Глава 7. Маккафа
До сумерек оставалось еще несколько часов, когда Валлент, сидя на своем обычном месте в кабинете, раскрыл первую тетрадь из пяти, принадлежавших покойному магу. Он напомнил себе, что ведет вполне официальное, санкционированное самим Императором расследование, а потому имеет полное право изучить всплывшие в ходе работы по делу документы. Но непосредственного отношения к магии третьего уровня тетрадь Мегаллина не имела, и он чувствовал себя неловко.
"1 января. Вот и настал первый день нового столетия! Еще прошлой зимой учитель очень доступно объяснил нам, почему 800-й год – это еще не 9-й век. Надо ли делать это на страницах моего дневника? Ладно, для начала неплохо. Вот представьте себе, сказал нам Холльгурн (все за глаза называют его Холлем, это звучит необидно, хотя Бузз мне сказал (кстати, у самого Бузза настоящее имя – Буззон, но он его не любит и запретил так к нему обращаться), что так в Азиане называют только что опоросившуюся свинку), что спортсмен-бегун занял в соревнованиях десятое место. (Ну и завернул я!) А призы раздают только тем, кто вошел в первую десятку. Дадут ему приз? Конечно, самый что ни на есть завалящий, какую-нибудь треснутую чашку, но дадут. А если награждают только первых сто спортсменов, дадут приз сотому? Тут мы стали громко хохотать, так что Холль рассердился и застучал своим стеком по парте. "Учитесь мыслить абстрактно!" – закричал он, но мы между собой стали обсуждать, дадут ли приз тысячному и так далее. В общем, большая часть учеников, у которых есть голова на плечах, и так поняла, что новый век начнется в 801 году. И тогда я решил, что первого января непременно заведу дневник и буду записывать в него всякие происшествия и мысли о жизни. Но сегодня же праздник, писать совсем некогда! Мне подарили новые коньки, и страшная сила так и тянет меня на каток! Жалко, погода пасмурная.
2 января. Вчера пришли Реннтиги со своей малолетней дочкой, и весь вечер обсуждали интриги в театре, кто кому не дает играть, кто тайком портит реквизит и тому подобное. Их послушать, так они самые талантливые в труппе. А мне сказали, чтобы я развлекал их девчонку! Надо же такое придумать! Ей хоть и девять лет, а ведет себя, как маленькая, с какой-то куклой явилась и ходила с ней в обнимку. Недаром она никак читать не научится, хоть ее родители и говорят, что это особенность ее организма. Заниматься с ребенком надо, только и всего, а не по гостям ходить! Пришлось сказать, что у меня болит горло и я заразный, тогда отпустили, но сперва смешали в банке какую-то гадость, чтобы я ей полоскал рот. Я ходил к стоку, в заднюю половину дома и выливал помаленьку – такая гадость, что языком-то дотронуться страшно, не то что глотнуть. А сегодня ничего интересного не было. Хотел опять пойти на коньках кататься, но отец сказал, чтобы я горло лечил. От нечего делать читал книжку по искусству грима, мама ее постоянно штудирует, а я раньше думал: бери да намазывай, что тут сложного? Там, правда, есть такие забавные штуки, вроде того, как сделать ходячего мертвеца. Я сам такую пьесу видел, меня мама брала с собой в театр. Там из склепа выходит труп, но никто его не боится. А я подумал: откуда автор этого пособия (оно называется "Настольная книга театрального гримера") узнал, как должен выглядеть замогильный мертвец, он что, на кладбище копался?
3 января. Мне так надоело сидеть дома, что я с самого утра возмутился и заявил, что горло уже не болит. Отца как раз не было, ушел в суд на работу, а маме только вечером в театр, но она уже прикидывает, как будет актеров раскрашивать, потому что сегодня новогодняя премьера. Они, когда репетируют, отказываются грим накладывать, и режиссер их слушает. Он тоже думает: что тут такого сложного? Если бы он внимательно мамину книжку почитал, он бы по-другому заговорил. Ну и устал же я, рука еле поднимается. Но все-таки надо записать, как мы с Буззом на коньках катались. Он меня спросил, почему я вчера не пришел, пришлось опять про дурацкое горло говорить. Видели Маккафу, она каталась с толстой подружкой, неуклюжей и с визгливым голосом. Буззу это девчонка (они на год младше нас, мы слышали, как Маккафа называла ее Бюшшой) нравится почему-то гораздо больше Маккафы. Может быть, толстяки сами собой притягиваются друг к другу? Я засмотрелся на девчонок, не заметил кочку на льду и растянулся во весь рост. Даже Бузз засмеялся, а про тех и говорить нечего, стояли и хихикали. А Бюшша пальцем показывала. Я думал, стоит про такие вещи писать или нет, все-таки мой дневник не для таких пустяков. А потом решил, что всякие события, особенно неприятные, формируют характер человека. И он всегда сможет потом сказать – вот, мол, вы надо мной смеялись, а я ожесточился и теперь мщу вам.
