– Поднимайся. – Юний достал из ножен кинжал, и пастушонок дернулся, закусил губу.
– О, нет, – рассмеялся Рысь. – Я вовсе не собираюсь тебя резать. Хочу всего лишь освободить от пут.
– Ты прикажешь меня пытать или велишь предать смерти? – тихо спросил подросток. – Знай, я ничего не скажу!
– А ты уже все сказал, – Юний скривил губы. – Все, что мне нужно. Идем, я тебе кое-что покажу.
Вдвоем они вышли из амбара. Телохранители и тессарий Гай Каллист с двумя воинами почтительно двинулись следом.
– Не сопровождайте нас, – оглянувшись, приказал Юний. – Думаю, этот парень никуда от нас не сбежит. А если и сбежит, – он перешел на язык пленника, – так ничего не сможет рассказать своим о нашем городе и к тому же не получит обратно свою телку.
– Не телку, а дойную корову-двулетку, – обиженно заметил Зарко. – А вы точно ее отдадите?
– Отдадим, – со смехом заверил Рысь и, подозвав не успевших отойти далеко воинов, приказал пригнать корову к южным воротам.
– А теперь смотри! – Юний гордо обвел рукой строящийся город. – Смотри и спрашивай.
Посмотреть и в самом деле было на что. Быстро разраставшийся из военного лагеря город раскинулся на пологих склонах холма, которые спускались к широкой дельте реки, впадавшей в огромное озеро. Прямоугольный в плане, город имел крепкую деревянную стену, выстроенную на крутом земляном валу, широкий ров и четыре воротных проема, по одному на каждую сторону света. Две главные улицы, просторные и прямые, перекрещивались на форуме и пока еще не имели звучных названий, а именовались просто, как в любом римском лагере, – кардо максимус и декуманус максимус. От них под прямыми углами отходили улочки поуже, но тоже чистенькие, аккуратные, только что еще не мощенные. Впрочем, и до мостовых уже доходили руки. Назначенный квестором некий Авл Манний, прикидывающийся глуховатым простачком старый хитрован из вольноотпущенников, бывший аргентарий, изыскал-таки ресурсы для мощения улиц и даже для установления статуй. Оставалось лишь найти хорошего скульптора. А впрочем, чего его искать? Переманить из той же Колонии Агриппина с ближайшей оказией – следующей весной, когда вернутся очередные суда.
Зарко с удивлением вертел головою по сторонам. Особенно привлек его внимание строящийся из белого камня храм Юпитера – высокий, с куполом, коринфской колоннадой и портиками, он должен был стать истинным украшением города.
– А это что? – Пастушонок перевел взгляд на приземистое деревянное здание с колоннами строгого дорического стиля.
– Базилика, – охотно пояснил Юний. – А вон там, за нею, библиотека.
– Базилика? Библиотека? – по слогам повторил мальчик.
– Базилика – это место для проведения разных общественных слушаний, например – для суда или собраний граждан. А библиотека… – Рысь мечтательно прищурился. – О, библиотека, это поистине святое место!
– Святее капища?
– Конечно! Куда как святее. Ты умеешь читать? О, что я спрашиваю… Конечно же, нет… Ладно, у всех граждан будет возможность обучиться. Ну, не сразу, конечно.
– Ты произнес какое-то непонятное слово, – Зарко повернул голову, – граждан.
– Гражданин – житель города и округи, житель империи, пользующийся защитою и правами, – терпеливо пояснил Рысь. – Когда-нибудь ты сам ощутишь это.
Положа руку на сердце, новоявленная колония жила пока бедновато. Да и откуда было взяться богатству? Хлеба – и того почти не осталось, а все помпезные постройки, с гордостью показываемые Юнием, могли произвести впечатление разве что на полудикого варвара, отродясь не видевшего настоящих римских городов. Бедно было, кругом бедно… Случалось, что и жалованье легионерам выплачивали натурой – земельными угодьями, мехами и прочим, а серебро в казне легиона, увы, заканчивалось. Да и куда они дели бы это серебро, если на городском рынке купить можно было только что-то из того, что привезли с собой? Поэтому легионеры даже больше радовались, когда жалованье им выплачивали съестными припасами – серебряные монеты ведь жевать не станешь… Что ж, все знали, на что шли.
