Полусармат справился. Он не стал хватать нумидийца за горло. Поглядел на него задумчиво, почесался пониже пояса, потом громко произнес, показывая пальцем на вождя и на его хлопавших глазами подружек:
– Раз, два, три! Это хорошо, что вас трое, девочки. Я люблю, когда вас много. Ты, – палец указал на одну из девок, – будешь первой. Ты – второй, а ты, – толстый указательный палец Зуры с таким же толстым золотым перстнем на второй фаланге едва не коснулся груди нумидийца, – так и быть, будешь третьей. Только поди рот помой, а то из него дерьмом несет. Ну что стоишь, раззявясь, как ночной горшок в лупанарии? Шевели попкой, сучка, если хочешь, чтобы я тебе заправил кое-что под хвост! Бегом!
И сочно шлепнул мозолистой дланью по голой ягодице нумидийского вождя, раньше, чем тот успел достойно ответить.
Коршуновские варвары загоготали. Даже Скулди изволил усмехнуться. Осклабился и кое-кто из нумидийцев, собравшихся послушать назидательную беседу.
Ответил вождь с похвальной быстротой. Коленом в пах.
Не учел две вещи. То, что сие уязвимое место было прикрыто кольчужным передником. И то, что у противника может быть хорошая реакция. Зура чуток повернулся, и колено угодило в украшенные медными бляшками ножны кинжала.
– Ишь ты! Какая игривая девчонка! – ухмыльнулся Зура и ущипнул нумидийца за щеку. Качественно так ущипнул. Как плоскогубцами. Аж кровь показалась.
Нумидиец разьярился. Глаза выпучились и налились кровью, из оскалившегося рта вытек звериный клокочущий звук, тяжелая рука со скрюченными наподобие когтей пальцами метнулась к глазам полусармата и…
"Два-три приема, – говорил в свое время Черепанов. – Два-три варианта активной защиты. Этого им хватит. Лишь бы отработали до совершенства. Перехват и бросок. И сходу – на болевой. Или на удушающий".
Так Коршуновский спецназ и обучали. Никаких изысков. Захват, бросок и удержание. Можно – с переломом руки. Можно – с переломом шеи.
Ломать нумидийцу руку Зура не стал. Сказано было: не убивать. И вообще – без членовредительства. Просто швырнул через бедро, не отпуская перехваченную руку, мордой – в землю. Наступил ногой на спину, довернул кисть так, что нумидиец взревел просто не по-детски, затем сдернул с его головы шелковую ленту, подцепил ею левую щиколотку вождя и в три секунды, подтянув повыше, привязал к кисти вывернутой правой руки. Что-что, а вязать пленных варвары умели! Так сказать, искусство, входящее в обязательный список военных дисциплин.
Увидав такое надругательство над лидером, зрители-нумидийцы не выдержали и сунулись на помощь. Германцы и Фульминат схватились за оружие, но Коршунов крикнул: "Нет!"
– А ну назад, ауксиларии! – рявкнул он. – Забыли, что полагается за нападение на командира?
Нет, не забыли. Видать не такие уж они отморозки, эти нумидийцы. Ну и хорошо.
Зура тем временем уселся на спину клацающего зубами от ярости вождя, преспокойно достал флягу и отхлебнул. Потрепал нумидийца по черной гриве, сунул ему под нос флягу:
– Хлебнуть не хочешь?
Нумидиец уже не рычал, а злобно сипел. Тоже понятно. Без доспехов в Зуре – килограммов под сотню. А в доспехах и с оружием – все сто двадцать.
– Зура, – сказал ему Коршунов. – Ты бы проехался по лагерю, поглядел, что тут да как, а я пока с твоим дружком побеседую.
– Ты, легат, верно, хотел сказать – с подружкой? – осклабился Зура. Но встал.
Нумидиец тут же перевернулся и попытался порвать ленту. Но не сумел, только затянул сильнее.
У шатра был привязан к колышку жеребец. Чисто символически привязан, но никуда не рвался. Да и что ему рваться, если прямо перед мордой – деревянные ясли с овсом.
