- На вот, поснедай с нами.
- Благодарствую. А долго еще ждать?
- Да нет, немного осталось. На торжище собрался, паря?
- Да так… Корчму Ермила Кобылы не скажете, как найти?
- Ого, с утра - прямо и в корчму! Вот это дело!
Посмеявшись, мужики объяснили, а потом принялись травить байки. Один рассказал о девах-русалках, другой хвастал уловом - широко разведя руками, показывал размер словленной недавно рыбы. Изрядная выходила рыбина, уж никак не меньше русалки. Мужики смеялись и недоверчиво покачивали головами.
- А я вот вчерась деву на холме у реки видел! Красивая - глаз не оторвать, а уж одета - все золотом блещет - настоящая боярышня!
- Так-таки вся и блещет?
- Ой, не бреши, дедко Нехряй.
- А, пес с вами, не хотите, не верьте.
Старик перевозчик обиженно махнул рукой. Вытерев рукавом слезящиеся глаза, парень подсел к нему:
- Скажи-ка, господине, ты местный?
- Тутошний, - горделиво кивнул Нехряй.
- А что, правду говорят, супружница князя вашего красива вельми?
- Красива, паря, да не про твою честь!
Парень почесал реденькую бородку, признался:
- Я вот в Новгороде с дружками поспорил, что увижу княгиню ладожскую.
- Ой, не простое дело, - дед покачал головою. - Разве что только на праздник какой.
- А все ж таки? Может, сподоблюсь? Да ты расскажи хоть - какая она? Темненькая? Светлая?
- Светлая, - Нехряй почесал затылок. - Ужо на усадебку ее попасть можно.
- А как?
- Да хоть так прийти, запросто, в закупы поверстаться.
- Ну уж, сразу и в закупы, - обиделся парень.
- Только не одному идти, а вон с мужиками-смердами - те припасы повезут, а уж их-то боярышня наша самолично завсегда принимает. Сама и пересчитает, и, ежели надо, взвесит - умна, сметлива.
- А что любит? Может, песни-сказки какие?
- Вот тут уж не знаю, - дед вдруг подозрительно взглянул на парня. - А чего это ты тут выспрашиваешь? Поспорил, говоришь? А вот отведу тебя сейчас к воям…
Сидевшие у пристани смерды вдруг повскакали на ноги и замахали руками:
- Эй, Нехряй! Дед! Перевозчик!
- Ась? - оглянулся Нехряй. - Что такое?
- Уши прочисти, старче! Слышь, с того берега лодку кричат! Перевозчик ты али кто?
- Лодку кричат? - радостно потер руки дед. - Так это мы сейчас… Это мы быстро.
Позабыв про подозрительного парня, он проворно побежал к челноку. Оттолкнулся веслом от пристани, закричал:
- Эй, эй, ждите!
А парень со слезящимися глазами - бочком, тишком - подошел к самым воротам, дождался, когда откроют, и вместе со смердами свободно прошел в город.
- Инда повезло тебе, Онгузе, - сам себе прошептал он, сворачивая к корчме Ермила Кобылы.
А забывший про него перевозчик уже подгребал к тому берегу, принимая на борт челнока двоих - смуглого молодого человека с нездешними, карими, вытянутыми к вискам глазами и русоволосого отрока с круглым лицом и вздернутым кверху носом.
- Добрались, слава Господу! - усевшись в челнок, перекрестился смуглолицый, а отрок незаметно поплевал в воду.
- Никифор! Друже, Никифор, ты ли? Вот те раз! И откуда ж ты здесь? - Хельги от всей души обнял старого друга. - Зачем пожаловал? Иль устал уже от своей глуши? А кто это с тобой, уж не Дивьян ли? Точно - Дивьян! Скажи-ка, как вытянулся - и не узнать. Рад вас видеть обоих, сейчас велю слугам, чтоб накормили…
- Да нам бы…
- Нет, нет, Никифор, не хочу и слушать. О делах потом говорить будешь… Эй, слуга, что там за шум на заднем дворе?
- Смерды привезли дань, господине, хозяйка уже принимает.
- Принимает? Ну, как примет, пусть поднимается сюда, есть тут с кем ей повидаться.
- Не слыхал ли про новгородского гостя Словуна? Обещался первым в Ладоге быть…
- После обо всем, после. Сперва выпьем за встречу!
