- К сожалению, эта кафедра у нас пока пустует, а надобность в химиках большая. Раз вы приехали с коллекцией окаменелостей - займитесь описанием всех минералов, которые здесь собраны. Но мне также интересно описание всех возможных химических опытов, которые известны науке. Одному такие задачи не решить, попробуйте поговорить с пробирерами Берг-коллегии и монетной канцелярии. Лаврентий Лаврентьевич, Академия сможет организовать взаимодействие с ними? Блюментросту не оставалось ничего другого кроме как поклониться в согласии. Идея дать звание адъюнкта химии какому-нибудь пробиреру из Берг-коллегии казалась мне удачной. Поможет привязать иностранцев-академиков к нуждам мануфактур и правительственных учреждений.
Я еще достаточно долго сегодня пробыл в окружении ученых. В основном выслушивал, где-то сам что-то рекомендовал или просто спрашивал. Своими знаниями старался не злоупотреблять - итак уже слухи обо мне ходят один причудливее другого. А время для меня наступает критически важное. Меншиков серьезно слег по болезни, и месяц будет вне игры. Нужно воспользоваться моментом и замкнуть на себя принятие всех важных решений по управлению государством и армией.
Задумался, кто сменит Меншикова на посту Президента военной коллегии. Это может быть только фельдмаршал или генерал-аншеф, которого можно повысить до фельдмаршала, то есть военные чины первого и второго класса. Таких в стране помимо Меншикова я насчитал еще тринадцать человек. Фельдмаршал Яков Брюс находился в отставке по старости. Можно бы вытащить его снова на службу - военачальник и организатор он хороший и помирать не собирается. Двое генералов, Девиер и Бутурлин, лишены чинов и сосланы Меншиковым. Их я планирую еще использовать, но позже. Фельдмаршала Сапегу я наметил выслать из страны. Надеюсь, Меншиков успел уже расстроить брак его сына с Скавронской. Пять генералов сейчас далеко от Петербурга: Михаил Голицын старший, Ягужинский и Иван Трубецкой на Украине, Василий Владимирович Долгоруков на Кавказе, Бон губернатором в Риге. В столице присутствуют начальник артиллерии Гинтер, "начальник снабжения" Чернышев, строитель Ладожского канала Миних и недавно повышенный в генерал-аншефы Матюшкин. Трубецкой и Бон не обладают серьезным реальным боевым опытом, Гинтер и Чернышев хороши на своих местах. Остаются пятеро: Голицын, Ягужинский, Долгоруков, Миних и Матюшкин. Все пятеро завязаны на разные придворные группировки: Матюшкин на Меншикова, Миних на Остермана, Голицын естественно на старшего брата Дмитрия, Ягужинский зять Головкина, а Василий Долгоруков одной фамилии с моим воспитателем Алексеем Григорьевичем. Если уж считать группировки дальше, то есть ещё братья Апраксины и уезжающие голштинцы. Ну и сенатская группа знати в лице Мамонова, Черкасского, Салтыкова, Юсупова и опять же Алексея Долгорукова. Вот такой пасьянс из восьми группировок! Уберешь группы Меншикова и голштинцев - усилятся другие. Сейчас мне ближе всех Остерман, но это опасно. Нужно выстраивать балланс, например с помощью Долгоруких или сенатских.
Впрочем, я наверное тороплю события. Пока стоит поддерживать и укреплять связь с гвардейцами. С такими мыслями я и отправился ужинать в офицерское собрание Преображенского полка. Три дня как расстались, а я уже соскучился по армейцам. Ваня Долгоруков увязался со мной, бормоча что пора ему с придворной службы переходить на военную.
