Глава 5
ПАРТИЗАНЫ И КОСТОПРАВЫ
Узнать, что за дама пожаловала в местную обитель скорби, мне так и не удалось, со всей округи повалили к замку хинеты устраиваться ко мне на службу. Пришлось кликнуть конюхов (самому мне седлать теперь вроде как невместно), взобраться в седло и выскочить за ворота. И уже в лагере орденских стрелков на лугу посвятить остатний вечер переговорам. Не напрягать же хозяев такими беспокойными гостями…
Оглядел претендентов в наемники. Морды наглые, бестии продувные - пробу ставить негде. Тут еще сто раз подумаешь: для кого они представляют большую опасность, для врагов или для собственного населения?
Сразу расставил точки над "ё".
Принимаю только отрядами не менее десяти человек.
Подчиняться тому командиру, которого я сам над ними поставлю.
Железная дисциплина. Никаких грабежей и насилий, поелику будем действовать в стране, населенной МОИМ народом. За грабежи и насилия - виселица на ближайшем суку. Командира - вместе с виновными. За то, что не уследил за теми, за чье поведение поручился.
Оплата обычная. Межсезонная. За день в бою - двойная. Когда можно брать добычу - скажу отдельно перед битвой, если таковая случится. В остальное время не дай вам бог даже покуситься…
- Может статься, просто так прокатаетесь за моей свитой весь срок найма, - закруглился я с постановкой условий, - но быть готовыми ко всему.
После оглашения сего краткого списка основных требований желающих существенно поубавилось. А те, кто остался желающим, взяли тайм-аут до утра, пообщаться с народом. Как выяснилось, вся эта толпа в три десятка рыл представляла собой исключительно местных Чапаевых, а их Петьки, вино пьянствующие по касерио и вильям, наверное, и знать не должны о реальных условиях оплаты их ратного труда. "Вассал моего вассала не мой вассал" - даже в глухой баскской деревне. Или я чего недопонимаю?
Однако кони, на которых эти "Чапаевы" прибыли, хоть и казались легкими с виду, были вполне справны и ухо-женны. Некоторые из командиров даже на дорогущих арабских меринах катаются. Доспехи - легкие мавританские кольчуги да вываренная в соли толстая кожа. Шлемов не признают.
После отбытия вас конских партизан фронтира, или как их тут называют - альмоговаров, я собрал дона Саншо и амхарцев - как специалистов по легкой кавалерии, и спросил их мнения о претендентах. В целом претенденты произвели положительное впечатление. Что такое метательный дротик, или по-русски - сулица, эфиопским рыцарям было известно. Умелый боец с десяти шагов пробивает ею обе стенки рыцарской кирасы вместе с всадником внутри нее. Обучить такому взрослого человека невозможно, надо с детства тренировать особые группы мышц. Мне как-то в такую фантастику не особо поверилось. Но это они в этом спецы, а не я. Я с этих сулиц только пыль стирал в запасниках музея.
- Только вот где они тут финики возьмут кормить своих арабских скакунов? - пожал плечами Гырма.
- А кто лошадей финиками кормит? - округлил я глаза от удивления.
- Арабы и кормят, - просветил он меня. - И финиками, и сушеной рыбой. А как бы они иначе на них пустыни пересекали?
Вот век живи, век учись, защищай диссертации, а реальная жизнь такого подбросит - хоть стой, хоть падай. Впрочем, это всегда так, если заниматься историей, а не мифотворчеством. Достаточно проверить информацию средневековых хроник о великих армиях этого времени, ну… хотя бы реальными интендантскими выкладками порционов и рационов восемнадцатого века, рассчитать нагрузку на пути следования по тем же уставам, сопоставить со скоростью движения и сбора, и выходит совсем другая картина… Огромные армии в десятки и сотни тысяч человек усыхают в скромные боевые формирования, не превышающие по численности наполеоновскую дивизию.
