Противоаэропланные пушки или просто зенитки открыли заградительный огонь, но стараясь не задеть свои самолёты. Нам пришлось маневрировать, чтобы эти летающие древесно-матерчатые этажерки не дай Бог не попортили нам верхнюю палубу. А если вдруг у них найдётся что-то покрупнее двадцаток, то могут и под палубой бед натворить. Мы это на "Полтаве" испытали, и второй раз что-то повторять это опыт не хочется, вот потому нам и пришлось маневрировать. Да, на этих жирных гусях оказались бомбы, судя по разрывам не менее полтинника, а возможно и больше. Одно нас утешало, что и самолетов этих мало, да и количество бомб у них было ограничено, не более трех на борту которые счастливо все упали в море. А вот мелочь нам опять досталось, но это от более шустрых аэропланов. Потеряв двух шустрых сбитым, да один гусь улетел дымя мотором, налет закончился и все участники направились по домам. У нас тоже один гидроплан был подбит, который приводнился недалеко от наших кораблей, после чего экипаж был снят эсминцем.
Пока мы отбивались от авиации, противник обогнул остров Руно и окружающие его отмели повернул на запад-северо-запад, по направлению к проливу. Впереди ближе к нам шли три линкора, примерно на полмили дальше уступом второй колонной шли крейсера, за линкорами и крейсерами прятались эсминцы.
- Это что же получается - адмирал Шмидт уклоняется от боя и бежит к проливу - проговорил с радостью в голосе Пилкин.
- Константиныч! А ты разве ничего не приметил? Он же идёт налегке. И куда он дел свои тральные и сторожевые корабли?
- Неужели бросил их нам на растерзание или они их затопили.
- Что там было в донесении от воздушного разведчика?
- Что позади основных сил были замечены множественные дымы.
- Ну и где эти корабли, что видели с гидросамолета?
- Да не похоже это на немцев, они не за что бы без боя не бросились удирать, оставив остальные корабли в заливе.
- Черт! Неужто они пошли между материком и островом как мы и предполагали? Ну конечно там минные заграждения жидкие всего четыре линий. Это подтверждали и планы минных заграждений полученных ещё перед выходом в рейд. Первое тянется от острова на запад, до мыса Домеснес, второе от южного побережья Руно почти на юг до местечка Мерсрагс на западном берегу Рижского залива. Это в шестидесяти верстах от Риги. А между этими заграждениями чистые воды.
- Это что же получается, тральщики пошли напрямую через эти заграждения? - полу вопрос полу догадку произнес Пилкин. Но тогда почему и остальной флот не пошел тем же путём?
- Возможно, они так и планировали, проскочить вдоль побережья, и пока мы медленно спускались к югу дожидаясь подкрепления, а потом разыскивая их где-то у Риги, они были бы уже у пролива. Тральщики пройдя это жидкое заграждение и проведя за собой флот, уже начали бы пробивать новый фарватер, или устремились в старый, прочесывая его на предмет нового минирования.
- Но похоже всё спутал наш разведчик, который и вышел на их флот, а они не захотели идти вместе с тральщиками.
- Во-первых - не зная плотность этого минного заграждения, зачем всем соваться туда. Во-вторых - пройдя это заграждение, они выходят к проливу, а там плотные минные поля, на форсирование которых нужно время, а его не будет. Нам в тот момент было гораздо ближе до пролива, это в том случае, что мы уже разгадали намеренья Шмидта. А я думаю что он так и предположил после того как наш разведчик смог уйти целым и доложить о противнике. Шмидт решил что пока он медленно движется за своими тральщиками пробивающие фарватер через минное поле - это мы знаем, что оно редкое, а между этими заграждениями двадцать миль чистой воды. - мы пойдём прямо к проливу и там его встречаем. А он проходя это "мнимое минное поле" выходя к проливу попадал в треугольник, где мало пространства для манёвра, да для такого количества кораблей. С запада и северо-запада, минные поля. С юга минное заграждение, хотя и слабое, но это помеха для манёвра. На юго-запад - там берег, а с северо-востока мы прижимаем их. А во время боя ой как можно не рассчитать маневр и выскочить на минные заграждения. А я думаю что при такой скученности там, любой наш перелёт наносил бы ущерб противнику.
- Так значит вот этим маневром, они решили нас отвлечь от своих тральщиков, которые первыми должны выйти к проливу, и начать форсировать минные поля, пока нас тут будут сдерживать линкоры. А навстречу им со стороны моря пробиваются корабли Хиппера.
