Несмотря на своё первоначальное намерение уделять внимание обоим всем гвардейским полкам - львиную долю времени я тратил на посещение полкового двора и офицерского собрания преображенцев. Сегодня я всё же после обеда поменял маршрут и после занятий в токарне направился за Мойку, где находился полковой двор семёновцев. Участок для полковой слободы Семёновскому полку выделили чуть дальше ещё в 1721 г за Фонтанкой. Разбили территорию на 51 продольную и 50 поперечных линий. Строить дома начали только с 1723 г, когда полк окончательно вернулся в Петербург из последнего петровского похода. Строили за свой счёт. В случае переезда или перевода в другое место казна обязывалась выкупить здание у хозяина. Процесс шёл медленно и большинство семёновцев так и жили постоем на квартирах по всему городу, зачастую в каких-то сараях без окон и даже без печей.
В прошлом году царевна Прасковья Ивановна, жена тогда ещё майора Семёновского полка Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова подарила полку земельный участок с каменным дворцом на берегу Мойки. Территориально он находился напротив Адмиралтейского луга, в районе будущей Исакиевской площади и построенного через десять лет Синего моста, претендующего на звание самого широкого моста в мире. Сейчас этот дом вместе с пристраиваемыми понемногу к нему хозяйственными строениями уже назывался полковым двором Семёновского полка.
Шефом полка уже много лет является генерал-аншеф князь Михаил Михайлович Голицын, младший брат моего "министра финансов", герой многих сражений и командующий русскими галерами в битве при Гренгаме. Между прочим, одна из двух полосок на матросских воротниках по легенде появится в честь этого сражения (первая в честь Гангутского сражения, а третья в честь грядущей Синопской битвы). Сейчас Голицын командует войсками на Украине и после Меншикова является самым авторитетным военачальником в стране. В отсутствии шефа до прошлого года полком командовал генерал-майор Михаил Яковлевич Волков. Сейчас он практически отошёл от дел. Дмитриев-Мамонов в день моей коронации получил чин подполковника Преображенского полка и коменданта Петропавловской крепости. Сейчас фактическое руководство осуществляют три майора. Степан Андреевич Шепелев официально сменил Волкова в качестве командира полка. Отличается буйным, задиристым нравом. Лев Васильевич Измайлов прославился как руководитель посольства в Китай несколько лет назад. Особого результата он, правда, тогда не добился. Женат он на одной из дочерей шефа своего полка. Третий майор, князь Алексей Иванович Шаховской получил назначение на место ушедшего Мамонова. В полку кроме него, кстати, ещё трое офицеров этой фамилии. Шаховской был одним из участников расследования хищений сибирского губернатора Матвея Гагарина шесть лет назад. Заодно на Гагарина повесили вину за провал похода в Среднюю Азию отряда Бухгольца. Бедолагу пытали, повесили и много месяцев его труп в воспитательных целях украшал то Троицкую площадь, то площадь рядом с Биржей. Такие экзотические городские украшения были распространены по городу до последнего времени. Только несколько дней назад я подписал указ все эти уродливые гниющие останки убрать с улиц. Шаховского ожидала блестящая карьера и ранняя смерть. Правда, по неясным для меня причинам, после опалы Меншикова Шаховского тоже отчислят из гвардии. Возможно, он не будет в критический момент достаточно мне верен?
В целом же в верности полка мне я не сомневаюсь, что не отменяет необходимости оказывать ему внимание. Заключается оно не только в регулярных посещениях полковых собраний, но и в крестинах детей, в подарках на именины. Обычно дарил пяток червонцев, примерно столько же в аналогичных случаях дарила Екатерина I. Принимал участие я и в обучении солдат, причем пару раз шокировал окружающих, выступив в роле обучаемого и встав в строй наравне с другими солдатами.
