В две тысячи первом году Ее Величество королева вручила доктору Гергею Борнемиссе Орден Австралии за выдающиеся заслуги перед страной. Несмотря на то что доктор категорически избегает всякого шума, мемориальных табличек "здесь жил" в Австралии десятка полтора и даже памятники есть. Живому человеку.
Надо сказать, что всего этого, по-моему, совершенно недостаточно. А соразмерен деяниям доктора был бы, скажем, монумент размером с маяк. И желательно из чего-нибудь драгоценного.
За что? Рассказываю.
Как известно, белые люди появились в Австралии в конце восемнадцатого века. И появились не одни. Помимо каторжников на австралийскую почву ступил также крупный и мелкий рогатый скот. Огляделся, восхитился и в геометрической прогрессии размножился. А рогатый скот, как известно, кроме мяса, молока, шкур и шерсти, дает еще один продукт, который, в принципе, очень ценится в сельском хозяйстве… но не в таком же количестве. А количества были соразмерны поголовью. А поголовье было гомерическим. А поскольку оный скот был данной экосистеме чужд еще больше, чем каторжники, употреблять данный продукт было некому. В результате, средний срок разложения коровьей лепешки – два года. Два года. Помножьте на количество лепешек в день, на количество дней в году, на поголовье… Да, именно это и произошло с континентом. В буквальном смысле слова.
А в Австралии было несколько биологических видов, которые восприняли это изобилие как подарок судьбы.
Да, мухи. И вся их родня. Они тоже пришли в восторг, размножились и заполонили все. А местное птичье население только клювами щелкало – ну не съесть им столько, хоть так расплодись, хоть сяк.
Надо сказать, явление сие сильно повлияло на австралийскую культуру. Знаменитая шляпа с кусочками пробки на веревочках по окружности полей – это такое антимушиное средство, позволяющее дышать и видеть вне дома. Дома же, особенно в сельской местности, предпочитали затягивать сеткой целиком – вместе с верандой. В садовых и рудничных городках местные законы запрещали есть на улице – нечего кого попало приманивать, да еще и дизентерию разводить. В общем, бедствие.
И продолжалось это бедствие до середины двадцатого века, потихоньку возрастая в масштабах.
А в 1951 году на австралийскую землю ступил покинувший Венгрию по причине некоторых разногласий с коммунизмом энтомолог Гергей Борнемисса. Дисбаланс в местном животном мире, впрочем, можно было заметить, и не будучи энтомологом. Мушиные рои наблюдались невооруженным глазом (а лучше вооруженным, потому что муха в глазу – удовольствие небольшое), а питательная среда тоже была дана в ощущениях всякому, кто просто ехал мимо пастбища на автомобиле, обо всем прочем не говоря.
Борнемисса удивился – как так? И потратил еще шесть лет на то, чтобы потихоньку, в неслужебное время, разобраться – везде ли в Австралии это так, а если да, то чего в цепочке не хватает.
И в пятьдесят седьмом пришел к начальству с проектом. Ввезти в Австралию навозных жуков.
Начальство сказало – да кого хочешь, лишь бы помогло.
И Борнемисса пошел по миру за навозными жуками. Ему нужно было, чтобы жуки, во-первых, потребляли именно то, что есть, а во-вторых – прижились в сумасшедшем местном климате. Выделил. Нашел. Завез. Размножил. Один вид, другой, третий. Программа шла с шестьдесят седьмого года. В восемьдесят пятом вышла на самоподдержание в масштабах страны. Правда, фермеры до сих пор охотно покупают навозных жуков – они землю очень уж хорошо удобряют и аэрируют, их много не бывает. А к тому, что странный этот метод работает, за полвека все давно привыкли и не понимают, как люди раньше жили.
К двухтысячному году количество навозных мух в Австралии упало на порядок. И продолжает падать. Разница между положением вещей на начало девяностых и нынешним – дана в ощущениях. Плотными непродыхательными роями теперь перемещается только саранча. До нее у энтомологов пока руки не доходят.