А что, может быть и такое. Штурман ведь предположил, что немцы могут пожертвовать несколькими миноносцами, да не исключено что за это время из Виндавы могли подойти какие-либо тральные суда.
- Просчитался я, подумал, что адмирал Шмидт имея преимущество в силах, навяжет нам бой и попытается разбить. Но и он всё просчитал. Понимая, что соединившись у нас будут равноценные силы, и даже немного превосходить его, особенно в крейсерах. Кроме того он испытывает недостаток в боеприпасах, который он расстрелял вовремя прорыва в залив, а потом по берегу. Снаряды он не получил лишь по одной причине, мы вошли в залив, а транспорт с боеприпасами на который он так рассчитывал, напоролся на мину. И поэтому исход боя предугадать невозможно. А раз так, то он решил часть своего флота спасти, и тральщики ему в этом должны помочь. Или прорваться через пролив в море самому или кораблям Хиппера войти сюда. А у нас там у пролива пока нет ни одного корабля, чтобы их остановить.
- Можно было послать Беренса, он успеет перехватить всю эту мелочь у пролива - тут же предложил Пилкин - хотя возможно там не только одни тральщики, но и эсминцы есть.
- У нас и так прикрытия нет, а если ещё и Беренса отошлём, то совсем голыми останемся, как будем от всей этой своры отбиваться. Надо дождаться подхода минной дивизии тогда и пошлём, а пока Беренс остается. Но срочно надо связаться с Дудоровым, пусть высылает вновь разведку к выходу из залива и пусть постоянно там висит и наблюдает за германскими кораблями. И как только заметят, что с той стороны предпринимаются попытки форсировать минные поля, сразу нам доложат. Никишин ты всё слышал, что я только что говорил Владимиру Константиновичу.
- Так точно.
- А раз так, то бегом в радиорубку.
- Есть.
- Ваше превосходительство! Противник в пределах досягаемости. Можно открывать огонь - предупредил Свиньин.
- Сколько до линкоров?
- По показаниям дальномерщиков, сто восемнадцать кабельтовых. И расстояние быстро сокращается. Наши орудия дальнобойные, вот Шмидт и спешит его сократить, чтобы мог достать до нас.
- Владимир Александрович, сейчас всё зависит от твоего мастерства и умения твоих учеников и подчиненных. Так что мы надеемся на вас, пусть они знают, что если мы сегодня выиграем этот бой, то в будущем, их детям и внукам вновь не придётся встретиться на поле боя, вот с их детьми и внуками. Сегодня они защищают свой дом и счастье в доме своих детей.
- Михаил Коронатович! Мы не подведём.
- Сколько времени осталось Вердеревскому, чтобы догонять нас?
- Примерно миль десять - минут через сорок займет свое место - ответил кто-то из вахтенных офицеров.
- Владимир Константинович. Начинаем. Командуй кораблём.
- Взять тридцать градусов вправо - сразу же последовала команда от Пилкина.
"Петропавловск" а следам "Полтава", начали склоняться направо, идя на сближение с противником, пытаясь преградить ему путь к проливу. Но теперь мы оказались чуть-чуть позади и догоняющими противника. "Петропавловск" начал пристрелку по головному - как мы определили это флагманский линкор адмирала Шмидта "Вестфален" - с дистанции ста пятнадцати кабельтовых (21 км), через минуту "Полтава" открыла огонь по следующему в колонне противника линкору. Немцы пока молчали, так как дальность стрельбы их орудий была меньше наших. Вначале вели пристрелку только носовые башни, Через семь минут заговорили все четыре башни, было видно, что вокруг головного линкора встаёт лес фонтанов, а прямых попаданий нет. Когда дистанция сократилась до ста девяти кабельтовых, заговорили орудия германских линкоров. По нам стреляли два линкора, по "Полтаве" один. Первые залпы немцев легли очень хорошо прямо по цели, но с недолётом пять кабельтовых следующий был перелётом и по курсу впереди. Следующим залпом противник может поразить нас.
- Увеличить скорости до полного - приказал я Пилкину.
Следующий залп противника упал в кильватерном следе между нами и "Полтавой".
- Владимир Константинович маневрируйте, не надо идти постоянным курсом и скоростью, если не хотите получить в борт несколько снарядов. Владимир Александрович, вы не подскажите, почему это наши снаряды с таким упорством игнорируют германский линкор. Они просто облетают его со всех сторон, уже сколько раз они обтирали свои бока об его флаги. Мы так все снаряды выкинем…
- Попали, есть попадание - закричал от радости мичман Никишин.
