.
- И… что теперь? - Наконец спросил он, повернувшись к сидевшим на стульях собеседникам. - Что со мной будет? Я буду лабораторной крысой?
- Ну что вы, - как-то облегченно усмехнулся Гордеев, а физик лишь улыбнулся одними губами и покачал головой. - Как раз наоборот - мы хотим предложить вам войти в команду исследователей.
- Ах вот как, - Костя дернул подбородком и снова отвернулся к окну. - И что же планируется изучать?
- Человека, разумеется, - на этот раз ответил физик, как его там? Мечников, кажется. - Дело в том, что в процессе копировании мы можем осуществлять некоторые изменения в клонах. Как раз поэтому у вас другое лицо. Такая технология открывает огромные возможности, в том числе в медицине. Но и в то же время возникает большое количество вопросов…
- А как насчет этичности подобных исследований? - Каверин снова развернулся и посмотрел в глаза Мечникову. - Вы не задавали себе подобных вопросов?
Удивительно, но физик выдержал его взгляд, не стушевался. И даже мелькнуло там что-то, отчего Костя, неожиданно для себя, сам отвел глаза.
- Задавали, - твердо ответил Мечников. - И, если вы согласитесь присоединиться к нам, у вас будет возможность оценить ситуацию со всех точек зрения. В том числе задать и ответить на этические вопросы.
- А если не соглашусь? Получу пулю в затылок? - Прямо поинтересовался Каверин, решив сразу прояснить все до конца.
- Ну, как-то вы уж слишком плохого мнения о нас, - протянул Гордеев, затем поднялся со стула, взял из держателя одноразовый стакан и наполнил его водой. - Не захотите, не надо. Вы свободны как ветер, ваша одежда в шкафу, - он кивнул на двухдверный шифоньер, стоящий в углу.
- А не боитесь, что я растреплю о ваших технологиях копирования и клонирования? - Мрачно усмехнулся Каверин.
- А кто вам поверит? - Парировал Гордеев, опершись пятой точкой на подоконник и отпив глоток. - Выбраться из, как вы выразились, тэ-бэ-гэ во внешний мир не так уж легко. Но, допустим, вам это удалось. И что вы можете сделать? Выскажетесь в интернете? Это даже не смешно. Какой у будет вес у ваших слов, так сказать, у бомжа без денег и документов… Представим самый удачный для вас вариант: приедете вы в Москву и свяжетесь со своим прототипом. Пусть даже и докажете ему, что вы Каверин. А дальше? Лицо у вас другое, отпечатки пальцев тоже. Со стороны все это будет напоминать очень плохую мистификацию. Думаете он и ваша жена будут рады вам и бросятся помогать? Очень сомневаюсь. Он только что получил семьдесят штук евро за молчание. Вы бы стали рисковать всем непонятно для кого и для чего? Вот-вот.
Глядя, как Костя опустил глаза, Гордеев усмехнулся.
- Но заметьте, мы даем вам выбор…
- А на другой чаше весов - интереснейшая работа, по специальности, - вдруг включился Мечников. - Новая жизнь, новая личность и документы, огромные перспективы профессионального роста. Ну и, конечно, в деньгах и удобствах мы вас не обидим. Также гарантируем вам полную безопасность. А после легализации наших исследований, которая когда-то обязательно наступит, вы сможете опубликовать свои работы…
- Ну и, конечно, со временем устроим вам встречу с вашими детьми. И присмотрим за ними, - продолжил Гордеев. - Поможем финансово, ну и другие вопросы порешаем, если они возникнут. Как вы, наверное, понимаете, у нас нет материальных проблем. Ну а с женой… Тут уж ничем помочь не могу. К сожалению, за все в этом мире надо платить…
- Ага, только я вот не хотел ничего покупать! - Вдруг, неожиданно для себя, выкрикнул Костя.
- Да ладно? Вас в Вильнюс кто-то силком тянул? Сами клюнули на деньги.
- Но ведь вы меня обманули!
- И что теперь, будем истерики закатывать? - Как-то очень спокойно и мягко поинтересовался Мечников. - Как будто, приди мы к вам открыто, вы бы нам поверили…
Тяжело вздохнув, Каверин сел на кровать и спрятал лицо в ладонях.
- Тут есть отличный коньяк, - негромко предложил Гордеев. - Может по рюмашке? Можно, конечно, попросить Рокулиса транквилизаторы принести…
- Неа, - покачал головой Костя. - Давайте лучше коньяк…
- Вот это уже мужской разговор, - хмыкнул Мечников, доставая откуда-то пузатые бокалы. - Давай, Дим, разливай!
Глава тридцать четвертая. Институт
- Ну-ка, заверни сюда, - внезапно встрепенулся я, заметив в окне до боли знакомые пейзажи.
- Сюда? - Переспросил водитель, слишком резко притормозив от неожиданности.
- Что ты там забыл? - Поинтересовался Гордеев, глянув в окно.
- Хочу посмотреть, чем они живут, - ответил я. Мы возвращались с осмотра строительной площадки в Саласпилсе. Еще два месяца назад стало понятно, что оставлять основную базу в городе нельзя. Мы просто физически не могли разместиться в "Цитадели" - лабораторные корпуса разрослись, а с ними росли производственные и складские помещения. Поэтому, после нескольких "жарких" совещаний, cовет директоров решил, что будем переезжать за город - там и места побольше, и безопасность обеспечить легче. Васильев нашел подходящий кусок земли почти в шесть десятков гектаров, а Борис Моисеевич довольно легко его выкупил. Причем, половина оплаты состояла из услуги - хозяин, вместе с семьей жаждал покинуть Латвию, ну и мы, конечно, ему в этом помогли - "окно" на литовской границе работало прекрасно.
Причина же того, что я решил завернуть в Институт, была предельно прозаическая - потянуть время. Мне просто очень не хотелось возвращаться в "Цитадель", хотя там меня ждали. Данила, Анцис и Каверин, наконец, сочинили стратегию дальнейшей работы. Предстояло довольно трудное совещание, на котором мне нужно было продавить свою точку зрения. И, если Даня, по старой памяти, еще сильно прислушивался к моему мнению, то Каверин - тот еще фрукт. Войдя в курс дела, нейрохирург в пух и прах раскритиковал нашу работу, все переиначил и существенно усложнил нам жизнь. Нет, поймите правильно, надавить я, конечно, мог. Но ученые - это не тот контингент, с которым, для максимальной производительности, следовало бы использовать командные методы. Тут как раз наоборот - нужна свобода для полета мысли.
Весь сыр-бор закрутился вокруг моей идеи о "модуле лояльности". Клонов мы могли наплодить тысячами, но ведь от того, что они клоны - они не перестают быть людьми. Людьми со своими желаниями, стремлениями, достоинствами и недостатками. Мы можем их обеспечить едой, одеждой, жильем, пусть даже деньгами в каких-то пределах. Но люди-то стремятся к большему. Кому-то нужна свобода, в каком-то собственном понимании, кому-то - богатство, кому-то гарем, а кому-то совсем невесть что. Определенную часть производственных мощностей "Структуры" я готов был потратить на удовлетворение нужд клонов, но все равно, должны быть гарантии, что они, эти потребности, не раздуются до бесконечных пределов. В результате, нужен был некий психологический механизм ограничения. К которому, так же, очень хотелось добавить "модуль лояльности". Гарантирующий, что созданная армия в один, далеко не прекрасный момент, не повернет против "Структуры". При этом, безусловно, хотелось бы, чтобы клоны были счастливы. При этом…