Вдруг слева послышался грохот калиг – четко печатая шаг, во главе с центурионом прошла на смену караулов двойная центурия. На воинах блестели доспехи: и чешуйчатые – лорика скуамата, и старого образца, из тонких железных пластин – лорика сегментата. Сам центурион был в кольчуге, называемой лорика хамата, с серебряной лозой на ней – знаком сотника.
Кивком приветствовав отдавшего честь центуриона, Юний покосился на прихрамывающего пастушонка – на лице того отражалась смесь восхищения и страха. Да, именно эти чувства и должна была вызывать римская центурия у всяких там варваров. Рысь усмехнулся – а он-то сам по происхождению кто?
– Ты правда хочешь меня отпустить? – с опаской посмотрел на него Зарко.
– Да, – коротко кивнул легат. – Расскажи своему роду о том, что видел. О моем городе, о воинской мощи – тот отряд, что только что прошел, отнюдь не единственный.
Мальчик вскинул глаза:
– Кто ты? Вождь?
– Пожалуй, вождь, – согласился Юний и тут же дополнил: – Сын вождя Доброя и Невдоги, дочери старейшины веси. Мой род – род Доброя – издавна проживал здесь, жил бы и сейчас, если б не коварство врагов. Но тем не менее я вернулся сюда, чтобы возродить былую славу рода!
– Но все эти люди… – Зарко замялся. – Они говорят на чужом языке.
– Они римляне, – усмехнулся Рысь. – Слыхал о таких?
– Римляне?! – Глаза мальчишки округлились от удивления. – Они римляне, а ты – вождь, сын Доброя и Невдоги. Что же, выходит, римляне служат тебе?
– Выходит, так, – коротко отозвался Юний. – Слушай, может, все-таки подлечить твою ногу? У нас есть хороший лекарь.
– Нет, не нужно, – отказался Зарко. – Она и так уже подживает.
– Что ж, как знаешь. Не забудь, в точности передай своим вождям и старейшинам о том, что видел и что узнал.
– Передам, о, великий вождь, не беспокойся. Память у меня хорошая.
– И еще скажи – пусть сам благородный Тарх… так ведь зовут старейшину?
– Да…
– …пусть благородный Тарх со своими приближенными пожалует ко мне в гости в любое время. Я буду рад видеть его.
– Передам и это. Только не забудешь ли ты о корове? Мне уже пора – вечереет, надо присмотреть за стадом.
– Ну, пора так пора, – подходя к высокому зданию, расхохотался Юний. – Кассий! – он подозвал одного из проходивших мимо воинов, молодого, чуть старше Зарко, темноволосого парня с узким смышленым лицом и открытым взглядом. Еще зимой Кассий в числе немногих изучал речь сло-вен спомощью Венты.
– Слушаю, господин легат! – Кассий – обычный солдат, милес грегариус – приложил кулак к сердцу.
– Отведешь этого паренька к южным воротам, там ему должны вернуть корову. Веди как можно медленнее, а потом… В общем, проводишь до пастбища, или куда он сам скажет.
Легионер молча поклонился и, пропустив пастушка вперед, деловито зашагал сзади.
– Прощай, Зарко, – помахал рукой Рысь.
Паренек обернулся:
– Прощай, вождь… Не беспокойся, все твои слова я в точности передам старейшине.
– Охотно верю.
Простившись с пастушонком, Юний быстро зашел в штабное здание и подозвал дежурного оптия – помощника центуриона:
– Вот что, Маниций, у южных ворот сегодня дежурит кто-нибудь из германцев?
– У южных? – оптий наморщил лоб. – Ну, как же, дежурит. Луминий Гавстальд из второй когорты, и еще…
– Достаточно, Гавстальд, насколько я помню, охотник?