- Ваше превосходительство на головном линкоре наблюдается пожар в средней части корабля.
"Петропавловск" вновь дал залп полным бортом, пока цель была в зоне поражения, и тут же сам содрогнулся от попадания снаряда под каземат второго плутонга напротив второй башни. Из амбразуры третьего казематного орудия вырвалось пламя, это вспыхнули картузы, приготовленные к стрельбе. Хорошо, что их было всего несколько штук, в противном случае последствия были бы плачевные, мог детонировать погреб, где находилось двести зарядов и снарядов. Но и этого хватило, чтобы угробить весь расчет третьего орудия, и двоих из четвертого. Наш залп тоже достиг цели и два снаряда попали в головной линкор. Стало заметно что на нем что-то интенсивно горит, так как кверху подымался большой столб черного дыма. Но сам линкор не утратил своих боевых возможностей и в этом мы скоро удостоверились, ещё один снаряд попал в нас, пробив верхний 125-мм броневой пояс и 25-мм вторую палубу, он ударил в 50-мм скос броневой палубы, разорвавшись на ней, пробил её несколькими осколками, которые влетели в первое котельное отделение. Один из осколков попал в паропровод, раскаленный пар вырывался со свистом из пробитой трубы, заполняя собой всё пространство отсека. Другой осколок, встретив на пути одного из кочегаров, проделав в его груди огромную дыру влетел в экономайзер, круша там трубки. Кипяток с паром начал затапливать отсек. Но не все поддались панике и собственному спасению, у кого-то нашлись силы перекрыть подачу воды и потушить форсунки в топках. С потерей первого котельного отделения, в котором находилось три малых котла на нефтяном отоплении, наша полная скорость снизилась всего на полтора узла. Через минуту мы получили ещё один снаряд в корму, но уже с концевого линкора. Слава Богу, что этот снаряд не попал в румпельное отделение, а скользнув по броневой плите, взорвался на жилой палубе, наводя там страшный погром и вызвав большой пожар. За линкором потянулся огромный шлейф дыма. К этому времени дистанция до головного линкора сократилась до девяноста кабельтовых.
Чтобы поддержать нас в бою и немного облегчить наше положение, два крейсера, "Адмирал Макаров" и "Баян" вышли из кильватерной колонны, сократили дистанцию с противником ещё на пять кабельтовых, открыв огонь по концевому линкору. До этого по нему стреляла только "Полтава" одной из своих башен. Этот манёвр позволил ослабить огонь по нам, так как противнику пришлось две башни задействовать против крейсеров. Но и без этого, интенсивно стрелял только средний линкор - его целью была "Полтава". Они также обменялись со своим противником по паре попаданий, но без потери боеспособности. Целым в этой перестрелке пока оставался "Нассау" шедший третьим в колонне линкоров, вначале он оставался необстреливаемым с нашей стороны, это продолжалось до тех пор, пока он не всадил нам снаряд в корму. Только тогда "Полтава" пожертвовала одной башней, перенеся огонь на него, вскоре его своим огнём поддержали крейсера.
С каждой минутой боя огонь двух линкоров стал понемногу стихать, стало очевидно, что они экономят снаряды. И вот после очередного нашего удачного попадания, флагман Шмидта начал терять скорость, между трубами полыхал нешуточный пожар, но мы недолго радовались такой удаче. Это гадский "Нассау" влепил нам снаряд в третью башню, да в боковую проекцию, пробив восьмидюймовую броню, разорвался внутри.
- Третья башня замолчала, на вызовы не отвечает - доложил артиллерийский офицер мичман Потапов, державший связь с орудийными башнями.
- Похоже что мы потеряли одну башню - тут же я услышал голос Свиньина. Башня прекратила стрелять.
Я посмотрел вначале на нашего флагманского артиллериста, потом перевёл взгляд на Пилкина.
Пилкин тут же обращается к старшему офицеру линкора - Александр Николаевич, быстро выясни, что с третьей башней, может она продолжать стрелять или нет? Если что снимай людей с не стреляющего борта и открывай огонь.
Только старший офицер ушел, тут же поступило донесение из артпогреба; В башне пожар, огонь по элеватору сумели отрезать, зарядный погреб затоплен во избежание взрыва.