Играли с ним и еще парой офицеров в городки на плацу. Я конечно проигрывал взрослым мужикам, но не расстраивался и не позволял подыгрывать себе. Потом отыгрался на стрельбище. Соревновались в стрельбе по мишеням, которые я внедрил недавно в классическом виде - с кругами и очками от 10 до 1. В стрельбе мне удавалось побеждать. Уже смеркалось и, обсуждая достоинства и недостатки нарезных штуцеров по сравнению с гладкоствольными фузеями, пошли ужинать. Как у меня часто бывало, собрав большую компанию офицеров и разговорив её на военные темы, я почувствовал сонливость, да и дым от курящих в комнате уже стоял туманом. Пошёл в комнатушку, специально для меня отведенную, и завалился спать.
Глава 9
- Андрей Якимович, гошпиталь должен быть достаточно большим, чтобы одновременно в нем могли находиться десятки женщин, которые собираются родить. Город растёт и число его жителей тоже растёт. Пройдет немного времени и места перестанет хватать.
Цесаревна Анна Петровна, герцогиня Голштинская торопилась. Уезжая на чужбину, ей хотелось оставить подарок родному городу и стране. Что может быть лучше хорошей больницы для рожающих женщин? Места, где у новорожденных и их матерей будет больше шансов сохранить жизнь? С помощью придворного архитектора Доменико Андреа Трезини она подыскала небольшой особняк для первых пациенток на московской стороне города. Рядом была обширная территория, которую можно было использовать для более серьёзных построек в дальнейшем. Теперь цесаревна сделала заказ проекта более серьезного здания родильного дома, а также часовню рядом. Заодно, архитектор присмотрит за небольшой перестройкой особняка. Уже через месяц в него должны поступить первые пациентки из рабочих кварталов, сосредоточенных в этом районе города. А за правильным лечением присмотрит племянник-император и лейб-медик Блюментрост.
- Как я понял, первоначальные эскизы церкви и гошпиталя вы хотите утвердить до своего отъезда, Ваше высочество? - поинтересовался Трезини поклонившись.
- Разумеется. Времени у меня осталось мало, но я рассчитываю на твою опытность.
- Благодарю вас, Ваше высочество, все сделаю в срок и через неделю предоставлю вам черновой проект.
Архитектор покинул кабинет и в помещении остались только две девушки. Елизавета не оставляла сегодня сестру весь день. Ходила смотреть особняк с участком, внимательно слушала беседу с Блюментростом и Трезини.
- Как назовёшь гошпиталь, Аня?
- Не задумывалась ещё пока. Как-то всё быстро получилось. Узнала о своей смерти, получила от Пети эти записи, а сегодня вот уже и место подыскали.
- Ты не умрешь, Аня, бог не допустит! Будем молиться Богородице-заступнице и она поможет!
- Надеюсь. Но и родильный дом должен быть в Петербурге! Это мой подарок городу. И в Киле тоже построю такой же. Ну, может быть поменьше.
- Думаешь, все что предложил Петя поможет? Неужели мыть руки мылом достаточно будет?
- Не знаю. Но у меня еще есть время, чтобы дождаться результатов работы больницы. Если всё пойдёт, как мы надеемся - у меня появится шанс выжить! Но давай не будем о грустном - лучше расскажи, что у тебя с Семёном Нарышкиным? Не успела ты расстаться с Бутурлиным и уже новый поклонник?
Елизавета покраснела и развернув веер принялась обмахивать лицо стараясь не показать сестре, что взволнована.
- Неправда это. У нас ничего не было ни с Бутурлиным, ни с Нарышкиным! Сеня милый юноша, но я замужняя женщина и люблю своего мужа! И тебе советую не слушать сплетни Маврушки. У неё самой рыльце в пушку - смотри как бы Карл Фридрих на неё не запал - она ещё та кошка блудливая! Аня нахмурилась, вздохнула.
- Я теперь тяжелая и буду дурнеть. Карл Фридрих как все мужчины, перестанет на меня глядеть. Ему тогда что Маврушка, что какая другая корова - любая подойдет согрешить!
- И неправда, Аня! Ты похорошела уже и будешь ещё красивее. Итак худая, как будто чахоточная!