А ведь известно, что обозы в Средневековье были всяко побольше, чем у Бонапартия. У тех же стрельцов Ивана Г розного - по одной телеге на десять человек. И это еще прогрессивно. У европейской пехоты - ландскнехтов, так вообще по возу на человека бывало. У поместной конницы - еще больше.
Но пусть их, рыцарей… Там каждый выделывается самостоятельно по богатству своему. Посчитаем по стрельцам. Только под личные вещи бойцов стрелецкий полк тянет за собой сотню телег с сотней же лошадей, а то и двумя. И этих небоевых коняшек тоже кормить нужно и на чем-то овес им за собой возить. И на каждую телегу ездового посадить. Тоже ведь нонкомбатант.
И у каждого сотника одна телега.
И на двоих пятидесятников одна напополам.
Итого уже сто тридцать телег.
Да штаб.
Да полковой командир.
И полковой батюшка.
Считай, все полторы сотни телег. И это только для личного состава.
А ведь есть еще и полковое имущество. Палатки те же… пардон, шатры. Запасы пороха и свинца для пуль. Продовольствие - порционы для людей и рационы для коней. Полковая кузница, шорник со своим имуществом и снастью, да мало ли еще… Вряд ли я все учел.
И это притом, что русские стрельцы еще обозы из бочек вина за собой не таскали, квасом обходились. Но этот квас тоже на такую ораву в бочках надо было ставить, чтоб дозрел.
Минимум две сотни телег на полк. Две-четыре сотни логистических лошадей. А каждая телега с лошадью - шесть метров длиной. Вот уже и вырисовывается обоз "кишкой" в два километра, если еще и промежутки между каждым транспортным средством учитывать.
Это еще без приданного "полевого наряда" - артиллерии то бишь. И без разобранного на детали "конструктора" гуляй-города.
Не зря, видно, в русской Императорской академии Генерального штаба был такой предмет, как "Техника вождения войск". Непростое это дело. Гладко оно только на бумаге. По карте стрелки рисовать.
А сам я? Полумесяца на своей земле не прошло, как уже обозом солидно оброс. То ли еще будет…
Нужна срочная реформа обозов. И в первую очередь реформа самого транспорта. Не первые попавшиеся под руку телеги хватать, а специальные фуры иметь заранее. До этого тоже только в девятнадцатом веке додумались.
- А зерно, сено? - спросил я черных рыцарей. - Не только же рыбой с финиками они коней кормят?
- Само собой, - подтвердили амхарцы мою догадку, что финики и рыба для арабских скакунов суть дополнительный паек, а не основное блюдо. - Содержать арабского коня - дорогое удовольствие.
- Какой у них обоз будет?
- Нет у хинетов обозов, - удручил меня Саншо. - Они считают, что война сама должна себя кормить.
- Но мы не по вражеской территории пойдем! - возмутился я.
- Или ты их кормишь, или они грабят твоих пейзан, - пожал плечами инфант.
- Это значит, что обоз будет все равно только мой.
- Ты сам сказал, - ухмыльнулся мой друг по-доброму так… - С собой они возьмут столько продовольствия, сколько влезет в переметные сумы, не больше.
- Спасибо, что предупредил заранее. - Я отвесил ему ернический реверанс.
- На земле басков они безобразничать не будут, - успокоил меня дон Саншо, - но вот за Гасконь не поручусь.
Вернувшись в замок, я вспомнил о так и не отданных мною необходимых поручениях кузнецу и плотнику, за которыми я и вышел тогда к конюшне. Все мысли хинеты перебили. А также о других приготовлениях к завтрашнему приезду костоправов. Я же не просто так сюда мчался, мне не терпелось применить свое послезнание в лечении переломов на бедном Иниго. Я сам пару раз ломал ноги и нахватался кое-чего в травматологии. Да и каждый археолог проходит курс оказания первой помощи. Экспедиции часто бывают в таких глухих местах, что даже санитарного вертолета не дождаться…
При пособничестве дона Мартина мои заказы были взяты его людьми в немедленную работу как приоритетные. В кузне тут же застучала кувалда, а в плотницкой мастерской зашуршал рубанок.