Зура подошел к жеребцу. Тот немедленно показал зубы… Цап! Промахнулся. Зато пальцы Зуры вцепились в длинную гриву, толчок – и полусармат одним прыжком взлетел на спину жеребца. Так легко, будто и не было на нем доспехов. Впрочем, и коник был невелик. Со здоровенным сарматом на спине он выглядел просто осликом. Но нрава был самого дикого. Сходу ударил задом, потом подпрыгнул… И успокоился. Еще бы ему не успокоится! Здоровенный сармат сдавил его ногами со всей сарматской мощью. И кулаком промеж ушей добавил – для закрепления рефлекса. Затем свесился вниз, до земли, выдернул колышек, отвязал и метнул в злобно глядевшего на него нумидийского вождя. Колышек воткнулся в сантиметре от носа нумидийца, Зура выпрямился и, демонстрируя настоящую сарматскую выучку, одними ногами направил жеребца прочь от палатки.
Коршунов уселся на кусок войлока рядом с вождем, вынул нож, рассек красную ленту и похлопал ладонью рядом с собой.
– Присядь, – сказал он вождю. – Пусть твой новый префект познакомится с твоими людьми, а мы с тобой обсудим, какую долю добычи ты получишь, когда мы разобьем парфян…
Они договорились. И помирились. И скрепили дружбу бочонком винишка. И пришли к общему выводу, что таким крутым парням, как нумидийцы, было бы зазорно идти в бой под предводительством такого засранца, как их бывший префект. А вот с таким молодцом, как Зура, они непременно стяжают славу. Особенно если легат Алексий скажет им, где и как можно ее добыть. Ну и немного монет тоже не помешают. Сегодня вечером Коршунов их выдаст, а префект Зура привезет их и раздаст нумидийцам. Кому сколько положено по служебному расписанию. Сразу за два месяца. И будет всем счастье. А вождю, если его люди сумеют хорошо показать себя в бою, господин префект подарит коня. Настоящего боевого жеребца из тех, что выращивают на его родине. Такого, что даже боги такому позавидуют.
– Можешь дарить прямо сейчас, – уже порядком заплетающимся языком заявил вождь. – В бою моим всадникам нет равных!
– Посмотрим, – спокойно сказал Зура, которому литр подслащенного цекубского – что слону стакан водки. – А скажи, вот эта твоя девка… Она так же горяча, как твой конь?
– А то! – захохотал вождь. – Дай ей волю, так поскачет, что ни одна кобыла не угонится!
Тут Коршунов понял, что самое время уходить. Поводья нумидийской конницы теперь в надежных руках.
Глава 10
Пальмира. Личная армия наместника Геннадия
Когда три легиона, родной Черепановский Девятый Клавдиев, Двенадцатый Молниеоружный и Первый Германский вступили в Пальмиру, ее хозяин Септимий Оденат и впрямь даже и не пикнул. Римский сенатор и полновластный царек сирийской пустыни был невероятно любезен и гостеприимен. Более того, предложил обустроить все четырнадцать тысяч единиц наместнического войска, сытно кормить-поить и всячески обихаживать столько, сколько потребуется. Пальмира – богатейший город, но даже для него три легиона на содержании – нагрузка неслабая. Черепанов сделал правильный вывод. И принял меры. Собственно, меры были приняты еще до начала похода. Три когорты Первого Германского скрытно обошли Пальмиру и выдвинулись далеко вперед, перекрыв не только дорогу, но и окрестности. Параллельно с ними работали "блокпосты" из легионеров Аптуса. Тогда же злая судьба постигла голубей, которые на свою беду летели в неправильном направлении. Черепанов собрал "бригаду" любителей популярной в Сирии соколиной охоты и сообщил, что будет платить приличные премии за каждое перехваченное послание. Уверенности в том, что вся голубиная почта будет перекрыта, не было, однако это была превентивная мера. Если персы действительно осадили Дура Европос, то вряд ли где-то были голуби, приученные не к голубятням, а к шатру персидского военачальника.
Черепанов предложение Септимия Одената принял. Выразил искреннюю благодарность. Но отплатил черным вероломством.