Экологи счастливы – самый успешный эксперимент по биоконтролю в двадцатом веке… А не-экологи ездят в машинах с опущенными стеклами, едят на верандах и за уличными столиками, купаются во всяких водоемах и передвигаются "по долинам и по взгорьям", рискуя не более чем в среднем по Европе.
И глубоко признательны коммунистам. За доктора Борнемиссу.
– Вот это да, – только и могу сказать я. – Марк, а эта ваша знакомая Энни, случайно, книжек не пишет?
– Сам бы купил, – понимающе кивает великан. – Увижу где, дам знать и вам…
– О чем ты там таком интересном болтаешь, старый броненосец? – возникает рядом с Марком седоватый живчик в смутно знакомой армейской форме цвета зрелого каштана. Выговор бриттского юго-запада – Девон, Бристоль, Сомерсет, где-то там. – Снова о своем туризме?
– Не угадал. Об энтомологии, – отвечает великан, не поворачивая головы.
– Энто-еще-что-такое? Ругаешься, да?
Я усмехаюсь, а Марк с каменной физиономией ответствует:
– Не в моих правилах ругаться с какими-то сеттерами. Так что с этим ты промахнулся, конкурент.
– Нашел конкурента, мои новые тряпки впятеро дешевле твоих бэушных, – заявляет живчик, – поэтому те, кто знает, закупаются у меня грузовиками.
– Грузовиками закупаются как раз те, кто ни хрена не знает, – ухмыляется Марк, – потому что ты очень правильно поименовал свой товар "тряпки". Видите ли, Влад, – поясняет специально для меня, – этот сеттер Алек – один из совладельцев магазина "Робинсон и Кук", который тоже подключился к распродаже армейских запасов Старой Земли. Но если в "Аммотс" заведены несколько концов поставки со складов бундесвера, Легиона, королевской морской пехоты, Цахала и пары менее громких вооруженных сил, чье снаряжение отвечает новоземельным географическим условиям и надобностям, то "Робинсон и Кук" сгребли к себе в хозяйство всю британскую амуницию, какую сумели выцепить по бросовым ценам – кажется, кое за что им еще и приплатили, только чтобы забрали, – ну и уже полгода как пытаются ее распродать. Алек, поправь, если ошибаюсь, но самое современное, что у тебя на складе имеется, – это времен битвы за Окинаву?
– Не слушайте его, Влад, а лучше загляните ко мне сами, тогда и увидите, – поворачивается ко мне живчик Алек, – в те времена еще умели делать вещи. По многим и не скажешь, что шестьдесят лет на складах пролежали. Снаряжение тогда еще великой британской империи плюс германские и итальянские трофеи Второй мировой, оставленные Лисом Пустыни. Марк вон упомянул Легион – а ведь именно в роммелевских трофеях его любимые легионеры следующие лет двадцать и воевали в Индокитае и Алжире; про бундесвер вообще молчу, все стоящее, что у них из тропической амуниции имелось, разработано в те же годы.
– Спорю на бутылку, ничего толкового он там не найдет, – утыкается в кружку великан Марк.
– Принято! Влад, не откажите в любезности – разрешите наш спор, дело недолгое.
– Восемь вечера уже, – вспоминаю я, – выходные на носу, все магазины давно закрыты.
– Ну так владелец-то я, как закрыл – так и открою!
Логично. А дел у меня на нынешний вечер – только подождать, пока мадам Розмари выяснит, едет ли кто завтра с самого утра в сторону Порто-Франко, после чего уговорить этих ранних пташек прихватить с собой попутчика… свободные часика полтора вполне имеются, можно и полюбопытствовать. Не шоппинга ради, а просто так.
Территория Ордена, база "Европа". Пятница, 14/03/21 23:42
От любопытства кошка сдохла. Верная пословица.