Елизавета принялась утешать сестру, которую очень любила. Потом предложила дать больнице имя своей святой - Анны, матери богородицы.
- А что, хорошее название! - согласилась старшая сестра - Благодаря этой больнице меня тут всегда будут помнить и поминать добрым словом!
- Счастливая ты, Аня, а я вот даже не подумала, что оставить городу на память! Ещё одну больницу?
- Не знаю, Лиза, строительство родильного дома очень недёшево мне обойдётся. Карл-Фридрих мой ворчит уже сейчас. Одна надежда, что Петя поддержит моё начинание, когда дойдёт до основного строительства.
- Карл-Август ничуть не лучше, чем твой муж, но я бы хотела всё же что-то придумать. Нужно спросить Петю. Может быть, он придумает для меня тоже что-то необычное?
- Он как-то упомянул, что хорошо бы пригласить к нам знаменитых музыкантов из Германии, Италии и Франции. Может этого будет достаточно?
- Я могу это сделать, только это совсем не то! Музыканты приедут и уедут и обо мне забудут. Я бы хотела бы построить что-то необычное вроде твоего родильного дома в который будут привозить людей всех сословий… А что, если это будет театр? Публичный театр, как итальянская опера или французский Камеди франсез?
- Ещё до нашего рождения в Москве была Комедиальная храмина и в Петербурге батюшка хотел что-то построить, да не успел.
- Да, я слышала, но мне хотелось бы построить что-то более величественное. Может быть, Петя подскажет что-то. У него в последнее время всегда есть какие-то идеи. Пусть будет императорский театр святой Елизаветы. Или елизаветинский императорский театр. Красиво звучит!
Следующие дни были заполнены для меня чередой встреч. Совершенно неожиданно аудиенции у меня стали искать множество людей. Приносил на подпись указы обер-секретарь Верховного Тайного Совета Степанов. Отчитался о делах (неудачных) в Швеции вернувшийся посол Василий Лукич Долгоруков. Юрист Гюйссен рассказал о затруднениях с составлением нового уложения. Поставил ему новую задачу - собрать полный свод законов империи, разбить его по группам и сделать комментарии, если более поздние указы отменяли действие предыдущих. Надеюсь, такую работу будет легче закончить, чем изобретать новые нормы на основе законодательства западных стран. А привести это всё в логичную, понятную и всеобъемлющую форму можно будет на следующем этапе. Был студент университета Адодуров, которого я просил помочь в подготовке учебников профессорами Академии. Помимо конспектов лекций, ему теперь пришлось заниматься переводами с немецкого учебников математики Гольдбаха, Германа, а теперь ещё и Эйлеру придётся помогать. Через Адодурова свои конспекты мне на утверждение передал Мартин Шеин, пятнадцатилетний учащийся семинарии Феофана Прокоповича. Сам я там давно уже не появлялся, а попасть ко мне на приём стало уже непросто. Пожалуй, пора поручить сбор информации и подготовку учебников кому-то из чиновников. Может быть секретаря Академии Шумахера? Организатор он неплохой, только контролировать его надо, особенно в Академии. Учёные гордые и свободолюбивые, а Шумахер может довести их до ненужных конфликтов и отъезду звёзд мировой науки из России.
Князь Юрий Юрьевич Трубецкой, сдав дела по ликвидированному Главному Магистрату, уезжал в Белгород губернатором. Младший брат киевского губернатора Ивана Трубецкого, общий предок всех последующих князей Трубецких. Отличился на Кавказе при взятии Дербента, в Петербурге строил один из бастионов Петропавловской крепости, названной в его честь. В первом браке был женат на богатой княгине Черкасской. Мой приятель, капитан преображенцев Никита Трубецкой - их сын. Овдовев лет восемь назад, Юрий Трубецкой вновь женился на дочери адмирала Головина. Обещал отцу присмотреть за его сыновьями Никитой, Иваном и Алексеем. Впрочем, этот богатейший семейный клан с отъездом князя возглавит его зять - сенатор князь Черкасский.