Служанка под моим приглядом перебрала все имеющиеся ветхие рубахи, и, отобрав пару штук повытертей, я велел их постирать и распустить на бинты за неимением в этом времени такого полезного материала, как марля. Дон Мартин пытался всучить мне штуку нового голландского полотна, но оно было толстым и плотным. Гипс бы не удержало.
Толченый гипс я привез с собой из Герники, случайно увидев его у строителей, которые прямо на улице отливали герб владельца дома для установки над воротами. Простой гипс, порошковый, такой же, как и в моем времени. Тут у многих над воротами расписанные яркими красками гербовые отливки из него. Только у самых богатых - вытесанные из камня.
Как я и предполагал, намотали на Иниго тряпок поверх палок, изображающих собой шины, и думают, что так и надо.
Гипс навел меня на правильный образ мыслей, и с помощью монсеньера перед отъездом я добыл еще у городского аптекаря водяную настойку опия и спирт. Дорого, млядь, даже для короля. Особенно спирт. "Аква вита" он туг называется. Привозят от мавров. Употребляют по нескольку капель на стакан воды как оздоравливающее средство… Биологически активную добавку… От повбывав бы гадов! Это ж какая норма прибыли у мусульманских самогонщиков тут? То-то сами не пьют, потому что жаба им такой расход не подписывает.
Когда я скупил у аптекаря всю наличную "аква виту", какая только у него была, тот очень удивился. Особенно моему огорчению, так как у него даже поллитры спирта не набралось. Так, грамм триста пятьдесят - триста восемьдесят на беглый взгляд. Какая уж тут пьянка, на антисептику бы хватило. А провизор, оказывается, и за год столько спирта не продавал, сколько я за один раз с него вытряс.
Ладно, пока обойдемся тем, что есть. Но самогонный аппарат пора конструировать. И то… Арманьяк тут вроде уже как делают - знать, перегонный куб уже есть. Все Столетняя война виновата. Отрезали Арманьяк от моря мелкобриты, некуда стало вино девать, вот и перегнали, чтобы не скисло в уксус. И долго еще не понимали, как это пойло надо правильно употреблять.
А плотнику и кузнецу заказал я примитивный операционный стол. А то тут все на той же койке, на которой сами спят, норовят и хирургические операции делать, и роды принимать.
За ужином мне представили новую гостью. Ею оказалась старшая сестра Лопесов, все бросившая и примчавшаяся, как только узнала о ранении своего любимчика Иниго.
Сеньора Магдалена де Оньяс-и-Лойоколла была мила крепенькой пухлостью зрелой рожавшей женщины, улыбчива и добра, но при этом хозяйство умела держать твердой рукой. Братьям повезло с такой сестрой. Служанки мигом зашуршали по всему замку как наскипидаренные, хотя до приезда сеньоры расхаживали себе вполне даже томно - хозяевам не грубили, все делали, что нужно, но и не подрывались исполнять поручения с эсех ног. Но у сеньоры Магдалены такое поведет прокатывало. Как она смогла добиваться такс; та без ругани и наказаний, для меня было: ко ж результат я видел собственными i ночасье преобразился и зажил весь У всех сразу нашлось дело, которое медленно и желательно в отдалении от сеньоры, у которой не заржавеет любого праздношатающегося припахать, а дело она найдет быстро. Давно известно, что всех дел по хозяйству не переделать.
До ужина она гоняла слуг, умудряясь одновременно квохтать около раненого кабальеро. Так что основное действо с переформатированием замкового хозяйства я пропустил, так как с хинетами базары тер на лугу. Увидел только результат. А саму ее мне представили только перед самой трапезой.