В нынешнем случае от любопытства, вернее, от его последствий сдохнет моя дыхалка. Потому как пари "броненосец" Марк проспорил – в "Робинсоне и Куке", оформленном под солидный аглицкий паб, кое-что я все-таки решаюсь прикупить. Не мешок одежек времен войны, само собой, сдались мне эти "денисоновка"*, "жабья кожа"*, "ощепки"* и "дубовый лист"*, да и обувь своей дубовостью доверия не внушает, ноги жаль, – разве что меня вдруг стукнет метеоритом на "пройти курс молодого бойца", тогда пару комплектов этих тряпок можно будет взять, чтобы не поганить нормальную одежду по полигонной грязи. А вот небольшая цейсовская восьмикратная подзорная труба и золингеновская бритва… незаменимые в походе фляжка в брезентовом чехле, складная вилколожка и миска из непобедимой нержавейки… а еще кобура под древний "бульдог"*, куда "леди таурус" вписалась как родная, – от такого отказаться мне не удается, и даже спасительница-жаба молчит, поскольку обошлось все это удовольствие аж в тридцать три экю двадцать центов. Вроде и не вес, когда я все это плюс покупки из "Аммотса" с грехом пополам утрамбовываю в один рюкзак с обвесом – поднимаю без труда. Но вот бегать с таким грузом, имея в руках "гаранд", надолго меня определенно не хватит. А воевать и подавно. Надеюсь, не придется.
Зато мадам Розмари обещание свое не просто держит, а прямо-таки перевыполняет; когда я возвращаюсь в гостиницу, меня встречают фразой:
– Влад, я нашла вам прекрасный транспорт, до базы "Северная Америка" поедете одной машиной, а там присоединитесь к большому конвою переселенцев.
– Замечательно, вы даже не представляете, как я вам признателен. Вечный ваш должник.
– Ловлю на слове, – кивает хозяйка, – и прямо сейчас объясню, как вы мне вернете этот долг. Чтобы каждый раз, когда будете посещать базу "Европа" – и лично вы, и все ваши знакомые останавливались только в моем заведении!
– Всенепременно, – обещаю. – А теперь познакомьте меня, пожалуйста, с хозяевами завтрашнего транспорта.
– Третий столик справа, семейство Альтшуллер…
– Как-как? – с моим техническим образованием фамилия создателя ТРИЗ в памяти сидит намертво.
– Альтшуллер. Знакомые?
– Просто у них есть один очень уважаемый родственник. Или однофамилец, тоже возможно.
– Или там, в Старом Свете, их звали несколько иначе, – подмигивает мадам Розмари. – В общем, здесь они Альтшуллеры – Хайнрих, дочь Моника и внучка Маранта. Редкий случай для Новой Земли, как правило, в малых семьях у мигрантов женщин меньше, чем мужчин.
Вспоминаю Шакуровых: видимо, не столь редкий. Опять же пока гулял по Порто-Франко, явного недостатка женского населения не наблюдалось. Конечно, это не статистика по всему местному шарику или потоку мигрантов, мадам Розмари здесь куда подкованнее меня… но спорить смысла нет. Еще раз благодарю и беру курс на столик Альтшуллеров. По-английски начать разговор или по-немецки? с такой фамилией вероятнее второе, но сперва попробуем с английского, большинство нынешних немцев его как-то да знает, а там разберемся.
– Добрый вечер, разрешите? Влад меня зовут, мадам Розмари, наверное, говорила.
– Присаживайтесь, – отодвигается вместе со стулом Моника. Лет тридцать с хвостиком, фигуристая, но какая-то вся бесцветная.
Опускаюсь на свободное сиденье.
– Скажите, Влад, как так вышло, что вы здесь без транспорта застряли?
– Задержался с покупками и опоздал на вечерний поезд, – пожимаю плечами, – а в Порто-Франко хотелось бы завтра прибыть пораньше.
– У вас там дела?
– Важная встреча. К которой хорошо бы успеть подготовиться.
– С кем встреча? – с сильным акцентом вступает Хайнрих. Грузный, лысеющий, очки в массивной роговой оправе и приколотая над правым нагрудным карманом наградная планка; сидит Хайнрих в полутени, и цветов ленточек не разобрать.
– Папа!
– Что – папа?