После этого попадания "Петропавловск" потерял четверть орудий главного калибра, а это значит, что у противника на какое-то время появилось преимущество в бортовом залпе. Снаряд, пробив броню, попал в казенную часть среднего орудия, выводя его из строя. Вышло из строя и левое орудие правое повреждено, но есть шанс его ввести в строй. От взрыва крышу башни приподняло, и теперь она лежала с перекосом, при этом все находившиеся внутри погибли, почти все артиллерийские приборы были уничтожены или вышли из строя. Вспыхнувший пожар начал распространятся по элеватору в зарядный погреб, но личный состав, что находился в погребах, не растерялся, и успел отрезать огонь от погребов. Но всё равно, во избежание катастрофы погреба были затоплены. Об этих повреждениях в третьей башне и не только в ней, я узнал из доклада старшего лейтенанта Лушкова, когда он вернулся после выяснения степени повреждений нанесённых нам снарядами противника.
- Всего три попадания, и наш линкор как минимум на полгода выведен из строя - проговорил с болью в голосе Лушков.
- Не раскисай лейтенант. Погреба осушить, правое орудие постараться исправить. Приказ понял.
- Так точно!
- Действуй.
Я знал, что у нас тонкая шкура, но надеялся на госпожу удачу, но она так и не повернулась к нам лицом.
- Владимир Александрович, перенести огонь кормовой башни на этот грёбаный корабль, а то он нас доконает, ещё несколько попаданий с него и нам придется выходить из боя. Так что помогите "Полтаве" хотя бы на несколько минут сбить ему прицел.
- Выше превосходительство, эсминцы противника выдвигаются из-за линкоров, возможно они готовятся к торпедной атаке - предупредил Свиньин.
- Поздновато вы надумали произвести свою атаку. Надо было в самом начале, когда у нас в прикрытие всего пять эсминцев было. Вот тогда-то, да всем скопом…. Может у вас что-то и получилось бы - это я высказывал свои мысли вслух, гладя в амбразуру на разворачивающимися действиями на море. Всё же двадцать эсминцев, да при поддержке линкоров и крейсеров, против девяти наших кораблей? А теперь поздно, нас нагоняют эсминцы минной дивизии, и они уже в дух милях позади.
Больше десятка эсминцев прорезав колонну своих линкоров и крейсеров, устремилось в нашу сторону.
- Противоминной артиллерии, приготовится к отражению минной атаки - прозвучал приказ Пилкина.
Наш главный калибр продолжал посылать снаряды в сторону горящего "Вестфалена", который продолжал вести за собой флот, и однозначно, что ещё раз попали в него. Его скорость заметно снизилась и теперь не превышала пятнадцати узлов, возможно мы смогли выбить ему несколько котельных отсеков. Да и огонь его заметно ослаб и это причина не только в нехватке снарядов, но похоже на то, что он также потерял одну башню. К громогласным залпам главного калибра, присоединились частые и резкие выстрелы противоминной артиллерии.
- И всё же Константиныч они поздно решились на эту торпедную атаку, поздно. К нам уже подошли первые эсминцы из минной дивизии.
Было видно как эсминцы второго дивизиона ведомые "Новиком" и "Победителем" выходили на перехват противника, а их сзади нагоняла тройка эсминцев из минной дивизии только что прибывших на помощь. Но и остальные скоро подойдут, ещё несколько минут осталось и они нагонят, как и два крейсера Вердеревского. Только "Слава" и "Диана" отстали от всех и теперь находились в семи милях позади вырвавшихся вперёд крейсеров.
- Чтобы германским эсминцам подойти на пуск торпеды, им надо сблизиться с нами до пяти миль, а чтобы наверняка выйти на ударную позицию, это в два раза ближе надо подойти. Вот и подумайте, смогут они так близко подойти к нам? Я думаю нет. Поэтому им придется выпускать свои торпеды на пределе своей дальности.
- Да не за что они не подойдут к нам так близко, Ваше Превосходительство - в юношеской запальчивости воскликнул мичман Никишин.
- Аэропланы с юга! Большие! Это верно "Ильи Муромцы". Таких больших у германцев нет - раздался голос одного из сигнальщиков.
Выше превосходительство! Там приближаются четыре воздушных корабля Сикорского и ещё семь поменьше - доложил через полминуты Никишин, о том, что происходит за бронированными стенами боевой рубки.
- Вот и обещанная авиа поддержка. Что-то они долго добирались да нас, тут лететь сто тридцать километров, всего несколько минут - я тут же замолчал.
А про себя подумал - "И о чем я тут говорю, совсем потерял реальность. Да с теперешними скоростями, этот путь займёт полтора часа, хорошо что, никто меня не понял".