4 января. Послезавтра опять в школу. А сегодня я на дневной спектакль ходил, детский, и там половина нашей школы оказалась. Признаюсь, что я на сцену почти не смотрел, я этот спектакль уже видел, меня мама на репетицию брала. Я от нечего делать пошел. Через три ряда от меня сидела Маккафа со своей толстухой. Она, когда в зал заходила, оглядывалась и меня заметила, и так прищурилась хитро. Я боюсь, что она заметила, как я на нее смотрю. Бузз сказал, что девчонки не такие, как мы, они могут прямо в голову человеку заглянуть и все узнать, о чем он думает. Но мне было не очень интересно следить за спектаклем (там один добрый мальчик случайно разбил дедушкин флакон с лекарством, очень дорогим, но попросил Мага Мороза, и тот под Новый год принес дедушке это лекарство, который сразу выздоровел), и я смотрел на ее прическу. У нее такие гладкие волосы, а отдельные волоски встопорщились и как будто светились. А сам думал, что она чувствует, как я на нее смотрю, но что мне еще было делать? И в антракте боялся, что она подойдет и спросит: "Что это ты все смотришь, а, мальчик? Ты вообще кто такой?" А она словно ничего не заметила и даже не ни разу не взглянула на меня, как будто специально.
5 января. Сегодня ничего интересного не случилось, мыслей тоже никаких не было.
6 января. Целую неделю не было занятий, а сегодня снова через реку валят толпы учеников. Лед в этом году толстый, не то что в прошлом, тогда один ученик чуть не утонул, и нам запретили переходить Хеттику по льду (поставили двух гвардейцев на обоих берегах). После каникул совсем не такое чувство, как после болезни. Знаешь, что ничего без тебя не случилось и все пришли вместе с тобой в первый раз в новом веке. Я смотрел в окно на восточное крыло школы, где учатся девчонки, думал – вдруг ее увижу. Как раз был урок письма, Холль правило новое объяснял, и вдруг Бузз меня локтем толкает – оказывается, учитель меня спросил. Кое-как с помощью Бузза отбрехался.
9 января. Я так думаю: если ничего не случается, зачем я буду писать, что ничего не случилось, если и так понятно? Если я пропускаю какой-то день, значит, мне или нечего сказать, или некогда. Поэтому я и выпустил два дня. Сегодня на биологии изучали строение летучих мышей. Это было бы не так интересно, но из Ордена магов пригласили стажера, его зовут Шуггер. У него учителем сам Дадденк, который Императора лечит, вместе в врачевателями из Академии. Этот Шуггер принес на урок летучего кота в мешке, еще живого, и стал показывать, как легче всего умертвить его. Хорошо, что в классе нет девчонок, а то бы визгу было! Все это, конечно, занятно, только я все понять не мог, зачем он кота режет, когда можно на схеме все показать? Тем более, что он и так постоянно в нее своим кровавым ножом тыкал. А в конце урока он сказал, что кто не испугался и почувствовал в себе призвание хирурга, пусть тренируется на крысах. А потом запишется у директора, у них как раз в Ордене следующей зимой новый набор (для ребят нашего возраста). Я спросил у Бузза, хочет он стать врачевателем или нет, но Бузз был такой бледный и слабый, что ничего мне не ответил.