Вот и сегодня, несмотря на поздний для муштры час, один из капралов тренирует молодых солдат. Воинские команды чередовались колоритным матом и тычками. В данном случае новобранцы уже видимо прошли первый этап обучения - стоять ровно и "бодро" в шеренге. Зачастую этот этап рекруты проходят ещё рекрутами, при наборе в губерниях. Сейчас тренировали обращение с оружием, принимая с ружьем поочередно два основных положения - на левом плече или у правой ноги. Следующим этапом обучения будут действия со штыком и при стрельбе. Стрельбе по мишеням боевыми патронами обучались в крепости, а на манёврах жгли холостые заряды. Более сложные уроки пойдут уже в составе роты - обучение перестроению в две шеренги и обратно разными способами, а также построение каре.
Я пошёл дальше. Встречные застывали по стойке смирно, сдёргивали треуголки, салютовали шпагами. Ближе к канцелярии зарокотали барабаны - это тоже входило в сложный ритуал приветствия. Привычное мне отдание чести изобретут лет через сто англичане. Из дома выбежал дежуривший сегодня по полку Шаховской и отдал честь, взмахнув шпагой.
- Вольно князь! Есть новости?
- Всё спокойно, Ваше императорское величество. Большинство в караулах и на работах. Новичков ещё вон обучаем.
- Понятно. Что с печами?
- Сложили уже шесть штук. Осталось благоустроить ещё двадцать семь домов.
Первоначально я планировал начать массовую застройку полковой слободы за казённый счёт, но понял, что до этого нужно привезти несколько десятков тысяч брёвен, которые ещё нужно срубить и доставить. Поэтому решил, что до начала зимы нужно разобраться с существующим жильём и отправил офицеров с инспекцией по местам постоя солдат для выявления самых неблагоустроенных помещений. В виду острой нехватки зданий в городе солдаты зачастую жили в обычных сараях без окон, часто без печей и даже без крыши. Вот оборудованием печей и утеплением помещений сейчас и занимались по всем полкам в городе, но в первую очередь у гвардейцев. Печки ставили с расчётом, чтобы их можно было перенести потом в полковую слободу, которую начнём строить на будущий год, я надеюсь. Конечно, в ноябре-декабре двор и гвардия переберутся в Москву и надобность в печах не так велика, но сейчас мне важен был любой жест заботы о солдатах.
Сегодня я решил разнообразить унылый армейский быт нововведением в виде игры в футбол. Поручик Михаил Салтыков, один из представителей этого многочисленного и влиятельного рода, привёл плутонг (взвод) солдат. Мой денщик, шестнадцатилетний сержант-преображенец Алексей Аргамаков (будущий первый ректор московского университета) принёс набитый козьей шерстью кожаный мяч. Солдаты отметили пеньками границы ворот, а я объяснил правила.
- Это старинная игра в мяч. У древних римлян она называлась гарпастум, флорентийцы называют её кальчо. Правила следующие - вы делитесь на две команды по одиннадцать человек и, защищая свои ворота, пытаетесь загнать ногами мяч в ворота противника. Одна команда закатывает рукава, чтобы отличить, кто за кого играет.
После того как команды поделились, определили каждой её ворота я объяснил отличия правил играть руками для игроков и для вратарей. Перевернул песочные часы и дал свисток к началу игры. Вообще, в кальчо в команде не 11, а 27 игроков и ворота меняются не по времени, а после забитого гола, ну и масса другие отличий. Просто, под видом кальчо, я решил использовать более современный и привычный мне футбол.
Первое время игроки бестолково бегали за мячом. Вскоре они разогрелись и через некоторое время кто-то кому-то звезданул кулаком в челюсть. Я свистнул и показал буяну жёлтую карточку, сказав, что в следующий раз удалю с поля. Стоявший на краю поля Салтыков показал кулак, а Шаховской хмурился тоже грозно, обещая наказание похуже удаления из игры. Что не помешало мне показать жёлтую карточку через несколько минут уже за обычный удар по ноге "не нарочно". Беготня такая продолжалась ещё некоторое время, пока кто-то из игроков не схватил мяч руками рядом со своими воротами. Назначил пенальти, и счёт был открыт. Вратарь явно не знал, как защитить ворота от удара мячом со столь близкого расстояния.