– Это невежливо.
Всеми силами скрываю усмешку: между собой папа и дочь общаются по-русски. Не знаю насчет "Моники" и "Маранты", но у "Хайнриха" в староземельной метрике определенно стояло другое имя…
– Я кого попало в машину не возьму, – упирается "Хайнрих".
– А я в чью попало машину и не прошусь, – по-русски же вставляю я.
Изумленное молчание, затем дружный короткий смешок, а Маранта, которая внучка – лет десяти-двенадцати, мелкая, сплошные косички и веснушки – заливается натуральным колокольчиком.
Не сговариваясь переходим на родной язык.
– Влад, значит.
– Паспорт показать?
– Да ладно. – Хайнрих поправляет очки. – Извини за подозрительность, но знаешь…
– Имеешь полное право. Я в Новой Земле с понедельника, и могу лишь повторить известную цитату – "а люди, мессир, все те же". Квартирный вопрос тут, судя по размашистой планировке Порто-Франко – это местный мегаполис на неполные тридцать тысяч населения, – еще долго не будет актуальным, но на моральный облик влияет, видимо, совсем иное. Бандиты есть, вооруженные и глубоко имеющие в виду все законы и порядки. Ну и есть Патрульная служба, которая пытается блюсти порядок и всячески поощряет людей, этому способствующих.
Расписываю эпизод с Шакуровыми и нашим участием. Альтшуллеры переглядываются.
– Что там мадам Розмари говорила о большом конвое переселенцев?
– От базы "Северная Америка" должен идти, иных подробностей не знаю.
– И сколько до этой базы?
– По дороге – километров двадцать или около того.
– Но на этих двадцати километрах у вас уже был опыт… встречи с налетчиками, – хмурится Моника.
– Точно. Так что тут нужно, во-вторых, иметь при себе оружие, а во-первых – быть готовым его применить.
– Мам, тебе это и на стрельбище днем говорили, – вставляет Маранта.
– Знаю… и все равно не по себе как-то.
– А ты настройся иначе, – советую, – от твоей готовности дать отпор зависит благополучие прежде всего твоей дочери. Запомни это, всем сердцем запомни, и тогда в нужный миг вполне сможешь нажать на спуск. Попадешь или нет, тут как повезет, но тренировками делу помочь можно.
Прекрасно понимаю, что самые правильные и верные слова в таком деле помощник очень слабый. Но уж какой есть.
– Вы, надеюсь, в пацифистов играть не собираетесь?
– Не ругайся, – морщится Альтшуллер. – На рожон лезть не будем, лично я уже навоевался выше крыши, но если понадобится – рука не дрогнет.
И то хлеб.
– А теперь рассказывай, – требует Моника.
– Что рассказывать?
– О себе.
– Полную автобиографию?
– Что хочешь. Но будешь врать или юлить, почувствую. Папа прав: не всякого чужого человека в свою машину стоит брать.
Позиция понятная. Что ж, если им от этого будет спокойнее – можно и рассказать. Кое-что. Вкратце описываю свою карьеру боевого программера, завершая калифорнийской командировкой.
– …Ну а дальше я упал приятелю на хвост, и с понедельника по здешнему календарю мы имеем статус "новопоселенцев". Сейчас зацепились за пару концов и потихоньку крутимся. Планов на будущее несколько, что реализуется – как говорится, будем посмотреть.
– Прогноз из личного опыта, – замечает Хайнрих без тени усмешки, – реализуется то, чего в планах не предусмотрено.
Верю. Мой опыт свидетельствует о том же.
– В целом с тобой понятно, – вздыхает Моника, – плывешь по течению.
– Ага. Поворачивать реки, извини, не учен, да и ресурсов на такое надо побольше.
– А если собрать народ и взяться всем миром?
– Такому собирателю надо очень, очень хорошо представлять, как функционируют реки вообще и куда должна течь нынешняя. Вот это я тебе со всей ответственностью эксперта-программера говорю.
Альтшуллеры снова переглядываются.