12 января. Сегодня выходной, а я сижу в своей комнате, и так мне нехорошо, что слов нет. Но если уж писать, то по порядку. Так вот, утром пришел Бузз и позвал меня в гости. Сначала мы опять на коньках катались, я все ждал, придет Маккафа или нет. Бузз, по-моему, тоже эту толстую Бюшшу высматривал, только они не появились. А потом мы к нему пошли, его мама как раз пироги состряпала. Он на другом берегу живет, в большом деревянном доме, почему-то без водоснабжения – колонка во дворе торчит. Там, кроме родителей Бузза, и другие семьи живут, у каждой своя квартира. У кого маленькая, у кого побольше. У Бузза не самая большая, всего две комнаты, в одной его родители спят, а другая общая, там Бузз и его бабушка ночуют. Эта старушка все время на меня косилась, пока я пироги уплетал, вкусные оказались, с квашеной капустой и яйцами! Я из-за его бабки не очень люблю к Буззу в гости ходить, но он меня пирогами заманивает. Потом мы пошли в ту комнату, где его родители спят, они нас пустили и по своим делам ушли. Сначала мы подушками кидались, потом мне Бузз свою папку показал, с рисунками. Я давно уже знаю, что он художником хочет стать, даже маму мою нарисовал как-то раз. А в декабре спрашивал у нее, можно ли ему какую-нибудь декорацию в ее театре сделать, хотя бы для детского спектакля. Мама ему пообещала с директором поговорить, с тех пор он все время ко мне пристает, что да как. А она мне говорит, что директор пока не соглашается, просит показать ему готовые картины. Я Буззу так и сказал: рисуй картины, потом соберем в кучу и покажем, может, понравятся. Я сразу понял, что он хочет мне свои рисунки показать, их там несколько штук уже лежало. Посмотрел я на них, и что же? Там везде эта толстая Бюшша нарисована, и только на одном рисунке они с Маккафой вместе, выполняют какой-то сложный парный номер на льду. Да и то Маккафа почему-то серая, а Бюшша прямо красная от мороза, как помидор. Бузз меня спрашивает: "Ну как, нормально?" Что я мог ему сказать? Если бы мне Бюшша нравилась, то рисунки, конечно, тоже бы понравились. Но я как увидел, что Маккафа такая невзрачная по сравнению с его толстухой, то мне немного обидно стало. "Правды жизни маловато", – говорю. "А это что, не правда, что ли?" – разозлился он и пальцем в Бюшшу тыкает. "Хорошо, пусть правда, а почему тогда Маккафа серая, будто у тебя краски кончились?!" – "Потому что в картине всегда должен быть центральный образ! Ты ничего не смыслишь в живописи", – так он сказал. "Если она толще, то еще не значит, что главнее!" – "Художник имеет право на свое видение реальности! К тому же это не она толстая, а твоя Маккафа худая, как спичка". Короче, мы с ним поругались, и я ушел. Целый час потом еще на коньках катался, чтобы успокоиться, замерз по страшному. Ну и ладно, пусть, сам же еще пожалеет, что со мной поссорился, кто его "картины" в театр потащит?
13 января. Сегодня мы ни слова друг другу не сказали. Но я не стал говорить учителю, чтобы он нас рассадил, и Бузз тоже молчал. Пусть Холль думает, что мы исправились и больше не будем шептаться на уроках.
15 января. Сегодня утром, на уроке рисования, Бузз достал из сумки свою папку и молча подвинул ко мне, улучив момент, когда учитель на нас не смотрел. Я открыл ее, а там рисунок гуашью – Маккафа в полный рост. На коньках и с букетом гвоздик в правой руке. Не понимаю, как Бузз сумел так точно передать все черты ее лица, да еще придал им осмысленное выражение. Если бы я взялся описывать их словами, то это могло бы растянуться на множество строк, а он смог уложиться только в несколько штрихов. Но при чем здесь гвоздики? Хотя красиво, конечно. Под этим рисунком лежало еще несколько: портрет его отца, натюрморт, зимний пейзаж и какая-то геометрическая чепуха. Толстой Бюшши вовсе не было. Я молча сунул папку в свой портфель и протянул ему под партой руку, и он с чувством пожал ее. На перемене Бузз мне сказал, что Маккафу я могу взять себе, а другие он нарисовал специально для директора. И я вечером их маме отдал, когда она из театра вернулась. Она посмотрела, и ей понравились Буззовы рисунки (сама же свой портрет его работы в спальне повесила!). Сказала, что завтра же директору отнесет. А Маккафу я не стал ей показывать, а на шкаф приколол, напротив кровати, так что теперь она всегда у меня перед глазами, как живая.