Отыграв два тайма, я отпустил игроков, а офицерам вручил инструкцию с правилами игры, с указанием подготовить от каждой роты по команде игроков и регулярно всех тренировать. Надеюсь, через месяц они соберут хорошую полковую сборную для игры с преображенцами, моряками и гарнизонной командой. Заодно пусть готовят аналогичную команду для игры в лапту, которая армейцам хорошо знакома, так как входит в систему обучения гвардейцев ещё со времён деда.
Лаврентий Блюментрост сейчас перешёл к проверке привитых коровьей оспой на устойчивость к оспе обычной. Поэтому я запретил ему приближаться ко мне до успешного окончания экспериментов. В результате вместо него организацией родильного дома занялись Иван Иванович Лесток, которого Елизавета Петровна уступила своей сестре и брат основателя Академии архиатр (глава Медицинской канцелярии) Иван Блюментрост. Лесток достаточно глубоко был посвящён в серьёзность ситуации и необходимость предлагаемых мною мер, поэтому отнёсся к поручению самым внимательным образом и по составленному мною плану следил за перестройкой облюбованного мною и цесаревной особняка. Иван Блюментрост тоже обдумывал меры по реформе здравоохранения и о дальнейшем расширении сети роддомов. Для меня же участие в проекте двух заинтересованных взрослых избавляло от необходимости самолично наблюдать процессы родов. Надеюсь, без моего прямого контроля они справятся.
Одно из главных правил при организации роддома - ограничение свободного доступа из одних отделений и помещений в другие. Размеры дома не позволяли организовать полный комплекс необходимых помещений, поэтому пришлось серьёзно просчитывать, от каких помещений придётся отказаться, а какие можно достроить позже. Второй этаж дома выделили для обсервационного отделения. Туда попадали те мамочки, у которых при поступлений в роддом выявлено подозрение на наличие инфекционного заболевания. На первом этаже шла цепочка последовательных помещений. После прихожей смотровой кабинет с душевой и туалетом. Далее отделение предродового содержания со своей палатой, столовой, душевой, процедурной и туалетом. Далее родильный блок с предродовой залой (где мамочки ожидают родов), родильный зал, операционная для кесарева сечения (которое в это время пока ещё было смертельным для матери), предоперационная для подготовки хирургов к операции. Далее шли помещения послеродового отделения с палатой, столовой и процедурным кабинетом.
Разумеется, палат было мало, но было запланировано пристроить необходимое дополнительное количество палат в предродовом и послеродовом отделениях во дворе, превращая здание в букву "П" с вытягивающимися ножками. Большое количество тёплых туалетов решалось также пристройкой помещений вдоль всей дальней стороны дома.
Пришлось отказаться от устройства централизованного водопровода. Слишком новое и дорогостоящее это дело и я опасался, что мастера будут долго возиться вначале с изготовлением труб и вентилей, а потом с их монтажом. Отопление в доме было централизованным. Из печей в подвале горячий воздух подавался по дымоходам в стенах здания. Наличие такой системы было одним из главных условий при выборе особняка.
Дезинфекция помещений и предметов проходила по строгим правилам, за соблюдением которых следил специально назначенный врач. Бельё кипятили два часа, посуду не меньше четверти часа. К сожалению, у меня не было пока хлорной извести и мало соды, но вымуштрованные технички два раза в день отмывали все помещения, от туалетов, до приёмного отделения. Мыла не жалели, хотя я подумывал также ввести бактериологический контроль с помощью микроскопов, которые ещё нужно было изготовить. Спирт использовали для обеззараживания инструментов (которые тоже кипятили). Любителей использовать спирт внутрь выгоняли, кое-кого не только из больницы, но и за Урал.