Хельги потчевал гостей. Никифор, улыбаясь, рассказывал о житье-бытье своего скита, а Дивьян стеснялся и старался забиться подальше в угол.
После ухода Лады-чижи - сестрицы Лады - совсем тяжко ему стало. Одиноко. Скучно, да и соседушка, наволоцкий староста Келагаст, подбирался с наездами - там луг под пастбище заберет, тут - озерко лесное, глянь - уже и часть угодий захапал, дескать, всегда те земли наволоцкому роду принадлежали. А Дивьян что? Один… Тяжко без роду. Однако и в чужом роду плохо - как ни звал, как ни уговаривал Келагаст, а все ж не пошел к нему парень, лучше уж одному жить - да своей усадьбой. Жениться вот только, выбрать кого-нибудь из соседних куневичских девок, они, говорят, работящие. А Лада-чижа, что ж, у нее своя жизнь, и не задержится она надолго в дальней усадьбе покойного старика Конди, ныне принадлежащей Дивьяну. Один, один-одинешенек останется парень, а ушлые соседушки давно уж втянут к земле старого Конди свои длинные загребущие руки. Особенно Келагаст. Пустует, говорит, землица-то! А чего ж ей не пустовать-то, коли некому обрабатывать? Дивьян на сто частей не разорвется. Хорошо хоть помогает еще Лада-чижа. С тяжелым сердцем отпустил ее Дивьян на родную сторонушку, знал - сидит сейчас дева на заимке старого Вячки, дальнего родича. Так, может, и ему, Дивьяну, туда навсегда податься? Нет, с грустью-печалью не совладать потом будет, да и как это - прозябать на чужой стороне, когда собственная земля есть? Вот бы позвать туда кого, да ведь кто пойдет-то к Дивьяну? Скажут - мал еще, едва молоко на губах обсохло, а туда же - в хозяева-однодворцы лезет. Кто он сейчас - малолетний охотник Дишка, ни известности у него, ни авторитета, а вот бы знатным воином - многие б тогда к нему потянулись, и из Келагастовых людей даже.
- Возьми, себе в дружину, - улучив момент, попросился Дивьян. - Не смотри, что мал, - стрелою белку в глаз бью.
- Знаю, - хохотнул Хельги. - Славы, богатства, почестей захотелось?
- Не нужны мне почести, - отрок нахмурился. - А слава и богатство - нужны. Не для себя - род возрождать буду!
- Хорошее дело, - одобрительно отозвался ярл. - Вот что, есть у меня дружина молодшая, командует ею искуснейший воин, Снорри.
- Знаю Снорри! - обрадованно воскликнул Дивьян. - К нему - пойду. Возьмет ли?
- Возьмет, куда бы он делся? - Ярл задумчиво посмотрел на отрока. - Только вот меч тебе надобно справить да доспех какой-никакой…
- У меня две серебрины есть, - похвалился Дивьян. - Ужо доспех куплю на торжище!
Хельги с Никифором засмеялись.
- Боюсь, не хватит твоих сребреников. - Встав со скамьи, ярл положил руку отроку на плечо. - Идем-ка.
- Ну, а я пока - к пристани, - поднялся с лавки Никифор. - Видал там кораблишко. Жаль, не спросил - Словуна ли?
- К Сельме загляни на дворище, - обернулся ярл. - Она рада будет.
Пройдя мимо ворот, Хельги подвел Дивьяна к большому амбару и, отвязав от пояса ключ, отпер замок:
- Входи, отроче!
Дивьян сделал шаг и замер: вдоль стен амбара, на специально сделанных полках, лежало оружие - несколько мечей в красных кожаных ножнах, короткие копья-сулицы, рогатины с длинными, заточенными с двух сторон лезвиями-навершьями, пара кривых хазарских сабель, шлемы с бармицами, войлочные подшлемники, панцири из толстой бычьей кожи, палицы, сложенные в обратку луки. На стенах висели серебристо-серые кольчуги и длинные, вытянутые книзу щиты.
- Выбирай!
- Вот из всего этого? - Дивьян не в силах был поверить. - Я заплачу… - потянувшись к кольчуге, конфузливо добавил он.
- Конечно, заплатишь, - хлопнул его по плечу ярл. - С добычи. Скоро в поход, парень.
Отрок скосил глаза, спросил шепотом:
- А куда поход-то?
- В Царьград, парень!