26 января. Сегодня знаменательный день – я познакомился с Маккафой! У нас был урок здоровья, всем выдали лыжи и погнали вокруг школы, и пока пять кругов не проедешь, не отпускали. На обочине стоял учитель и отмечал в своем журнале, кто сколько намотал. Бузз проехал три круга и так устал, что упал в снег, а потом сказал учителю, что у того чернила в пере замерзли, и две галочки поэтому не видно. Я к пятому кругу тоже порядком выдохся, а тут девчонки вышли, у них урок здоровья в два раза короче. Непонятно, почему им такие поблажки, среди них такие сильные попадаются, что запросто Бузза уронят, да еще по шапке наваляют. В общем, мне не очень приятно об этом писать, но раз уж у меня такое правило, то придется. Пока я ковылял свой пятый круг, меня догнали девчонки, которые и проехали-то всего шагов тридцать, и давай кричать: "Лыжню! Лыжню!" Пока я слезал с дороги, одна девка – мощная, как корова, – меня рукой оттолкнула, и я в сугроб свалился. Они все давай хохотать как сумасшедшие, даже Бузз подхрюкивал, про других наших пацанов, которые видели, я уж и не говорю, особенно Клуппер старался. Я уже начал подниматься, а тут Маккафа подъехала, сошла с лыжни и мне руку протягивает. "Какой вы, мальчик, неловкий, – говорит. – Вот и на коньках неуверенно катаетесь". – "Я очень даже ловкий, – сказал я, а сам смотрю и глаз не могу оторвать, никогда ее так близко не видел. – Просто я уже устал, а она меня толкнула". – "А у вас хватит сил, чтобы мой портфель донести до моего дома? А то я сегодня в библиотеке толстую книгу взяла, тяжелая – страсть!" Уж и не знаю, что за книгу она у нас в читальне отыскала, там только сказки да учебники. Да и те домой не выдают, но это я потом уже подумал, а тогда кивал как дурак и сказать ничего не мог. Она усмехнулась и говорит: "Возле моста, ровно в час", и уехала. Бузз ко мне подошел, а у самого челюсть отвисла, и спрашивает с подозрительным видом: "О чем это вы с ней разговаривали?" А я поверить не могу, что девчонка, про которую я целыми днями думал, мне свидание назначила! Верно говорят, что они мысли читать умеют, иначе бы как она догадалась, что мне нравится? Все, мама идет, пора заканчивать. Остальное завтра допишу.
27 января. Оказывается, она живет еще дальше от школы, чем я – за судом, между цирком и Конной площадью, на Помидорной улице. Выяснилось, что она знала, как меня зовут, и я тоже ей рассказал, что еще осенью ею заинтересовался и узнал ее имя. У нее родители работают в цирке, отец всякий реквизит таскает туда-сюда, а мать билеты продает, и она меня пригласила на представление. А я ее в театр! Вот смеху-то. Представляю, как мы на вечерний спектакль придем, будто взрослые, она в длинном платье, а я в праздничном камзоле. Только бы кто из наших в это время не попался. А в цирк и того хлеще, с детьми сидеть, но не мог же я отказаться. Когда мама меня спросила, чей это портрет у меня на шкафу, я ей признался, что ее зовут Маккафа и она учится в нашей школе. "Симпатичная девочка", – сказала она и как-то странно на меня посмотрела.
30 января. Бузз меня спросил, не мог бы я его с Бюшшей познакомить. Я теперь больше с Маккафой гуляю, чем с ним, и он, по-моему, обижается, но ничего не говорит. Кстати, директору театра его рисунки понравились. Бузз теперь часто туда ходит, старые декорации подновляет, говорит, для начала и это неплохо. У них художник – старый пьяница, зовут его Наггульн, он талантливый, поэтому его не выгоняют, и Бузз надеется его место занять. Я ему сказал, школьника на работу не возьмут, а он мне ответил, что скорее бросит школу, чем рисование. Да и родители обрадуются, платить за уроки не придется. Я сегодня Маккафе передал его слова, она удивилась, но сказала, что завтра придет на свидание с Бюшшей, чтобы я тоже Бузза прихватил. Мы решили в парке встретиться, там есть отличная горка.