– О, да, господин легат. Должен заметить, у тебя хорошая память.
С задумчивой усмешкой Рысь отворил дверь своего кабинета. Оглянулся:
– Срочно пришли мне посыльного.
Усевшись за стол, он быстро нацарапал что-то на маленьком кусочке пергамента.
– Звал, господин легат? – в дверь осторожно заглянул молодой воин. – Манлий Фер, посыльный, – чуть запоздало представился он.
– Вот, – без лишних слов Юний протянул ему записку. – Стрелой лети к южным воротам, передашь приказ тессарию. Заменишь на время Луминия Гастальда, хавка, передашь ему на словах: пусть дождется у ворот двоих – Кассия и хромого мальчишку, которому вернут корову. Дождавшись, пусть незаметно проследит, куда пойдет пастушонок и что будет делать. Обо всем пусть доложит. Ясно?
– Вполне, господин легат.
– Тогда вперед, исполняй.
Отдав честь, посыльный скрылся за дверью… которая тут же открылась снова.
– Ну, что там еще?
– Вестник с северной башни, господин легат! – в дверь заглянул оптий. – Звать?
– Конечно же! – встрепенулся Рысь. Северная башня как раз контролировала безбрежную серебристую гладь озера-моря. – Что там такое?
– Корабль, господин! – вытянувшись, доложил вестник. – "Круглое" торговое судно. Идет сюда на всех парусах.
– Корабль, говоришь? – задумчиво переспросил Юний. – Что ж, идем глянем.
Глава 3
Май – июнь 236 г. Южное Приладожье
Отряд префекта
То я, отдавшись делам, служу гражданскому благу -
Доблести истинный страж и ее непреклонный приспешник…
Гораций
Это было грузное и тяжелое судно с квадратной кормой и округлым днищем, так называемое навис онерария. Палубные матросы, как и всегда по прибытии в бухту, спускали вниз рей, аккуратно укладывая складками велум – основной парус с изображением какой-то бородатой головы. Точно такая же бородатая скульптура виднелась – правда, из-за большой высоты ее было трудно рассмотреть – и на клотике мачты. Вот велум уже уложили, и теперь судно лавировало, используя лишь долон – небольшой парус на наклонной передней мачте. Надо сказать, корабль шел к причалу довольно уверенно – видно, кормчий хорошо знал фарватер.
– Еще бы ему не знать, – усмехнулся про себя Юний, узнавая "Борей" – одно из судов, отправленное по осени в Колонию Агриппина.
Но почему "Борей" возвращался один? Где остальные?
Нехорошее предчувствие охватило легата, да и всех остальных встречающих – квестора, свободных от дежурства центурионов, воинов, торговцев и просто зевак.
– Смотрите, это же "Борей"! – выкрикнул кто-то. – Однако с ним должны быть и другие суда.
Повернувшись, "Борей" ткнулся бортом в причал. Еще раньше Рысь заметил на палубе юркую фигуру Илмара Два Меча – алемана, приятеля Юния с германских времен, еще по осени посланного с караваном судов в Колонию Агриппина.
– А вот и Илмар! – воскликнула подбежавшая к Юнию Вента.
Стройная, с длинными жемчужно-пепельными волосами, стянутыми тонким посеребренным ремешком, в голубом, прошитом золотой нитью плаще поверх салатного цвета туники, лежащей красивыми складками, девушка казалась очень красивой. Она и была красавицей, при каждом своем появлении вызывая заинтересованные мужские взгляды, к которым, надо признать, относилась довольно холодно – лишь Анту Юнию она выказывала свое расположение и любовь.
– Что-то наш алеман не очень весел, – скептически заметил Рысь, следя за тем, как Илмар Два Меча ловко перепрыгнул с борта на мостки.
– Аве, легат! – подойдя к Юнию, приветствовал его тот, поглаживая темно-русую бороду. – Аве, центурионы.
– Аве, – кивнул Рысь. – Почему один?