- В Царьград! - ахнул Дивьян. Он, конечно, слышал от Лады-чижи про богатую Империю ромеев, но, честно говоря, не очень-то верил, что существует такая на самом деле.
- Рот закрой, муха залетит, - сдерживая смех, посоветовал Хельги и потянулся к стене. - Вот тебе кольчужица, как раз, должно, налезет, вот меч - извини, с одной стороны заточен, хороший в бою добудешь, ну а шлем - потом сходишь в кузницу… вот лук со стрелами, копье… щит великоват для тебя, пока так обойдешься, все одно больше стрелами действовать будешь, ну а на стражу пошлют - щит спросишь у Лашка, не забыл такого еще?
- И Лашк здесь?
- Где ж еще быть хорошим воинам, как не в моей дружине? Ты же ведь тоже ко мне пришел, не к кому иному… Ну, ступай, чего стоишь? Младшая дружина в поле сейчас, в игрищах ратных, там их и отыщешь, из дальних ворот выйдя. Ну а заплутаешь, так спросишь - всякий покажет.
Дивьян низко поклонился:
- Благодарю тебя, княже. Так я пойду?
- Иди, иди… Отблагодаришь верною службой, - глядя вслед громыхающему железом отроку, усмехнулся ладожский ярл.
Между тем на заднем дворе стоящая у больших весов Сельма тщательно следила, как молодой тиун Найден взвешивает монеты.
- Три дирхема тяжелых, - про себя проговаривал он. - Два обычных, пяток вообще неизвестно каких - надо бы из них резаны сделать, а, госпожа?
- Делай, - кивнула Сельма. - В кузне ножницы.
- Да, так и поступлю - все удобней считать будет.
- Не откладывай, делай, а я уж тут сама посмотрю, не впервой, чай.
Поклонившись, Найден быстро собрал разнокалиберные монеты в горшок и, завернув его в плащ, направился на дальний край двора, к кузне. Проводив его взглядом, Сельма повернулась к смердам:
- Ну, давайте шкуры считать. Сколько с вас нужно?
- Полсорока и пять, госпожа.
- Хм… двадцать пять, значит. Ладно. Давайте двигайте воз во-он к тому амбару да разгружайте.
Смерды споро принялись за работу, лишь один - молодой простоволосый парень - скромно потупившись, стоял в сторонке.
- Ты чего здесь? - строго взглянула на него Сельма. Парень упал на колени:
- К тебе, матушка! На службишку пришел наняться.
- Так и нанимайся, подожди вон тиуна. Чего умеешь-то? Грамоту ведаешь?
- Малость мерекаю, госпожа, - хитро прищурился парень, вытирая слезящиеся глаза.
- Грамотеи нужны. Ряд составим - не пожалеешь, может, и до тиуна дослужишься. Чего еще знаешь? Сны толковать не умеешь ли?
- Могу, госпожа. Какой сон? Скажи - истолкую.
Вздохнув, Сельма испытующе посмотрела на парня. Обычный, ничуть не похожий на волхва-предсказателя.
- Ладьи снились, море бушующее, - тихо поведала она, - и главное - ножи и мечи окровавленные. А нож-то - мне прямо в сердце!
- То не к добру сон, матушка, - низко поклонился толкователь.
- Сама знаю, что не к добру.
Парень - Онгуз - снова протер глаза: ох, не затем посылал его волхв Малибор, чтобы тут сны толковать… хотя грех таким удобным случаем не воспользоваться.
- Ну, что молчишь? - с усмешкой переспросила Сельма.
- Сон твой не к тебе, госпожа, а к мужу твоему касанье имеет, - решительно произнес Онгуз. - Будет его точить болезнь тайная, а чтоб того не случилось, надобно тебе самой у богов милостей вымолить. Как - скажу, если спросишь. Супруг-то твой ночью из дому выходит? Во двор там, чего проверить, или на галерею…
- Пожалуй, на галерею. Там, в уголке, постоять любит, воздухом ночным подышать.
- Воздухом, значит. А когда он…
- Вижу, о снах толкуете, моя госпожа! - быстро подойдя к Сельме, склонился в полупоклоне чернявый молодой человек в длинном коричневом балахоне, подпоясанном простой веревкою.
Женщина обернулась:
- Никифор! Вот уж не гадали, не ждали. Пойдем скорей в горницу, не здесь же разговаривать будем. Ты зачем приехал-то?