В этом году началась очередная реформа административно-территориального деления империи. Вместо введенных при Петре дистриктов восстанавливались уезды (всего 250 штук). Были образованы также две новые губернии. Из Петербургской губернии выделили Новгородскую, куда поехал князь Гагарин (включала 5 провинций: Новгородскую, Псковскую, Великолукскую, Тверскую и Белозерскую). Из Киевской губернии выделили Белгородскую из трех провинций (Белгородской, Севской и Орловской) и части Украинской укрепленной линии с пятью полками слободских казаков. Беседуя с Трубецким, попросил оказывать армии содействие в подготовке возможной войны с крымцами и ногаями. Губернии были сельскохозяйственными, поэтому попросил обратить внимание на распространение картофеля, внедрение тонкорунного овцеводства и выведение новых пород лошадей для кавалерии. Говорили мы серьезно, надеюсь, губернатор не обманывается моим детским видом.
Вечером, после ужина с ближайшими людьми, неожиданное предложение сделала мне цесаревна Елизавета Петровна. Блеснув улыбкой, она заявила, что хотела бы оставить добрую память о себе в Санкт-Петербурге и потому планирует начать строительство музыкального театра. Но не простого, а императорского. Сразу подумал, что через несколько недель весь этот прожект придется вытягивать мне и хмыкнул. Денег в казне нет и, если в создании родильного дома я видел прямую практическую нужду, то тратить средства на развлечения казалось мне жестоким расточительством.
- Петя! Не будь таким скучным! Ты же хочешь, чтобы о тебе говорили как о самом просвещённом государе? Хочешь, чтобы в Россию приезжали художники архитекторы и музыканты?
Я мог бы поспорить, но решил, что поднимать культуру досуга моих подданных нужно. А средства будем искать. Всё равно строительство можно отложить на будущий год. На самом деле, я представления не имел, откуда у тётки появилось такое желание - построить именно публичный театр. Но идея хорошая, только я решил внести в неё свои коррективы. Мы принялись увлечённо обсуждать, как должен быть устроен театр. Разделить здание на фойе, гардероб, буфет, ложи, партер, сцену, гримерную, туалеты. Посоветовал строить что-то в античном стиле. Стиль классицизма был в этом времени ещё не так сильно распространён. Более модным было барокко, но со времён Людовика XIV классицизм завоёвывал свои позиции.
Подумав, решили оставить задел на строительство рядом с театром консерватории, филармонии и чисто драматического театра. Стали обсуждать место.
- Почему ты не хочешь строить театр здесь, на Преображенском острове. Ведь по плану здесь будет центр города?
- Я считаю это место не очень удобным. Хочу центр города перенести на адмиралтейскую сторону. Там ближе к дороге на Москву, да и наводнения не так опасны. В итоге решили занять место на большой першпективе в сторону Невского монастыря. Как раз напротив ресторана "Париж", проектом которого увлекся генерал-адмирал Апраксин.
Светлейший князь Александр Данилович Меншиков умирал. Уже несколько дней не вставал с постели. Скрюченными пальцами комкал одеяло в приступах кашля или невыносимой боли в суставах. В редких промежутках, когда боль отступала, ощущал страшную слабость и просто бездумно смотрел в потолок. У постели больного дежурили жена или её сестра. Появлялся по делам личный секретарь Яков Веселовский или секретари из Верховного Тайного Совета Степанов и Маслов. Приходили немногочисленные друзья - отставной генерал Волков, командир любимого Ингерманландского полка Орлов, капитан преображенцев Иван Дашков, шурин Арсеньев. Пытались решать какие-то дела, но всё на что Меншикова хватало - это махнуть рукой "решайте сами".