Во-первых, скупил у местных торговцев кучу фуража и провианта, рассчитавшись не живыми деньгами, а расписками. Мало кому из торговцев это понравилось, но попробуй откажи легионерам при исполнении, да еще – в походе, да еще действующим по личному распоряжению наместника провинции. Само собой, у Пальмиры – права римской колонии и автономия… Но как притащить в суд римского кентуриона? На Одената так и посыпались жалобы, но Черепанов, выслушав сенатора, только плечами пожал: война, издержки, всем трудно. Рим, если что, оплатит. Опять же трофеи, не исключено, будут продаваться здесь же, в Пальмире. А если сюда придет Ардашир, он даже расписок оставлять не будет. Сразу возьмет, что понравится.
Оденат (по самоуверенной роже видно) персов не боялся. Стопудово успел с ними договориться. Но сказать об этом наместнику Сирии, естественно, не мог. Поэтому проглотил пилюльку. И своего не упустил: его люди скупали расписки наместника за треть цены. Выгодная сделка. Оденату, с его связями в Риме, скорее всего, удастся обналичить эти бумажки по полной стоимости. А вот пальмирским оптовикам – вряд ли.
Но это – во-первых.
А во-вторых, Черепанов мобилизовал для собственных нужд Третий Киренаикский легион. Не весь, только шесть лучших когорт и всех ауксилариев. Вот такая подлянка. Формально то легион был "приписан" к Пальмире. Пальмира его содержала и пестовала, а пальмирский царек Оденат полагал своей личной гвардией. А тут такая обида.
Был скандал. Оденат вышел из образа доброжелательного сирийского вельможи, орал и ругался, аки рыбная торговка на Антиохийском рынке.
Не помогло. Черепанов был неумолим. Легат Третьего Киренаикского не рискнул пойти на конфликт – попросту испугался. Тем более, что Черепанов не побрезговал: лично пообщался с командирами когорт, старыми служаками, воевавшими еще при Александре Севере, посулил им призы и прочие преференции… Словом, солдатики легата не поддержали. Когорты ушли.
Не то, чтобы это было очень нужно. По пути к Черепанову должны были присоединиться легионеры Аптуса и пять когорт Шестнадцатого легиона. Но зачем оставлять у себя в тылу ненадежные части, если можно их не оставлять? Шесть когорт Третьего Киренаикского были гарантами благонадежности остальных. Да и воевать в пустыне без конницы – смешно. А ведь конницу и "верблюжатников" Черепанов тоже забрал…
В общем разъяренный Септимий Оденат принялся строчить жалобы в Рим, а Черепанов во главе возросшего войска и здоровенного обоза направился по Великому Шелковому Пути в направлении Евфрата. А впереди, опережая его на десяток миль, двигались дозоры из легких всадников, сканируя местность и следя за тем, чтобы мышь не проскочила в сторону Дура Европос.
Коршунов Генкин план полностью одобрял. Особенно в части предварительной зачистки территории. Его варвары справлялись с этой работой замечательно. Каждому из отрядов были приданы проводники из местного населения, а в остальном, что лес, что поле, что пустыня – технология одинаковая. В пустыне даже проще – видимость лучше.
И пока всё получалось, как задумано. Если к персам и утечет информация о приближении римского войска, то это будет информация исключительно о пяти когортах Шестнадцатого. Пять когорт – тоже немало. Больше двух тысяч клинков. Но две, а не двадцать. Чувствуется разница, верно?
Всё получалось, но Генка тем не менее был обеспокоен. Не персами. Оденатом. И тем, как воспримут его жалобы в Риме. Само собой, победа многое спишет, но по поводу отношения к нему в Палатинском дворце императора, Черепанов не обольщался.
– Знаешь, что меня настораживает? – сказал он Алексею. – То, что мне из Рима не писали чуть ли не год, а теперь вдруг стали требовать бабки.
– Может, о тебе просто забыли? – предположил Коршунов.
– Или, наоборот, помнят. И о том, что моя жена – сестра императора. И о том, что я когда-то служил Максимину…
– Но мы же вовремя переметнулись! – возразил Алексей.