Отвесив мне церемониальный, почти придворный низкий поклон с приседом в широкие юбки, сеньора Магдалена, выразив мне свое почтение и искреннюю радость от знакомства со мной, приступила к обязанностям хозяйки. Как сами понимаете, свелись они в усиленном закармливании меня, "такого худенького", который никогда, наверное, не ест по-человечески в дороге; при этом хозяйка периодически перескакивала на критику брата с домочадцами по поводу ухода за Иниго.
- Вы только представьте себе, ваше величество, - жаловалась она мне, - эти олухи не догадались мальчику даже миндального молока натолочь для поддержания сил. И кормят всем подряд, а у него уже запор… - и осеклась, закрыв губы ладонью. - Ой… простите, ваше величество. Это у меня от волнения. Я не хотела портить вам трапезу.
И дробно закивала своим полотняным головным убором, напомнившим мне плывущего белого лебедя. Из этого нагромождения белого полотна оставалось видно только ее круглое лицо с острым носом.
Мне стало жаль эту добрую женщину и захотелось ее чем-то ободрить.
- Вот вы и возьмите дело правильного питания раненого кабальеро в свои умелые руки. Как вы правильно заметили, для лежачего больного диета должна быть особой, иной, чем для ходячих.
- Простите, ваше величество, мою необразованность. Я всего лишь провинциальная помещица. Что это такое - "диета"?
Ну вот опять палюсь на пустом месте… Надо выкручиваться.
- Так, донна, врачи франков называют особое питание для больных. Короткий термин всегда удобнее употреблять, чем громоздкие словесные конструкции.
Марк сидел в коридоре на пороге отведенной для меня комнаты, нянча на коленях свой огромный топор и тихо мурлыча что-то себе под нос.
Увидев меня, негр подорвался в вертикальную позицию и предупредительно открыл мне дверь. Так же и закрыл ее, не входя за мной.
Что-то новенькое в его поведении. Но в том, что комната им на безопасность проверена, я не сомневался.
Помещение было такое же, как и у Иниго, только этажом выше. Освещалась толстой свечой в массивном серебряном шандале, которая своим восковым запахом напомнила мне церковь.
Стол, два венецианских стула, еще столик с кувшином в медном тазу, под ним ночная ваза, также медная, оттертая до золотого блеска. И большая кровать со столбиками, на которых все же сохранился балдахин. Интересное сооружение для таких замков - и от сквозняков спасает, и от падающих с потолка клопов. Ну там, где они есть.
А в кровати кто-то уже лежал.
- Ты кто? - поднял я свечу над головой.
Из-под мехового одеяла показалось юное симпатичное личико в обрамлении распущенных каштановых волос.
- Сеньора приказала мне согреть вашу постель, - пискнуло это юное создание и смутилось.
Утром, когда я во дворе перед завтраком разминался с амхарцами фехтованием эспадой и дагой, прибыли долгожданные костоправы на большой арбе, запряженной маленьким осликом, почти ишаком среднеазиатским.
Здоровенные кряжистые мужики, заросшие кудрявыми бородами до глазниц. И сразу замковый двор стал маленьким, потому как этих двоих для него было слишком много. Неторопливые, основательные, физически сильные, одеты они были по-простонародному. Единственной нарядной деталью их костюма были красный кушак из атласа и красный же вязаный берет.
С достоинством поздоровавшись с хозяином замка, они стали следить, как слуги перетаскивают из арбы их багаж, выпрягают ишачка и укатывают вручную арбу куда-то в угол двора, ближе к кузне.
Дон Мигель попросил у меня разрешения их представить, но я, в свою очередь, попросил его сохранить мое инкогнито, чтобы они не чувствовали себя скованно - им работать.
И мы вслед за лекарями поднялись в комнату к Иниго.
Старший костоправ по-хозяйски сдернул с Иниго лоскутное одеяло и, оглядев ноги юноши, присвистнул.
- Где это вас так, юноша? И главное, чем?