Врачей обязали заполнять медицинские карты поступающих. Со временем медицинская статистика станет тотальной, а пока я приказал собирать параллельно статистику рождаемости и смертности при родах детей и рожениц по всему городу. Мне нужно было точно знать, сколько жизней спасает эта моя дорогостоящая затея.
Вёсла поскрипывали в уключинах, вода плескалась за бортом, лодка мягко скользила по глади реки. Здесь, на стрежне Невы, я любовался пронзительно синим июльским небом и грелся в лучах солнца. По берегам возвышались дворцы, очень похожие на те, что будут и через триста лет. В такие моменты я хорошо понимаю, почему Пётр I так любил плавать на лодках и кораблях, предпочитая такой способ передвижения хождению пешком по пыльным неустроенным улицам или езде в карете.
Два месяца я в этом мире. Или два месяца, как я обрёл знания будущего. И так и эдак чудно и непонятно с какой же стороны я сам. Наверное, где-то посередине. Дискомфорта особого не испытываю, наверное человеческая психика достаточно гибкая чтобы уместить в себе две личности. В основном я, конечно, мальчик Петя Романов. Говорю сегодняшним языком, думаю тоже со всеми этими устаревшими словами и даже ятями. В том числе о вещах чуждых этому времени. Характер, правда, стал совершенно другим. Флегматичный, сдержанный, внимательный, расчётливый. Ответственность, как ни странно, не давит и в депрессию не вгоняет. Какой-то спокойный фатализм в душе. Бог заботиться обо мне и нужно просто поступать правильно и не сожалеть об ошибках. Кстати, мои представления о том, кто же такой могущественный забросил душу и память Игоря Семёнова из XXI века в сознание Петра Алексеевича, сдвинулись к уверенности, что это Божье чудо. Как-то не лежала душа к версии, что виноваты люди из ещё более далёкого будущего или инопланетяне. Тем более это не природное явление или дьявольский план сил зла.
- О чём задумался, Петя? - прервал моё созерцательное настроение Ваня Долгоруков. Он по-прежнему рядом со мной. Знание будущего не разрушило нашу дружбу. Да, он наглый здоровенный верзила, который смог завлечь меня не в этой реальности в прожигание жизни вместо выполнения долга правителя. Но можно ли осуждать его за это? В этой же ветви истории Петр II другой. У него есть знание будущего, у него есть характер и настойчивость. Интересы мои теперь сосредоточены не на охоте, играх и прочих развлечениях, а в общении, исследовании окружающего и в попытках как-то изменить жизнь к лучшему.
- Да так, Ваня, любуюсь окружающим.
Долгоруков оглядел берега и цикнул.
- Не… на природе лучше, тем более летом. Лес, река, охота, рыбалка, банька… - Ваня мечтательно закатил глаза. - Поедем в Петергоф уже, наконец, Петя, а то лето скоро закончится!
- Хотелось бы, да некогда, Ваня. Ты лучше скажи, в скачках будешь участвовать?
- Не… я тяжёлый для лошади, а тяжеловозы скачки не выигрывают. Чтобы побеждать в скачках наездник должен быть лёгким. Например, как Никита. Никит - ты в скачках участвуешь? - Ваня толкнул задремавшего Трубецкого.
- А? Чего? - встрепенулся тот.
- Чего-чего, тютя… Жену у тебя увели!
Трубецкой недоверчиво уставился на соседа. Ваня хмыкнул.
- Государь спрашивает, почему ты в скачках не участвуешь?
- А надо? Я всегда готов, только езжу плохо.
- Почему плохо ездишь?
- Да не знаю. Как в детстве кобыла укусила, так боюсь я этих зверюг, а они чувствуют. Не даётся мне искусство наездника.
- А что тебе даётся, неслух?