– Расскажу все на совете, – Илмар кивнул. – Можете собирать его хоть сейчас.
– И ты не хочешь отдохнуть с дороги? – спросила Вента.
Два Меча покачал головой:
– Я не устал.
С судна спустили сходни, и грузчики принялись проворно разгружать привезенные товары – амфоры с вином, какие-то тюки, ящики…
– Там медь, оружие, ткани, есть и дорогие, киосские, ненужные грамоты – для школы, – оглянувшись к пристани, пояснил Илмар. – Все, что ты просил.
Погода стояла майская, теплая. Весело желтели на лугах брошенные горстями одуванчики, в ольховых зарослях пели птицы, сверкающими зайчиками отражались в воде радостные лучики солнца. Радовалась погожему дню играющая на плесе рыба, улыбались друг другу жители, весело кричали мальчишки. Лишь должностные лица – дуумвиры, эдил, квестор – да центурионы озабоченно хмурились, поглядывая на одинокий корабль. Где остальные? Этот вопрос и должен быть прояснен на совете.
Городской совет собрался в бревенчатом здании войскового штаба – базилика еще не была достроена. В центральном зале с колоннами полированного дерева, который украшали развешанные по стенам щиты и оружие, расселись на широких скамьях все официальные лица. Финансист-квестор – маленький плюгавенький старичок с сияющей лысиной, умный и хитрый, протеже Гая Феликса, рядом с ним – эдил (начальник городской стражи). Тит Фабий – так звали этого неприметного человека, коротко стриженного, с бледным, несколько унылым лицом и небольшой черной бородкой. Единственный из всех, он, по старинному обычаю, оделся в тогу, которую редко кто носил уже лет сто, а то и все двести. Видать, нравилась эдилу собственная должность, что в общем-то и хорошо. Дуумвиры – городские головы – были чем-то неуловимо похожи: оба коренастые, плотные, широкоплечие, с сильными мускулистыми руками, прямо лесорубы какие-то, а не представители власти. Тот, что слева – Марк Фессий, сорокалетний дядечка в нескольких – одна на другую – туниках, с широким, довольно добродушным с виду лицом и вислым носом. Куцая рыжеватая бородка его смешно топорщилась, в небольших холодно-светлых глазах светились ум и упрямство. Его напарник, сидевший справа, Лициний Флор, был чуть помоложе и лицо имел поуже, покрасивее, с тонкими чертами и длинным, с аристократической горбинкой, носом. Такое лицо не очень-то гармонировало с коренастым и мускулистым телом, тем не менее Лициний Флор считался в городе записным красавцем, и редкие – к сожалению, еще пока редкие – дамы истово на него заглядывались, чем дуумвир, конечно же, пользовался, правда, надо отдать ему должное, весьма осторожно. По крайней мере, никаких скандалов и дел о супружеской неверности пока – тьфу-тьфу-тьфу – в новой колонии не было. Темные бархатные глаза Лициния на мужчин смотрели с дружелюбной уверенностью, а на женщин… Впрочем, про женщин уже было сказано.
Военная власть – центурионы – расположились наособицу, возле колонн. Ближе к проходу сидел главный вояка, примус пилус, по имени Гней Хирольд – выдвинувшийся на римской службе выходец из германского племени сигамбров, командир, надо сказать, умный и опытный, хотя и себе на уме. Длинные, как у всех германцев, волосы его были стянуты простым кожаным ремнем, однако на толстых пальцах сияли драгоценные перстни, да и рукоять меча – длинной, галльского типа, спаты с закругленным концом – украшал немаленьких размеров изумруд, оправленный в золото. И это уже не говоря о скрепляющей плащ фибуле – вот уж где развернулись имперские ювелиры! Да, не равнодушен был к золоту и камням сей славный воин, впрочем, это ничуть не мешало ему считаться справедливым и строгим начальником, а именно такой и был нужен для разношерстных когорт, составляющих тридцать первый легион со звучным названием – "Рапакс" – "Хищник"! Суровой зимою "хищники", конечно, роптали, но терпели – знали: ежели что, от Хирольда спуску не будет.