- За книгами. Словун, новгородский гость, прошлым летом привезти обещал. Эй, парень, ты на пристани не был сегодня?
- Не был, - угрюмо покачал головою Онгуз и, льстиво посмотрев на Сельму, спросил:
- Так мне тиуна-то ждать, матушка?
- Жди… - кивнула та. - Ежели и впрямь грамоту знаешь, может, и возьмем тебя.
Поклонившись, Онгуз скромно отошел в сторонку и, прислонившись к ограде, принялся дожидаться тиуна.
- А я б на твоем месте не брал его, - поднимаясь в горницу, шепнул Никифор. - Взгляд уж больно виляющий да голос льстивый. Сладко поет. Говоришь, и сны он растолковывал? Поди, серебришка за это просил? Нет? Странно. Очень странно. А чего ж он тогда? Ах, не успел, видно… Ты серебра-то ему не давай, обойдется, пусть поначалу покажет, как работать умеет.
- Покажет. Найден уж всяко его проверит.
Сельма уселась на лавку прямо напротив гостя.
Уперла подбородок в ладони, улыбнулась:
- Ну, рассказывай про свою обитель! Многих приохотил к вере?
- Покуда не многих, - покачал головою монах. - Места-то пустынные, лесные… Ну, зато и молитве ничто не мешает да книжной премудрости.
Никифор кратко рассказал о дальнем монастыре, ските, что устроил с подачи ярла в дальних весянских лесах. Рассказывал легко, весело и даже не догадывался, что стоящий у забора слезливый парень ругает его сейчас самыми гнусными словами.
- Вот гад чернявый, - шептал про себя Онгуз. - И появился же ты как раз в это время… Теперь когда еще представится случай. Ага, вот и тиун, кажется. Прочь уйти аль попытаться? Инда попытаюсь….
От кузницы, позвякивая полным серебра горшком, неспешно возвращался Найден. В малиновой длинной тунике, подпоясанной желтым поясом, на поясе висели кинжал и чернильница.
Отступив от забора, Онгуз поклонился:
- Госпожа тебя ждать наказала. На службишку пришел наниматься.
- Грамоте разумеешь?
- Буквицы ведаю.
- Проверим. Ты сам из какого рода?
- Э… - Онгуз замялся. - Не местный я.
- Это, брат, плохо. Мы с недавних пор невесть кого не берем. А то взяли как-то одного… Тьфу! Ну, коли грамотей, двух дружков-послухов приведи, чтоб за тебя поручились - тогда и разговаривать будем.
- Приведу, господине. - Онгуз низко склонил голову и быстро покинул усадьбу.
- А и не зря зашел, - оглянувшись, усмехнулся он. - Хоть что-то высмотрел.
Еще немного постояв у усадьбы ярла, он махнул рукой и направился в корчму Ермила Кобылы.
- Не знаю, что тебе и сказать, господине. - Корчмарь почесал бороду. Мосластое, вытянутое лицо его и в самом деле чем-то напоминало кобылью морду. - Из княжьих людей ко мне мало кто заходит, окромя ирландского витязя Конхобара, да и тот что-то давненько не был.
- Вот как? - пожал плечами Онгуз. - Малибор мне другое говаривал.
- Не знаю, что тебе там говаривал волхв, а я скажу как есть - пустая это затея. В детинец, на княжью усадьбу, вряд ли ты проберешься, так что…
- Только что оттуда, - не удержавшись, похвастал Онгуз. - Правда, конечно, случай помог. В следующий раз, наверное, трудновато будет… Тем более ни ты, ни твои люди за меня не поручатся.
- Зачем нам зря подставляться?
- Вот и я говорю, - посланец волхвов задумчиво покивал головой. - Что ж, придется другие пути-дорожки выгадывать. Есть у меня одна мысль, чтоб ни тебя, ни меня не подставить.
- Какая еще мысль? - Ермил Кобыла подозрительно воззрился на гостя. Ох, не нравился ему этот мокроглазый шпынь, да вот обещал когда-то Малибору помочь, ежели что.
Вытерев глаза, гость посмотрел на него и вдруг улыбнулся:
- Скажи-ка, любезнейший господин, раз княжья челядь в корчму к тебе не заходит - дорого - так, может, они в другом месте собираются?
- Да нигде они не собираются, это у вас в Новгороде порядки вольные, а у нас, чтоб челядин где ни попало шатался, да быть такого не может!