– Что с того? Мы с тобой – варвары. И об этом благородные патриции забывать не собираются. Вот вчера мне об этом как раз Оденат напомнил!
– Да хрен с ним! А чем плохо быть женатым на сестре императора? Которому мы, на минуточку, жизнь когда-то спасли.
– Не спасли, а только не стали убивать, – уточнил Геннадий. – Это первое. Римские императоры, как гласит история последних веков, традиционно не любят своих родственников. Это второе. И, наконец, третье: Гордиан-младший – сопляк. А его мамаша Корнелию жутко не любит!
– Ну и пошла она! – беспечно отмахнулся Коршунов. – Нам с тобой еще – с бабами воевать? Ладно, не парься! Пойду проверю, как там, в авангарде? Эй, Фульминат! Красный! Ко мне!
Послал коня вперед и и умчался. Телохранители – за ним. Нагнали через минуту, пристроились по бокам.
"Хорошо Лехе! – вздохнул наместник провинции Сирия. – Живет, как трава растет!"
Черепанову жутко захотелось бросить всё. Послать подальше и наместничество с его бесконечной бюрократией, тяжбами, распределением средств, дать коню шенкелей и тоже умчаться, куда глаза глядят. Вместе с Корой.
Только не получится. Чувство ответственности задушит.
"Вот побью персов – и возьму отпуск! – сказал сам себе Черепанов. – Покатаемся с комфортом по городам и весям Великой империи. А то ведь стыдно сказать: столько лет живу здесь – и ни черта не видел. Разве что сквозь пыль, поднятую легионерскими калигами. Не все же Лехе одному по круизам кататься!"
Глава 11
Окрестности Европос. Победоносная персидская армия
Черепанов не ошибся. Крепость Европос была обложена по всем правилам военного искусства. Но стояла твердо. И расположена была очень удачно: с трех сторон – высокий обрывистый берег Евфрата, и только с четвертой – ровная земля. Зато с этой стороны и стены были потолще, и башни повыше. Окружающий крепость город, несмотря на городскую стену, отстоять не удалось. Как и следовало ожидать. Слишком силы были неравные. Теперь под прикрытием домов и храмов Европос засели персы. Они были везде. В покинутом лагере когорты Третьего Августова легиона, на реке Евфрат, в рощах, садах и полях, окружающих город. Впрочем, садов и рощ почти не осталось. Как водится, всю толковую древесину осаждающие пустили в дело. И даром свой паек не кушали. Напротив крепости уже начал вырастать вал, которому предстояло сравняться с крепостной стеной и послужить плацдармом для штурма. А чтобы осаждающим не было скучно, их вовсю развлекали осадные орудия.
Но без радикального эффекта. Так, сбили пару-тройку зубцов, выщербили стены и подпалили что-то в городе – из-за стены поднималась вялая струйка черного дыма.
Но численное преимущество штурмующих было настолько очевидно, что никаких сомнений в том, что рано или поздно крепость падет, у внешнего наблюдателя не возникало. Если только этот наблюдатель не знал о прячущейся в трех километрах от города армии.
Метод зачистки сработал. Геннадий лично выразил благодарность коршуновским спецназовцам. Благодарность выразилась в ста денариях на брата, офицерам больше – пропорционально окладу. Изрядная сумма, но Черепанов на отличившихся воинах не экономил. Варвары были в восторге. Прочие тоже отнеслись с воодушевлением. Сегодня – одним, завтра – другим. Главное – отличиться.
Вообще это была почти фантастика – подвести скрытно такое войско. Объяснить можно только одним – персы не ждали их так быстро.
И всё же персов была тьма-тьмущая. Пожалуй, никак не меньше, чем подошедших римлян, о которых они пока что не знали.