Понимал, что слабость его опасна, положение его непрочно, а когда он умрет - враги уничтожат всё, что он успел совершить. Кто защитит его семью? Голицыны ещё не стали родственниками, а значит, не озаботятся судьбой Меншиковых. Да и старший из братьев Дмитрий Голицын что-то не очень охотно принял его предложение породниться. Можно попробовать посвататься к среднему из братьев, Михаилу Голицыну старшему, у него почти два десятка детей и за многих можно дочь выдать, да и сыну невесту подыскать. Раз уж упрямая девчонка великая княжна Наталья Алексеевна наотрез отказывается выйти замуж за сына Меншикова. А какая была бы великолепная комбинация! Петр Алексеевич нравом в отца, как бы не заартачился и не погнал ближайшего сподвижника в опалу! Да и странности у него какие-то в поведении появились. Непонятные и пугающие странности! К Машке равнодушен и может отказаться жениться, когда срок придёт. А значит и защиты от императора не будет семье Меншикова, когда её глава умрет. Вот заменить бы мальчика на его сестру, да выдать её всё же за сына, и можно спокойно умирать. Но не судьба уже! Значит, остаётся уповать только на Петра Алексеевича и надеяться, что его детские обиды на Меншикова пройдут, когда повзрослеет и поймёт, что он ради государства старается! Хотя в последние дни мальчишка ведёт себя совсем по-взрослому. Иной раз даже на него, старика, глядит как на несмышлёныша. С чего бы? И воспитатели царя не могут ничего прояснить насчет таких изменений в характере воспитанника. Кстати что-то давно не появлялся верный Андрей Иванович Остерман. Или похоронил его уже да интриги затеял какие-то хитрый немец? Наверное, ошибкой было довериться воспитателям, самому нужно было не отходить от императора! Но на Меншикове всё государственное управление висит. Помирает, а чиновники всё равно в покое не оставляют! Не могут, видите ли, господа советники ничего без генералиссимуса решить сами! Вот и получается, что некому присмотреть за подрастающим императором. Не помогло и то, что живёт в одном доме с Меншиковым, на своей половине дворца. Вроде бы рядом комнаты, но видятся они редко. Наверное, пропадает Петр сейчас как обычно в полку, коллегиях или в Академии. Мальчик оказался неугомонный и таскается со свитой приятелей по городу и окрестностям целыми днями. Чем-то он похож на деда. Меншиков смутно помнил времена своей юности, когда участвовал в многочисленных царских забавах Петра Великого. Новый император подает большие надежды на новые великие дела. По крайней мере, старается чему-то научиться и держит романовский характер в узде. И всё же он слишком юн и многого не понимает! Надо бы как-то помочь ему, когда его, Меншикова, не станет.
В минуты некоторого облегчения от болезни светлейший князь диктовал секретарю Якову Веселовскому письмо-наставление для юного императора. Хотелось передать свой опыт мальчику, чтобы он не сделал лишних ошибок. Уже хорошо, что Петр не по годам серьезен и много времени уделяет наукам. Не чурается общаться с разными людьми, знатными и подлого люда. Но каждый поступок царя чреват бедами для всей страны. Будет слишком мягок - подданные перестают подчиняться, слишком жесток - подданные озлобляются. Самые опасные те, кто ближе всего. Они плетут сети заговоров, чтобы украсть или предать или использовать близость к царю в своих целях. Нужно с осторожностью доверять людям, но и не обижать недоверием преданных искренне. Карать за ошибки и пренебрежение, но наказание должно быть соразмерно вине. Блюсти честь царскую, но быть снисходительным к людям. Такого рода рассуждениями Александр Данилович и заполнял послание.
Удивило сообщение об очередном предчувствии Петра Алексеевича, которое сделала жена Дарья пришедшая с сестрой Варварой Арсеньевой.
- И как это мальчик эдакое стыдное дело углядел? - удивлялась Дарья. - Я Маше как рассказала об этом деле, так девица красная как свекла стала, а Петр Алексеевич совсем малый, не должен таких вещей замечать.