- Хорошо, не челядин. Скажем, дружинник… Внешнюю стену кто охраняет? Младшая дружина?
- Ну, наверное, они. Больше некому.
- А ристалища у них часто бывают?
- У молодших - часто, - кивнул Ермил. - Эвон, сразу за южными воротцами, на лугу.
- На лугу, говоришь…
С утра уже палило солнце - конец апреля-березозола, а все ж жарит уже, словно лето. Так бывало частенько, по всем приметам - май-травень зело холодным будет. А сейчас что ж - почки на деревьях разбухли, а на некоторых так и вообще появились уже клейкие нежно-зеленые листики. Разопрела земля. Тепло - вроде бы и сажать можно. Однако не торопились люди, землицу - да, рыхлили бороной суковаткой, - а чтоб семена бросить, это уж последним глупцом быть надо. Будут, будут еще и утренние морозцы, и холод, и проливные дожди, и, не дай-то боги, снег. Вот и не спешили с севом. А что тепло было - так то и неплохо, после зимней стужи погреться. Особенно после полудня. Уж так жарило!
Прятавшийся в кустах Дивьян поправил на голове тяжелый шлем. Снять бы его, да старшой строго-настрого запретил, Снорри. Молод варяг, а учитель строгий, не раз и не два гонял уже вокруг рощицы всю младшую дружину, особенно новичков - Дивьяна, Лашка, еще нескольких парней с ближних усадеб. Сначала бегали - в кольчугах, с мечами, копьями, в шлемах тяжелых, - затем воинские игрища устраивали. Кто кого быстрее тупой стрелой поразит? Ну, здесь-то Дивьяну равных почти не было - чай, с раннего детства охотник. Вот и сейчас - притаился в низине, за кусточками - хоть и маленькие еще листья, а все ж какое-никакое укрытие. Ага, вон кто-то бежит поверху… Ну-ка!
Дивьян осторожно натянул лук, и пущенная стрела, просвистев в воздухе, звякнула тупым концом о кольчугу.
- Есть! - засмеялся Дивьян.
- А вот и ничего подобного! - сорвав с головы шлем, рассердился белобрысый Лашк. - В настоящем бою стрела твоя по мне б лишь скользнула.
- Так в настоящем бою я тебе б в шею целил!
- Чего ж сейчас-то не целил? Рассуди, Снорри.
- Оба не правы, - подойдя к ним, усмехнулся молодой викинг. Светловолосый, длинный, с заплетенной в косички бородкой, он совсем не казался таким бывалым воином, каким на самом деле был. Так, обычный парень, не бородка б в косичках - не скажешь, что и варяг.
- Ты, Дивьян, и в самом деле зря стрелял по кольчуге… А что касается Лашка. Хорошая стрела, да еще пущенная из доброго лука, с такого расстояния вполне может пробить и кольчугу. Особенно такую ржавую, как твоя. - Снорри насмешливо провел рукой по колечкам. - Ты что ее, вообще никогда не чистишь?
- Да вчера только…
- Чтоб сегодня к вечеру, да с песочком, - Снорри погрозил кулаком Лашку и быстро повернулся к Дивьяну. - А как у тебя, парень? У-у… скоро мокрицы заведутся. Посмотрим, как у остальных. - Повелительным жестом он подозвал стоявших чуть поодаль дружинников, выстроил в ряд, быстро провел ладонью по кольчугам. - Что ж, хоть у вас порядок… Быстро собирайтесь домой.
Дружинники - молодые безусые парни - повеселели. Лашк шутливо толкнул Дивьяна в спину, подмигнул:
- Еще и на торг сбегать успеем!
- А вы чего встали? - оглянулся на них Снорри. - Вас моя команда не касается. Провинились - остаетесь собирать стрелы. Все, что сегодня выпустили. Кольчуги при этом не снимать.
- А шлемы?
- Шлемы? Леший с вами, можно. Но смотрите у меня - стрелы собрать все до одной. А вечером будете чистить кольчуги, и если завтра увижу, что не блестят…
- Будут блестеть, Снорри-воин!
Выстроившись в две колонны, младшая дружина Снорри направилась по дороге к воротам. Пришедшие поглазеть на ристалища девчонки, улыбаясь, махали им руками.
- Вот бы и нам так, - Лашк завистливо посмотрел на девок. - Может, сбегаем, познакомимся хоть с одной?