– Хорошо, Влад, в попутчики берем, – кивает Хайнрих, – уболтал.
Неторопливо раскуривает папиросу.
– Только с тебя еще лекция по международному положению. Как с эксперта, – добавляет Моника.
– Это в организации баз знаний я эксперт, а в здешней географии вживую пока, кроме Порто-Франко и дороги от орденской базы, ничего и не видел, считай. Теленовостей тут нет за отсутствием телевещания… – тут вспоминаю кое о чем и лезу во внутренний карман; ура, не выкинул, – разве только могу предложить рекламную авизовку, из которой вычисляется деловая жизнь мегаполиса Порто-Франко. И если планируете переселение на русскую территорию, свежие проспекты оттуда у меня тоже с собой, готов поделиться.
– Поделись, – соглашается Хайнрих, – такой вариант мы рассматривали, хотя и не в числе приоритетных. Все же в Евросоюзе спокойнее будет. Если примут.
– Вопрос, как мне объясняли, прежде всего зависит от вашей биографии, вернее, от умений. Нужных специалистов примут везде, а вот кто тут кому нужен, надо выяснять на месте.
Хайнрих снова поправляет очки.
– Как по-твоему, тут сильно нужны опытный водитель "скорой", медсестра-домохозяйка и любопытствующая шкода?
Усмехаюсь.
– Вот последняя позиция точно востребована. Причем на всех территориях.
– Не смешно, – заявляет Маранта.
– Так я и не шучу, – с каменной мордой возражаю я, – на фронтире свойство человеческой натуры, именуемое в некоторых авторитетных источниках "пассионарностью", всегда ценилось. Мне не веришь, у деда спроси.
Территория Ордена, база "Европа". Суббота, 15/03/21 06:52
В порядке "полевого испытания" с утра влезаю в свежекупленный камуфляж и ботинки, перепаковав рюкзак. Днем в куртке будет жарко, недаром тут по улице народ ходит в основном в футболках-теннисках, но пока сойдет. Шлем креплю сзади к рюкзаку, на голову – черно-серый шемах. В дневную жару, наверное, надо будет побрызгать на него водичкой… или это я с чалмой путаю? ладно, разберемся в процессе: чего-чего, а жары тут вдосталь.
Ранний завтрак и выход на автостоянку перед гостиницей. При виде обшарпанного… наверное, пикапа – открытая двухместная кабина впереди, за ними в кузове две длинные лавки вдоль бортов, в промежутке между лавками небольшая гора коробок и баулов, а сверху вместо крыши растянутый на хлипких стойках дряхлый брезентовый тент, – я начинаю сомневаться в гениальности решения ехать автостопом.
– Это что такое? – поворачиваюсь к Альтшуллеру.
– Будешь сильно смеяться – "абир"*.
– Не буду, я такого слова вообще не знаю.
– Короче, бывшая военно-полевая "скорая", которую лет пять назад наконец списали, заменив новым агрегатом, ну а приятели мне старичка привели в порядок, поменяли всю начинку – так и ездил, и сюда на нем же перебрался. Полугрузовичок, по паспорту тянет тринадцать человек или тонну восемьсот; больше полутора тонн я бы грузить не рисковал, ну а в остальном вполне рабочая техника. На внешний вид не смотри, машина два десятка хамсинов под открытым небом выдержала, зато внутри все в норме.
Ладно, рискну поверить, авось на двадцать верст по новоземельному грейдеру старичка "абира" действительно хватит. Сидит машина достаточно высоко, по буеракам должна пройти.
Загружаемся, Хайнрих мягко трогает "абир" с места, движок урчит и без возражений толкает машину куда следует, ровно и послушно. Похоже, внутри там все действительно не так плохо, как кажется снаружи, может, развалюха и до Порто-Франко докатит без поломки.
У КПП – последний шанс спрыгнуть и все переиграть, – интересуюсь:
– Вчера забыл спросить: какое у вас оружие?
– "Эм-один" в трех экземплярах, – отвечает Альтшуллер, – ну и свой наградной ТТ прихватил из-за "ворот".