Пока в зоне видимости агрессоров было лишь несколько когорт Шестнадцатого легиона, подступивших с запада и обустроившихся собственным небольшим лагерем примерно в миле от персидского. Когорты подошли накануне вечером. Но терпеть их присутствие персы не собирались. Видно было, как на западном краю обширного персидского становища скапливаются снятые с обстрела крепости боевые машины. Дальше – традиционно. Сначала будут навесом обрабатывать внутренность лагеря, потом подкатят тяжелые орудия на эффективную дальность, разметают хлипкую, временную лагерную стену – и пустят в пробоину катафрактов. Опять-таки поддержанных лучниками и артиллерией. При таком раскладе даже пятикратное (а оно наверняка будет) превосходство в силе не обязательно. Тяжелая латная конница парфян, как явствует из документов, на открытой местности сносит самые крепкие когорты.
– Подкопы делают, – сказал опытный префект Двенадцатого, понаблюдав за противником. – Там земля подходящая. Подроют стену – и обрушат. Если в крепости не угадают с направлением.
"Генералитет" армии наместника собрался на невысоком холме, откуда открывался превосходный вид на крепость и персидскую армию. Все военачальники заблаговременно сняли шлемы и набросили на плечи застиранные до желтизны пастушьи плащи. Не то взблестнет не вовремя солнышко на отполированном металле, прыгнет лучик в глаз персидскому наблюдателю – и прощай скрытность.
– Да угадать подкоп нетрудно, – откликнулся на реплику префекта Двенадцатого Аптус. – Главное – землю слушать.
– А ты ее сам послушай, когда тебе по стенам непрерывно из онагров лупят! – возразил префект.
– А я, знаешь ли, слушал! – набычился Гонорий Плавт. – И копал, было дело. И оборонялся. И штурмом брал! Я, чтоб ты знал, еще опционом венок за стену получил!
Префекту крыть было нечем. Он бормотнул что-то уважительное и заткнулся, потому что заговорил Черепанов.
– Завтра, – сказал он, – персы начнут штурм лагеря Шестнадцатого. Думаю, с самого рассвета начнут, что скажете?
– Верно, домин, – поддержал примипил Третьего Киренаикского. – До восхода не начнут. Им бог без солнца не помогает. Могут и вообще штурм отложить, если на небе тучи.
– Тучи… – мечтательно вздохнул иллириец Маний Митрил. – Пошлите боги нам хороший дождь, и я готов еще денек подождать с персами!
– А я не готов! – жестко произнес Черепанов. – Каждый час мы рискуем, что нас обнаружат. Пошлют пяток разъездов за холмы – и всё.
– Не думаю, домин, – возразил Гонорий Плавт. – Не до того им. Вон, опять Европос на прочность пробуют.
Он был прав: персы в очередной раз насели на город. Уплотнили обстрел, подтащили поближе две осадные башни и принялись перебрасываться стрелами с защитниками стен. Но это был не настоящий штурм. Так, проба сил. Но шум поднялся изрядный. Долетало даже до совещавшихся римских военачальников.
– План такой… – Черепанов отвернулся от Дура Европос и поглядел на свой генералитет. – Как только персы начинают атаку лагеря, Первый Германский и ауксиларии нумидийских ал с максимальной скоростью выдвигаются к крепости, обходят ее и отрезают персов от переправы и флота. Тем временем пехота Двенадцатого и когорты Третьего Киренаикского, с орудиями, заходят атакующей группе с флангов и давят их, лишая маневра, а Первый Парфянский отрезает атакующую группу от основной армии, захватывает персидские машины, не давая обслуге срезать тяжи, разворачивает и при их поддержке удерживает первую атаку персидской конницы, которую, несомненно, бросят на помощь атакующей группе.
– Домин, их просто втопчут в песок! – воскликнул примипил Третьего Киренаикского.
– Так и будет! – поддержал его префект Двенадцатого. – Префект Гонорий! Ты же бился с персами! Ты же знаешь, что их не удержишь!
Аптус хитро улыбнулся и сразу стал похож на италийского крестьянина, которого пытается учить правильному севу приезжий агроном. Но – промолчал.
– Он удержит, – сказал наместник Сирии. – Во всяком случае, очень постарается. Ваше дело – окружить и добить. Справитесь?
Военачальники переглянулись.
– Расплющим, как улиток! – пообещал префект Двенадцатого. – Ты их только останови, Аптус, старина! Не промахнись!