- На корабле. В бою. Каменным ядром из бомбарды, - кратко ответил Иниго, выговаривая эти слова с особой гордостью.
Проследив, чтобы служанки поставили кувшин с горячей водой, таз и мыло на столик около кровати, я сам сунул нос к ранам своего оруженосца. Эти раны второй костоправ как раз освобождал от тряпок с засохшей на них кровью.
Картина была удручающей. С момента ранения прошло больше трех недель, и кости у юноши уже практически срослись. Но как! Если на правой ноге они уложились хоть и криво, но все-таки по изначальному проекту Господа Бога, то голень левой ноги выбилась наружу к колену и срослась боковыми стенками обломков кости. Кость так и торчала, белея, сантиметров на пять-шесть из поджившей плоти.
Запах от ран шел тяжелый, но это был запах подсохших мазей и давно не мытого тела, а не гноя или некроза. Что уже радовало и дарило надежду.
Костоправ крепко схватил Иниго за правую пятку.
- Что вы делаете, дьявол вас побери! - заорал юноша. - Больно!
- Это хорошо, что больно, - авторитетно заявил костоправ. - Значит, нога живая. Значит, еще есть надежда, что будешь сам ножками ходить, а не понукать слуг с носилок.
И так же крепко хватил своими крепкими волосатыми пальцами юношу за левую пятку, с подвывертом.
- Больно?
- Больно… - сознался Иниго, закусив губу и промаргивая невольно выступившие слезы.
Новых подлянок от бесцеремонных лекарей юноша уже ожидал и старался себя вести как мужественный кабальеро. Не кричал, не стонал, терпел все это издевательство стоически. Думаю, не будь тут меня, обматерил бы Иниго костоправов самыми поносными словами. Но, судя по ним, они к такому обращению привычные.
- Очень хорошо. Будем ломать, - выдал заключение второй костоправ.
- Зачем еще ломать? - удивился юноша.
- Чтобы потом сложить кости так, как нужно, и они тогда срастутся правильно, - ответил я за костоправов. - Твои ноги плохо зафиксировали на корабле, вот кости и срослись криво.
Старший костолом бросил на меня быстрый внимательный взгляд из-под бровей и выдал комплимент:
- А вы неплохо маракуете в нашем ремесле, ваша милость.
- Не настолько, насколько бы мне сейчас хотелось, - с сожалением ответил я ему. - Давайте на некоторое время оставим этого юношу в покое и устроим консилиум. Прежде чем вам позволить что-либо делать, я бы хотел узнать, что вы действительно собираетесь творить с его костями. И как.
И мы из башни вышли во двор. Я их повел к плотнику показывать операционный стол, который тот ваял по моим эскизам. Ну, как стол… гладко оструганная и ошкуренная двухметровая узкая столешница, поставленная на козлы, по высоте выше обеденного стола немного, чтобы было сподручно действовать человеку стоя, в удобной рабочей позе. Да кованые кольца, вкрученные по сторонам столешницы - фиксировать пациента. Чтоб не сбег… Давно известно, что хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.
Костоправы согласились со мной, что хоть это им и непривычно, но так работать удобнее, чем на койке с балдахином. Разве что попросили сделать козлы на полтора дюйма выше.
- После того, как вылечите Иниго Лопеса, можете забрать этот стол с собой, - разрешил я.
- Благодарствуем, ваша милость, - слегка поклонился старший этой парочки, - это хорошее подспорье в нашем деле.
Потом они мне поведали, что именно они собираются делать с бедным Иниго, а я, не найдя в их методах особых расхождений с моим временем, их просветил по поводу гипсовых повязок после составления костей. И ролью таковых в процессе сращивания костей.
Потом отдали кузнецу заточить их хирургическую пилу, совершенно зловещего вида, больше смахивающую на орудие палача, чем врача. Заодно и долота также отдали в заточку. И пока точили их инструмент, я прочел им краткую лекцию о пользе антисептики с помощью "аква вита". Надеюсь, вняли.