По левую руку от командира разместился его заместитель – пилус приор Авл Лумиций Алтус – высокий (оправдывающий прозвище) сухощавый римлянин, чем-то напоминавший сухую осину, с тщательно выбритым узким лицом и пристальным взором. На людях этот педант всегда появлялся в тщательно вычищенной центурионской кольчуге – лорике хамата, несмотря на ее неудобство. Шутники утверждали, что он даже спит в ней.
Справа от Хирольда уселся следующий центурионский чин – гастатус постериор Аврелий Фаст, жизнелюбивый здоровяк с красным от неумеренного потребления вина лицом и веселым взором. Этого хвастуна, пьяницу и рубаку легионеры любили. К тому же Аврелий, выслужившийся из самых низов, ничуть не кичился своей должностью. Честно говоря, именно он и был наиболее симпатичен Юнию.
Собравшиеся в зале оживленно переговаривались, строя самые разные предположения по поводу исчезновения кораблей. Впрочем, большинство сходилось в одном – это все дело рук пиратов.
В дверях наконец показался Илмар Два Меча и быстро прошел к трибуне для выступлений. Обвел взглядом зал, сказал несколько слов… Все закивали – ну что ж, они были правы – это и в самом деле пираты.
– Они напали на обратном пути, когда мы обходили Ранувий, остров у диких германских берегов, его еще называют Рюгеном или Руяном, – хмуро пояснил алеман. – У разбойников было три десятка судов – быстроходные либурны или что-то похожее. Они окружили наши корабли, словно волки добычу. Мы приняли бой – одно из наших судов, "Астиния", пошло на дно, остальные были захвачены, лишь "Борею" удалось уйти, воспользовавшись налетевшим шквалом. Если бы не Манис, кормчий, я бы не стоял сейчас перед вами.
Илмар склонил голову.
– Да, – едко заметил Лумиций Алтус, пилус приор, похожий на сухую осину. – Странно, что ты сам остался в живых!
Два Меча рассерженно вскинул глаза:
– Ты полагаешь, я сговорился с разбойниками?!
– Я этого не говорил!
– Но подумал! Ах ты…
– Тише, тише, – немедленно успокоил Илмара Юний. – Прошу задавать вопросы по существу дела.
– Что за товары были на попавших к пиратам судах? – встав и оправив тогу, поинтересовался эдил.
– Те же, что и на "Борее", – медь в слитках, вино, сукно, посуда. Ну и, конечно, оружие – мечи, щиты, копья.
– Хм, зачем нам столько оружия? – приложив ладонь к уху, неожиданно для всех прошамкал старичок квестор. – Мы что, собрались завоевать всю эту холодную, покрытую лесами и непроходимыми топями землю, а? Я вас спрашиваю, ага? – Квестор обвел взглядом собравшихся. – А ведь здесь не так много варваров, я бы даже сказал – мало, очень мало… И совсем не нужно нам столько оружия, ага, вот еще, зря тратить на него деньги.
– Оружие всегда пригодится! – немедленно, перебивая друг друга, вскинулись центурионы. – Кругом враги-варвары…
– Мечи и наконечники копий можно ковать и здесь, из местной руды, – ехидно усмехаясь, отмахнулся квестор – ух и желчный же был старичок. – Не вижу причин покупать все это в Германии!
– Да, пожалуй, квестор прав, – поддержали дуумвиры. – У нас же есть свои кузнецы… правда, мало.
– Вот именно, что мало!
– Так надо привлечь местных! Давно пора наладить отношения.
– Золотые слова! – восхитился Юний. – Да, давно пора наладить. И я не говорю сейчас о племенах, именующих себя "вепси", что живут в дальних лесах. О, нет, я имею в виду венедов!
– Венедов? – собравшиеся переглянулись. – Откуда они здесь?
– Переселились, пришли. – Рысь пожал плечами. – Помните того мальчишку, пастушонка?