Я перестал обращать внимание на очередную перебранку Долгорукова с Трубецким. Открыл папку с бумагами, которые сегодня забрал в коллегиях и, придерживая, чтобы не унесло порывом ветра, принялся их перечитывать, выписывая свои замечания в свою тетрадь. От Троицкой площади, где пока ещё находились правительственные здания, до Летнего дворца полверсты, всего лишь реку пересечь, но и за десять минут можно успеть сделать что-нибудь полезное. Те бумаги, что не успею просмотреть по дороге, перелистаю потом в одном из кабинетов дворца. Потом отдам их посыльному для возврата обратно в коллегии и пойду в токарню, где хозяйничает Нартов. Левенвольде отсортирует посетителей и начнёт подпускать к моей особе людей "подлого" звания. В коллегиях я общаюсь с вельможами, дипломатами и чиновниками. В преображенском полку появляются для встречи со мной только военные. Гражданских ко мне в эти часы пускают редко - гвардейцы ревнивы. В Летнем дворце у меня формат встреч "без галстуков". Приходят купцы, инженеры, мастеровые, которым я поручил экзотические заказы. Приходят и те, кто не сумел пробиться ко мне, пока я работал в коллегиях. Не глядя на посетителя, я обрабатываю очередную болванку и вполуха слушаю, что мне говорят. Кириллов записывает. Если что забуду - потом просмотрю его записи. Он кстати плывёт вслед за нами на втором баркасе, вместе с Аргамаковым и парой гренадёр охраны. Здесь же со мной и парой камер-юнкеров ещё и Рейнгольд Левенвольде, куда ж без него!
Вообще же меня волновала мысль о том, как применить силы и способности тех людей, которые военной или гражданской службе предпочли придворную жизнь. С одной стороны существование двора моего, цесаревен, сестры и невесты казалось мне анахронизмом. Очень трудно найти стоящее применение людям, которые готовы служить мне только в качестве слуг, но не хотят быть администраторами или военными. Единственное, что мне приходило в голову - использовать их в области культуры. Например, спорт. Иван увлёкся силовыми видами спорта и я понемногу настраиваю его на руководство развития этого направления. Никита, как спортсмен похуже Долгорукова, но тоже пытается что-то делать. Есть и другие сферы культуры, где я постараюсь использовать остальных царедворцев. Главное, чтобы они не чувствовали себя бездельниками и паразитами, это развращает их и страну. А что-то более серьёзное я буду делать с другими помощниками. Толковых людей в России много.
Вот, например, утром, при очередном посещении Академии познакомился с Даниэлем Мессершмидтом. Сорокалетний медик-натуралист в марте вернулся из восьмилетнего путешествия по Сибири. Сейчас у него происходили какие-то скандалы на почве определения его многочисленных находок в Кунсткамеру. Ещё и зарплату ему задерживали и даже ненадолго под арест посадили. Вдобавок, успел жениться на местной немке, которую увидел в каком-то видении во время путешествия. Человек мягкий и скромный, он страдал от невнимания начальства. Мы поговорили с ним о собранных гербариях, чучелах, о нарисованных картах, об открытом им Кузнецком угольном месторождении (вместе с другими исследователями). Попросил не тянуть с подготовкой и публикацией полного отчёта об экспедиции.
- Если не получается всё сразу - публикуй по мере готовности, не тяни Даниэль. Люди оценят твой вклад в науку только если ты вовремя напечатаешь результаты. А Иван Данилович окажет тебе всяческое содействие! - я зыркнул на Шумахера, стоявшего рядом и секретарь Академии часто-часто закивал. Не так давно у меня с ним был серьёзный разговор (очередной), где я пообещал увеличить финансирование Академии и вовремя закрывать долги перед учёными и за оборудование, но от него требовал внимания и любезности к капризным научным светилам.
- Иван Данилович, работа у тебя непростая. Учёные часто люди капризные, а казна наша пустая. Но наша с тобой работа состоит в том, чтобы учёные мужи могли нормально работать на благо науки.